Мастер кинцуги*
Упасть и обратиться пылью,
раньше времени выведать, что обещано…
Мастер кинцуги бережно гладит трещины,
тёплыми пальцами бережно гладит трещины
и ощущает своё всесилие.
Можно собрать осколки, покрыть золотом,
тайна искусства — как воссоздать целое,
мастер кинцуги склоняется над расколотым,
с мудрой улыбкой склоняется над расколотым:
жизнь разбивает нас или сильнее делает?
Время рисует узоры на карте прошлого,
шрамы, изъяны тела, несовпадения,
мастер кинцуги делает невозможное,
тихими взмахами делает невозможное,
повелевая музыкой от падения.
• • •
Упасть и лететь — от тишины до звона,
золотом-серебром залатать полое,
мастер кинцуги до блеска шлифует новое,
к свету подносит и снова шлифует новое:
пере-рождение невозможно без пере-лома.
Анна Сеничева
*Кинцуги – старинное искусство реставрации посуды с помощью натурального лака, смешанного с золотой, серебряной или платиновой пылью.
#сеничева
Упасть и обратиться пылью,
раньше времени выведать, что обещано…
Мастер кинцуги бережно гладит трещины,
тёплыми пальцами бережно гладит трещины
и ощущает своё всесилие.
Можно собрать осколки, покрыть золотом,
тайна искусства — как воссоздать целое,
мастер кинцуги склоняется над расколотым,
с мудрой улыбкой склоняется над расколотым:
жизнь разбивает нас или сильнее делает?
Время рисует узоры на карте прошлого,
шрамы, изъяны тела, несовпадения,
мастер кинцуги делает невозможное,
тихими взмахами делает невозможное,
повелевая музыкой от падения.
• • •
Упасть и лететь — от тишины до звона,
золотом-серебром залатать полое,
мастер кинцуги до блеска шлифует новое,
к свету подносит и снова шлифует новое:
пере-рождение невозможно без пере-лома.
Анна Сеничева
*Кинцуги – старинное искусство реставрации посуды с помощью натурального лака, смешанного с золотой, серебряной или платиновой пылью.
#сеничева
* * *
Дни тянулись у речки, где ветхий храм, где топили печи по вечерам и ложился матовый белый дым. Месяц был бессовестно молодым, неприлично юным.
Самовар с душицей и чабрецом выносили в пятницу на крыльцо, и звучали Высоцкий, Тальков и Цой на гитарных струнах.
И стояла маятная жара, и с ума сводила всех мошкара, комары и слепни. Завтра ткалось из прожитого вчера и в кружении звёздного серебра каждый нёс на груди отпечаток Ра, безмятежно летний.
Мы стояли по щиколотки в воде, городские ундины на мелкоте, и, мальков напуганных разглядев, хором хохотали. Лес казался сказочным — чудо-быль, и речной песок поднимался в пыль, попадал в сандали.
Там такие заросли у мостков, что следы теряются рыбаков, только ветер симфонию васильков до горы разносит. И не верится, что зарябит гроза, что едва сомкнёшь-распахнёшь глаза — и наступит осень.
Ты проснёшься ненастным, совсем другим, но останется матовый белый дым, и растянутся по воде круги — у большой коряги. И какой-то мальчишка беспечных лет наше лето в смешной превратит сюжет из цветной бумаги.
Анна Сеничева
#сеничева
Дни тянулись у речки, где ветхий храм, где топили печи по вечерам и ложился матовый белый дым. Месяц был бессовестно молодым, неприлично юным.
Самовар с душицей и чабрецом выносили в пятницу на крыльцо, и звучали Высоцкий, Тальков и Цой на гитарных струнах.
И стояла маятная жара, и с ума сводила всех мошкара, комары и слепни. Завтра ткалось из прожитого вчера и в кружении звёздного серебра каждый нёс на груди отпечаток Ра, безмятежно летний.
Мы стояли по щиколотки в воде, городские ундины на мелкоте, и, мальков напуганных разглядев, хором хохотали. Лес казался сказочным — чудо-быль, и речной песок поднимался в пыль, попадал в сандали.
Там такие заросли у мостков, что следы теряются рыбаков, только ветер симфонию васильков до горы разносит. И не верится, что зарябит гроза, что едва сомкнёшь-распахнёшь глаза — и наступит осень.
Ты проснёшься ненастным, совсем другим, но останется матовый белый дым, и растянутся по воде круги — у большой коряги. И какой-то мальчишка беспечных лет наше лето в смешной превратит сюжет из цветной бумаги.
Анна Сеничева
#сеничева