Сегодня день рождения Вероники Тушновой (27.03.1911 - 07.07.1965) – поэта, переводчицы, военного врача.
Любовная лирика Вероники Тушновой легла в основу песен и романсов - «Не отрекаются, любя», «Сто часов счастья», «А знаешь, все еще будет!».
А ещё она была невероятно красивой, из воспоминаний современников:
«У Вероники — красота жгуче-южная, азиатская»
«Ошеломляюще красива»
«Красивая, черноволосая женщина с печальными глазами (её называли «восточной красавицей»)»
«Вероника была потрясающе красива! Все мгновенно влюблялись в неё… Не знаю, была ли она счастлива в жизни хотя бы час… О Веронике нужно писать с позиции её сияющего света любви ко всему. Она из всего делала счастье…»
В советском искусстве, пронизанном коллективным энтузиазмом, исповедальное и глубоко личное творчество Вероники Тушновой не могло стать мейнстримом. Однако годы спустя, когда многие видные литераторы той эпохи ушли в тень, имя Тушновой по праву заняло свое место в ряду мастеров русской поэзии 20-го века.
#тушнова
#деньрождения
Любовная лирика Вероники Тушновой легла в основу песен и романсов - «Не отрекаются, любя», «Сто часов счастья», «А знаешь, все еще будет!».
А ещё она была невероятно красивой, из воспоминаний современников:
«У Вероники — красота жгуче-южная, азиатская»
«Ошеломляюще красива»
«Красивая, черноволосая женщина с печальными глазами (её называли «восточной красавицей»)»
«Вероника была потрясающе красива! Все мгновенно влюблялись в неё… Не знаю, была ли она счастлива в жизни хотя бы час… О Веронике нужно писать с позиции её сияющего света любви ко всему. Она из всего делала счастье…»
В советском искусстве, пронизанном коллективным энтузиазмом, исповедальное и глубоко личное творчество Вероники Тушновой не могло стать мейнстримом. Однако годы спустя, когда многие видные литераторы той эпохи ушли в тень, имя Тушновой по праву заняло свое место в ряду мастеров русской поэзии 20-го века.
#тушнова
#деньрождения
Вероника Михайловна Тушнова родилась 27 марта 1911 года в Казани, хотя на ее надгробном памятнике значится совсем другая дата – 1915 год. Такова была последняя воля самой Вероники.
В Казани семья Тушновых пользовалась уважением. Отец был микробиологом, видным ученым, профессором Казанского ветеринарного института.
Мама, получив образование на высших Бестужевских курсах, прекрасно рисовала, занималась домом и воспитанием детей.
Еще в школе девочка углубленно изучала иностранные языки и, окончив ее в 1928-м, свободно говорила на английском и французском.
Вероника обладала неординарными способностями к литературе, и первым это заметил ее преподаватель по литературе Борис Скворцов, который зачастую зачитывал ее сочинения перед классом, в качестве примера для подражания.
Вероника также любила поэзию и живопись, ее стихи и рисунки украшали школьную стенгазету.
Однажды в Казани побывали Есенин и Маяковский, и это событие наложило отпечаток на ее биографию – девушка видела в них ориентиры своей творческой деятельности.
Но на выбор профессии повлиял строгий, деспотичный отец, который настоял, чтоб дочь пошла учиться на врача.
Девочка не ослушалась и стала студенткой медицинского факультета Казанского университета, но диплом получала уже в Ленинграде, куда семья переехала в 1931 году после повышения отца по службе, ему предложили работу во Всесоюзном институте экспериментальной медицины.
Вскоре после этого отцу дают квартиру в Москве, на Новинском бульваре, и семья переезжает в столицу. Тушнова продолжила обучение в аспирантуре на кафедре гистологии того же института, где трудился отец.
Вероника всегда находила время для своего увлечения поэзией и живописью. Она сама начинает писать первые стихи, которые одобряют ее товарищи из поэтических кругов.
В 1941 году Тушнова по рекомендации Веры Инбер стала студенткой Литературного института. Однако война внесла в ее планы свои коррективы.
После начала войны Вероника переезжает обратно в Казань, устраивается врачом в военный госпиталь. Именно тогда, в обстановке всеобщего горя и страданий, начинает оттачиваться ее поэтическое мастерство. Ее называли «доктор с тетрадкой», Вероника записывала на ходу родившиеся в ее голове строки, наполненные болью и страданиями ее пациентов.
После трехсуточного дежурства в госпитале Вероника, едва дойдя до дома, записала на клочке старой бумаги "Не отрекаются, любя..." И уснула. Ей было всего 33 года. Шел 1944-й. Так началась история одного из самых щемящих современных романсов.
"Не отрекаются, любя..." на музыку Марка Минкова впервые прозвучал в 1976-ом со сцены Московского драматического театра имени Пушкина в спектакле под названием «Мужчины, носите мужские шляпы»(Тушнова его уже не услышала).
Годом позже Алла Пугачева, отредактировав, превратила этот романс в одну из своих самых знаменитых песен, позже певица сама говорила, что это она из главных песен её репертуара.
Вот как звучало это стихотворение в первозданном варианте:
Не отрекаются, любя.
Ведь жизнь кончается не завтра.
Я перестану ждать тебя,
а ты придешь совсем внезапно.
А ты придешь, когда темно,
когда в стекло ударит вьюга,
когда припомнишь, как давно
не согревали мы друг друга.
И так захочешь теплоты,
не полюбившейся когда-то,
что переждать не сможешь ты
трех человек у автомата.
И будет, как назло, ползти
трамвай, метро, не знаю что там.
И вьюга заметет пути
на дальних подступах к воротам...
А в доме будет грусть и тишь,
хрип счетчика и шорох книжки,
когда ты в двери постучишь,
взбежав наверх без передышки.
За это можно все отдать,
и до того я в это верю,
что трудно мне тебя не ждать,
весь день не отходя от двери.
К слову Марк Минков положил на музыку еще одно стихотворение Тушновой – «А знаешь, все еще будет». И опять эта песня прозвучала в исполнении Пугачевой.
Но вернемся в 1944-й, именно тогда в журнале «Новый мир» появилось произведение «Хирург», а «Комсомольская правда» напечатала цикл стихов поэтессы «Стихи о дочери», который сразу нашел своего читателя.
#тушнова
#биография
В Казани семья Тушновых пользовалась уважением. Отец был микробиологом, видным ученым, профессором Казанского ветеринарного института.
Мама, получив образование на высших Бестужевских курсах, прекрасно рисовала, занималась домом и воспитанием детей.
Еще в школе девочка углубленно изучала иностранные языки и, окончив ее в 1928-м, свободно говорила на английском и французском.
Вероника обладала неординарными способностями к литературе, и первым это заметил ее преподаватель по литературе Борис Скворцов, который зачастую зачитывал ее сочинения перед классом, в качестве примера для подражания.
Вероника также любила поэзию и живопись, ее стихи и рисунки украшали школьную стенгазету.
Однажды в Казани побывали Есенин и Маяковский, и это событие наложило отпечаток на ее биографию – девушка видела в них ориентиры своей творческой деятельности.
Но на выбор профессии повлиял строгий, деспотичный отец, который настоял, чтоб дочь пошла учиться на врача.
Девочка не ослушалась и стала студенткой медицинского факультета Казанского университета, но диплом получала уже в Ленинграде, куда семья переехала в 1931 году после повышения отца по службе, ему предложили работу во Всесоюзном институте экспериментальной медицины.
Вскоре после этого отцу дают квартиру в Москве, на Новинском бульваре, и семья переезжает в столицу. Тушнова продолжила обучение в аспирантуре на кафедре гистологии того же института, где трудился отец.
Вероника всегда находила время для своего увлечения поэзией и живописью. Она сама начинает писать первые стихи, которые одобряют ее товарищи из поэтических кругов.
В 1941 году Тушнова по рекомендации Веры Инбер стала студенткой Литературного института. Однако война внесла в ее планы свои коррективы.
После начала войны Вероника переезжает обратно в Казань, устраивается врачом в военный госпиталь. Именно тогда, в обстановке всеобщего горя и страданий, начинает оттачиваться ее поэтическое мастерство. Ее называли «доктор с тетрадкой», Вероника записывала на ходу родившиеся в ее голове строки, наполненные болью и страданиями ее пациентов.
После трехсуточного дежурства в госпитале Вероника, едва дойдя до дома, записала на клочке старой бумаги "Не отрекаются, любя..." И уснула. Ей было всего 33 года. Шел 1944-й. Так началась история одного из самых щемящих современных романсов.
"Не отрекаются, любя..." на музыку Марка Минкова впервые прозвучал в 1976-ом со сцены Московского драматического театра имени Пушкина в спектакле под названием «Мужчины, носите мужские шляпы»(Тушнова его уже не услышала).
Годом позже Алла Пугачева, отредактировав, превратила этот романс в одну из своих самых знаменитых песен, позже певица сама говорила, что это она из главных песен её репертуара.
Вот как звучало это стихотворение в первозданном варианте:
Не отрекаются, любя.
Ведь жизнь кончается не завтра.
Я перестану ждать тебя,
а ты придешь совсем внезапно.
А ты придешь, когда темно,
когда в стекло ударит вьюга,
когда припомнишь, как давно
не согревали мы друг друга.
И так захочешь теплоты,
не полюбившейся когда-то,
что переждать не сможешь ты
трех человек у автомата.
И будет, как назло, ползти
трамвай, метро, не знаю что там.
И вьюга заметет пути
на дальних подступах к воротам...
А в доме будет грусть и тишь,
хрип счетчика и шорох книжки,
когда ты в двери постучишь,
взбежав наверх без передышки.
За это можно все отдать,
и до того я в это верю,
что трудно мне тебя не ждать,
весь день не отходя от двери.
К слову Марк Минков положил на музыку еще одно стихотворение Тушновой – «А знаешь, все еще будет». И опять эта песня прозвучала в исполнении Пугачевой.
Но вернемся в 1944-й, именно тогда в журнале «Новый мир» появилось произведение «Хирург», а «Комсомольская правда» напечатала цикл стихов поэтессы «Стихи о дочери», который сразу нашел своего читателя.
#тушнова
#биография
В 1945 году произошел литературный дебют Тушновой — вышел в свет сборник под названием "Первая книга". В его составлении и редактировании очень помог поэт Павел Антокольский. Произведения поэтессы вновь имели большой успех.
Стихами Вероники зачитывался известный советский актер Василий Качалов. Правда, многие критики и коллеги характерную для стихов Тушновой грусть назвали манерностью и камерностью, что для тех времен было нехорошим знаком.
Неудивительно, что в свете таких характеристик, поэтесса сумела выпустить свою вторую книгу "Пути-дороги" только в 1954 году. Поэтесса просто боялась открыто публиковать то, что переживала ее душа.
Материал для новой книги она часто создавала в дороге, путешествуя по всему Советскому Союзу. Однако и на этот раз она услышала немало критики. «Не имеет своего творческого лица, не нашла свой голос», — непрестанно лилось из уст критиков.
Вершин своего творчества поэтесса достигла в конце жизни, когда вышли книги "Память сердца" и "Сто часов счастья", в которых она писала о высокой и чистой любви, о сложности человеческих взаимоотношений.
У Тушновой была одна удивительная особенность – самые сложные моменты жизни описывать просто и доступно, но так, что ее слова рвали душу. Поэтесса никогда не прославляла власть имущих, не воспевала советский режим, она писала свою любимую лирику на простом языке, понятном любому смертному. В ее стихах практически нет упоминаний о символах власти, а если и встречаются, то как бы мимоходом, невзначай, как что-то несущественное, не стоящее особого внимания.
#тушнова
#биография
Стихами Вероники зачитывался известный советский актер Василий Качалов. Правда, многие критики и коллеги характерную для стихов Тушновой грусть назвали манерностью и камерностью, что для тех времен было нехорошим знаком.
Неудивительно, что в свете таких характеристик, поэтесса сумела выпустить свою вторую книгу "Пути-дороги" только в 1954 году. Поэтесса просто боялась открыто публиковать то, что переживала ее душа.
Материал для новой книги она часто создавала в дороге, путешествуя по всему Советскому Союзу. Однако и на этот раз она услышала немало критики. «Не имеет своего творческого лица, не нашла свой голос», — непрестанно лилось из уст критиков.
Вершин своего творчества поэтесса достигла в конце жизни, когда вышли книги "Память сердца" и "Сто часов счастья", в которых она писала о высокой и чистой любви, о сложности человеческих взаимоотношений.
У Тушновой была одна удивительная особенность – самые сложные моменты жизни описывать просто и доступно, но так, что ее слова рвали душу. Поэтесса никогда не прославляла власть имущих, не воспевала советский режим, она писала свою любимую лирику на простом языке, понятном любому смертному. В ее стихах практически нет упоминаний о символах власти, а если и встречаются, то как бы мимоходом, невзначай, как что-то несущественное, не стоящее особого внимания.
#тушнова
#биография
Огромное влияние на творчество оказала личная жизнь поэтессы. В 1938 году Вероника выходит замуж за врача-психиатра Юрия Розинского. Вскоре у пары рождается единственная дочь Наталья, которой мама посвятит такие строки:
Душная, безлунная Наступила ночь Все о сыне думала А сказали: "Дочь".
Несмотря на это семейная жизнь не сложилась — муж ушел из семьи.
Именно ему она посвятила знаменитые строки “Не отрекаются любя”.
Вероника не оставляла надежды на возвращение мужа и он вернулся, когда тяжело заболел и нуждался в уходе. Поэтесса его приняла и была с ним до самой кончины, несмотря на то, что многие осуждали такой поступок.
Второго мужа Вероники звали Юрий Тимофеев, он был литератором и редактором. Однако и в этом браке она не была счастлива по-настоящему, супруги часто ссорились на фоне взаимного непонимания. После десяти лет брака они решились на развод, протекавший долго и болезненно.
После развода Тушнову ждало главное счастье и горе всей жизни — встреча с поэтом Александром Яшиным, ставшим ее последней любовью. Несмотря на сильное ответное чувство, Яшин не смог оставить большую семью - он был женат и воспитывал четверых детей. Положение усугублялось тем, что у его супруги диагностировали душевное расстройство, и оставить е в таком состоянии он не мог.
Поэтесса понимала безвыходность ситуации и готова была на все, лишь бы не потерять любимого. Они встречались тайно, в других городах, в гостиницах, ездили в лес, бродили целыми днями, ночевали в охотничьих домиках. А когда возвращались на электричке в Москву, Яшин просил Веронику выходить за две-три остановки, чтобы их не видели вместе.
Встречи были достаточно редкими, но именно они стали смыслом жизни поэтессы в последние годы.
Однажды она напишет об Александре
А у меня есть любимый, любимый,
с повадкой орлиной,
с душой голубиной,
с усмешкою дерзкой,
с улыбкою детской,
на всём белом свете
один-единый.
Он мне и воздух,
он мне и небо,
всё без него бездыханно
и немо…
Сохранить отношения в тайне не получилось. Друзья осуждали его, в семье настоящая трагедия, и влюбленным пришлось расстаться.
Эта страсть осталась горькой и безнадежной. Она вылилась в сотни пронзительных стихотворений, включая последние предсмертные “Я стою у открытой двери”. Сборник под названием «Сто часов счастья», ставший последним в жизни Тушновой, буквально пронизан этой глубокой, но такой несчастной любовью.
Весной 1965 года Тушнову положили в больницу с неутешительным диагнозом — онкология. Она умирала, переживая тяжелейшие душевные и физические муки.
Александр постоянно навещал ее, и эти встречи возвращали Веронику к жизни, она просто светилась счастьем.
Марк Соболь, долгие годы друживший с Вероникой, стал невольным свидетелем одного из таких посещений:
«Я, придя к ней в палату, постарался её развеселить. Она возмутилась: не надо! Ей давали злые антибиотики, стягивающие губы, ей было больно улыбаться. Выглядела она предельно худо. Неузнаваемо. А потом пришёл — он! Вероника скомандовала нам отвернуться к стене, пока она оденется. Вскоре тихо окликнула: «Мальчики…». Я обернулся — и обомлел. Перед нами стояла красавица! Не побоюсь этого слова, ибо сказано точно. Улыбающаяся, с пылающими щеками, никаких хворей вовеки не знавшая молодая красавица. И тут я с особой силой ощутил, что всё, написанное ею, — правда. Абсолютная и неопровержимая правда. Наверное, именно это называется поэзией…»
В последние дни перед смертью она запретила пускать Александра Яшина к себе в палату — хотела, чтобы он запомнил её красивой, весёлой, живой.
Она умерла 7 июля 1965 года, прожив 54 года. Причиной смерти стала раковая опухоль. Но знавшие Тушнову и наблюдавшие за ее последними днями говорили, что умирала она от несчастной любви.
#тушнова
#биография
Душная, безлунная Наступила ночь Все о сыне думала А сказали: "Дочь".
Несмотря на это семейная жизнь не сложилась — муж ушел из семьи.
Именно ему она посвятила знаменитые строки “Не отрекаются любя”.
Вероника не оставляла надежды на возвращение мужа и он вернулся, когда тяжело заболел и нуждался в уходе. Поэтесса его приняла и была с ним до самой кончины, несмотря на то, что многие осуждали такой поступок.
Второго мужа Вероники звали Юрий Тимофеев, он был литератором и редактором. Однако и в этом браке она не была счастлива по-настоящему, супруги часто ссорились на фоне взаимного непонимания. После десяти лет брака они решились на развод, протекавший долго и болезненно.
После развода Тушнову ждало главное счастье и горе всей жизни — встреча с поэтом Александром Яшиным, ставшим ее последней любовью. Несмотря на сильное ответное чувство, Яшин не смог оставить большую семью - он был женат и воспитывал четверых детей. Положение усугублялось тем, что у его супруги диагностировали душевное расстройство, и оставить е в таком состоянии он не мог.
Поэтесса понимала безвыходность ситуации и готова была на все, лишь бы не потерять любимого. Они встречались тайно, в других городах, в гостиницах, ездили в лес, бродили целыми днями, ночевали в охотничьих домиках. А когда возвращались на электричке в Москву, Яшин просил Веронику выходить за две-три остановки, чтобы их не видели вместе.
Встречи были достаточно редкими, но именно они стали смыслом жизни поэтессы в последние годы.
Однажды она напишет об Александре
А у меня есть любимый, любимый,
с повадкой орлиной,
с душой голубиной,
с усмешкою дерзкой,
с улыбкою детской,
на всём белом свете
один-единый.
Он мне и воздух,
он мне и небо,
всё без него бездыханно
и немо…
Сохранить отношения в тайне не получилось. Друзья осуждали его, в семье настоящая трагедия, и влюбленным пришлось расстаться.
Эта страсть осталась горькой и безнадежной. Она вылилась в сотни пронзительных стихотворений, включая последние предсмертные “Я стою у открытой двери”. Сборник под названием «Сто часов счастья», ставший последним в жизни Тушновой, буквально пронизан этой глубокой, но такой несчастной любовью.
Весной 1965 года Тушнову положили в больницу с неутешительным диагнозом — онкология. Она умирала, переживая тяжелейшие душевные и физические муки.
Александр постоянно навещал ее, и эти встречи возвращали Веронику к жизни, она просто светилась счастьем.
Марк Соболь, долгие годы друживший с Вероникой, стал невольным свидетелем одного из таких посещений:
«Я, придя к ней в палату, постарался её развеселить. Она возмутилась: не надо! Ей давали злые антибиотики, стягивающие губы, ей было больно улыбаться. Выглядела она предельно худо. Неузнаваемо. А потом пришёл — он! Вероника скомандовала нам отвернуться к стене, пока она оденется. Вскоре тихо окликнула: «Мальчики…». Я обернулся — и обомлел. Перед нами стояла красавица! Не побоюсь этого слова, ибо сказано точно. Улыбающаяся, с пылающими щеками, никаких хворей вовеки не знавшая молодая красавица. И тут я с особой силой ощутил, что всё, написанное ею, — правда. Абсолютная и неопровержимая правда. Наверное, именно это называется поэзией…»
В последние дни перед смертью она запретила пускать Александра Яшина к себе в палату — хотела, чтобы он запомнил её красивой, весёлой, живой.
Она умерла 7 июля 1965 года, прожив 54 года. Причиной смерти стала раковая опухоль. Но знавшие Тушнову и наблюдавшие за ее последними днями говорили, что умирала она от несчастной любви.
#тушнова
#биография
* * *
Дремлет стужа, сок из веток выжав,
в чащах спят, умаявшись, ветра.
Хочешь, завтра в лес пойдем на лыжах?
Хочешь, выйдем из дому с утра,
в час, когда еще нельзя вглядеться
в нерассветший дымчатый простор?..
Мы заглянем по дороге в детство,
на опушке разведем костер,
станем греться рядом на снегу…
Ты не говори мне:
"Не могу".
Ты не вздумай намекать на старость -
слова нет такого в словаре...
Если вправду мало жить осталось,
надо выйти раньше…
На заре...
Вероника Тушнова
1963
#тушнова
Дремлет стужа, сок из веток выжав,
в чащах спят, умаявшись, ветра.
Хочешь, завтра в лес пойдем на лыжах?
Хочешь, выйдем из дому с утра,
в час, когда еще нельзя вглядеться
в нерассветший дымчатый простор?..
Мы заглянем по дороге в детство,
на опушке разведем костер,
станем греться рядом на снегу…
Ты не говори мне:
"Не могу".
Ты не вздумай намекать на старость -
слова нет такого в словаре...
Если вправду мало жить осталось,
надо выйти раньше…
На заре...
Вероника Тушнова
1963
#тушнова
* * *
Я стою у открытой двери, я прощаюсь, я ухожу. Ни во что уже не поверю, — всё равно напиши, прошу! Чтоб не мучиться поздней жалостью, от которой спасенья нет, напиши мне письмо, пожалуйста, вперёд на тысячу лет. Не на будущее, так за прошлое, за упокой души, напиши обо мне хорошее. Я уже умерла. Напиши!
Вероника Тушнова
1965
#тушнова
Я стою у открытой двери, я прощаюсь, я ухожу. Ни во что уже не поверю, — всё равно напиши, прошу! Чтоб не мучиться поздней жалостью, от которой спасенья нет, напиши мне письмо, пожалуйста, вперёд на тысячу лет. Не на будущее, так за прошлое, за упокой души, напиши обо мне хорошее. Я уже умерла. Напиши!
Вероника Тушнова
1965
#тушнова
* * *
Думалось, все навечно,
Как воздух, вода, свет:
Веры ее беспечной,
Силы ее сердечной
Хватит на сотню лет.
Вот прикажу –
И явится,
Ночь или день – не в счет,
Из–под земли явится,
С горем любым справится,
Море переплывет.
Надо –
Пройдет по пояс
В звездном сухом снегу,
Через тайгу
На полюс,
В льды,
Через «не могу».
Будет дежурить,
Коль надо,
Месяц в ногах без сна,
Только бы – рядом,
Рядом,
Радуясь, что нужна.
Думалось
Да казалось...
Как ты меня подвела!
Вдруг навсегда ушла –
С властью не посчиталась,
Что мне сама дала.
С горем не в силах справиться,
В голос реву,
Зову.
Нет, ничего не поправится:
Из–под земли не явится,
Разве что не наяву.
Так и живу.
Живу?
Александр Яшин
1967
#яшин
Думалось, все навечно,
Как воздух, вода, свет:
Веры ее беспечной,
Силы ее сердечной
Хватит на сотню лет.
Вот прикажу –
И явится,
Ночь или день – не в счет,
Из–под земли явится,
С горем любым справится,
Море переплывет.
Надо –
Пройдет по пояс
В звездном сухом снегу,
Через тайгу
На полюс,
В льды,
Через «не могу».
Будет дежурить,
Коль надо,
Месяц в ногах без сна,
Только бы – рядом,
Рядом,
Радуясь, что нужна.
Думалось
Да казалось...
Как ты меня подвела!
Вдруг навсегда ушла –
С властью не посчиталась,
Что мне сама дала.
С горем не в силах справиться,
В голос реву,
Зову.
Нет, ничего не поправится:
Из–под земли не явится,
Разве что не наяву.
Так и живу.
Живу?
Александр Яшин
1967
#яшин
Любимое стихотворение с сегодняшнего творческого вечера Ольги Седаковой
Ангел Реймса
Франсуа Федье
Ты готов? -
улыбается этот ангел –
я спрашиваю, хотя знаю,
что ты несомненно готов:
ведь я говорю не кому-нибудь,
а тебе,
человеку, чье сердце не переживет измены
земному твоему Королю,
которого здесь всенародно венчали,
и другому Владыке,
Царю Небес, нашему Агнцу,
умирающему в надежде,
что ты меня снова услышишь;
снова и снова,
как каждый вечер
имя мое вызванивают колоколами
здесь, в земле превосходной пшеницы
и светлого винограда,
и колос и гроздь
вбирают мой звук –
но все-таки,
в этом розовом искрошенном камне,
поднимая руку,
отбитую на мировой войне,
все-таки позволь мне напомнить:
ты готов?
к мору, гладу, трусу, пожару,
нашествию иноплеменных, движимому на ны гневу?
Все это, несомненно, важно, но я не об этом.
Нет, я не об этом обязан напомнить.
Не за этим меня посылали.
Я говорю:
ты
готов
к невероятному счастью?
Ольга Седакова
#седакова
Ангел Реймса
Франсуа Федье
Ты готов? -
улыбается этот ангел –
я спрашиваю, хотя знаю,
что ты несомненно готов:
ведь я говорю не кому-нибудь,
а тебе,
человеку, чье сердце не переживет измены
земному твоему Королю,
которого здесь всенародно венчали,
и другому Владыке,
Царю Небес, нашему Агнцу,
умирающему в надежде,
что ты меня снова услышишь;
снова и снова,
как каждый вечер
имя мое вызванивают колоколами
здесь, в земле превосходной пшеницы
и светлого винограда,
и колос и гроздь
вбирают мой звук –
но все-таки,
в этом розовом искрошенном камне,
поднимая руку,
отбитую на мировой войне,
все-таки позволь мне напомнить:
ты готов?
к мору, гладу, трусу, пожару,
нашествию иноплеменных, движимому на ны гневу?
Все это, несомненно, важно, но я не об этом.
Нет, я не об этом обязан напомнить.
Не за этим меня посылали.
Я говорю:
ты
готов
к невероятному счастью?
Ольга Седакова
#седакова
* * *
У берегов широкого заката,
где лодки мы оставили когда-то,
земную радость выбрав и беду,
горит звезда.
Горит звезда, не грея.
И я смотрю, немного сожалея,
в прозрачную немую высоту.
Они вон там – за той железной тучей,
их занесло до самых до уключин
лазурной галькой, золотым песком.
А здесь – весна…
Простая жизнь. Простая,
как глиняная птица расписная,
как старенькая лавка под окном,
как руки дочки, пахнущие вербой…
Уже слабее полыхает небо,
но лужи света рыжего полны.
И снег последний тает на асфальте.
И если бы не лодки на закате,
тогда о чём с тобой мечтали б мы?
Сергей Пагын
#пагын
У берегов широкого заката,
где лодки мы оставили когда-то,
земную радость выбрав и беду,
горит звезда.
Горит звезда, не грея.
И я смотрю, немного сожалея,
в прозрачную немую высоту.
Они вон там – за той железной тучей,
их занесло до самых до уключин
лазурной галькой, золотым песком.
А здесь – весна…
Простая жизнь. Простая,
как глиняная птица расписная,
как старенькая лавка под окном,
как руки дочки, пахнущие вербой…
Уже слабее полыхает небо,
но лужи света рыжего полны.
И снег последний тает на асфальте.
И если бы не лодки на закате,
тогда о чём с тобой мечтали б мы?
Сергей Пагын
#пагын
Когда ты поймешь, что мои стихи — не стихи, поговорим о поэзии.
Рёкан Тайгу (японский писатель и философ)
#рекантайгу
#цитата
#поэзия
Рёкан Тайгу (японский писатель и философ)
#рекантайгу
#цитата
#поэзия
Два стихотворения
I.
Ушёл бы в тень, чтоб не смущать расцветкой
и странностью своей не по годам.
Всё ничего, но отчего ты ветхий
такой, адам?
Я предлагаю выпить за того,
кто никому не кажется героем;
на ком одно отчётливо тавро:
что никакой магнит в него не встроен.
Пусть кажется, что он один из тех,
кто пополняют глиняное войско,
я пью за ветхий, ненадёжный мех,
за это обречённое геройство.
Никто не знает, сколько надо сил,
чтоб походить на сломанную ветку.
В какую направляемся разведку,
не говорят, кого бы ни спросил.
II.
Уже как будто ничего не жалко,
и время отлетает как побелка,
приёмный начинается покой.
Он думает, что смерть его сиделка,
и если что, поправит одеялко,
и нужное лекарство под рукой.
Какие-то знакомые облатки,
но с посторонней сущностью внутри.
Едва успеешь вытащить закладки,
подходит та, что говорит замри.
Страница, над которой задремал,
дыхание, уснувшее в гортани,
провалятся в сияющий туман,
где вещи не имеют очертаний;
в тот переход, где самый свет засвечен,
и нет концов, и жаловаться нечем.
Михаил Айзенберг
#айзенберг
I.
Ушёл бы в тень, чтоб не смущать расцветкой
и странностью своей не по годам.
Всё ничего, но отчего ты ветхий
такой, адам?
Я предлагаю выпить за того,
кто никому не кажется героем;
на ком одно отчётливо тавро:
что никакой магнит в него не встроен.
Пусть кажется, что он один из тех,
кто пополняют глиняное войско,
я пью за ветхий, ненадёжный мех,
за это обречённое геройство.
Никто не знает, сколько надо сил,
чтоб походить на сломанную ветку.
В какую направляемся разведку,
не говорят, кого бы ни спросил.
II.
Уже как будто ничего не жалко,
и время отлетает как побелка,
приёмный начинается покой.
Он думает, что смерть его сиделка,
и если что, поправит одеялко,
и нужное лекарство под рукой.
Какие-то знакомые облатки,
но с посторонней сущностью внутри.
Едва успеешь вытащить закладки,
подходит та, что говорит замри.
Страница, над которой задремал,
дыхание, уснувшее в гортани,
провалятся в сияющий туман,
где вещи не имеют очертаний;
в тот переход, где самый свет засвечен,
и нет концов, и жаловаться нечем.
Михаил Айзенберг
#айзенберг
* * *
Прийти с невестой в южный городок,
дойти пешком до маленькой кофейни,
где кофий воскуряется трофейный,
вплетаясь в моря тонкий холодок.
Стать незаметней, чем её наряд:
все эти стёжки, вытачки и строчки,
сводившие с ума поодиночке,
теперь пускай морочат всех подряд.
Здесь рядом звон гитары, скрип шаланд.
Гортань матроса вздулась, как акула.
Вот девочка на пуфике уснула,
с неё забыли снять огромный бант.
Мы в ней находим собственный талант,
мы встали по бокам для караула…
Мы медленно читаем её сон,
как чёрно-белый сказочный гербарий.
Постой. Прости. Мы рождены в кошмаре.
Оставьте нас. И все отсюда вон.
Не плачь. Беги. Вчитайся между строк.
Вот крики солдатни, обрывки арий.
Вся философия осталась в будуаре.
Вот тебе — Бог, а вот — порог.
Лишь дурачок картавит на гитаре:
«Прийти с невестой в южный городок».
Вадим Месяц
#вадиммесяц
Прийти с невестой в южный городок,
дойти пешком до маленькой кофейни,
где кофий воскуряется трофейный,
вплетаясь в моря тонкий холодок.
Стать незаметней, чем её наряд:
все эти стёжки, вытачки и строчки,
сводившие с ума поодиночке,
теперь пускай морочат всех подряд.
Здесь рядом звон гитары, скрип шаланд.
Гортань матроса вздулась, как акула.
Вот девочка на пуфике уснула,
с неё забыли снять огромный бант.
Мы в ней находим собственный талант,
мы встали по бокам для караула…
Мы медленно читаем её сон,
как чёрно-белый сказочный гербарий.
Постой. Прости. Мы рождены в кошмаре.
Оставьте нас. И все отсюда вон.
Не плачь. Беги. Вчитайся между строк.
Вот крики солдатни, обрывки арий.
Вся философия осталась в будуаре.
Вот тебе — Бог, а вот — порог.
Лишь дурачок картавит на гитаре:
«Прийти с невестой в южный городок».
Вадим Месяц
#вадиммесяц
* * *
Пили-ели кофе, лампочка горела,
и лицо напротив моего
на себя как будто в зеркало смотрело.
Больше не случилось ничего.
Прежние повадки, те же разговоры,
дворик и веранда, стол с окном,
и сквозняк швыряет бабушкины шторы
на стакан с вином.
Я все это видел — то ли на картине,
то ли просто мелом на стене.
Угол батареи в белой паутине,
человек с собой наедине.
Евгений Никитин
#никитин
Пили-ели кофе, лампочка горела,
и лицо напротив моего
на себя как будто в зеркало смотрело.
Больше не случилось ничего.
Прежние повадки, те же разговоры,
дворик и веранда, стол с окном,
и сквозняк швыряет бабушкины шторы
на стакан с вином.
Я все это видел — то ли на картине,
то ли просто мелом на стене.
Угол батареи в белой паутине,
человек с собой наедине.
Евгений Никитин
#никитин
КОВЧЕГ
Пожалуй, лишь теперь кончается наш век.
Прощальные часы свой ускоряют бег.
Их внутренняя речь размеренна, как пенье,
но можно различить в ней ноты нетерпенья.
Пора, давно пора, причал освобождать:
ковчег уж снаряжен, он век не может ждать!..
О, сколько нас таких, последних, на причале
в плащах поношенных и облаках печали!
Конца не видно нам, нас тьмы и тьмы и тьмы,
кого, как не себя, здесь провожаем мы?
Бесценные друзья, подруги, сестры, братья!
довольно, разомкнем усталые объятья, —
неважно, что за порт, неважно, что за флаг,
давно пора на борт идти, за шагом шаг
теряя память, вес, походку, имя, эго...
Плыви, плыви, ковчег, кров из огня и снега.
Вячеслав Попов
#попов
Пожалуй, лишь теперь кончается наш век.
Прощальные часы свой ускоряют бег.
Их внутренняя речь размеренна, как пенье,
но можно различить в ней ноты нетерпенья.
Пора, давно пора, причал освобождать:
ковчег уж снаряжен, он век не может ждать!..
О, сколько нас таких, последних, на причале
в плащах поношенных и облаках печали!
Конца не видно нам, нас тьмы и тьмы и тьмы,
кого, как не себя, здесь провожаем мы?
Бесценные друзья, подруги, сестры, братья!
довольно, разомкнем усталые объятья, —
неважно, что за порт, неважно, что за флаг,
давно пора на борт идти, за шагом шаг
теряя память, вес, походку, имя, эго...
Плыви, плыви, ковчег, кров из огня и снега.
Вячеслав Попов
#попов
* * *
листопалый в расплывчатой пантомиме
как стекло ощупал лицо застыл
трепеща вцеловывается в настил
из неровных линий
пустотой танцуя во всем и в нем
замирая всплеском и оседая
мир прижмется маленький мой рыдая
всем своим дождем
до чего же голодно до чего
невозможно вытерпеть и не сдаться
говорю что думаю милый здравствуй
мир живой
он растет и вспыхивает и длит
многорукой песенкой тонкий воздух
пахнет солнцем храмом горячим воском
камень плит
у окурка нежный горит подтек
одиноко тянет свой рот дрожащий
замереть продвинуться и разжаться
как цветок
и трепещут ноздри велосипеда
и летит с холма и глаза закрыв
поднимает небо прозрачных крыл
в голубое небо
Надя Делаланд
(Надежда Черных)
#делаланд
листопалый в расплывчатой пантомиме
как стекло ощупал лицо застыл
трепеща вцеловывается в настил
из неровных линий
пустотой танцуя во всем и в нем
замирая всплеском и оседая
мир прижмется маленький мой рыдая
всем своим дождем
до чего же голодно до чего
невозможно вытерпеть и не сдаться
говорю что думаю милый здравствуй
мир живой
он растет и вспыхивает и длит
многорукой песенкой тонкий воздух
пахнет солнцем храмом горячим воском
камень плит
у окурка нежный горит подтек
одиноко тянет свой рот дрожащий
замереть продвинуться и разжаться
как цветок
и трепещут ноздри велосипеда
и летит с холма и глаза закрыв
поднимает небо прозрачных крыл
в голубое небо
Надя Делаланд
(Надежда Черных)
#делаланд
* * *
Порой по улице бредешь -
Нахлынет вдруг невесть откуда
И по спине пройдет, как дрожь,
Бессмысленная жажда чуда.
Не то чтоб встал кентавр какой
У магазина под чесами,
Не то чтоб на Серпуховской
Открылось море с парусами,
Не то чтоб захотеть - и ввысь
Кометой взвиться над Москвою,
Иль хоть по улице пройтись
На полвершка над мостовою.
Когда комета не взвилась,
И это назовешь удачей.
Жаль: у пространств иная связь,
И времена живут иначе.
На белом свете чуда нет,
Есть только ожиданье чуда.
На том и держится поэт,
Что эта жажда ниоткуда.
Она ждала тебя сто лет,
Под фонарем изнемогая..
Ты ею дорожи, поэт.
Она - твоя Серпуховская,
Твой город, и твоя земля,
И невзлетевшая комета,
И даже парус корабля,
Сто лет как сгинувший со света.
Затем и на земле живем,
Работаем и узнаем
Друг друга по ее приметам,
Что ей придется стать стихом,
Когда и ты рожден поэтом.
Арсений Тарковский
1946
#тарковский
Порой по улице бредешь -
Нахлынет вдруг невесть откуда
И по спине пройдет, как дрожь,
Бессмысленная жажда чуда.
Не то чтоб встал кентавр какой
У магазина под чесами,
Не то чтоб на Серпуховской
Открылось море с парусами,
Не то чтоб захотеть - и ввысь
Кометой взвиться над Москвою,
Иль хоть по улице пройтись
На полвершка над мостовою.
Когда комета не взвилась,
И это назовешь удачей.
Жаль: у пространств иная связь,
И времена живут иначе.
На белом свете чуда нет,
Есть только ожиданье чуда.
На том и держится поэт,
Что эта жажда ниоткуда.
Она ждала тебя сто лет,
Под фонарем изнемогая..
Ты ею дорожи, поэт.
Она - твоя Серпуховская,
Твой город, и твоя земля,
И невзлетевшая комета,
И даже парус корабля,
Сто лет как сгинувший со света.
Затем и на земле живем,
Работаем и узнаем
Друг друга по ее приметам,
Что ей придется стать стихом,
Когда и ты рожден поэтом.
Арсений Тарковский
1946
#тарковский
* * *
В кого влюблена ты этой весной?
Если нет никого – соври.
Для себя самой,
Той,
Помнишь о ней?
Смотри –
Вон они, провода, дороги, дома,
Окна забиты, нет никого давно,
Только спустя столько лет –
Всё равно весна.
Только весне опять
Всегда
Всё равно.
Ещё сто шагов – и услышишь музыку, как тогда,
Но можно уже не принимать
Решений.
И только солнце,
Только полосы
Провода,
И знание – всё
Сложилось
Волшебно.
Улыбаюсь под маской – как бы хотела обнять –
Не того, не другого,
А ту –
Тоненькую себя,
Которая едва дышит,
Но пишет
На каждом шагу
От метро по Никитскому.
Сказать ей – ты всё сделала,
Лучше даже придумать нельзя.
Это лучше любой мечты,
То что обернулось правдой-истиной.
Здравствуйте,
Я весной здесь когда-то жила-была.
Всю весну ходила,
Писала,
Плакала,
Кофе горький пила,
Я здесь была несчастливой,
Потом счастливой,
Я возвращаюсь сюда весной.
Каждой весной я влюбляюсь
Для себя,
Для себя
Той.
Ольга Лишина
март 2021 - марту 2012 лично в руки
#лишина
В кого влюблена ты этой весной?
Если нет никого – соври.
Для себя самой,
Той,
Помнишь о ней?
Смотри –
Вон они, провода, дороги, дома,
Окна забиты, нет никого давно,
Только спустя столько лет –
Всё равно весна.
Только весне опять
Всегда
Всё равно.
Ещё сто шагов – и услышишь музыку, как тогда,
Но можно уже не принимать
Решений.
И только солнце,
Только полосы
Провода,
И знание – всё
Сложилось
Волшебно.
Улыбаюсь под маской – как бы хотела обнять –
Не того, не другого,
А ту –
Тоненькую себя,
Которая едва дышит,
Но пишет
На каждом шагу
От метро по Никитскому.
Сказать ей – ты всё сделала,
Лучше даже придумать нельзя.
Это лучше любой мечты,
То что обернулось правдой-истиной.
Здравствуйте,
Я весной здесь когда-то жила-была.
Всю весну ходила,
Писала,
Плакала,
Кофе горький пила,
Я здесь была несчастливой,
Потом счастливой,
Я возвращаюсь сюда весной.
Каждой весной я влюбляюсь
Для себя,
Для себя
Той.
Ольга Лишина
март 2021 - марту 2012 лично в руки
#лишина
* * *
прежде чем стану радиоактивным пеплом,
грудой осколков, коробкой цветных деталей
в этой весне, где вдогон соловьиным трелям
тикает таймер,
выйдем на улицу, ветру подставим лица -
перед тем, как проснуться за этим краем;
если свобода в том, чтобы выбрать себе убийцу,
я выбираю.
как под ногами земля вращается быстро,
с каждым чертовым шагом все меньше шансов;
повремени перед тем, как мне в голову выстрелить,
дай отдышаться,
прежде чем молча проводишь меня по плацу,
где за секунду покажут мне все мое детство, -
дай сделать вдох, успокоиться и собраться,
дай наглядеться.
Екатерина Михайлова
#екатеринамихайлова
прежде чем стану радиоактивным пеплом,
грудой осколков, коробкой цветных деталей
в этой весне, где вдогон соловьиным трелям
тикает таймер,
выйдем на улицу, ветру подставим лица -
перед тем, как проснуться за этим краем;
если свобода в том, чтобы выбрать себе убийцу,
я выбираю.
как под ногами земля вращается быстро,
с каждым чертовым шагом все меньше шансов;
повремени перед тем, как мне в голову выстрелить,
дай отдышаться,
прежде чем молча проводишь меня по плацу,
где за секунду покажут мне все мое детство, -
дай сделать вдох, успокоиться и собраться,
дай наглядеться.
Екатерина Михайлова
#екатеринамихайлова
Сад камней
Я возвращаюсь к себе, прихожу в себя.
Время стекает холодной росой в сады.
Господи, хлеба насущного голубям
дай
Ты.
Пусть на помин моих уходяших дней
пыльную мякоть тюкают не спеша…
Надо бы камни собрать, но в саду камней
так отдыхает между теней душа.
Там, в стороне от торных людских дорог,
где только дождь оставляет недолгий след,
где только ветер-выдох и ветер-вдох
путают в прядях листву облетевших лет,
время молчать, любить и прощать, пока
память латает трещины на камнях,
серыми мхами штопая их бока...
Господи, видишь между камней меня?
Видишь, как сквозь рассвет прорастают сны –
бледная трын-трава на седой стерне?
Веры, терпения, света и тишины
дай
мне.
Полина Орынянская
2019
#орынянская
Я возвращаюсь к себе, прихожу в себя.
Время стекает холодной росой в сады.
Господи, хлеба насущного голубям
дай
Ты.
Пусть на помин моих уходяших дней
пыльную мякоть тюкают не спеша…
Надо бы камни собрать, но в саду камней
так отдыхает между теней душа.
Там, в стороне от торных людских дорог,
где только дождь оставляет недолгий след,
где только ветер-выдох и ветер-вдох
путают в прядях листву облетевших лет,
время молчать, любить и прощать, пока
память латает трещины на камнях,
серыми мхами штопая их бока...
Господи, видишь между камней меня?
Видишь, как сквозь рассвет прорастают сны –
бледная трын-трава на седой стерне?
Веры, терпения, света и тишины
дай
мне.
Полина Орынянская
2019
#орынянская
* * *
Пятая сторона света, откуда ты,
Знает едва ли о четырех других.
Ветер, пришедший с юга – твои черты,
Ветер, пришедший с севера – воздух их.
Ты распускаешь волосы, и опять
Ливни шумят, выходят реки из берегов,
Освобождая место губам шептать
Здравствуй – со всех весенних материков…
Сергей Шестаков
#шестаков
Пятая сторона света, откуда ты,
Знает едва ли о четырех других.
Ветер, пришедший с юга – твои черты,
Ветер, пришедший с севера – воздух их.
Ты распускаешь волосы, и опять
Ливни шумят, выходят реки из берегов,
Освобождая место губам шептать
Здравствуй – со всех весенних материков…
Сергей Шестаков
#шестаков