СМЕРТЬ В ОТНОШЕНИИ ДУШИ И ТЕЛА

Свт. Августин Блаженный:

«Хотя человеческая душа справедливо признается бессмертной, однако и для нее существует некоторая своего рода смерть. Она потому называется бессмертной, что не перестает в известном виде и в некоторой степени жить и чувствовать; тело же называется смертным потому, что может вполне лишиться жизни и совершенно не в состоянии жить само по себе. Но смерть души бывает тогда, когда ее оставляет Бог; подобно тому, как смерть тела случается тогда, когда его оставляет душа. Следовательно, смерть души и тела, то есть смерть всего человека, бывает тогда, когда оставляет тело душа, оставленная Богом.

Ибо в таком случае ни она не живет Богом, ни тело не живет ею. За такого рода смертью всего человека следует та, которую авторитет божественных Писаний назвал второю смертью (Откр.21:8). На нее указал и Спаситель, когда сказал: «Бойтесь более того, кто может и душу и тело погубить в геенне» (Мф.10:28). Так как это случится не прежде, чем после такого соединения души с телом, что их уже никоим образом нельзя будет отделить друг от друга, то может показаться странным, что говорится об умерщвлении тела такой смертью, при которой оно не оставляется душой, но подвергается мучениям, будучи одушевленным и чувствующим. Ибо то последнее и вечное наказание, о котором мы скажем подробнее в своем месте, справедливо называется смертью души, потому что она не живет Богом; но как можно назвать его смертью тела, когда оно будет жить душой? Ведь иначе оно не могло бы чувствовать тех самых телесных мучений, которые будут после воскресения. Разве что, коль скоро всякого рода жизнь составляет некоторое добро, а страдание – зло, то не следует называть тело живущим, если душа существует в нем не ради жизни, а ради страданий?

Итак, душа живет Богом, когда живет хорошо, ибо она не может жить хорошо, если Бог не содействует в ней тому, что хорошо; тело же живет душой, когда душа живет в теле, живет ли она при этом, или не живет Богом, ибо жизнь в телах нечестивых есть жизнь не души, а тела. Такую жизнь могут сообщать им даже умершие, то есть оставленные Богом души, своей собственной, какой бы то ни было жизнью, вследствие которой они и бессмертны. Но при последнем осуждении, хотя человек и не перестанет чувствовать, однако, так как само чувство не будет доставлять приятного удовольствия и благотворного покоя, но будет мучительным вследствие страданий, то жизнь эту справедливо следует называть скорее смертью, чем жизнью. Второй же смертью она называется потому, что бывает после той первой, вследствие которой происходит разделение соединенных природ: Бога и души или души и тела. Таким образом, о первой телесной смерти можно сказать, что она добра для добрых и зла для злых. Вторая же ни для кого не бывает доброй, так как никто из добрых ей не подвергается».

___________________

Источник: Августин Блаженный, свт. О Граде Божием, 13.2 // Творения. Киев, 1998. Т.3. С. 555-556.

https://vk.com/wall-184478279_118993

Не произносите слов молитвы быстро, дабы враг не крал ваши мысли, но произносите медленно, чтобы вы смогли их почувствовать. В молитве проявите упорство. Читайте все те молитвы, которые даны Церковью: Шестопсалмие, Повечерие, Каноны… Кроме того, говорите с Христом своими словами. Просто и от сердца, так, как если бы вы видели Его перед собою: «Отче мой, я согрешил, плохо, бездуховно провел день, в суете мирской. Осуждал, много разговаривал, смеялся, много ел, не молился, столько у меня немощей и грехов. Прости мне, Господи". Так говорите, и пожалеет вас Христос, и даст вам слезы. Должны прийти слезы, так как слезы молитвы дадут вам силы и радость, избавят от печалей. Здание, построенное из одних лишь сухих камней, непригодно; чтобы построить дом, нужна известь и вода. Также и молитва без слез – это не молитва.

#старец_Иероним_Эгинский

Боже, Ты готовишь нас для вечности, чтобы мы пребывали с Тобой в неизмеримости Твоей. Какова же скорбь Твоя о тех, кто отпадает от Тебя и уходит в бездны тьмы? Призываю Тебя в душу мою, забывая о том, что Ты пребываешь в ней от рождения моего. Исцели меня, Господи, от греха невежества моего! Если Ты сотворил нас духовными существами из света Твоего, значит, поистине мы духи, облеченные в свет, но ставшие тьмой по грехам нашим. Оттого мы страдаем, что отпали от святости Твоей и мучаемся в слепоте нашей, потому что не исполняем заповеди Твои — не становимся Твоими святыми. Ты единственный, Боже, просто есть и Твое «есть» суть вечное блаженство. Мы же страстно желаем жить и наше «жить» не что иное как непрестанное мучение, вызванное неукротимым страстным желанием эгоистической жизни, корень которой — заблуждение. И прикоснуться к вечности нам дано лишь в целительном уединении.

#иеромонах_Симон_Бескровный

Молчание отцов

При знакомстве с отеческими аскетическими писаниями читатель встречается с некоторым затруднением. Когда речь в этих трудах заходит о молитвенной практике, то важные для дела детали оказываются обычно опущенными. Искатели молитвы, желающие найти описание конкретных технических приемов, бывают разочарованы. Основным источником практических сведений служат тексты отцов-исихастов: прп. Симеона, Никифора Монаха, Григория Синаита, Григория Паламы, Каллиста и Игнатия Ксанфопулов, — где приводятся, в сущности, одни и те же скупые данные о художественных

[Художество (слав.) — искусство. Художество, или художественные приемы молитвы, - аскетический метод сведения ума в сердце. Вспомогательная техника управления вниманием, способствующая достижению и поддержанию умно-сердечной молитвы. В греческой литературе этому понятию соответствует термин «психосоматический метод», что означает - психофизический или буквально - душевнотелесный]

приемах соединения ума с сердцем. Другие отцы, в лучшем случае, повторяют в общих чертах те же сведения, не углубляясь в развитие темы.

О некоторых причинах такой сдержанности упоминает прп. Паисий Молдавский: «В древние времена это всесвятое делание умной молитвы воссияло на многих местах, где только имели пребывание святые отцы. Поэтому тогда и учителей этому духовному деланию было много. По этой причине и святые отцы наши, пиша о нем, изъявляли только происходящую от него неизреченную духовную пользу, не имея, как я думаю, нужды писать о самом опыте этого делания, приличествующем новоначальным. Если же где несколько и писали об этом, то и это только для знающих опыт этого делания — очень ясно; а для незнающих — вовсе непонятно», — писали то есть намеренно сокровенно. Почему? Свт. Игнатий поясняет, что стремление к преждевременным стяжаниям «может быть причиною величайшего вреда». И потому, «для отвращения этого вреда», в Лествице прп. Иоанна, «назначенной для общего употребления монашествующими, — молитвенное таинство прикрыто от любопытства и легкомыслия», изложено прикровенно. Однако «в те блаженные времена, при обилии живых сосудов благодати», то есть благодатных старцев, все «могли прибегать к совету их».

Но «неужели такой великий отец как Иоанн Лествичник, живший в то время, когда умное делание процветало, ничего не говорит о молитве, совершаемой умом в сердце? Говорит, но так прикрыто, что одни знакомые опытно с деланием молитвы могут понять, о чем говорится. Так поступил святой, будучи руководим духовной мудростью, с которой написана вся книга его». Он излагает лишь самое общее учение о молитве, «могущее возвести делателя в благодатное состояние», выражаясь при этом языком притчи.

Не менее прикровенно, чем Лествичник, писал прп. Исаак. «Иной способ молитвы», кроме общедоступного деятельного молитвословия, оговаривается преподобный, «нахожу я справедливым не объявлять и... не изображать чина сей молитвы, чтобы читающий, оказавшись не понимающим того, что читает, не почел написанное не имеющим смысла или, если окажется он знающим это, не стал уничижать того, кто не знает порядка в этом».

В том же русле объясняют причины сокровенности современные авторы: «Древние святые отцы... начинают с описания высоких степеней созерцательной молитвы... опуская предыдущие начальные уровни... При этом все оцы пишут кратко и прикровенно, и вот по какой причине. Когда святые отцы писали об Иисусовой молитве, тогда опытно знающих делателей было много и не было нужды подробно описывать начальные стадии, так как было кому наставить. Кроме того, прочесть писания мог и неподготовленный человек, а пользу извлечь мог лишь готовый. Потому отцы писали кратко и прикровенно. Готовый и в кратком описании поймет нужное, а неготовый не повредит разума своего... Древние отцы... в основном писали прикровенно и кратко, так как во времена их жительства тружеников на ниве сего священного дела было множество и нужды в толкованиях не ощущалось... чуть приоткрыв нужное, тут же скрывали, давая лишь наводящую мысль, побуждая намеком к вопросам, — и начинающие обращались с вопросами к опытным, которых было в достатке, а опытные разъясняли, помогали разобраться в недоумениях. Человек, занятый умным деланием, встречаясь со множеством различных сомнений и искушений, сам почти не способен уразуметь сказанное в писаниях кратко и прикровенно. Святые отцы имели умы совершенные, и то, что у нас вызывает недоумение, для них было вполне понятным, поэтому лишних подробностей они не писали. Прояснить же нуждающимся детали было кому, делатели имелись».

Аскетические писатели проявляли осторожность из опасения дать лишний повод к соблазну. Прецеденты в истории известны. Именно превратная оценка психосоматического метода — художественных приемов молитвы — легла в основу позиции антипаламитов, приверженцев варлаамитской ереси,

[Варлаам Калабрийский (XIV), ученый монах и философ родом из Калабрии (Южная Италия), проникнутый духом итальянского Возрождения. Прибыл в Константинополь ок. 1330 г. Благодаря своей образованности завоевал высокое положение в столице, имея могущественных покровителей при дворе. Варлаам становится воинствующим противником учения исихазма. Он отвергал нетварность Фаворского света, «устно и в многочисленных сочинениях нападал на самое сокровенное для исихастов, называя практику молитвенных созерцаний не-тварного света, т.е. Самого Божества, чувственным и соблазнительным бесовидением». Варлааму важно было опровергнуть учение исихазма о восприятии нетварного света «не только ради собственного престижа и защиты философских убеждений, но и ради осуществления плана всей своей жизни: из невозможности доказательно познать Божии тайны он хотел вывести вторичность любых догматов и предложить это воззрение как почву для объединения Церквей». Неоднократно посещая с дипломатической миссией Рим, он изложил (1339) свой план папе Бенедикту XII, который отверг его. На Константинопольском Соборе (1341) учение Варлаама признано еретическим и анафематствовано. Варлаам уехал в Италию и принял католичество, папой Климентом V он был назначен на епископскую кафедру в Неаполитанском королевстве (1342); оттуда он написал «друзьям в Греции» несколько писем о преимуществе католичества. Борьбу с паламизмом и исихазмом продолжил бывший ученик Паламы, монах болгарского происхождения Григорий Акиндин (+ 1348), пытавшийся, подобно Варлааму, опровергнуть святоотеческое учение о Божественной Сущности и энергиях. Акиндин был дважды осужден и сослан, но оппозиция не утихла, ее возглавил виднейший ученый и писатель империи Никифор Григора (1295 - ок. 1360). Антипаламиты были окончательно анафематствова-ны на Соборе (1351), посажены в тюрьму или взяты под домашний арест; Григора был заточен в Хорский мон. Паламитские формулировки были окончательно утверждены на этом Соборе как догмат о Божественной Сущности и энергиях, который затем был принят всей православной Восточной Церковью. По слову В.Н.

Лосского: «Еще раз Божественное безумие победило мудрость человеческую»]

на борьбу с которой ушли годы напряженного труда. Ересь была опровергнута лишь после создания Триад свт. Григория Паламы и СвятогорскогоТомоса,

[Святогорский Томос (Тоцо<; aTiopeixiKoq) - знаменитый в истории исихазма документ, составленный свт. Григорием Паламой совместно с афонскими монахами (1341). Своего рода «манифест афонского монашества» или «официальное кредо исихастов». Этот документ кратко подтверждал учение о нетварных энергиях, он послужил защите учения Паламы и утверждению его истинности на Константинопольском Соборе (1351), а также способствовал осуждению ереси Варлаама. Томос был подписан епископом Иерисским (поместным епископом Афона); его также подписали: прот Афона Исаак; представитель Лавры Филофей (Коккин), будущий патриарх; главные ученики Григория Синаита - Исаия, Марк и Каллист; игумены всех афонских монастырей - на греческом, грузинском, славянском и сирийском языках. Полный текст документа на русском опубликован в книге: Петр (Пиголь), игум. Прп. Григорий Синаит и его духовные преемники. 1999]

а окончательно осуждена на Константинопольском Соборе 1351 года.

#Молитва_Иисусова_Николай_Новиков

Вы смущаетесь, что во время молитвы не можете собрать своих мыслей, но рассеиваетесь: молиться без развлечения есть дело совершенных, но мы, немощные и находящиеся в борьбе (со страстями),
должны собирать скитающиеся мысли наши и смиряться при нахождении помыслов, и отнюдь не смущаться, ибо смущение подает врагу силу больше на нас вооружаться, а смирение прогоняет его. А если бы всегда имели молитву чистую, без развлечения, то опять не избежали бы тщеславных и гордых помыслов, от врага наносимых. Помните, что Бог приемлет молитву смиренных

#прп_Макарий_Оптинский

Чистота сердца – отсутствие сердечной расслабленности. Чистота тела – девство. Чистота ума – непреклонность мысли. Чистота души – безстрастие и отсутствие греховных желаний.

А нечистота сердца – сладострастие и сердечное распаление. А нечистота тела – грехопадение и блуд. А нечистота ума – непристойные помыслы. А нечистота души – душевные страсти, которые душа любит и которыми услаждается.

Пресыщение чрева и сластолюбие – отцы блуда и виноваты перед сердцем. А сердце виновато перед телом. А тело виновато перед умом, а ум виноват перед душой. Когда же смирим чрево, сердце и тело и очистим постом, жаждой и подвижническими добродетелями, а ум смирим и очистим молитвой, тогда и душа смирится и очистится.

Тот же, кто трудится телом и совершает некоторые добродетели, а об устроении сердца не радеет, о хранении ума и внутреннем делании не заботится, об ограждении чувств не печется, – похож на того, кто одной рукой что-нибудь собирает, а другой – разбрасывает.

Телесные добродетели – начало духовного пути, а внутренние: хранение сердца, умное делание и душевное здравие – завершение пути духовного. Поэтому духовные подвиги, совершаемые телом без внутреннего благоустроения, хранения ума, ограждения чувств, работы над душой, воистину опадают, словно сухая листва с дерева. Потому мы и не достигаем совершенства, лишаемся благодати и спасения, что не знаем с чего начать духовную жизнь, и где начало, середина и конец? И что такое союз и основание добродетелей? И что такое уменьшение добродетелей? И до тех пор пока не узнаем этого, будем трудиться и разрушать свои труды.

О человек, будь внимателен к этому: с чего начинается подвиг духовной жизни? откуда рождаются добродетели, и откуда осмеливаются войти страсти? И вскоре найдешь просвещение душе своей. А без этого знания о начале, середине и конце – в море сеешь, и волны уносят. И в терние сеешь, и заглушает. Вот в чем мерило и правило истинной, спасительной чистоты ума, тела, сердца и души. Слава Святой, Единосущной, Животворящей и Нераздельной Троице, Отцу и Сыну и Святому Духу, всегда была, и ныне, и присно, и во веки веков.

#священноинок_Дорофей

Все мы настоящие расслабленные: не тридцать восемь лет (см.: Ин. 5, 5), а всю жизнь живем мы в расслаблении – в расслаблении то лукавства, легкомыслия, празднословия и смеха, то сомнения и маловерия, то лености и праздности, забав многоразличных и окамененнаго нечувствия, то нетерпения и раздражительности, то ненависти, вражды, злобы и мстительности, то зависти, то сребролюбия и скупости, обмана, татьбы, лихоимства, то плотоугодия различного, пресыщения и пиянства, и любодеяния, то гордости и высокомерия, честолюбия и тщеславия, то малодушия, печали и уныния, страха и отчаяния, то неправды – мздоимства, неправедной клятвы, лжи и обмана, то человекоугодия и человеконадеяния, то ложного стыда, невнимания к молитве, к Богослужению, к таинствам, к святым праздникам и к священным временам постов, то ропота и хулы на Бога, то кощунства над святыней. – Все мы расслабленные, потому что не имеем в себе, по причине удаления от Бога и пристрастия к земному, крепости душевной, крепости веры, упования и добродетели, юже подает Бог (1 Петр. 4, 11).

– Все мы расслабленные, потому что в сердцах наших царствует более диавол, который есть чистое бессилие для всякого добра и великая сила для всякого зла.

Расслабление, нега и лень сердца и тела часто происходят от диавола. Этим способом он усиливается нас повергнуть в духовное усыпление. Воздремашася вся и спаху (Мф. 25, 5). – Надо бороться и, сколько можно, усерднее молиться.

#праведный_Иоанн_Кронштадтский

Первая благодать даёт нам почувствовать любовь Божию, плоды Духа Святаго. А вторая благодать – это опыт, который неизгладимо остаётся в человеческой душе, не исчезает и не блёкнет. Вначале мы бываем обуреваемы искушениями, это вполне естественно – испытывать брань, ведь такой нам указан путь. Но, пройдя через это, мы обретаем вторую благодать, ценность которой велика. Ценность не только для нас, которые ей наслаждаемся, но и ценность для брата, немощного, боримого искушениями, новоначального, которому мы можем помочь, так как обладаем знанием. Как нам помогали другие, так и мы обязаны помогать своим братьями.

Поэтому не нужно удивляться, когда на нас воздвизается брань и находят искушения. Будем знать, что первая благодать отходит, покидает по временам человека для того, чтобы его испытать. И человек, бывает, часто сгибается под натиском брани и тяжестью креста. Тогда является вторая благодать, опытная, является благой киринеянин117 и помогает нам нести наш крест. Это, конечно, не значит, что благодать и опыт освобождают нас от искушения, нет, но наш опыт наставляет нас: «Терпи, пройдёт и эта брань, так же, как прошла предыдущая. Терпи это испытание. Помнишь, при прошлом искушении, когда оно прошло, какая после этого явилась благодать?! Так ведь и это искушение пройдёт, только потерпи немного. Знаешь, ведь Бог творит чудеса!» – так наставляет подвижника вторая благодать, утверждает его в надежде, воодушевляет. Человек обретает силу терпения, мужества, исполняется верой и надеждой на Бога, ощущает душевное облегчение и постепенно преодолевает искушение.

Потом, просвещённые второй благодатью, мы узнаём, что необходимо прийти искушениям от диавола, от страстей ли или от ближнего. Необходимо приходится подвергнуться новой брани. Но в ней мы очистимся. Придётся потрудиться, но эти труды станут камнем в основании, на котором впоследствии должен быть выстроен прекрасный дом Божественной Благодати. Следуя дороге прослушания, мы обогатимся неоценимым опытом ведения брани, знанием методов и приёмов борьбы, которые диавол употребляет против нас. Ведь если Бог не попустит нам подвергнуться брани, тот как мы постигнем науку и искусство борьбы?!

#архимандрит_Ефрем_Филофейский

В личной нашей духовной жизни, знаете, чего недостает? Нет напряжения у нас к ношению помысла Иисусовой молитвы, нет осторожности в употреблении речи, мало понуждения себя прощать всех, пред всеми смиряться, мало боремся со своей нервностью и с привычкой механически молиться. Еще мы должны помнить, что исправляет человека – в ответ на его понуждения себя к добру – не человеческая воля, а Сам Господь Иисус Христос. Нам дана способность противиться борющим нас злым и другим помыслам и отвергать их, а исправляет наш характер Господь. Мы должны особенно беречься недружелюбия к кому бы то ни было. Удаляющийся от человека – удаляется от Бога. Мы спасаемся чрез доброе отношение к другим и чрез строгое отношение к себе благодатию Христовою.

#епископ_Вениамин_Милов

Не надо постоянно ждать результатов
 
Не надо связывать желаемых результатов с каким-нибудь сроком, хотя бы и самым отдаленным.
 
Нельзя говорить себе: . И с беспокойством следить каждый день, есть ли движение вперед.
 
Молящийся должен приступать с твердым решением подвизаться независимо от результатов. Хотя бы и никаких не было плодов от трудов его – продолжать начатый труд. Ибо наше дело трудиться, а плоды от Господа (Рим.9:16).

Инок, постоянно ожидающий результатов, создает в себе ту двойственность, которая есть злейший враг молитвы.
 
Он уже не следит за правильностью внутренней своей работы, а внешне наблюдает за ее результатами.
 
Дьявол стережет молящегося и начинает втягивать его в эту забаву.
 
Он создает видимость совершенствования. Молящемуся начинает казаться, что вчера он чувствовал на молитве не так, как сегодня. Для него делается, как он думает, «ясно», что на пути своем он поднимается выше.
 
Является нетерпение – скорей бы. Горячо берется за начатое. А дьявол, как бы смеясь, держит ожидаемое перед самыми глазами. Молящийся ждет его наступления каждый день, не замечая, что давно уже сбился с пути и отошел от истинной цели совершенно в другую сторону.
 
В молящемся создается два человека: один, обольщенный, переживает подобие высоких молитвенных состояний, которые суть наваждения бесовские, другой наблюдает эти состояния и подгоняет первого.
 
Занятый этой суетной внутренней работой, молящийся не видит, куда зашел. И вот, когда эта раздвоенность дойдет до своего предела, все мнимо достигнутые результаты разом исчезнут и останется в душе невыразимая усталость, точно после тяжелой болезни. Вернуться на истинный путь будет стоить великих трудов, ибо работа была не только безрезультатна – она оставила опустошительный след в душе, усилив ту двойственность нашу, которая стоит одним из главнейших препятствий на молитвенном пути каждого.

#протоиерей_Валентин_Свенцицкий

Молитва за других – особый род милостыни.
Не смущайтесь поминать тех, кто с л у ч а й н о пришел вам на память.

У Бога случайности нет.
Поминайте дома, не забывайте поминать в церкви. И вы почувствуете, как уменьшится земное тяготение, станет легкой душа, потому что с вами будет милость Господа.

† Протоиерей Сергий Николаев

Даже малый молитвенный опыт научает нас осуществлять процесс молитвы «со скоростью света»

— А что Вы все-таки можете сказать о вышеупомянутой молитвенной «цепочке»? Правильно ли понимать, что именно такое качество должно быть у молитвы: восприятие от слуха, потом вхождение в сердце, потом восхождение от сердца к Богу и далее — восприятие ответа от Бога, или же существует какое-то иное качество?

— Здесь, мне кажется, процесс молитвы рассмотрен как бы «под микроскопом». На самом деле все происходит намного проще: мы внутренне душой вопием к Богу, Он слышит, воспринимает и как-то отвечает — чаще благой мыслью или благим устроением нужных обстоятельств. А смотрим ли мы в это время на молитвы, читаемые нами по молитвослову, или же слушаем, что читает чтец, или просто молимся своими словами — это не столь важно, лишь бы было внимание, вера и благоговение.

Вышеупомянутая «цепочка» — да, она такая существует. Но само это знание нужно лишь для того, чтобы мы поняли, как мы должны действовать. А если мы это поняли (что так мы должны действовать), то даже малый молитвенный опыт научает нас осуществлять процесс молитвы «со скоростью света».

— А ответ?

— А ответ будет тогда, когда Господь пошлет. И какой он будет — это зависит от Его премудрости и… от нашей глупости.

— Как это так?

— А вот так. Потому что Господь глупого вразумляет по-разному. Ну, вот как на моем примере.

Приехал к нам однажды один человек, побыл некоторое время и надо ему уже уезжать — собирает вещи. Тут попадается мне на глаза книга, с которой я некоторое время занимался — выписывал из нее цитаты. Думаю: «Отдать ее, что ли? Вроде бы она мне не нужна. Господи, как быть?..» А внутри себя чувствую: «Не отдавай, она тебе еще понадобится». Мысленно противлюсь:

— Зачем? Я не хочу этим заниматься!

И ответ — тихий такой:

— Что ты потом будешь делать? Будешь искать, а ее не будет. И потом будешь требовать вернуть ее тебе обратно.

— Да нет, я не хочу больше этим заниматься!!!

И отдал. А потом несколько месяцев вспоминал: «Ах, была бы книга!.. Ах, была бы книга!.. Нужна вот цитата, а я не помню!»

Так и страдал несколько месяцев из-за своей глупости, пока не вернул книгу назад. А почему страдал? Потому что вразумление пришло, а я его отверг, да еще препирался с ним. Конечно, следующий ответ будет уже более затруднительным, потому что я проявил глупость и непослушание — кому? Ангелу-хранителю и Богу. Вот так Господь учит… А поскольку мы не слушаем, то получается один лишь вред.

#монах_Константин

Господь пришел на землю не для того, чтобы наслаждаться удобствами и радостью земной жизни, но для того, чтобы спасти человека. Средство для этого было только одно: стать искупительной жертвой за грех человека, пострадать и умереть. Надлежало, чтобы Он и (1Пет.2:24). Такова была воля Бога Отца, (Рим.8:32). Не Сам, как человек, измыслил и избрал наш Спаситель этот путь, но он дан был Ему волею Отца. Поэтому Господь и говорит, что (Мк.8:31). Так решено в Высшем Совете, и от Сына Человеческого зависит не личный выбор пути, но лишь добровольное подчинение предвечному решению Бога. И Он взял на Себя этот крест добровольного подчинения, – говорит Он, – (Ин.6:38).

К этому же Он призывает теперь Своих последователей – добровольно, отказавшись от своих личных желаний, взять тот крест, который возложен на каждого из нас Богом, и идти тем же скорбным путем терпения и самопожертвования, которым шел Он, наш Спаситель.

В этом добровольном подчинении лежит и залог нашего спасения, ибо тот, кто отрекшись от себя, всецело отдается руководству Господа Иисуса Христа и Его Евангелия, тот наверное не заблудится в лабиринте жизни и благополучно достигнет цветущих берегов вечных обителей; тот же, кто жалеет себя, пытается сберечь себя и найти путь своими силами, тот неизбежно искалечит свою душу или погубит ее совершенно. Самолюбие и личный выбор непременно увлекут человека на путь мирских радостей. В этом-то и кроется громадная опасность, ибо никакие выгоды мирской жизни не вознаградят за гибель души. Жизнь с ее зыбкой почвой, с постоянной опасностью нравственных провалов, с её соблазнами и пороками, затягивающими в свою глубь, как трясина, напоминает болото.

Вот вы подошли к этому болоту, которое преграждает вам путь. Так или иначе вы должны через него перейти. Но как? Миновать, обойти кругом невозможно. Оно тянется во все стороны, насколько хватает глаз. Надо идти прямо. Тропинок не видно: кочки, камыши, ярко-зеленый мох, местами поблескивает вода, предостерегая от опасности. Направление вам неизвестно. Известно лишь, что на каждом шагу может грозить гибель: легко или увязнуть в грязи, или сорваться в чарусу, манящую своим бархатным покровом свежей нежной зелени, но откуда нет выхода. Стоит лишь попасть туда – и болото вас засосет, затянет в свою коварную, холодную бездну.

Такова жизнь.

Люди неосторожные или легкомысленные, составляющие громадное большинство, идут этим болотом, не думая много: с кочки на кочку, там где посуше, поудобнее и где, кажется, пролегает дорога, и не рассуждают, куда приведет она... Обыкновенно приходят к трясине, из которой нет выхода...

Люди увлекающиеся, с неутолимой жаждой наслаждений, бегут за блуждающими болотными огнями, которые точно дразнят их, танцуя в воздухе и улетая все дальше, дальше, будто сверкающие мотыльки, заманивая несчастных безумцев в глубь болота, и исчезают вдруг в тот самый момент, когда жадно протянутая рука уже готова схватить обманчивый призрак. Такова страстная погоня за земным счастьем, за радостями и удовольствиями жизни...

Третьи пытаются найти настоящий путь собственными силами. Самоуверенно, самонадеянно вступают они в болото. «О, мы завоюем жизнь, – говорят они, – своими руками построим мы свое счастье! Сами найдем или проложим дорогу к яркому, прекрасному будущему! Нам не нужно проводников, и мы не нуждаемся в указке! Человек – кузнец своего счастья: для этого у него есть гордый и пытливый ум!» И отважно шагают они по болоту, зовя за собой других и делая вид, будто они знают дорогу к твердым, спокойным берегам. Эти самонадеянные люди со своим упрямым самомнением обыкновенно кончают тем, что вместе со стадом своих последователей забираются в самую невылазную пучину, где и находят свою гибель.

Но в жизни никто своих дорог не знает и никто не может сказать, что день грядущий ему готовит... Поэтому благоразумный человек неизбежно будет искать руководства. Самое простое, самое естественное и самое разумное рассуждение может быть здесь только одно: болото мне незнакомо. Я не знаю дороги... Идти надо, но идти наудачу – это верная гибель. Во что бы то ни стало мне надо найти того, кто знает путь. Иначе я погиб...

Таково рассуждение всякого разумного человека в жизни. Боясь безнадежно запутаться в лабиринте сплетающихся и разбегающихся жизненных тропинок, теряющихся в таинственном тумане будущего, он всегда чувствует нужду в опытном руководстве, и где он может найти более верное, более надежное и благостное руководство, как не у Господа, Который все знает, пред Которым все явно и открыто? Однажды Фома спросил Господа: (Ин.14:5–6).

Иначе и быть не может. Слабый, ограниченный, с умом, отуманенным страстями, человек никогда сам не найдет настоящего пути жизни.

Ему остается одно: взять крест свой и покорно следовать за Господом. Иначе опасность заблудиться в жизни и духовно погибнуть для него неизбежна.

#свт_Василий_Кинешемский