Не только мужчины: женщины и мобилизация. Часть 2

Публикуем реплику девушки, работающей врачом. Женщины-медики – категория граждан, которые могут попасть под мобилизацию. Если вам тоже вручили повестку, если ваших женщин-коллег мобилизовали, пожалуйста, напишите нам в бот @femagainstwar_bot!

«Я работаю врачом-патологоанатомом, военной кафедры у меня не было, имею звание рядовой (воинская должность – медсестра, категория запаса 2).

В случае мобилизации я как военнообязанная должна явиться по вызову (вероятно, по повестке) в военный комиссариат, чтобы они решили, зачем я им нужна. Также в период мобилизации я имею право сменить место пребывания только с разрешения ВК. Как на данный момент обстоят дела с «частичной мобилизацией» и какие у нее особенные «фишки» я узнаю из пабликов в телеграме, каждый день че-то новое, чёткой информации у нас нет.

На работе сотрудникам моего отделения старше 30 лет дали бронь. Бронь – это освобождение работника от призыва (отсрочка) по просьбе работодателя. Она временная.

В день «частичной» мобилизации через 2-3 часа от объявления они получили на руки бумажку об отсрочке на год (от мобилизации и от призыва в военное время), причем бумажки с печатью их военкомата. То есть данные отсрочки делались заранее и видимо списки «бронируемых» подавались задолго до объявления частичной мобилизации. Лаборанты (средний медицинский персонал) нашего отделения получили отсрочки на полгода. Еще эти отсрочки в отделе кадров сказали ПОСТОЯННО носить с собой (вместе с военником), не мять, не сгибать, не ламинировать ничего.

Молодым сотрудникам и совместителям в нашем отделении бронь не дали (мотивировав все возрастом). Насчет других отделений знаю только со слов заведующей (у меня есть все основания ей верить), что в больнице уже «мобилизировали» 1 хирурга и 3 медсестер.

Наше начальство вообще не парится о мобилизации, у них там деловые поездки и всякое такое. Только сегодня заведующая узнала, что кому-то не дали бронь, так что 🤡.

Повесток к нам пока не приходило (у нас никто не служил почти), хотя есть человек, проходивший армию, сейчас белее белого снега ходит.

Чтобы откосить от армии, я рекомендую проходить обследования в поликлинике, тем более вроде сейчас еще действуют программы чекапов после ковида. Пытаться искать что-то, что поможет откосить, и пытаться педалировать ситуацию. Что-то симулировать – не знаю, получится ли. Только если психиатрию. Как мы, врачи, можем с этим помочь – тоже не знаю, сейчас врачи по большей части старые ватники.

Я чувствую тревогу и панику. Все эти дни меня физически трясет, пока я не начну что-то активно делать. План только либо бежать, либо ждать, что авось пронесет, потому что я сейчас на диспансерном учете по заболеванию (но это на пару месяцев). Другие женщины тоже в шоке, кто-то думает свалить в другую страну, кто-то не может (из-за мужей, детей). Все пока в полной прострации. Есть коллеги с малолетними детьми, им в принципе все равно, опасности они не ощущают. Радует только одно: из-за того, что я женщина, на моем лице не написано «медик» (военнообязанная), а значит хотя бы на улице не схватят».

Прочитать 1-ую часть.

#голоса_россиян_ок

«Я как будто своими руками должна отдавать ребят в пасть Молоху»

Продолжаем публиковать истории людей, работающих в государственных учреждениях. Сегодня в рубрике #голоса_россиян_ок письмо сотрудницы ВУЗа. Если вы тоже работаете в государственном учреждении и хотите поделиться своим рассказом о том, что изменилось в вашей работе после начала войны, напишите нам в бот @femagainstwar_bot.

«Я работаю в государственном вузе, моë подразделение занимается трудоустройством и практиками студентов. Первые месяцы после начала войны ощущала себя почти преступницей из-за принадлежности к структуре государства-агрессора. При том, что вуз подчëркнуто аполитично и корректно себя ведëт и не является площадкой пропаганды.

Больше всего бомбит от того, что разные госкорпорации и оборонные предприятия обращаются к нам за студентами. У меня было ощущение, что я как будто своими руками должна отдавать ребят в пасть Молоху.

Потом придумала, что и на своëм рабочем месте я могу заниматься саботажем, при этом оставаясь в рамках закона. В моих силах подсвечивать студентам карьерные возможности в других, нормальных компаниях, рассказывать про выбор, содействовать хорошим фирмам, чтобы именно их вакансии дошли до студентов. Вместе с этими компаниями продумывать стратегию привлечения ребят. Рассказывать ребятам, как и что делать, чтобы получить достойную работу, прививать ценности свободы самоопределения и выбора. Никаких „умереть за родину“, а быть субъектом.

Когда нужно взаимодействовать с госкорпом или оборонными предприятиями, у меня другая стратегия. „Замотать“ договорами, процедурами, протокольными формальными встречами и мероприятиями. Не давать информацию о том, как действительно нужно привлекать студентов — пусть публикуют свои непривлекательные вакансии с копеечными зарплатами.

Конечно, некоторые ребята всë равно пойдут туда работать. Но другим, которые чего-то хотят для себя и развития, я помогаю и стараюсь делать всë, чтобы они не попали в машину смерти по неопытности или незнанию».

🔴 TW: пытки, психологическое насилие

«Когда мы просили воду, говорили пить из унитаза»

Художница Екатерина Старкова была задержана в субботу 24 сентября в Москве во время акции протеста. Её вместе с другими женщинами доставили в ОВД Братеево. Вот её рассказ.

«В субботу вечером я была задержана на выходе из Знаменского собора. В набитом автозаке мы провели больше 2 часов, нас зачем-то возили от одного ОВД к другому, остановив выбор на ОВД Братеево.

Нас очень долго не пускали в туалет, говоря „ходите под себя“, пока неравнодушные люди не стали звонить в наш ОВД. Когда мы просили воду, говорили пить из унитаза. Собственно, нам воды так и не дали. Если мы задавали вопросы, нам угрожали что напишут о неповиновении сотрудникам полиции. Девушек выводили по одной, изымали силой телефоны, у кого-то забрали все вещи. Одна девушка пыталась заснять угрозы сотрудника после чего её телефон вернули в нерабочем состоянии, полностью залитый водой изнутри. После протокола о доставлении и принудительном изъятии вещей нас держали в спортзале несколько часов, опять же без еды и воды.

Одной девушке стало плохо, мы требуем вызвать врача. Один из сотрудников через какое-то время неохотно звонит в скорую, но там не берут трубку!

После ОВД Братеево нас делят и увозят по разным ОВД. Отдельная история как происходит вся эта работа у полицейских, что они часами пересчитывают 16 человек, а у них все не сходится.

Я попала в Орехово-Борисово Северное. Там нас поместили в актовом зале, где мы и провели большую часть ночи. Благодаря волонтёрам и близким девушек, у нас появилась еда и вода (на тот момент с фактического времени задержания прошло уже больше шести часов). Но так как изъяли вещи, многие лишились своих нужных лекарств. Где-то под утро нам все-таки дали протокол об административном правонарушении.

После протокола нас снова делят и снова увозят. Остается два часа до отправления в суд. Я с другой девушкой попадаю в камеру за решеткой и деревянными нарами. Матрасы нам не выдали, потому что „они в грязи и с клопами“. Двум другим девушкам в соседней камере выдали один матрас с кровавыми пятнами.

В 10 утра нас увозят в суд, выдают телефоны, и только перед судом у нас появилась возможность связаться с адвокатом. В этот момент все благодарили ОВД-Инфо и себя, что „сделали для себя инвестицию в будущее, подписавшись на ежемесячное пожертвование“.

Сам суд проходил очень формально, всем было ясно что обвинительные приговоры заранее подготовлены. Видимо с наличием свидетелей (меня не одну задержали на выходе после вечерней службы), или сам факт того, что нас задержали у церкви, снизил мой штраф на 5000 (относительно приговоров остальных задержанных, у них штраф 20000)».

#голоса_россиян_ок

Одна из наших подписчиц оказалась на протестах в Дагестане, в самой гуще событий. Вот что она рассказывает:

«Я живу в Подмосковье, у меня есть маленький бизнес. В Дагестан я приехала как туристка. Очень люблю Республику, была здесь год назад и захотела вернуться.

Все 7 месяцев я стараюсь поддерживать оппозицию, вяжу зелёные ленты и говорю всем, что нацистов в Украине нет и там гибнут обычные люди. У меня много родственников и друзей в Украине, я знаю, что говорю.

За время т.н. «операции» я побывала в городах Московской области, Мурманске и Рязани. Но такой z-агитации, как в Дагестане я нигде не видела! Почти на каждом углу огромные плакаты, росписи на торцах девятиэтажек во весь рост… На День города, 165-летия Махачкалы, играл «клён кудрявый» и танцевали русские в советской военной форме. Что характерно, аплодировали единицы, так просто говна пропаганды в дагестанцев не засунешь. Но на них можно надавить по-другому: «вы мужчины, вы не должны прятаться, умирать надо мужественно» и т.д. Насмотревшись на все это и узнав о митинге, я приехала в Махачкалу.

Это было вчера. Митинг шёл уже 2 часа. Люди всех возрастов, женщины и мужчины, стояли возле театра. Мужчин собрали в кучу, что-то объявили. Затем все немного разбрелись, не покидая улицы. Все громко говорили и возмущались, что протестующую девушку ударили по лицу, говорили, что война никому не нужна. Говорили, что все против, «мы не знаем, за что воевать», «там такие же люди» и «это все политика». Поплакали с одной женщиной о том, сколько людей погибло. Нас начали разгонять, кто-то резко из толпы в штатском начал выдёргивать мужчин и заламывать их. Одного вязали пятёро, всех остальных отгоняли. Начали нас уговаривать уйти. В целом было сначала лояльно, но один замахнулся: «уйдите отсюда, это из-за вас их забирают. Идите домой». Им отвечали, что в Дагестане больше всего смертей и мужчины нам нужны самим. Один полицейский даже заулыбался.

Другой пытался уговорить: «вы спросите знакомых в Украине, как им там живётся, им думаете не нужна помощь?», я сказала, что прожила 25 лет на востоке Украины, что вас обманывают и никто русских не притесняет. Я удивилась, но он был готов слушать.

Потом пустили газ и мы ускорились. Остановились возле магазина на лестнице и тут зазвучал Азан (призыв всех мусульман к молитве), тут люди выдохнули : «вот сейчас они успокоятся», но нет , на наших глазах люди в военной форме задержали еще несколько… А потом и вправду утихли.

На второй день митинг был намечен на 15:00 и в 15:30 я была на площади. Очень много патруля, а в центре – ребята. На улице, которая подходит к площади, стояли другие участники: женщин почти нет, одна молодежь до 18 лет. Несколько взрослых женщин и мужчин. Женщины уговаривали парней уйти, чтобы их не забрали, потом все резко побежали, военные начали преследовать нас. С другой стороны улицы слышались выстрелы. Мы перешли через дорогу и я хотела записать видео, но мне крикнули «не снимай!», мы остановились около ТЦ, какой-то человек в форме бежал за митингующим по дороге, обернулся, пшикнул на нас перцовым баллончиком, у одной из девушек заслезились глаза. Я решила подняться в ТЦ, у них панорамные окна, которые как раз выходят на место стычки. Мне навстречу шли двое в форме: «Вы что тут делаете? Откуда? Хорошего отдыха». Наверху девочки сказали, что они снимали все происходящее, но патруль сказал им удалить все.

На мой взгляд, в Дагестане действительно своих не бросают. Ценности важнее страха. Понятие семьи и дружбы стоят у многих на первом месте, а ещё многих объединяет религия».

Присылайте нам в бот свои свидетельства с протестов или рассказы о том, как вам удаётся саботировать мобилизацию, войну и пропаганду!

#голоса_россиян_ок

«Трюк с моральным насилием сработал»: ночь в ОВД после митинга 24 сентября

Этой историей о ночи после задержания с нами поделилась активистка, оказавшаясь после митинга против могилизации в ОВД Братеево, а затем в ОВД Орехово-Борисово Северное.

Если вы пережили психологическое/физическое насилие при задержании или сталкиваетесь с выгоранием, тревогой, стрессом, ПТСР из-за активизма и политической ситуации, вы всегда можете обратиться на нашу линию психологической поддержки.

#голоса_россиян_ок

Очень важно придерживаться тактики неподчинения

Этой историей своего сопротивления изнутри системы поделилась с нами подписчица, работающая детским психологом в государственном учреждении.

«Я психолог муниципального образовательного учреждения. Работаю с дошкольниками и работу свою люблю. Когда началась вся эта жуткая история, я с первых дней начала по-тихоньку вести просветительскую работу в коллективе. Конечно, противников у меня намного больше, но есть и сторонники.

Мне обидно, когда я слышу, что педагоги в России — это мерзкие беспринципные люди, поддерживающие войну и режим диктатуры. Моя мама из-за войны ушла на пенсию, хотя до этого планировала работать, она учитель начальных классов. Не смогла врать детям о войне и еë зачинщиках... Я тоже держу оборону, как могу. Очень важно в таких ситуациях придерживаться тактики неподчинения.

И вот, сегодня я получила от начальства распоряжение написать заявление о том, что я добровольно (!) жертвую один день из своей зарплаты на благотворительность на ветеранов боевых действий (местная казачья организация). Я живу в городе Люберцы, и распоряжение вышло для всего нашего городского округа, для всех организаций. В противном случае пригрозили лишить стимулирующих выплат. Чтобы вы понимали, у педагогов это составляет примерно половину заработной платы. Но я всë равно отказалась».

#голоса_россиян_ок

«На моей стороне правда, я живу в согласии со своей совестью»: история сопротивления на рабочем месте

Этой историей своего сопротивления изнутри системы поделилась с нами подписчица, работавшая в одном из государственных учреждений культуры.

«Спасибо большое ФАС за то, что я больше не чувствую себя одинокой.

Когда все началось в феврале, я вообще не имела ни активистского опыта, ни соответствующего круга общения. Я живу в провинциальном городе, в моем близком кругу не было ни единого человека, который бы участвовал в каких-то оппозиционных инициативах. Плюс из-за проблем на работе я почти не следила за новостями и была совершенно не подготовлена к 24 февраля.

Я не могла действовать открыто. До войны у меня была связь с той самой госструктурой, которую не любят все активист_ки. Я не знаю, какие последствия будут, если я засвечусь с таким бекграундом, у меня нет кейсов. Но жить, как прежде я уже не могла и решила, что я могу обратить это на пользу, ведь я знаю, как эти структуры работают. Так я создала анонимный канал, чтобы объяснять как устроена пропаганда, как сохранять ресурсное состояние и не попадаться, чтобы как можно дольше действовать спокойно.

Позже за неимением вариантов мне пришлось снова устроиться в госструктуру, но уже публичную. Z-пропаганды внутри было минимум, со многими сотрудниками, кому до 30, можно было спокойно дискутировать, они тоже не поддержали вoйнy. Но, на активную деятельность они были не готовы, а при вышестоящих топах высказываться все же никто не мог, ведь увольняли и за меньшее, например, за фото в купальнике.

Малое, что я смогла сделать — освободить рабочий чат от шуточек над вoйнoй.

Я впервые вышла на улицу в день, когда была объявлена могилизация. Подожгла лист с надписью „Мёртвые сраму не имут, за них в ответе живые“. Моя акция была недолгой, но красивой. Лист обычно начинает гореть по краям, и в темноте буквы хорошо подсвечивавются. И я не попалась, потому что изначально правильно выбрала место, где людей много, а силoвиков нет.

Но самой эффективной, как мне кажется, была акция, которую я провела прямо на рабочем месте. Моя организация делает довольно масштабные культурные мероприятия, куда приезжают топ-руководители, интеллектуальная элита со всей страны. Зная о предстоящем мероприятии, я распространила на месте его проведения листовки ФАС с контактами комитета против мобилизации. Могу поделиться, что лучшее место для этого — туалет. Засовываешь несколько штучек в барабан вместе с бумагой, человек потянет, и листовки выпадают, не заметить нельзя. А ещё туалет — интимное место, — никто не увидит, сохранит он себе листовку или нет. Также там нет камер, вычислить вас будет практически невозможно, особенно если не соприкасаться с листовками, а оставлять их через бумагу или перчатки. Я не только там оставляла, но эта идея была одной из самых прекрасных спонтанных.

Помимо этого, я всегда выступала за полное соблюдение трудовых прав, которые там откровенно нарушались. Я была весьма неудобной сотрудницей, и меня заставили уволиться. Я не переживаю по этому поводу, считаю, что на моей стороне правда, я живу в согласии со своей совестью, а потому никогда не пропаду. Теперь я буду стремиться к получению более свободной профессии, чтобы образ жизни позволял мне уделять больше времени активизму.

Я желаю каждому и каждой из нас безопасности, ментальной стабильности и взаимопонимания с близкими по чувствительным для нас вопросам. У меня нет ни капли сомнения, что у нас все получится, и это лишь вопрос времени»

#голоса_россиян_ок

«Они верят не местной власти и командирам, а именно Путину»

Наша подписчица, близкого друга которой мобилизовали, присоединилась к чату друзей и родственников мобилизованных. Она прислала нам свои наблюдения и размышления об опыте общения с людьми, объединенными общей бедой, которые, однако, не спешат менять свою позицию относительно войны.

«Чат родственников мобилизованных, который я нашла (по крайней мере его самая активная часть), состоит из тех, кто в той или иной мере поддерживает СВО, и когда я только оказалась в нём, то сразу же захотела выйти: то, что они писали казалось мне немыслимым и жестоким. Меня ужасно бесило видеть штампы госпропаганды, злорадство в сторону обстрелов городов Украины, обвинения в сторону тех, кто уехал или прячется от повесток. Но, преодолев первое негодование, я всё же решила остаться и попытаться понять, почему эти жёны и матери мобилизованных мыслят таким образом.

Так родилось новое „мы“. Вне зависимости от наших взглядов на СВО, мы те, чьх близких отправили воевать.

И вот, находясь несколько дней в этом новом для себя сообществе, я сделала некоторые выводы:

— Пока что, вопреки ожиданиям оппозиции, мобилизация не объединила общество против себя, а расколола его ещё больше. Те, кто были за СВО и чьи родственники оказались призваны, теперь ещё больше ненавидят тех, кто отправки в Украину пытается избежать и кто СВО не поддерживает. Звучат обвинения в трусости, слабости и предательстве Родины. С противоположной стороны прилетают не менее эмоциональные ругательства и обвинения в фашизме. Люди разрывают те дружеские отношения, которые ещё не разорвали до этого, и это лишь усугубляет непонимание между сторонами.

— Их очень бесит то, что мобилизация частичная. Доходит до порывов сдавать полиции всех известных уклонистов, активнее разносить повестки и требовать отправки на СВО росгвардейцев и прочих представителей спецслужб. Их чувства в какой-то мере можно понять, им больно и обидно, что их близких забрали и могут убить, а других не забирают. Они чувствуют огромную несправедливость по отношению к себе. Не знаю пока, может ли это привести к каким-то реальным действиям, но эмоции очень сильны.

— Они почти оппозиционеры по отношению к Министерству Обороны и местным властям из-за нехватки снаряжения, плохой огранизации учений и общей суматохи мобилизации. Серьёзно, не все люди в оппозиции так ругают властные структуры. Они по большей части верят не местной власти и командирам, а именно Путину. В общем, тут работает байка „царь хороший, бояре плохие“.

Вряд ли сторонники СВО, у которых мобилизован кто-то из близких, будут прислушиваться к тем, кто уехал из страны или уклоняется от повесток. Но есть шанс, что они смогут услышать противников происходящего, которых мобилизация тоже коснулась. Образовалось новое „мы“, частично размывающее границы. Мостик, по которому можно попытаться пройти. Среди них тоже есть сомневающиеся, с которыми стоит разговаривать. Не исключено, что в случае ухудшения ситуации на фронте, они изменят своё мнение. Если оппозиция хочет донести свою позицию до сторонников СВО, нужно перестать кидаться обвинениями.

Возможно сейчас это звучит не совсем уместно, но все мы граждане России, и нам нужно будет как-то жить в одной стране, когда всё закончится, поэтому мне кажется важным пытаться достучаться друг до друга. И больше всех шансов быть услышанными именно у тех, кого мобилизация тоже затронула».

#голоса_россиян_ок

«Я не понимала, как мама может верить государству, которое столько раз нас обманывало». Как нашей подписчице удалось убедить семью отправить её братьев на АГС

«Хочу поблагодарить ваше сообщество за информационную поддержку, благодаря вам мои братья остались дома, а не уехали воевать!

С 24 февраля я стала гораздо чаще созваниваться с мамой: переживала, что она может занять сторону пропаганды. При случае мягко перессказывала или пересылала ей выборочно информацию (она очень чувствительный человек по своей натуре).

Когда летом вместе с дипломом брату вручили повестку, то мама вскользь обронила: “Ну сходит послужит спокойно год где-нибудь рядом с домом”.

Вот тут я забеспокоилась очень сильно. Я тогда сказала, что не понимаю, как она может верить государству, которое столько раз нас обманывало.

К разговору “о компромиссах”, которые маме предлагал военкомат, мы возвращались несколько раз. Призывную комиссию не останавливал даже тот факт, что в нашей семье семеро детей (пять несовершеннолетних) и мама воспитывает их одна. В качестве “компромисса” женщина из военкомата предлагала договориться, что брат останется служить в области — а когда мама заявила, что брат хочет АГС, сказала, что это невозможно.

Спустя пару-тройку моих разговоров с маман и пересылок всех важных контактов и документов (нашла их благодаря вам ❤), в назначенный призывной комиссией день брат пошёл к стоматологу лечить зуб!

Дальше по планам отнести заявление на альтернативную службу и ждать ответ, а там уже по ситуации... Но всё же я считаю, что большое дело уже сделано! Мама сказала, что в военкомате все в шоке, сказали, такое у них первый раз (но я уверена, что не последний 😅).

P.S. Мама решила, что два других моих брата тоже подадут заявление на АГС, как только станут совершеннолетними».

Подробную информацию об альтернативной гражданской службе вместо армии вы можете найти в канале «Призыв к совести».

#голоса_россиян_ок

Привет! Я одна из многих активист_ок ФАС, продолжающих сопротивляться, находясь в России, и я хотел_а бы высказаться от своего анонимного лица о той самой горизонтальности.

Меня ужасно раздражает и десубъетивирует, когда активист_ки из России, которые к ФАС никакого отношения не имеют, говорят о нашем большом движении как о движении «уехавших» или как о движении, в котором есть какой-то комитет главных активист_ок. Для меня это не так и это так не работает. Мы, активисты и активистки ФАС, существуем в России, проводим акции, рискуем собой и считаем себя активист_ками ФАС по собственному выбору. Мы анонимны и размещаем свои акции анонимно. Мы никому не подчиняемся. Для тех, кто хочет, у ФАС есть доступ к принятию решений, но у нас есть собственные отдельные чаты и микроячейки, а ещё мы есть во многих городах России. Я помню, что публиковалась карта, кажется, мы есть более чем в 60 городах?

Мы даже сами не представляем, как нас много: я встречаю активисток ФАС в других городах РФ, когда путешествую и общаюсь. Очень жаль, конечно, что из-за диктатуры мы все не можем состоять в одном чате и вынуждены шифроваться. И что верификация — это долгий и довольно пугающий процесс.

Те активистки, которые под давлением уехали, и открыли свои лица, выполняют обслуживающую функцию публичных спикеров, рассказывают о нашем общем деле, чтобы о нем знали за пределами РФ, и лично я им за это благодарн_а, что они берут ещё на себя эту функцию пресс-секретарей. Лично я давал_а анонимно интервью от лица ФАС трижды, но даже от трех я устал_а и начал_а передавать это как работу своим другим соратни_цам. Общаясь с некоторыми другими координатор_ками, я заметил_а, что интервью вообще никто особо давать не хочет: это допнагрузка. Никакого соперничества за внимание я ни разу не видел_а. Слово медийных активист_ок не весит больше слова немедийных (да и в чатах все всё равно под псевдонимами).

Конечно, как у каждого движения, у нас есть проблемы: вызваны они в основном тем, что мы не можем наладить абсолютно прозрачную структуру и коммуникацию из-за правил безопасности. А ещё горизонтальность — это непросто, ведь не все готовы брать на себя задачи и говорить. Но это нормально. На наших анонимных созвонах я предпочитал_а молчать, но вот зато люблю писать.

Когда кто-то говорит о ФАС, как о движении понауехавших, этот кто-то совершает совсем негоризонтальный поступок: вы исключаете нас, потому что мы не можем вам ответить от своего лица. Мы не можем доказать вам свое существование. Но наши акции есть, можете посмотреть их по тегу #ваши_акции, например, наши истории и голоса публикуются (можете посмотреть по тегу #голоса_россиян_ок или #активист_ки_пишут), у нас есть свои пространства для голосований и созвонов. Но не самые удобные, конечно, потому что мы вынуждены обитать в Element :)

Мы участвовали в разработке общего манифеста, редактировали текст петиции, у нас есть активные дискуссии. Выехавшие — часть нашей сети, но они делают то, чего не можем мы: помогают беженцам в других странах и собирают деньги для украинских организаций, ищут ресурсы, хранят доступы, запускают бесплатные курсы (недавно вышел курс по кибербезопасности от Теплицы), занимаются адвокацией, рассказывают о политзеках, помогают с эвакуацией.

Я бы хотел_а попросить других активистов о том, чтобы они перестали обесценивать нашу работу и работу движений в принципе. У меня 2 задержания, я участвую в движении уже 7 месяцев, я провел_а 7 уличных антивоенных акций, распространял_а агитацию и был_а среди тех, кого отвозили в пыточное ОВД. И у меня есть ребенок. Меня никто не контролирует, никто не принуждает. Если меня посадят в тюрьму, то это только моя ответственность (ну и Путина, конечно же), т.к. я взрослый человек и знаю о рисках. Я сам_а себе движение и определяю свою степень вовлеченности. Я одиночка по натуре и люблю одиночный активизм больше группового. Но ФАС кстати научило меня работать коллективнее.

Всем мира, добра и сопротивления. Не говорите за других, говорите с другими! Помогайте строить антивоенное сопротивление!

#активист_ки_пишут

«Можно начать с чего-то маленького»: монолог нашей подписчицы

Для меня несколько сложно писать это всё.

Я работаю с детьми, нередко встречаюсь с пропагандой войны. Мой муж призывного возраста, учится в университете. Пацифист. Мы много разговариваем с ним о войне, о пропаганде, о психологии и человеческой натуре.

Мы очень боимся совершать какие-то публичные демонстрации или открыто участвовать в протестах. Однако мы немного протестуем. Общаемся с людьми в своём окружении на тему мира, не поддаёмся панике, но главное - не пускаем всю ту злобу и агрессию, которая присутствует в обществе, дальше себя.

Мы любим жизнь и свободу, пытаемся транслировать другим, что жить можно по-разному. Давать людям свет и/или любовь и рассказывать им о любви и мире, на мой взгляд, — это очень мягкий протест против злости, ксенофобии, гомофобии и какой-то общей озлобленности на всех и каждого.

Главное начать с чего-то. Возразить кому-то в личном разговоре или может поддержать человека с антивоенной позицией, привлечь внимание к Феминизму и работе ФАС. Можно начать с чего-то маленького.

Режиму не сломить нас. Мы сильнее, добрее и упорнее.

#голоса_россиян_ок

Важный монолог учительницы — о «разговорах о важном» и нежелании содействовать злу

Я не просто учительница, я завуч по воспитанию. И не только сама провожу эти несчастные «разговоры», но и по должности должна проверять, что в их рамках творят коллеги. Сразу же скажу — как ни странно, даже из такого хлама, что сыпется на нас из рога Минпросвета, иногда можно выбрать что-то стоящее. Так, официально в рамках сей бредоносной структуры мы с моими 7-классниками и о музыке говорили, и о культуре, и о географии, и об истории (о горе, я ещё и историк в этой же школе). Главное — официально подать это под нужным формальным соусом и запустить первый официальный ролик, чтобы дети знали тему на случай проверки извне или появления любопытствующих патриотичных коллег.

Про войну за всё это время говорили 1 раз — и дети резко замолкли (пожалуй, так они не молчали на моей памяти ни разу). Учитывая, что на фоне видео «ура, наша армия самая-самая!» я неожиданно для них сказала: «Вас могут в этом убеждать, опираясь на исторические примеры. Но наша страна выигрывала только те воины, где она оборонялась. В тех же случаях, когда нападала — счёт не на нашей стороне. И даже, если эта война закончится, вряд ли это принесёт нам мир. Его ещё нужно будет построить. И, судя по всему, строить его придётся вам».

Среди детей школы есть около 20 тех, чьи родители сейчас на фронте — убитых пока нет. Войну поддерживают многие, Путин для них — синоним царя, это единственный политик, кого они знают. В других классах по-разному: есть и истово преданные политике партии, разве что не с придыханием смотрящие на парады и наслаждающиеся пропагандой, есть и те, кому всё равно. Есть и несколько человек против, но открыто говорить об этом они боятся. Дети не сдадут — сдадут родители, там ура-патриотов может и не больше, но донос одного неадеквата на раз угробит 10 лет самоотверженного труда.

Ещё в прошлом феврале я предупредила родителей своей параллели, что нам не платят за пропаганду и от меня её вроде бы до сих пор не ждут. Хотя знали бы вы, сколько и какого шлака из всех инстанций сыпется на школу! Парта героя СВО, музейный уголок СВО, книжная выставка про СВО и книжная выставка (тут я не выдержала и возопила: серьёзно?!) про Бандеру, сбор продуктов для армии, письма и открытки, несчётное число классных часов и прямых включений с какого-нибудь форума с говорящими головами... Чтобы провести хотя бы половину, надо прекратить изучение учебной программы вовсе. И, разумеется, фотоотчёт обо всем. В двух экземплярах, с электронной подписью нарочно.

Так что на фоне этого разговоры быстро (чуть ли не со второго занятия) обратились фикцией и обросли функцией «просто поговорить». Да, так мы не победим зло. Но и определённо ему не поможем.

#голоса_россиян_ок

«Только за женщиной последнее слово в решении рожать или нет»: #голоса_россиян_ок

Хочу поделиться одной историей, касающейся защиты детей, семьи и репродуктивных прав. Было это в 2013 или 2014 году может чуть раньше. Работала я тогда в Минюсте. И, бог его знает как, но попал в наш отдел законопроект о бэби-боксах. Исполнитель от идеи была в восторге, мы все тоже, начальство восторг разделило, и законопроект получил поддержку Минюста.

Но, спустя некоторое время, из новостей мы узнали, что депутаты не приняли законопроект с формулировкой «нарушает право ребенка на семью, провоцирует матерей на отказ, порождает безответственность по отношению к детям». Особенно напирали, что это травмирует несовершеннолетних матерей. Как известно, больше подобных инициатив не появлялось.

А все ли знают, что мать, неанонимно оставившая своего ребенка в роддоме, должна платить алименты на его содержание до его совершеннолетия? Со всеми вытекающими в случае уклонения. Сумма будет ощутимая для большинства. Добавим общение с приставами и риск ответственности, вплоть до уголовной.

Мое мнение, как юристки, как женщины, как гражданки, как жены: триада прав — аборт, ВРТ [вспомогательные репродуктивные технологии] и бэби-бокс — вот что должно обеспечить государство в репродуктивной сфере. Только за женщиной последнее слово в решении рожать или нет, потому что вынашивать, рожать и рисковать своим здоровьем только ей. Тем кто хочет детей, но нуждается в помощи, эта помощь в виде ВРТ должна быть предоставлена, ограничения здесь могут быть только медицинские. И, наконец, если уж так вышло, что появился нежеланный ребенок, то у женщины должно быть право анонимно принять морально тяжелое решение. Это часто может и спасти этому ребенку жизнь.

***

В условиях войны, которая приводит к демографическому кризису, власти продолжают репродуктивное давление на женщин. Мы хотим напомнить вам: государство не может решать за женщин, рожать им или нет. Сам воюешь — сам рожай! Поддержите нашу компанию и распространите петицию за сохранение права на аборт.

Координаторка ФАС из России — о российских голосах, «оставшихся» и «уехавших»

С 24 февраля я нахожусь в России, и в ближайшие годы я не планирую отсюда уезжать. Всё это время оппозиционеры и независимые СМИ постоянно обсуждают раскол между так называемыми «уехавшими» и «оставшимися».

Отчасти такие дискуссии создают искусственный раскол. Конечно, есть определённая прослойка российских политиков, перед которыми хочется выйти с огромным баннером: «Вы нас даже не представляете». Но большая часть эмигрировавших активистов, с которыми я знакома, медийных и анонимных — это люди, которые работают на износ, чтобы помочь людям и сделать мир чуточку лучше. Это активист_ки и волонтёр_ки, которым тоже по-своему тяжело. Это люди, которые постоянно переживают за меня и поддерживают меня.

И чем больше мы говорим об абстрактных и якобы монолитных «уехавших», которые никогда не поймут «оставшихся», тем больше мы отдаляемся друг от друга. А вот что действительно нужно делать вместо таких бессмысленных дискуссий — налаживать связи и поддерживать друг друга. Опыт пандемии доказал нам, что строить мосты можно по-разному. И пока они стоят на принципах взаимоуважения, поддержки и понимания различных контекстов, их не сломить.

Не так важно, находимся мы в соседних городах или в разных полюсах планеты. Работать на благо России и сопротивляться войне можно в самых разных точках мира. Вопрос только в том, какие ценности мы вкладываем в свой активизм. Можно выступать против войны и одновременно желать зла «оставшимся» и говорить о «генетическом рабстве» россиян_ок. А можно свой активизм строить на ценностях человеческой жизни, свободы и справедливости — и таким образом действительно развивать гражданское общество.

Мои знакомые активист_ки часто спрашивают меня, как можно поддержать людей в России прямо сейчас. У меня нет инструкции, но есть несколько советов:

Продвигайте позитивные сценарии. Мы устали слушать о том, что в России никогда ничего не наладится и что война будет идти вечно. Многие из нас не собираются уезжать из страны — по собственному желанию или в силу обстоятельств. И мы продолжаем развивать сообщества и помогать людям каждый день, потому что хотим будущего для своей страны.

Держите с нами связь. Приглашайте на свои встречи, брейнштормы, рабочие группы (это можно сделать более-менее безопасно) — иногда мы даже не знаем, какие инициативы открыты для нас. Замыкать антивоенные инициативы на эмигрировавших активист_ках не только стратегически неправильно, но и часто сомнительно с этической точки зрения. Не придумывайте акции в России без нашего участия. Не бойтесь задавать вопросы: а это актуально? Уместно? Адекватно контексту? Спрашивайте наше мнение. И, конечно, всегда думайте о нашей безопасности.

Поддерживайте НКО и правозащитников донатами. Они и так всегда существовали на птичьих правах, но с началом войны многим помогающим организациям стало в разы тяжелее (а некоторым пришлось и вовсе закрыться). Сфера НКО фактически находится в руинах, в то время как их подопечным всё так же нужна помощь. А ещё это сфера, в которой работает огромное количество антивоенно настроенных людей.

И, наконец, продолжайте сопротивляться войне. Потому что война и диктатура — две самые страшные вещи, которые отравляют наши жизни каждый день, в России мы или нет. В это страшное время нам нужно держаться вместе, не терять человечность и, конечно же, заново учиться понимать друг друга.

#голоса_россиян_ок #координатор_ки_пишут

«Мне было важно донести до соотечественников прямую речь украинцев». История о почтовой антивоенной агитации от анонимной активистки

В марте 2022 года во время бесконечного думскроллинга в телеграмме я наткнулась на информацию об акции «Женщины в чёрном». В одном из постов раскрывалась символика белого цветка, с которым организаторы предлагали выйти на улицу. Так я узнала о Белой Розе — кружке немецких студентов, боровшихся с режимом Гитлера и войной при помощи агитационных писем. Я сразу полюбила эту историю, в силу специализации и убеждений она оказалась мне особенно близка.

В день акции я договорилась о встрече с подругами. Пока ждала их, купила в цветочном белую розу, встала на тротуаре и от безысходности запела «Жестокость» Вертинского. Вскоре рядом остановился какой-то мужчина и стал снимать меня на телефон. Я испугалась, но решила допеть романс до конца. А когда замолчала, он подошёл — и обнял меня... Эта мимолётная встреча придала мне уверенности.

Наша почтовая агитация по мотивам деятельности Белой Розы стала тайной четырёх. В сеть тогда как раз утекли данные Яндекс Доставки — и мы решили воспользоваться этим случаем. Только что приняли закон о фейках, высказываться публично на улице или в сети стало страшно. А бумажные письма с их какой-никакой приватностью внезапно — как и восемьдесят лет назад — показались неплохим вариантом. Но встал главный вопрос — что вложить в конверты. В отличие от немецких коллег, мы не имели справочника по нашим адресатам, поэтому письма приходилось отправлять наугад — и нужно было сделать их полезными для максимально широкого круга людей.

Я взялась составить текст «листовки». Исходила из того, что она может попасть к людям разных взглядов, но ориентировалась на тех, кто сохранял индифферентность или придерживался позиции «не всё так однозначно». Писать решила в искреннем и дружеском тоне. Я говорила о любви к родине и боли за нее, о гуманистических ценностях и недопустимости убийства. Словом, обращалась к общечеловеческому опыту. Хотелось дать читающему почувствовать, что мы с ним оба за добро и, по идее, должны быть на одной стороне. После переходила к фактам, отбирая те, что уже на слуху у среднестатистического россиянина и не вызовут сомнений — например, указывала на противоречия между путинскими обещаниями и действиями. Ещё я приводила статистику ООН по жертвам конфликта. Завершалось письмо призывами к гражданскому неповиновению, ненасильственному сопротивлению власти, саботажу и распространению информации.

Кроме того, я попросила своих чудесных друзей из Украины, с которыми у меня сохранились тёплые отношения, написать «послание российскому другу» — с рассказом о себе, своей мирной жизни и о том, как её разрушило 24 февраля. Мне было важно донести до соотечественников прямую речь украинцев. Друзья согласились — и их анонимные послания я вкладывала в конверты отдельными листами. Другим приложением стали инструкция по установке VPN и список независимых медиа.

Мы опускали письма в разных отделениях почты. Вдобавок листовки без конвертов я носила с собой и порой «забывала» где-нибудь. А потом совершила ошибку и распространила их по связанному с собой адресу. О визите полиции узнала позже. К счастью, в помещении не было камер, и все обошлось. Но макет пришлось уничтожить.

В целом мы отправили почтой совсем немного писем — около 150. Конечно, это была капля в море. И даже об её мизерном эффекте мы не могли судить: у нас не было обратной связи, ведь свои адреса мы не указывали. С уверенностью можно сказать, что эта акция имела смысл для нашего собственного ментального здоровья. Общение и активные действия помогали не сойти с ума. Дружба стала крепче. Но помимо друг друга у нас была надежда — на то, что мы сумеем кого-то растормошить, воспламенить чьё-то сердце — или просто не дать чьему-то огню погаснуть.

Если хотя бы одно письмо попало в цель, я считаю, что всё было не зря.

#голоса_россиян_ок