После чтения Святого Евангелия я произнес проповедь о всепрощающей любви Христовой к кающимся грешникам. Когда кончилось запричастное и я вышел с Чашей Господней к предстоящим, то и тут я произнес десятиминутную проповедь. Начал я причащать арестантов, доходит очередь и до этого узника. Когда он открыл рот и я вложил в его рот лжецу со Святыми Дарами, то тотчас же арестант этот закачался, налились его очи слезами, и он в этот момент затрясся всем своим существом. Только что отошел он от Чаши Христовой и взглянул на икону Спасителя, то поднял вверх свои гигантские руки и громко во всеуслышание закричал: «Христос! Христос! Ты ли меня простил! О, Боже! Ты ли, меня, такого страшного убийцу, разбойника простил?!
О, Господи! Я, как грецкая губка весь пропитан, переполнен человеческой кровью; я около ста душ погубил, невинно, невинно погубил. Я неоднократно обкрадывал храмы! О, Господи! И Ты меня простил?! О, милосердный Господь! Я насиловал свою мать, сестер, детей, я предавался скотоложеству. О, кто со мною сравнится во грехах — и Ты, и Ты, Господи, простил меня?! Слышал ли Ты, Господи, что я всю свою жизнь хулил Тебя, проклинал Тебя, и Ты, и Ты, Христос, все, все мне простил! Твоя, Господи, любовь ко мне настолько велика, что я ее не вынесу, не вынесу, я не переживу сегодняшний день, я умру, она погубит меня, Господи!» При виде такой небывалой сцены, я не мог дальше причащать арестованных, я ушел в алтарь и там, склонив голову на престол, нервно плакал. Арестанты подняли в церкви такое рыдание, такой рев, что мне казалось, весь храм превратился в какой-то страшный гул, раздирающий сердце. Здесь стояли некоторые частные богомольцы, из них несколько женщин впали в истерику.
Кончилась служба, я услышал во дворе этой тюрьмы какой-то шум. Я подошел к окну, и что же я увидел? Этот арестант на коленях ползал перед другими арестантами, моля и прося их, чтобы они во всем простили его. И возле этого арестанта собралось такое множество арестантов, что весь двор тюрьмы представлял из себя сплошную живую массу людей, и все они, как ласточки возле своего гнезда, увивались возле этого узника. Одни из них его целовали, другие сами заражались его покаянием, каялись в своих грехах и проклинали свою преступную жизнь, а некоторые из них, поднимая свои взоры к небесам, молили Бога, чтобы он простил им грехи их. Во время моего обеда у начальника сей тюрьмы, этот арестант явился к начальнику и просил позволения у него побыть некоторое время в одиночной камере. Сей арестант писал мне много писем, и последнее его письмо гласило, что он, как кончит свой тюремный срок, отправится в Валаамскую обитель.
#архимандрит_Спиридон_Кисляков
О, Господи! Я, как грецкая губка весь пропитан, переполнен человеческой кровью; я около ста душ погубил, невинно, невинно погубил. Я неоднократно обкрадывал храмы! О, Господи! И Ты меня простил?! О, милосердный Господь! Я насиловал свою мать, сестер, детей, я предавался скотоложеству. О, кто со мною сравнится во грехах — и Ты, и Ты, Господи, простил меня?! Слышал ли Ты, Господи, что я всю свою жизнь хулил Тебя, проклинал Тебя, и Ты, и Ты, Христос, все, все мне простил! Твоя, Господи, любовь ко мне настолько велика, что я ее не вынесу, не вынесу, я не переживу сегодняшний день, я умру, она погубит меня, Господи!» При виде такой небывалой сцены, я не мог дальше причащать арестованных, я ушел в алтарь и там, склонив голову на престол, нервно плакал. Арестанты подняли в церкви такое рыдание, такой рев, что мне казалось, весь храм превратился в какой-то страшный гул, раздирающий сердце. Здесь стояли некоторые частные богомольцы, из них несколько женщин впали в истерику.
Кончилась служба, я услышал во дворе этой тюрьмы какой-то шум. Я подошел к окну, и что же я увидел? Этот арестант на коленях ползал перед другими арестантами, моля и прося их, чтобы они во всем простили его. И возле этого арестанта собралось такое множество арестантов, что весь двор тюрьмы представлял из себя сплошную живую массу людей, и все они, как ласточки возле своего гнезда, увивались возле этого узника. Одни из них его целовали, другие сами заражались его покаянием, каялись в своих грехах и проклинали свою преступную жизнь, а некоторые из них, поднимая свои взоры к небесам, молили Бога, чтобы он простил им грехи их. Во время моего обеда у начальника сей тюрьмы, этот арестант явился к начальнику и просил позволения у него побыть некоторое время в одиночной камере. Сей арестант писал мне много писем, и последнее его письмо гласило, что он, как кончит свой тюремный срок, отправится в Валаамскую обитель.
#архимандрит_Спиридон_Кисляков