"На небе слышен голос не уст, а сердца" – пишут святые отцы. "Молиться надо искренне, от чистого сердца" – это их завет. Но на молитве между нами и Богом стоят грехи, будто густой туман, будто стена, из какой то плотной и липкой мглы, и в этой мгле ползают как скорпионы наши страсти. Как мы можем искренне призывать имя Господа, если наше собственное сердце – эта черная яма, в глубине которой ничего не видно, только смрад идет из нее от постоянной злобы и плотских вожделений, будто от разлагающегося трупа. Молиться надо искренне; между тем наша молитва совершается где-то вне души и ума, а сердце пребывает в своей жестокости и дикости как неукротимый зверь.
Что нам делать? Как принудить себя к молитве? Вначале надо поблагодарить Бога, что Он еще не отвернулся от нас, что если бы не Его благодать, мы даже не вспомнили бы о молитве. Затем, перед молитвой надо принести покаяние; самое главное – найти свой "любимый" грех, ту страсть, с которой нам больнее всего расстаться; осудить себя за эту страсть, мысленно отринуть ее, вырвать из души, как вырывают гнилой зуб, призвать силу гнева – то, что святые отцы называют раздражительной силой, решить с этих пор бороться с ней; показать эту страсть самому себе в ее самом низком и позорном виде, довести до своего сознания, что эта страсть как змея пьет кровь нашей души, делает нас бессильными и отравленными, что от борьбы с этой страстью зависит наша жизнь и смерть. Если человек примет такое решение, то уже молитва его перестанет быть поверхностной и пустой как шелуха; его душа начнет откликаться на слова молитвы вначале еще глухо, со стоном, как бы шепотом, как говорит очнувшийся от беспамятства больной.
Далее, надо исповедоваться в текучих, повседневных грехах, которые мы совершаем каждый день, от которых душа забрызгана грязью, как одежда у человека, идущего в непогоду по слякоти и лужам. Надо покаяться во всей своей жизни, особенно в гордыне, лжи и лености, которые привели нашу душу в такое мрачное бесчувственное состояние, когда мы не можем молиться. Затем надо исповедоваться Богу в неведомых грехах, которые мы по своей беспечности и нерадению непрестанно творим, когда само неведение становится не оправданием, а осуждением нашего легкомыслия или волевого желания – не знать правды. Надо говорить: "Бог - все, а я – ничто", стараясь довести эту мысль до своего сознания и сердца. Нужно помнить, что сегодняшний день может стать последним днем нашей жизни. Необходимо испросить у Бога благословение на молитву, обратиться к Пресвятой Богородице и архангелу Салафаилу помочь в молитве и затем приступить к молитве, помня, что стоим перед Лицом Божьим, от Которого не скрыто ни одно движение нашего сердца.
Тот, кто начинает молиться сразу же без приготовления, тот похож на воина, который бросился в бой еще не вынув и не приготовив оружия.
#архимандритРафаилКарелин
Что нам делать? Как принудить себя к молитве? Вначале надо поблагодарить Бога, что Он еще не отвернулся от нас, что если бы не Его благодать, мы даже не вспомнили бы о молитве. Затем, перед молитвой надо принести покаяние; самое главное – найти свой "любимый" грех, ту страсть, с которой нам больнее всего расстаться; осудить себя за эту страсть, мысленно отринуть ее, вырвать из души, как вырывают гнилой зуб, призвать силу гнева – то, что святые отцы называют раздражительной силой, решить с этих пор бороться с ней; показать эту страсть самому себе в ее самом низком и позорном виде, довести до своего сознания, что эта страсть как змея пьет кровь нашей души, делает нас бессильными и отравленными, что от борьбы с этой страстью зависит наша жизнь и смерть. Если человек примет такое решение, то уже молитва его перестанет быть поверхностной и пустой как шелуха; его душа начнет откликаться на слова молитвы вначале еще глухо, со стоном, как бы шепотом, как говорит очнувшийся от беспамятства больной.
Далее, надо исповедоваться в текучих, повседневных грехах, которые мы совершаем каждый день, от которых душа забрызгана грязью, как одежда у человека, идущего в непогоду по слякоти и лужам. Надо покаяться во всей своей жизни, особенно в гордыне, лжи и лености, которые привели нашу душу в такое мрачное бесчувственное состояние, когда мы не можем молиться. Затем надо исповедоваться Богу в неведомых грехах, которые мы по своей беспечности и нерадению непрестанно творим, когда само неведение становится не оправданием, а осуждением нашего легкомыслия или волевого желания – не знать правды. Надо говорить: "Бог - все, а я – ничто", стараясь довести эту мысль до своего сознания и сердца. Нужно помнить, что сегодняшний день может стать последним днем нашей жизни. Необходимо испросить у Бога благословение на молитву, обратиться к Пресвятой Богородице и архангелу Салафаилу помочь в молитве и затем приступить к молитве, помня, что стоим перед Лицом Божьим, от Которого не скрыто ни одно движение нашего сердца.
Тот, кто начинает молиться сразу же без приготовления, тот похож на воина, который бросился в бой еще не вынув и не приготовив оружия.
#архимандритРафаилКарелин
У кого в сердце Иисусова молитва, для того трудно сказать вслух несколько слов, даже приветствовать братию, как будто он теряет молитвенную теплоту, и в это время начинает мерцать и гаснуть свет в его душе. У безмолвника открываются внутренние уста, это уста его сердца, которыми ум безгласно произносит молитву. Если он вступает в беседу с братией или со странниками, пришедшими в пустыню, то внутренние уста его смыкаются и смолкают. Поэтому для пустынников совершенство - это полное безмолвие, которое выше всяких назидательных слов. Благодать открывается, как бы беседует с пустынником в безмолвии, а когда он облекает мысль свою в слово, то уже переходит во внешнее, будто спускается по ступеням вниз, чтобы общаться с людьми. Только по особому откровению Божьему безмолвники брали на себя подвиг старчества и принимали посетителей. Но это был для них тяжелый труд, и они всегда тосковали по своему прежнему одиночеству, в котором открывался им духовный свет. Все великое совершается в молчании, все великое сокровенно от мира. В храме люди внимают священным песнопениям, которые как бы на крыльях возносят ввысь их. А пустынники внимают песне безмолвия, которая наполняет их сердце неизреченной радостью. В храмовых песнопениях душа возносится к небу, в безмолвии небо опускается в сердце монаха, и пустыня или уединенная келия становится для него преддверием рая. В душе пустынника отражаются лучи божественного света. При буре помыслов и страстей этот свет гаснет, как пламя свечи - от порыва ветра. На гладком, отшлифованном серебре отпечатлеваются изображения. Если поверхность серебра чернеет или покрывается пылью, то изображение становится неясным, как бы мутным. Если ум отключается от сердца и погружается во внешнее, то сердце безмолвника покрывается земным прахом и перестает отражать в себе небо. Поэтому безмолвие, прежде всего, - хранение сердца.
#архимандритРафаилКарелин
#архимандритРафаилКарелин
«Трагизм положения современного монашества состоит в том, что оно практически не имеет наставников, которые бы занимались в течение своей жизни деланием Иисусовой молитвы и очищением сердца. Но был момент трагизма и в жизни последних старцев: они не находили себе искренних учеников и послушников, тех, кто мог бы заменить их, воспринять их опыт и стать наследником их благословений... Около старцев был народ. Но им приходилось говорить с людьми на их детском языке, а самого сокровенного передать они не могли. Древние отцы как бы продолжали жить в своих учениках, а эти старцы уносили сокровище, которое стяжали, с собой в могилу, отдав людям лишь самую малую его часть, потому что удержать больше те не могли...
Действительно, теперь уже нет таких старцев, как прежде; они ушли, оставив после себя какую-то невосполнимую, зияющую пустоту... По сравнению с ушедшими старцами, даже лучшие из монахов нашего времени похожи на угли, тлеющие в золе. Однако и эти угли еще излучают тепло, и хотя они не ярко пылающий огонь, около них все же можно не погибнуть от духовной стужи. По сравнению с прежними старцами, теперешние отцы похожи на тусклый свет ночника: он - не дневной свет, но и при его мерцании можно как-то различать очертания предметов, можно отличить дорогу от зарослей кустарника и рвов. Поэтому современные монахи, скорбящие, что уже нет старцев, должны осознать: как и мы, они не смогли бы воспринять дух прежних отцов, но пусть они дорожат теми, кто еще находится рядом с ними. Сегодняшние наставники не имеют силы уже ушедших. Дух мира в большей степени тяготеет над ними, но и около них можно спастись» [Рафаил (Карелин), архим. Тайна спасения. М., Подвор. ТСЛ, 2004, с. 391-393].
#Молитва_Иисусова_Николай_Новиков
#архимандритРафаилКарелин
Действительно, теперь уже нет таких старцев, как прежде; они ушли, оставив после себя какую-то невосполнимую, зияющую пустоту... По сравнению с ушедшими старцами, даже лучшие из монахов нашего времени похожи на угли, тлеющие в золе. Однако и эти угли еще излучают тепло, и хотя они не ярко пылающий огонь, около них все же можно не погибнуть от духовной стужи. По сравнению с прежними старцами, теперешние отцы похожи на тусклый свет ночника: он - не дневной свет, но и при его мерцании можно как-то различать очертания предметов, можно отличить дорогу от зарослей кустарника и рвов. Поэтому современные монахи, скорбящие, что уже нет старцев, должны осознать: как и мы, они не смогли бы воспринять дух прежних отцов, но пусть они дорожат теми, кто еще находится рядом с ними. Сегодняшние наставники не имеют силы уже ушедших. Дух мира в большей степени тяготеет над ними, но и около них можно спастись» [Рафаил (Карелин), архим. Тайна спасения. М., Подвор. ТСЛ, 2004, с. 391-393].
#Молитва_Иисусова_Николай_Новиков
#архимандритРафаилКарелин
Сердце молитвенника - это таинственный престол. Когда он покидает его и уходит во внешнее, то из царя превращается в раба, из зрячего - в слепого. С безмолвием связана память о смерти. Пустыня располагает человека думать о вечном, - о том, что находится не только за пределами земли, но и небосвода. Смерть представляется плотскому человеку как некое чудовище, которое преследует его и в какое-то неожиданное мгновение бросится и растерзает на части. Смерть для монаха - это вожделенная встреча с Христом. Если он боится смерти, то эта боязнь - за грехи, за нерадиво прожитую жизнь, это скорбь о том, что он еще не полностью окончил покаяние. Но сама память о смерти представляется ему великим утешением. Память о смерти отрывает его от земли, отрезвляет от страстных мечтаний, дает силы для молитвы, наполняет душу миром и тишиной. Мысли о вечности в душе безмолвника похожи на стаю лебедей, которые тихо плывут по поверхности глубокого озера.
Память о смерти делает человека странником на земле. Он понимает, что все, что существует во времени, не его, что этот мир только путь, и каждый день жизни - стадия пройденного пути. Молитва и память о смерти - это два ока души, устремленные в вечность. В общении с миром исчезает память о смерти. Человек начинает думать, что мир это его родной дом. Страсти, как невидимые нити, привязывают его к земле. Вместо радости о Боге в его сердце появляется смятение и тревога. Страсти превращаются в помыслы, ум становится похожим на крылья вертящейся мельницы, а иногда, под действием гнева и похоти, - на зверя, который бросается из одного угла клетки в другой и старается перегрызть зубами железо решетки.
#архимандритРафаилКарелин
Память о смерти делает человека странником на земле. Он понимает, что все, что существует во времени, не его, что этот мир только путь, и каждый день жизни - стадия пройденного пути. Молитва и память о смерти - это два ока души, устремленные в вечность. В общении с миром исчезает память о смерти. Человек начинает думать, что мир это его родной дом. Страсти, как невидимые нити, привязывают его к земле. Вместо радости о Боге в его сердце появляется смятение и тревога. Страсти превращаются в помыслы, ум становится похожим на крылья вертящейся мельницы, а иногда, под действием гнева и похоти, - на зверя, который бросается из одного угла клетки в другой и старается перегрызть зубами железо решетки.
#архимандритРафаилКарелин
Основанием духовной жизни отец Серафим считал послушание. Батюшка категорически утверждал, что человек без благодати Божией не в силах побеждать искушения и сдерживать огромную силу греха, который, как яд, отравил все его существо. Только благодать Божия может обуздать грех и сделать человека победителем в духовной борьбе. Поэтому главная задача аскетики – стяжание благодати и хранение ее. Благодать действует в смиренном сердце. Где гордость – там уже поражение. Если гордому кажется, что он уже недоступен для греха и страстей из-за своих самовольных подвигов, то он становится игрушкой в руках темных сил. Сатана может давать ему на время ложное бесстрастие, чтобы укрепить в гордыне и превозношении над собратьями, но это подобно полету Симона Волхва, которого бесы поднимали вверх, в воздух, пока не бросили вниз и он не разбился насмерть.
#архимандритРафаилКарелин
#схиархимандрит_Серафим_Романцов
#архимандритРафаилКарелин
#схиархимандрит_Серафим_Романцов
Звездное небо - это книга о величии Божества. У поэтов оно вызывало трепет восторга, у философов - изумление, у мистиков - благоговение, но для того, кто стяжал в своем сердце непрестанную молитву, звездное небо и горы пустыни кажутся пологом и завесой, закрывающими от них незримый свет Божества. Пустынник готов упрекнуть восходящее солнце за то, что оно своими лучами, проникающими сквозь камни пещеры, отвлекает его от молитвы. Ему не нужна ни земля, ни небо, а только одно, Единное и Единственное - Божество. Про древнего философа Демокрита говорили, что он ослепил себя для того, чтобы лучше заниматься философией. Пустынник, входя умом в сердце свое, становится слепым, глухим и немым для мира. Он отказывается от всего, чтобы обрести Причину всего, избегает творения, чтобы быть с Творцом, он не хочет видеть создания, чтобы созерцать Создателя, он отказывается от множественности впечатлений, чтобы чистое око души возводить к Единому. В этом он находит полноту жизни и покой. Монах оставляет мир, чтобы искать единство с Богом. В молитве исчезает прошлое и будущее, а остается только настоящее, как бы останавливается само время, как будто бы векторы времени меняют свое направление и обращаются в глубину. Внешние впечатления, попадая в сердце, для молитвенника подобны песчинкам, которые засоряют глаза и причиняют боль. Их пещеры и уединенные келии похожи на склепы и гроба, в которых погребаются умерщвленные тела с их страстями, и воскресает дух.
#архимандритРафаилКарелин
#архимандритРафаилКарелин
Если сравнить монашество с пирамидой или башней, то фундамент и основанием их будут те монахи, 1. которые избрали подвиг затвора, молчания и безмолвия. Затем идут, как 2. вторая кладка камней, монахи, пребывающие в пустынях и скитах, 3. затем монахи больших монастырей.
Низший ряд камней держит высший, - на нем тяжесть всего строения. Если сравнить монашество с деревом, то творцы Иисусовой молитвы, скрывающиеся от мира, подобны корням этого дерева; они питают благодатью своих молитв скитян и монастырских монахов. Людям видны ветви и плоды этого дерева, а корни, ушедшие глубоко в землю, недоступны для глаз мира.
Для безмолвника слово это уже потеря. В молчании -
дыхание вечности, в слове - тени земли.
Отшельник говорит в двух случаях: когда ему повелевает благодать, или же когда он не в силах выдержать безмолвие. В первом случае благодать говорит за него, во втором - он возвращается в келию обманутым и опустошенным: духовное богатство, которое он собирал, сжег как огонь его собственный язык. Святые отцы сказали: если все подвиги монахов положить на одну чашу, а на другую молчание, то перетянет вторая чаша.
Христос является душе в молчании, тогда прекращается, как бы иссякают даже слова молитвы. Нельзя одновременно созерцать Бога и говорить о Нем. Безмолвник предпочитает быть наедине с Христом, чем говорить о Христе. Слова предполагают многообразие ума и дистанцию между мыслимым и мыслящим. А в безмолвии ум становится простым и как бы прозрачным, как проста природа света.
#архимандритРафаилКарелин
Низший ряд камней держит высший, - на нем тяжесть всего строения. Если сравнить монашество с деревом, то творцы Иисусовой молитвы, скрывающиеся от мира, подобны корням этого дерева; они питают благодатью своих молитв скитян и монастырских монахов. Людям видны ветви и плоды этого дерева, а корни, ушедшие глубоко в землю, недоступны для глаз мира.
Для безмолвника слово это уже потеря. В молчании -
дыхание вечности, в слове - тени земли.
Отшельник говорит в двух случаях: когда ему повелевает благодать, или же когда он не в силах выдержать безмолвие. В первом случае благодать говорит за него, во втором - он возвращается в келию обманутым и опустошенным: духовное богатство, которое он собирал, сжег как огонь его собственный язык. Святые отцы сказали: если все подвиги монахов положить на одну чашу, а на другую молчание, то перетянет вторая чаша.
Христос является душе в молчании, тогда прекращается, как бы иссякают даже слова молитвы. Нельзя одновременно созерцать Бога и говорить о Нем. Безмолвник предпочитает быть наедине с Христом, чем говорить о Христе. Слова предполагают многообразие ума и дистанцию между мыслимым и мыслящим. А в безмолвии ум становится простым и как бы прозрачным, как проста природа света.
#архимандритРафаилКарелин
Для стяжания благодати необходимо, совершенно необходимо, как воздух, послушание. Монаха без послушания отец Серафим вообще не считал монахом. Только через полное послушание своему старцу возможен настоящий, реальный, а не мнимый и иллюзорный духовный путь. Внешние подвиги уединения и поста отец Серафим считал второстепенными по отношению к послушанию, то есть подспорьем, а не основой монашеской жизни. Телесный подвиг должен опираться на благословение старца и быть точно определенным. Отец Серафим считал, что без послушания невозможно занятие Иисусовой молитвой: она останется на уровне повторения звуков, не будучи в силах тронуть окаменевшее в гордыне сердце. Одному монаху отец Серафим сказал то, что я считаю дерзновенным и не повторил бы, если бы не слышал сам: «Никакой Иисусовой молитвы у тебя нет: ты просто привык к ее словам, как некоторые люди привыкают к ругани».
#схиархимандрит_Серафим_Романцов
#архимандритРафаилКарелин
#схиархимандрит_Серафим_Романцов
#архимандритРафаилКарелин
Если человек пребудет в послушании, то Бог все устроит Сам, хотя бы и не так, как тот предполагает. А у самовольника конец его дел и жизни обязательно будет худым. То, что он делает без послушания, не принесет ему пользы, и часто своими глазами он будет видеть неожиданное разрушение своих многолетних трудов. За доверие к старцу Господь дает наставнику особое дерзновение в молитве о его духовном чаде. Можно сказать, что в таком случае Господь Сам помогает старцу руководить учеником. Архимандрит Серафим рассказывал, что бывали случаи, когда он благословлял или советовал вопрошающему его то, о чем не думал заранее, когда его собственный ответ был неожиданным для него самого, и говорил, что Господь в таком случае открывал ему, что сказать, по вере человека.
Если же ученик или духовное чадо не искренни до конца: одно говорят, другое скрывают, спрашивают без решимости исполнить, уговаривают и убеждают старца, как бы подсказывают ему свое собственное решение, то старец чувствует перед собой не живого человека, а какую-то стену, непробиваемую для его слов. Тогда может последовать и наказание за лицемерие и лукавство – неверный ответ старца. Отец Серафим говорил, что разговор с непослушным человеком очень утомляет, и потому советовал при малейшем возражении прекращать такую беседу словами: «Поступай как знаешь». Старец не любил, когда вместо краткого вопроса рассказывают целую историю, как будто хотят объяснить, в чем дело и что надо сказать. Между тем вопрос должен быть кратким и ясным. Чем он более краток, тем более старец чувствует в своей душе ответ.
#схиархимандрит_Серафим_Романцов
#архимандритРафаилКарелин
Если же ученик или духовное чадо не искренни до конца: одно говорят, другое скрывают, спрашивают без решимости исполнить, уговаривают и убеждают старца, как бы подсказывают ему свое собственное решение, то старец чувствует перед собой не живого человека, а какую-то стену, непробиваемую для его слов. Тогда может последовать и наказание за лицемерие и лукавство – неверный ответ старца. Отец Серафим говорил, что разговор с непослушным человеком очень утомляет, и потому советовал при малейшем возражении прекращать такую беседу словами: «Поступай как знаешь». Старец не любил, когда вместо краткого вопроса рассказывают целую историю, как будто хотят объяснить, в чем дело и что надо сказать. Между тем вопрос должен быть кратким и ясным. Чем он более краток, тем более старец чувствует в своей душе ответ.
#схиархимандрит_Серафим_Романцов
#архимандритРафаилКарелин
Монашеская жизнь – это концентрация на самом главном – на богообщении, которое достигается через молитву и очищение ума от помыслов и фантазий, пробуждающих страсти и грехи в нашем сердце. Молитва требует внутреннего безмолвия, при этом душа становится особенно чуткой к внешним впечатлениям, в том числе к слову. Слово воспринимается как шум, нарушающий тишину. Вместе со словами в душу врываются впечатления, образы и картины – враги молитвы, поэтому длительные беседы угнетают душу монаха, приводят его в состояние внутреннего опустошения и усталости. Этого не понимают мирские люди, которые беспрерывно пребывают в грохочущей кузнице мира, в буре своих помыслов и страстей; для них разговор – это шум в привычном шуме, а для некоторых даже разрядка. Есть цветы, которые могут жить только в парнике; если открыть окошко парника, они болеют и гибнут. Так монах может жить лишь в атмосфере внутренней тишины и молитвы; посреди мира, который через слова врывается в его душу, он болеет и чахнет. Источник силы – это дух, обращенный к Богу, дух, который в то же время очень нежен и уязвим.
С наступлением холода осыпаются листья у деревьев: они будто умирают до весеннего тепла. Жизнь теплится в них, но они погружены в глубокий сон. То же происходит с человеческим духом: подавленный шумом этого мира, потоком слов, вихрем впечатлений, которые врываются в душу и опустошают ее, дух как бы сокрывается и отступает, это его самозащита; вместо него действуют силы души – более грубые и поэтому более выносливые. Дух оживает снова, когда наступает внутренняя тишина, когда пробуждается молитва. Поэтому старцы любят тех, кто говорит обдуманно и кратко, кто не продлевает бесед с ними, кто не становится вором их молитвы. Любимый ученик Господа апостол Иоанн Богослов отличался молчаливостью. Он был обращен к своему сердцу, он был погружен в созерцание, которое выше слова. Он был любимым учеником именно потому, что его душа, пребывающая в безмолвии, могла вместить больше Божественного света – Божественной любви, изливающейся без меры на всех.
#архимандритРафаилКарелин
С наступлением холода осыпаются листья у деревьев: они будто умирают до весеннего тепла. Жизнь теплится в них, но они погружены в глубокий сон. То же происходит с человеческим духом: подавленный шумом этого мира, потоком слов, вихрем впечатлений, которые врываются в душу и опустошают ее, дух как бы сокрывается и отступает, это его самозащита; вместо него действуют силы души – более грубые и поэтому более выносливые. Дух оживает снова, когда наступает внутренняя тишина, когда пробуждается молитва. Поэтому старцы любят тех, кто говорит обдуманно и кратко, кто не продлевает бесед с ними, кто не становится вором их молитвы. Любимый ученик Господа апостол Иоанн Богослов отличался молчаливостью. Он был обращен к своему сердцу, он был погружен в созерцание, которое выше слова. Он был любимым учеником именно потому, что его душа, пребывающая в безмолвии, могла вместить больше Божественного света – Божественной любви, изливающейся без меры на всех.
#архимандритРафаилКарелин
О СМЕРТИ (ПРОДОЛЖЕНИЕ)
Я стою у могилы, где был похоронен священник, и думаю: теперь молчат его уста, которые проповедовали Евангелие; к кому теперь он обратится со словом благовестия, когда на том свете вера превратилась в очевидность, а надежда — в явь? И как будто слышу голос из могилы: «Уста души моей не закрыты. Я день и ночь молю Бога о своей пастве и о тех, кого поминал во время своего служения. Здесь не нужен список, их имена всегда перед моими глазами. Я от юности до смерти служил Богу, но что значит наша земная правда перед неприступным светом Божества? Я грешил как человек, каялся и грешил снова. Я получил от Бога милость, но в душе моей остались некие темные пятна, поэтому скажи моей пастве, чтобы она молилась обо мне, особенно во время Литургии, и тогда у меня будет больше сил молиться о своих духовных чадах. Пусть они иногда приходят на мою могилу: она — звено между ними и моей душой, она свидетельство, что я с ними и слышу их еще яснее, чем при жизни».
Особенно ощутимы тишина и безмолвие кладбища в предутреннее время, когда бледнеют темно-синие краски неба, когда исчезают, словно растворяются в предрассветной мгле, звезды, как будто пальцы зари срывают их, как драгоценные камни, с ночного покрова небес. В этот час стволы деревьев стоят как черные силуэты, нарисованные тушью, а их кроны отливают красно-кровавым цветом, как угли потухающего костра. На кладбище царит тишина. Над могилами висят, будто клубы дыма, багряные обрывки ночного тумана. В это время хочется слушать тишину, затаив собственное дыхание.
Кладбище похоже на подземный город. Кажется, что время в нем остановилось. Неужели это место вечной разлуки? Сколько моих друзей покоится уже в земле! Могилы некоторых из них орошены слезами, а где другие — никто не помнит. Время стирает их образы из памяти близких, как ребенок стирает резинкой рисунок с листа бумаги. Для кого написаны имена на каменных плитах? Имя — символ души. Пройдет одно или два поколения, и это имя станет незнакомым и чужим для тех, кто прочтет его. Земля съедает тело мертвого, а время — память о нем. Неужели кладбище — это только остров забвения в море жизни или царство вечного сна?
В предутренние часы на кладбище нет ни одной души, разве только какой-нибудь бродяга, облюбовав склеп, где нашел защиту от ветра и дождя, спит, прижавшись к холодному мрамору. Ему не тесно рядом с мертвыми, а у живых он приюта не нашел. Может быть, среди могил прячется и какой-нибудь преступник, как дикий зверь среди камней. Роса покрывает плиты могил и заснувшие на ночь цветы...
И вдруг на ветке дерева громко запела птица. Этот звук прозвенел в воздухе; он точно расколол тишину, как брошенный камень — зеркальную поверхность озера. Птица пела радостный гимн наступающему рассвету, и ее песня казалась мне свидетельством о будущем воскресении мертвых, когда среди ночи смерти разнесется весть о том, что жизнь победила смерть, и земля отдаст небу тех, кого держала в своих недрах, как младенцев в колыбели. Лучи зари, похожие на радугу, как будто откликнулись на пение птицы. Их сверкающие потоки расплескались по небосводу, они казались гимном победы над ночью и образом вечного незаходимого света.
#архимандритРафаилКарелин
Я стою у могилы, где был похоронен священник, и думаю: теперь молчат его уста, которые проповедовали Евангелие; к кому теперь он обратится со словом благовестия, когда на том свете вера превратилась в очевидность, а надежда — в явь? И как будто слышу голос из могилы: «Уста души моей не закрыты. Я день и ночь молю Бога о своей пастве и о тех, кого поминал во время своего служения. Здесь не нужен список, их имена всегда перед моими глазами. Я от юности до смерти служил Богу, но что значит наша земная правда перед неприступным светом Божества? Я грешил как человек, каялся и грешил снова. Я получил от Бога милость, но в душе моей остались некие темные пятна, поэтому скажи моей пастве, чтобы она молилась обо мне, особенно во время Литургии, и тогда у меня будет больше сил молиться о своих духовных чадах. Пусть они иногда приходят на мою могилу: она — звено между ними и моей душой, она свидетельство, что я с ними и слышу их еще яснее, чем при жизни».
Особенно ощутимы тишина и безмолвие кладбища в предутреннее время, когда бледнеют темно-синие краски неба, когда исчезают, словно растворяются в предрассветной мгле, звезды, как будто пальцы зари срывают их, как драгоценные камни, с ночного покрова небес. В этот час стволы деревьев стоят как черные силуэты, нарисованные тушью, а их кроны отливают красно-кровавым цветом, как угли потухающего костра. На кладбище царит тишина. Над могилами висят, будто клубы дыма, багряные обрывки ночного тумана. В это время хочется слушать тишину, затаив собственное дыхание.
Кладбище похоже на подземный город. Кажется, что время в нем остановилось. Неужели это место вечной разлуки? Сколько моих друзей покоится уже в земле! Могилы некоторых из них орошены слезами, а где другие — никто не помнит. Время стирает их образы из памяти близких, как ребенок стирает резинкой рисунок с листа бумаги. Для кого написаны имена на каменных плитах? Имя — символ души. Пройдет одно или два поколения, и это имя станет незнакомым и чужим для тех, кто прочтет его. Земля съедает тело мертвого, а время — память о нем. Неужели кладбище — это только остров забвения в море жизни или царство вечного сна?
В предутренние часы на кладбище нет ни одной души, разве только какой-нибудь бродяга, облюбовав склеп, где нашел защиту от ветра и дождя, спит, прижавшись к холодному мрамору. Ему не тесно рядом с мертвыми, а у живых он приюта не нашел. Может быть, среди могил прячется и какой-нибудь преступник, как дикий зверь среди камней. Роса покрывает плиты могил и заснувшие на ночь цветы...
И вдруг на ветке дерева громко запела птица. Этот звук прозвенел в воздухе; он точно расколол тишину, как брошенный камень — зеркальную поверхность озера. Птица пела радостный гимн наступающему рассвету, и ее песня казалась мне свидетельством о будущем воскресении мертвых, когда среди ночи смерти разнесется весть о том, что жизнь победила смерть, и земля отдаст небу тех, кого держала в своих недрах, как младенцев в колыбели. Лучи зари, похожие на радугу, как будто откликнулись на пение птицы. Их сверкающие потоки расплескались по небосводу, они казались гимном победы над ночью и образом вечного незаходимого света.
#архимандритРафаилКарелин
"О времени, смерти и вечной жизни"
Глава "Размышления о смерти"
Никто не мог разгадать его, и только один мудрец—отшельник сказал: " Ты считаешь себя непобедимым, но есть соперник, который сильнее тебя. Это—время, его ещё никто не победил. Оно сделает тебя слабым, подобно младенцу, оно задушит тебя в своих костлявых объятиях. Этот сон послан тебе для того, чтобы ты не гордился своей силой. Придёт старость, когда силы оставят тебя, а затем—смерть."
Человек боится вспоминать о смерти, и в этом—одна из причин его грехопадений. Он пьёт из чаши, в которую брошен яд, и не хочет ничего знать об этом яде. Пройди по улицам города: много ли ты найдёшь домов, где бы никогда не оплакивали умершего, много ли найдёшь дворов, из ворот которых не выносили бы гроба? Человек думал, что он чем—то владеет, но оказалось, что это было дано ему только взаймы.
Наша жизнь похожа на плывущие по небу облака. Они меняют свою форму: становятся похожими то на снежные горы, то на сказочных чудовищ, то на царские дворцы, а затем снова превращаются в бесформенные тени, в клубы тумана, тающие в небе, словно льдины весной.
Наша жизнь похожа на сновидение, а смерть—на пробуждение. Проснулся человек, и то, что было во сне, осталось во власти минувшей ночи. То, что он считал жизнью, на самом деле было умиранием, а то, что он считал смертью, оказалось жизнью. Он считал жизнью исполнение похотей и страстей своего тела, но они бесследно прошли, как порыв бури. Пять чувств были лишь пятью щелями в темнице, сквозь которые он различал одни неясные тени, но смерть закрыла их, как закрывают ставни в доме, а само тело оказалось трупом, который он носил на себе.
Человек считал образом смерти могилу, в которую закопают его тело. Сама могила представлялась ему бездонной чёрной ямой, где он исчезнет, растворившись в земле, как дождевая капля в океане; исчезнет в чёрной космической ночи, где навсегда меркнет свет сознания и только остаётся не имеющая ни конца, ни края пустота. Но могила оказалась не концом его бытия, не дверью в подземелье, которую наглухо заперли и заложили камнями, а рождением в новую жизнь. То, что представлялось ему на земле главной целью—власть, богатство, наслаждения,—оказалось тёмным негативом бытия. Видимое, исчезнув, стало невидимым, а невидимое стало видимым и реальным.
То, что мир называет красотой, на самом деле мимолётные тени, которые исчезают с рассветом, это брызги, сверкающие на солнце, снежинки, похожие на маленькие звёздочки, которые падая на землю, обращаются в грязь. Мы любуемся цветами, но они скоро превращаются в прах, подобный пеплу. Наши взоры ласкает зелёная листва деревьев, но осенью она желтеет, падает с веток, как ветхая одежда, лежит на дорогах, словно куча мусора, и ветер развеивает её по полю или собирает у забора, словно сугробы снега.
Люди говорят: "Какое прекрасное лицо!" Сколько песен и стихов было сложено для возвеличивания земной красоты, а во что превратилась эта красота—в смердящий гной! Где глаза, которые сравнивали когда-то с бирюзой или гагатом, с цветом моря или с небесной голубизной? Они превратились в сукровицу и слизь и вытекли из глазниц, подобно последним слезам.
Земная жизнь—бессмыслица, когда её делают самоцелью. Если хотят выжать из неё, как из гроздей винограда вино, напиток наслаждения, то она превращается в горькую чашу полыни. Страсть—мёд, смешанный с ядом. Счастье на земле—тень, которую нельзя догнать: человек бежит за собственной тенью, а она убегает от него. Но если смотреть на жизнь как на путь к вечности, тогда она открывается душе как великий дар, тогда её тёмные глубины озаряются светом, тогда человек понимает, зачем он живёт, почему страдает, во имя чего борется. Тогда всё становится на свои места, и человек сознаёт, что жизнь дана ему для того, чтобы приобрести навечно или образ Божий или образ сатаны.
Всё видимое уничтожается временем. Трагизм смерти пронизывает всё существующее, словно судороги боли сотрясают вселенную. Но для христиан за ширью этого бурного моря открываются берега земли обетованной.
#архимандритРафаилКарелин
Глава "Размышления о смерти"
Никто не мог разгадать его, и только один мудрец—отшельник сказал: " Ты считаешь себя непобедимым, но есть соперник, который сильнее тебя. Это—время, его ещё никто не победил. Оно сделает тебя слабым, подобно младенцу, оно задушит тебя в своих костлявых объятиях. Этот сон послан тебе для того, чтобы ты не гордился своей силой. Придёт старость, когда силы оставят тебя, а затем—смерть."
Человек боится вспоминать о смерти, и в этом—одна из причин его грехопадений. Он пьёт из чаши, в которую брошен яд, и не хочет ничего знать об этом яде. Пройди по улицам города: много ли ты найдёшь домов, где бы никогда не оплакивали умершего, много ли найдёшь дворов, из ворот которых не выносили бы гроба? Человек думал, что он чем—то владеет, но оказалось, что это было дано ему только взаймы.
Наша жизнь похожа на плывущие по небу облака. Они меняют свою форму: становятся похожими то на снежные горы, то на сказочных чудовищ, то на царские дворцы, а затем снова превращаются в бесформенные тени, в клубы тумана, тающие в небе, словно льдины весной.
Наша жизнь похожа на сновидение, а смерть—на пробуждение. Проснулся человек, и то, что было во сне, осталось во власти минувшей ночи. То, что он считал жизнью, на самом деле было умиранием, а то, что он считал смертью, оказалось жизнью. Он считал жизнью исполнение похотей и страстей своего тела, но они бесследно прошли, как порыв бури. Пять чувств были лишь пятью щелями в темнице, сквозь которые он различал одни неясные тени, но смерть закрыла их, как закрывают ставни в доме, а само тело оказалось трупом, который он носил на себе.
Человек считал образом смерти могилу, в которую закопают его тело. Сама могила представлялась ему бездонной чёрной ямой, где он исчезнет, растворившись в земле, как дождевая капля в океане; исчезнет в чёрной космической ночи, где навсегда меркнет свет сознания и только остаётся не имеющая ни конца, ни края пустота. Но могила оказалась не концом его бытия, не дверью в подземелье, которую наглухо заперли и заложили камнями, а рождением в новую жизнь. То, что представлялось ему на земле главной целью—власть, богатство, наслаждения,—оказалось тёмным негативом бытия. Видимое, исчезнув, стало невидимым, а невидимое стало видимым и реальным.
То, что мир называет красотой, на самом деле мимолётные тени, которые исчезают с рассветом, это брызги, сверкающие на солнце, снежинки, похожие на маленькие звёздочки, которые падая на землю, обращаются в грязь. Мы любуемся цветами, но они скоро превращаются в прах, подобный пеплу. Наши взоры ласкает зелёная листва деревьев, но осенью она желтеет, падает с веток, как ветхая одежда, лежит на дорогах, словно куча мусора, и ветер развеивает её по полю или собирает у забора, словно сугробы снега.
Люди говорят: "Какое прекрасное лицо!" Сколько песен и стихов было сложено для возвеличивания земной красоты, а во что превратилась эта красота—в смердящий гной! Где глаза, которые сравнивали когда-то с бирюзой или гагатом, с цветом моря или с небесной голубизной? Они превратились в сукровицу и слизь и вытекли из глазниц, подобно последним слезам.
Земная жизнь—бессмыслица, когда её делают самоцелью. Если хотят выжать из неё, как из гроздей винограда вино, напиток наслаждения, то она превращается в горькую чашу полыни. Страсть—мёд, смешанный с ядом. Счастье на земле—тень, которую нельзя догнать: человек бежит за собственной тенью, а она убегает от него. Но если смотреть на жизнь как на путь к вечности, тогда она открывается душе как великий дар, тогда её тёмные глубины озаряются светом, тогда человек понимает, зачем он живёт, почему страдает, во имя чего борется. Тогда всё становится на свои места, и человек сознаёт, что жизнь дана ему для того, чтобы приобрести навечно или образ Божий или образ сатаны.
Всё видимое уничтожается временем. Трагизм смерти пронизывает всё существующее, словно судороги боли сотрясают вселенную. Но для христиан за ширью этого бурного моря открываются берега земли обетованной.
#архимандритРафаилКарелин
"О времени, смерти и вечной жизни"
Глава "Размышления о смерти"
Если мы скажем, что жизнь прекрасна сама по себе в своём земном плане, то войдём в противоречие со всей историей человечества, которая представляет собой трагедию, последний акт которой ещё не закончен и занавес ещё не опущен. Нам могут возразить, что в мире много прекрасного. Например, сама природа, искусство и, в частности, литература. Но всмотримся в это "прекрасное" повнимательнее.
В окружающей нас природе мы повсюду видим следы смерти. Смерть, как тень, неотделима от всего, что существует : в этой ласкающей наш взор природе происходит беспрерывная жестокая борьба, беспрерывное уничтожение одними существами других, и в этом отношении самым ненасытным убийцей является человек.
#архимандритРафаилКарелин
Глава "Размышления о смерти"
Если мы скажем, что жизнь прекрасна сама по себе в своём земном плане, то войдём в противоречие со всей историей человечества, которая представляет собой трагедию, последний акт которой ещё не закончен и занавес ещё не опущен. Нам могут возразить, что в мире много прекрасного. Например, сама природа, искусство и, в частности, литература. Но всмотримся в это "прекрасное" повнимательнее.
В окружающей нас природе мы повсюду видим следы смерти. Смерть, как тень, неотделима от всего, что существует : в этой ласкающей наш взор природе происходит беспрерывная жестокая борьба, беспрерывное уничтожение одними существами других, и в этом отношении самым ненасытным убийцей является человек.
#архимандритРафаилКарелин
Ум человека по природе своей динамичен. Все созданное ограниченно; все тварное имеет начало, конец и предел. Ум может найти свое успокоение только в вечном и беспредельном - в том, что является Причиной всех причин и Началом всех начал. Сердце человека жаждет любви, но любовь это искание идеала. Только совершенное и идеальное может удовлетворить это чувство. Несовершенное угашает любовь или заводит человека в область его собственных фантазий, которые зыбки как мираж. Поэтому любовь к конечному и ограниченному не может наполнить человеческое сердце, оно несет разочарования и тревогу. Совершенен только Бог. Поэтому любовь к Богу делает человека счастливым. Человек ищет благо, но на земле все изменчиво и условно. Единственное истинное благо - Бог, Который пребывает благодатью в сердце человека, как в Своем образе и подобии.
#архимандритРафаилКарелин
#архимандритРафаилКарелин