Иначе спастись невозможно

Часть II

Прибыв на Афон, Паисий продолжил поиски, он посещал обители, обходил пустынников, «желая найти себе духовного наставника, сведущего в отеческих писаниях и живущего в безмолвии и нищете». Но безуспешно: «С великим усердием искал я себе наставника и не нашел... Увы, мы живем в бедственное время, и эту бедственность предвидели Духом Святым наши богоносные отцы и от жалости к нам для нашего утверждения предупредили нас о ней в своих писаниях. Так, божественный Симеон Новый Богослов говорит: “Мало таких, а особенно в наше время, которые бы могли хорошо пасти, а особенно врачевать разумные души”».

Господь направлял подвижника на иной путь, обстоятельства вынуждали его искать руководства в книгах: «Не отыскав желаемого душе моей руководства, я поселился на некоторое время в уединенной келии [В одиночестве Паисий прожил на Афоне три с половиной гола (1746-1750), затем по благословению старца Василия Поляномерульского перешел на скитский образ жизни, а в дальнейшем возглавил братию числом около 70 монахов. После 17 лет жизни на Афоне старец Паисий вместе с братией переселился в Молдавию, где начался новый период его деятельности] и, положившись на волю Божию, стал читать понемногу отеческие книги, получая их от своих благодетелей, сербских и болгарских монастырей, и читал эти книги с большим вниманием. Читая эти книги, я как в зеркале увидел, с чего именно мне надлежало начинать мое бедное монашество, я понял, какой великой благодати Божией я был лишен, не находясь в послушании у опытного духовного наставника и не слыша ни от кого наставления об этом предмете; я понял, что мое бедное так называемое безмолвие — не моей меры, что это есть дело совершенных и бесстрастных».

Паисий с особым усердием принялся за изучение отеческих писаний. «Прежде всего я начал прилежно, с помощию Божией, приобретать с большим трудом и издержками святоотеческие книги, учащие о послушании и трезвении, о внимании и молитве». Вместе со своим единомысленным братом монахом Виссарионом Паисий подвизался «во взаимной любви и послушании, наставником же и руководителем своим они имели Священное Писание и учения святых и богоносных отцов». Закалившись в испытаниях, Паисий начинает помогать советом своим собратьям. Он дает наставления, опираясь на учение прп. Симеона и «российского светила» — прп. Нила Сорского, писавшего в отношении умной молитвы, что если не окажется рядом знающего наставника, то «святые отцы повелевают нам поучаться от Божественного Писания и от учения богоносных отец, по слову Самого Спасителя, сказавшего: “Испытайте Писания, и в них обрящете живот вечный”». И не только ради умной молитвы, говорит Паисий, но во всем и всегда «мы имеем крайнюю нужду со многою печалью и со многими слезами день и ночь поучаться в божественных и отеческих писаниях и, советуясь с единомысленными ревнителями и старейшими отцами, учиться выполнять заповеди Божии и подражать примеру святых отцов наших, и только таким путем милостью Божией и собственными трудами мы можем достигнуть спасения».

Достигши духовной зрелости, отец Паисий наставляет других. Вразумляя одного из старцев, он пишет ему о чтении святоотеческих книг: «Прошу тебя, отче, оставь суетное и напрасное твое помышление не читать отеческих книг. Я похваляю ваше житие и ублажаю ваши подвиги... Но ко всем вашим подвигам необходим и разум, необходимо рассуждение, дабы не напрасен был весь ваш труд. Поэтому если хочешь сам спастись и ученикам твоим показать путь царский, делание заповедей Христовых, ведущих к Царствию Небесному, то прилепись всею твоею душою к чтению книжному. Оно с вопрошением опытных духовных отцов будет и тебе, и ученикам твоим неложным учителем, наставляя вас на путь спасения. Иначе спастись невозможно. Св. Иоанн Златоуст говорит: невозможно спастись никому, если он не будет часто наслаждаться духовным чтением. И св. Василий Великий говорит: старец да поучает братию по разуму Святого Писания, а если не так, то он будет лжесвидетелем Божиим и святотатцем. И великий Анастасий Синаит говорит: во всем, что мы говорим и делаем, мы должны иметь удостоверение от Священного Писания, иначе, обманываемые человеческими измышлениями, отпадем от истинного пути и впадем в пропасть погибели... Так учат нас и все святые, побуждая к прилежному и усердному книжному чтению. И не говори, отче, что достаточно одной или двух книг для наставления душевного... Читающий книги святых отцов одною наставляется о вере или о правом мудровании, другою о безмолвии и молитве, иною в послушании и смирении и терпении, иною о самоукорении и о любви к Богу и ближнему — и, сказать кратко, от многих святоотеческих книг научается человек житию евангельскому».

Своему другу иерею Димитрию старец Паисий пишет: «Сам Бог и божественное чтение преподобных отец онех... есть учитель и наставник; на неже, аки на онех самех, взирающе внимательне, со страхом Божиим и разумом чтущии могут отчасти, Божиим поспешеством, и житию их богоугодному подражатели быти».

#Молитва_Иисусова_Николай_Новиков

Бывает, что на исповеди человек говорит: каюсь в греховных помыслах. Так говорить неверно. Сами по себе греховные помыслы бывают у всех, они внушаются нам злыми духами для того, чтобы нас втянуть в грех, или смутить или просто отвлечь от Бога. Один из святых сравнивал греховные помыслы с ветром: ты не можешь сделать так, чтобы ветер не дул на тебя, и это не твоя вина, что он дует.

Если бесы бросают в нас какой-то греховный помысел или греховное чувство, но мы не принимаем его, то он не становится нашим грехом, нам не нужно его исповедать. Это становится нашим грехом лишь тогда, когда мы помысел принимаем. Что значит «принять помысел»? Предположим, у нас на работе есть коллега. И вот лукавый предлагает нам помысел осуждения: «Смотри, какая она ни на что не годная, всё плохо делает, такая-сякая». И у нас есть два варианта. Первый: «Нет, я не буду принимать этот помысел!» И отсечь его. Второй вариант — когда мы соглашаемся: «Да, она действительно плохая, бесполезная» и т.д. Таким образом мысль, которая изначально была не наша, мы приняли и сделали своей.

Это как если человек подойдет к нам на улице и скажет: «пойди и укради!» То, что мы это услышали, не стало само по себе нашим грехом, но если мы послушаемся и украдём, или даже хотя бы начнём в уме строить планы, как украсть — это станет нашим грехом. В этом случае нужно исповедоваться, но не так, что «были греховные помыслы», а «принимал греховные помыслы».

Если же помыслы просто были, но мы их отсекли, в этом не надо каяться.

Сюда же примыкают и сны. Бывает, что бес внушает нам греховные сны. Здесь тоже, как говорят святые отцы, нужно просто не вспоминать об этом сне после пробуждения, не обдумывать его. И в этом случае не надо в нём каяться. Это не наш грех. Бес просто хотел нас искусить, но мы не поддались.

Другая ситуация, когда мы, уже проснувшись, начинаем услаждаться предложенной страстью, вспоминая сон. Тогда нужно каяться. Но не в том, что приснился сон, а в том, что мы приняли страсть.

Почему так важно следить за помыслами и чувствами? Потому что любой грех начинается с этого. И если мы научимся отсекать его на этой стадии, то он не перейдёт ни в слово, ни в дело.

Брань не есть зло. Брань не означает уничтожения; она пробуждает нас, побуждает к борьбе, к стяжанию Небесных венцов и похвалы от Ангелов в будущей жизни. Труд рабочему не во вред, наоборот, он за него получает плату. Так и мы, если хотим обогатиться духовно, будем принимать искушения как повод к преуспеянию, вступим в борьбу с бесом страсти или немощи, дабы победить его и Благодатью Божией двинуться дальше. Ведь, если мы не победим какую-либо страсть, искушение, то будем мучиться всю оставшуюся жизнь. Эта страсть будет повсюду волочиться за нами, как грязная тряпка. Потому Бог и попускает брань, чтобы мы победили и избавились от постыдных страстей, марающих душу. Каждый из нас чувствует это, когда его борет какая-либо страсть, потому что чувствует мерзость страсти, мерзость диавола. И наоборот, когда человек свободен от страстей, чист и непорочен, он ощущает благоухание этой чистоты и непорочности. Так, если одежда на человеке грязная, нестиранная и от долгой носки источает неприятный запах, то он ощущает дискомфорт, отвращение, хочет поскорее сбросить её с себя. Но если одежда чистая, гладко выглажена, приятно пахнет мылом, то человек носит её и радуется, и снимать не хочет. Так и страсти для души – они словно грязная одежда.

Беда не в том, что на нас находит брань, беда приходит, когда мы не противостоим нападениям надлежащим образом. Необходимо пребывать в подвиге, поражать страсти, искренне исповедоваться, ничего не утаивая в душе. Неисповеданные помыслы и прегрешения, как клин, – через них в сердце проникает диавол и разрушает изнутри духовное естество человека. Если кто и пал в духовной брани, так оттого, что был не до конца откровенен: не исповедовал до конца своих прегрешений и помыслов, не исторг из сердца все, даже самые малые и самые глубокие корни страстей, не был искренен пред Богом и старцем, мыслил неправо, не имел здравого рассуждения, а потому и потерпел крушение, и «дом его пал».

Послушание старцу – выразителю воли Божией – даёт послушнику упокоение, уверенность на пути к обретению Бога-Отца, стяжанию высшего счастья. Таким образом, встретить наставника – значит обрести неоценимое сокровище; и если человек видит, что получил от Бога руководителя, но вместе с тем понимает, что недостаточно его ценит, то у него возникает чувство вины. Это чувство пробуждает его и заставляет с новой силой взяться за подвиг, чтобы восполнить недостающее, ведь никто не знает дня и часа своего исхода.

Например, старец вразумляет: «Чадо, твори молитву, не забывай имени Божия, повторяй и поминай Его. Если не можешь творить молитву в уме, повторяй её хотя бы устами, тихо, хоть шёпотом, но чтобы молитва была слышна. Сначала ты не будешь её чувствовать, ум будет рассеиваться, блуждать туда-сюда, но всё равно, чем празднословить или забивать голову разными мыслями, лучше произносить молитву. Искуситель услышит эту молитву, и брат, который рядом, тоже услышит и получит пользу, как и те ближние, кто думал рядом о чём-то отвлечённом. Поэтому во время работы или любого другого занятия нужно шёпотом творить молитву. Была одна девушка из Малой Азии, которая, когда молилась, видела рядом Ангела, а когда не молилась, Ангела не было. Поэтому она стала повторять молитву постоянно, чтобы Ангел всегда был рядом с ней».

Также нужно бороться с помыслами. К примеру, когда из картин прошлого, из того, что мы видели и слышали прежде – лицо, вещь, призрак, – является грешный образ, который приносит диавол, и нас начинает разжигать страсть, то образ этот надо сразу отгонять. Как только почувствуем, что этот злой живописец берётся за кисти и начинает в уме у нас рисовать картину, будем тут же его отгонять, бросим ему в лицо его кисти и краски, пока он не успел ещё ничего понаделать, и одновременно сосредоточимся на молитве: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя!» И это будет хорошим началом для созидания доброго основания.

Страсти берут начало от пяти чувств и от человеческого воображения. Кто справился со своим воображением, защитил его от греховных образов, тот, можно сказать, справился с задачей, вышел на путь духовного преуспеяния. Что означает «справиться с воображением»? Это значит произвести расчёт и с Богом, и с диаволом. Аскетические писатели самый большой упор делали именно на вообразительную силу ума: только когда ум освободится от других образов, он станет готов принять образ Божий. Прежде чем писать картину, художник готовит материал: очищает бумагу или доску, наносит левкас, а потом делает набросок карандашом. Так и мы – очистим сначала с помощью Божией свой ум, а потом Бог уж укажет, что рисовать. Тогда, сочетая воедино помощь Божию и собственную волю, мы сможем писать в уме и душе Божественные образы.

#архимандрит_Ефрем_Филофейский

«Старца спросили: как может ревностный брат не соблазниться, когда видит некоторых иноков, опять возвращающихся в мир?

Старец сказал: пусть вообразит себе собак, преследующих зайцев. Когда одна из них увидит зайца, то бросается за ним, а прочие видят только погнавшуюся собаку, и сначала тоже побегут за ней, а потом возвращаются назад; первая же, которая увидала зайца, одна гонится, доколе его не поймает: ее не отвлекают от цели стремления ни собаки воротившиеся назад, она не смотрит ни на стремнины, ни на чащи в лесу, ни на колючие кусты, и пробегая сквозь терние часто бывает изранена, но не перестает бежать. Так и ищущий Владыку Христа, неуклонно стремится к кресту, побеждая все встречающиеся ему соблазны, доколе не достигнет Распятого».

_______

Источник: Древний патерик, или Достопамятные сказания о подвижничестве святых и блаженных отцов, 7.40. М., 2002. С. 91-92

https://vk.com/wall-184478279_125098

Отец Иероним в строгую обязанность поставлял братии «твердо и неизменно хранить старчество, ибо старчество установлено примером Самого Господа нашего Иисуса Христа и оно есть основание нашего монашеского жития. А потому надобно вседушно покоряться ему и не дерзать без старца постригаться и жить самочинно без совета старческого». Надо, «чтобы все жили единообразно по правилам святых отцов, – пишет он в уставе Новой Фиваиды, – чтобы каждый имел у себя своего старца и слушался бы советов его, покоряясь ему в страхе Божием, чтобы жили по советам своих старцев и духовников, чтобы со смирением вопрошали их обо всем нужном ко спасению, особенно о молитве; как о церковном правиле, так и о келейном каноне должны советоваться со старцами своими и духовниками и ничего по самочинию, без благословения не делать. Тем более внимать себе, чтобы не верить своему рассуждению, но вопрошать тщательно опытных старцев обо всем, как-то: о мечтаниях и видениях, о воображениях и снах, которые часто обманывают монахов, – обо всем этом надобно подробно открываться старцам своим и духовникам. А самим себе вовсе не должно верить. Не должно верить никаким явлениям и даже не желать их, ибо это есть душевредно, как пишет преподобный Петр Дамаскин: “Лишь только монах пожелает видения, он тотчас становится под областию прелести”. Потому что желание видеть что-либо есть признак гордости, а потому надо внимать себе строго, чтобы не желать ничего видеть. Для противодействия разнообразным и бесчинным бесовским прелестям полезно будет каждому затвердить себе сие слово, что недостоин ничего желать и видеть и слышать, – одно слово: недостоин".

Старец Иероним непрестанно наставлял, что духовнику нужно открывать все мысли и желания, как добрые, так и злые, ибо враг всегда обманывает с доброй стороны. Нередко случается, что одна с намерением утаенная от духовника мысль или одно дело, хотя и малые, после причиняют большой вред душе. Тем более душевредно, если кто во многом скрывает перед духовником свои мысли и дела. Нужно обращаться к детской благодатной простоте: всякое слово старца, хотя бы оно казалось и неправильным, принимать просто, верить ему без рассуждения, не рассуждать по-своему, святой простотой отражать всякое сомнение, внушаемое бесами. Пока имеешь доверие к духовному отцу своему, хотя бы и полчище князя тьмы на тебя ополчилось, не одолеет тебя, но, когда доверие потеряешь, тогда уже будешь в его власти. Этого он больше всего и добивается.

#Великая_стража
#иеросхимонах_Иероним_Соломенцов

Ваше Высокопреподобие, Высокопреподобнейший Отец Игумен!

Приношу Вам искреннейшую благодарность за воспоминание Ваше о мне. Вам 61 год, а мне 57. Лета бы небольшия, но я уже оканчиваю жизнь мою, потому что «зли быша дни мои», – по выражению Патриарха Иакова (Быт.47:9). Здоровье у меня от природы слабое; трудностями жизни оно сокрушено. Величайшая трудность была нравственная: в новоначалии моем я не мог найти монаха, который был бы живым изображением аскетическаго учения Отцов Православная Церкви. Желание последовать этому направлению, по причине сознания правильности его, поставило меня в положение оппозиционное по отношению ко всем и ввело меня борьбу, из которой перстом Божиим, единственно перстом Божиим, я выведен в Бабаевское уединение, если только выведен. И на отшедшаго, как видите, подымают голос, и подымают его по той же причине – по причине уклонения от учения Святой Церкви и принятия понятий противных, даже враждебных этому учению.

1864 год

#свт_Игнатий_Брянчанинов

Сохранилось еще одно письмо отца от 1898 года к свящ. Евгению Ландышеву, которое является, мне кажется, документом большого церковно-исторического значения. Оно вскрывает то положение, в котором находились истинные служители Слова в конце викторианского века.

«Дорогой во Христе собрат, о. Евгений. Получил Ваше письмо, читал, перечитывал со вниманием и с сердечным сочувствием к Вашей великой скорби. Но отвечать Вам берусь с нерешительностью. Чем могу помочь Вам? Что сказать?.. Несмотря на то, что добрых пастырей (и архипастырей из молодых) очень много... все-таки современное состояние нашего народа так плохо, что нужны неимоверные усилия, неимоверная работа со стороны той части духовенства, которая не изменила своему долгу и призванию, чтобы положить хоть некоторый предел народному разложению... Недостойные пастыри всегда были. И при Златоусте и раньше его на епископских кафедрах сидели сребролюбцы, развратники и т.д. И всегда это будет. И несмотря на это, Церковь всегда была и будет чиста и непорочна и пастырское звание всегда будет величайшим званием на земле... Что и говорить, отче, дело наше очень плохо. В народе наш авторитет подрывается, общество не любит, власть не поддерживает. Архиереи выдают нашего брата гражданской власти с головой, страха ради иудейска. Это совершенно естественный результат того несвободного состояния, в каком находится русская церковь со времени Петра Великого. Когда все это кончится, одному Богу известно».

«Что же делать?» – спрашивает он себя дальше. И в ответе на это письмо, по-моему, еще более ценно, чем в первой части, поскольку определение положения Церкви было уже достаточно сделано Достоевским, Соловьевым, славянофилами и Лесковым. Он пишет, соединяя иногда свои слова со словами своего архипастыря Алексия Литовского:

«По моему глубокому убеждению, надо закрыть глаза на все происходящее вне нас и чего изменить мы не можем, углубиться в себя и всецело отдаться своему непосредственному делу. Необходимо прежде всего бодрствовать над самим собой, умерщвлять свои страсти и помыслы греховные, дабы не явиться кому-либо соблазном, и в то же время неленостно исполнять свои обязанности: учить, служить, наставлять. Затем, исполняя свой долг, надо непрестанно помнить, что священство есть величайший крест, возлагаемый на наши рамена Божественной Любовью, крест, тяжесть которого чувствуется сильнее теми иереями, кои по духу таковы, а не по одному названию... Каждый час, каждую минуту приходится им идти согнувшись, приходится терпеть жестокость и непослушание своих духовных чад, насмешки и дерзость отщепенцев Церкви, равнодушие представителей власти, приходится страдать молча, всех прощая и покрывая чужие немощи своей любовью. Таков закон, такова чаша наша. И «насколько вымирает в ежечасных страданиях естественная жизнь проповедника или пастыря, настолько лишь и только таким путем насаждается жизнь духовная в слушателях, в пастве...». Больно Вам, обидно, что правды нигде не видите, что все окружающее погрязло в формализме, угасивши свои светочи, – Вы не гасите свой огонь, сильнее его разожгите, бережней храните...

Раскольники песни поют около Вас, когда Вы служите, Вам больно, обидно, – не зовите следователя и земского начальника... прощайте и молитесь о заблудших, заставьте плакать с собой тех, кто с Вами молится, и только этим путем, только великим страданием сердца, соединенным с великой любовью, Вы растопите ту ледяную кору около себя, которую напрасно стараетесь пробить ударами кулака...

...Таков закон. Этот закон освятил своими страданиями Сам Искупитель».

Когда читаешь это письмо, с великим волнением вспоминаешь «Соборян» и думаешь: неужели после факта такого письма одного благонамереннейшего священника к другому такому же кто-нибудь усомнится в обоснованности скорби отца Савелия? И неужели действительно церковное руководство 60-х годов прошлого века приняло этот роман Лескова только как литературную блажь?

Окончание письма такое:
«Но Вы знаете, конечно, что священство есть не только великий крест, но и великое счастье, величайший дар Божий на земле. Оно есть источник неизъяснимых духовных радостей, которые мирянам недоступны, и вот в этой радости иерей Божий почерпает ту силу, которая так необходима ему, чтобы не упасть под тяжестью креста. В молитвенном подвиге духа, в благодатной близости к престолу Божию почерпает он средство против уныния и обновления духом для продолжения трудов. Нет на земле никакого другого более высшего духовного наслаждения и радости как предстоять престолу Господню и совершать таинство Евхаристии... да не лишит же Господь Бог всемилостивый нас с Вами, честный отче, этого высшего наслаждения духовного до последней минуты нашей жизни! Будем молиться, терпеть, страдать и любить, а дальше – да будет воля Божия».

Письмо помечено 14 мая 1898 года, т.е. оно писано через девять лет после посвящения.

#Сергей_Фудель

Страшные/странные вещи заметил. Чем серьёзнее пост о молитве, тем больше отписчиков... Почему?

Ты жалуешься на рассеянную свою жизнь и на сухую безотрадную молитву. Ежели мы должны терпением нашим спасать души наши (см.
Лк. 21, 19), то и в этом случае надо предаться терпению, горячая и утешительная молитва есть дар Божий и награда, но она не столько даруется нашему деланию, сколько смирению, а когда мы и в делании ещескудны, то больше должны смиряться, а награды не искать. Будем молиться молитвой мытаря, который не искал отрады, а просил милости грешному. Молитву нашу мы не можем сами ценить, но молиться со смирением, когда и отрады нет, должны смиряться, молитву не оставлять и не искать отрады, получив ее, можем обольститься, а терпя лишение,
получим милость

#прп_Макарий_Оптинский

«…утренние службы совершались [в Оптиной Пустыни, в скиту] около трех часов ночи и, кажется, состояли из чина чтения 12 псалмов. Это было недолго, но зато скитские иноки вообще проводили значительную часть дня в свободных молитвах, по келиям. И эта сторона их жизни была ведома лишь им да Богу...

Известно, что всякие правила и уставы о молитве нужны больше для новоначальных, не воспитавших еще молитвенного горения «непрестанной» молитвы и «стояния пред Богом». Усовершившимся же в этом внешние правила необязательны; а иногда даже они отвлекают от внутренней молитвы.

#митрополит_Вениамин_Федченков

С Воскресным днём!

Вспоминаемый ныне свт. Феофан Затворник учил:
Утром и вечером молитвы исполняйте как положено, в воскресные и праздничные дни в церковь ходите и дни сии, как в церкви, так и дома, проводите благоговейно и благочестно – не в питье и гулянье, а или читайте святые книги, или беседуйте о Божественных вещах, или вразумляйте друг друга в том, кто чего не разумеет. Бесчинств же и непотребств всяких бегайте, храня себя чистыми от плотских скверн.

Иллюстрация: Константин Фёдорович Юон, "Зима. Пейзаж с красной церковью".

11. «Не всяк глаголяй Ми: Господи Господи, внидет», говорит Господь, «в царствие небесное, но творяй волю Отца Моего» (Мф. 7, 21). Воля же Отца Его есть сия: «любящии Господа, ненавидите злая» (Пс. 96, 10). Итак при молитве к Иисусу Христу возненавидим злые помыслы, – и воля Божия исполнена.

#ЦСДобротолюбие
#прп_Исихий_Иерусалимский

Преподобный Феодосий Великий.

(О благотворности памяти смертной).

I. Преподобный Феодосий, память коего празднуется в нынешний день, родом из Каппадокии, получив христианское воспитание, с детства привержен был к священному писанию, с любовию изучал его и более всего дорожил посещением храма Господня, при котором, имея хороший голос, он был определен чтецом. Всею душею любил он это дело и со вниманием читал и к сердцу принимал те евангельские слова, которыми заповедуется «не привязываться к земному миру, а помышлять главным образом о вечной жизни и стремиться к ней». Усердно молил он Бога, чтобы Он открыл ему истинный путь и Сам руководил его.

Достигши высокой святости жизни, сделался со временем настоятелем им же основанной знаменитой лавры близ Иерусалима с шестьюстами братии (всех же учеников его насчитывают во время его продолжительной жизни до 16,000 человек).

Преподобный Феодосий Великий, оказывая всем милость телесную, не забывал и духовных дел милосердия, назидая всех душеспасительными наставлениями. «Братия, – часто увещевал он иноков, – ради любви Господа нашего Иисуса Христа, позаботимся о душах наших; вспомним суету кратковременной земной жизни и помыслим о будущей, вечной жизни; не будем лениться и проводить в праздности дни наши, отлагая до следующого дня доброе начинание: да не встретит нас смерть без добрых дел и да не будем изгнаны из чертога радости и слишком поздно восплачем о неправедной жизни. Тогда раскаяние уже будет бесполезно; теперь же время для него благоприятное: здесь – покаяние, а там – воздаяние, здесь – делание и терпение, а там – утешение... Здесь долготерпением Божиим наслаждаемся, а тогда правосудие Его узнаем, когда воскреснем, одни – в жизнь вечную, другие – в муку вечную».

Преподобный Феодосий мирно скончался в 529-м году, будучи 105-ти лет от роду, и погребен в Вифлеемской пустыне, где он первоначально иночествовал.

II. «Преподобный Феодосий Великий своею жизнию и своим учением дает нам урок иметь живую память о смерти», дабы не привязываться к земному и не лишиться небесного царствия.

Св. Тихон Задонский так изображает благотворность памяти смертной: «сие не попустит нас

а) хвалиться благородством, и других – братию свою – презирать. Понеже, памятуя смерть, будем помнить, что земля есмы, и в землю пойдем».

б) «Памятуя смерть, отвратим руку от лихоимства, грабления, но еще и от своих имений руки требующих наполнять будем, ведая, что все мирское миру останется, а мы как наги вошли в мир, так наги и отъидем».

в) »Памятуя смерть, не будем объядением и пиянством мех сей телесный обременять: но столько пищи и пития будем принимать, чтобы не ослабеть, и трудиться можно было, надеясь сами быти снедию червей».

г) «Памятуя смерть, не пожелаем различных и богатых одежд, ведая, что при погребении едина только срачица для прикрытия наготы нужна».

д) »Памятуя смерть, не будем доставать злоковарным происком многих сел, деревень, земель, ведая, что по смерти не более трех аршин надобно будет земли. И так, памятуя смерть, великое опасение будем иметь к избежанию козней неприязненных».

е) "А когда смерть будем помнить, то на ум прийдет и суд страшный, который по смерти следует, где за слово, дело и помышление худое истязаны будем. И так, памятуя смерть, будем и к страшному суду приготовляться, и Судию праведного всякими мерами умилостивлять. Ибо, ежели к человеческому суду призываемы готовимся, как на нем поступать, что сказать, чем оправдаться: кольми паче к Божию суду, на котором вся явлена будут и помышления наша. От страшного суда две дороги лежащия во ум представятся: по единой бедные грешницы с плачем, воплем и рыданием неполезным идут в муку вечную; по другой блаженные праведницы, с радостию неизреченною, идут в живот вечный.

Сих четырех – смерть, суд, ад, царствие небесное, всегдашняя память не попустит нам прельщаться греховною сладостию, по писанию, в осторожность нам глаголющему: «помни последняя твоя четыре, и во веки не согрешиши» (Сирах. VII. 37).» (Из твор. св. Тихона Задонскаго, из слова на текст: блюдите, како опасно ходите (Еффс. V. 15).

ж) Многие святые для живого напоминания себе смертного часа имели у себя в келлии гроб, а на столе череп мертвого человека, которые всегда напоминали о смерти, суде, аде и царствии небесном и тем постоянно поддерживали св. подвижников в терпеливом несении креста их скорбной жизни на пути в царствие небесное.

III. Будем же помнить последняя своя, дабы во веки не согрешить и не лишиться царствия Божия; пусть смерть близких и родных наших напоминает нам о нашей смерти; пусть вид кладбища побудит нас к размышлению о том, что будет некогда время, когда и мы будем покоиться среди мертвых; пусть болезни, постигающия нас, будут для нас вестниками, зовущими к загробной жизни. Больше всего будем молить Господа, да избавит Он нас от окаменения сердца и да пробудит Он в нашей душе живую память смертную, столь благотворную для нас. (Свящ. Г. Дьяченко).

#протоиерей_Григори_Дьяченко