* * *
Я вижу так много людей,
чьи лица я помню,
но чьи имена забыл,
что лишний раз стараюсь их имена не трогать.
— Вы хоть кого-нибудь бы запомнили. Ну чисто для прикола.
— Ну вас же я помню, Маша.
— Я Саша.
(Перебираю имена: одни теплые, другие шершавые, третьи — скользкие,
обвились вокруг пальцев, вскрикнул, сразу же сбросил.)
Лицо лучше имени. Имя — это то, что дали тебе другие.
Лицо же ты носишь, и хотя тебе его тоже дали,
сплели свои нити:
нити на лицевой стороне ровные, красивые, никакие,
а в изнанке одни узелки, спутанные хотелки, разноцветные швы –
но оно хотя бы твое.
Где я?
Где та жизнь, которую мне обещали в детстве?
Где та страна, где я собирался жить?
Где тот отдел инженерный, где я собирался работать?
(Я и расчеты, точные цифры — отдельное униженье,
я даже документы и книги подписываю будущим годом.)
Что это там из тьмы ползет-доползает ко мне? Где я?
Что это за люди приходят ко мне,
брезгливо трогают мое тело?
Говорят: это уже все не то. Где я?
Где эта Гдея? гигантский суперматерик наподобье Гондваны с Пангеей.
(Где, где, где, где, где — если долго повторять это слово,
оно становится похожим на художника Ге или какого-то гада.)
...Однажды я был в Амстердаме, смотрел на любимого мною Ван Гога,
«Вороны над пшеничным полем»:
увидел в месиве застывших пастозных красок,
в самой точке по-детски написанной птички,
дырку от черенка кисти.
Видимо, Ван Гог в бессилье и в подползавшем к нему безумье
ударил им в еще не застывшую краску.
Вот мы и есть эта дырка в уже затвердевшей краске:
ущерб, причиненный картине,
укол, причиненный картине,
удар, нанесенный картине,
делают ее как раз совершенно бесценной.
Русский художник Николай Николаевич Ге (в этот момент входит в текст
светящий ангел)
так отвечал на нападки прессы, что, дескать, Христос на одной картине выглядит недостойно:
«Не может человек, которого били всю ночь, походить на розу!»
Даже если нас не пытали, мы не можем быть похожи на розу.
Картина, в которой ты сходишь с ума, не должна быть похожа на розу.
Наше лицо не может проснуться с утра без вылезших вдруг из изнанки спутанных снов.
(В этот момент в мой подъезд входит светящийся ангел.)
Возьми мое имя, потрогай его, покрути так и сяк,
возьми меня за лицо, рассмотри все ущербы поближе:
я и тот мальчик, собиравшийся быть инженером, живем с тобой на разных планетах:
кто-то смеется тут по-английски, кто-то по-русски,
я английского не понимаю, поэтому вообще не смеюсь.
(В этот момент святящийся ангел уже на моем этаже.)
Где ты? Я видел так много людей,
что устал.
Где ты? Сходятся материки и опять разбегаются,
дырка в картине растет,
а у лифта — толпа.
То ли утро моих именин, то ли день моей смерти,
все люди, которых я когда-то забыл, кого поименно не помню,
с не разлепляемыми именами,
набились сюда, с чем-то меня поздравляют,
между собой говорят по-английски, французски, китайски, ивритски,
со мною — по-русски,
открывают бутылки,
говорят, что я белоснежный.
А потом я вдруг вижу тебя.
Дмитрий Воденников
май 2023
#воденников
Я вижу так много людей,
чьи лица я помню,
но чьи имена забыл,
что лишний раз стараюсь их имена не трогать.
— Вы хоть кого-нибудь бы запомнили. Ну чисто для прикола.
— Ну вас же я помню, Маша.
— Я Саша.
(Перебираю имена: одни теплые, другие шершавые, третьи — скользкие,
обвились вокруг пальцев, вскрикнул, сразу же сбросил.)
Лицо лучше имени. Имя — это то, что дали тебе другие.
Лицо же ты носишь, и хотя тебе его тоже дали,
сплели свои нити:
нити на лицевой стороне ровные, красивые, никакие,
а в изнанке одни узелки, спутанные хотелки, разноцветные швы –
но оно хотя бы твое.
Где я?
Где та жизнь, которую мне обещали в детстве?
Где та страна, где я собирался жить?
Где тот отдел инженерный, где я собирался работать?
(Я и расчеты, точные цифры — отдельное униженье,
я даже документы и книги подписываю будущим годом.)
Что это там из тьмы ползет-доползает ко мне? Где я?
Что это за люди приходят ко мне,
брезгливо трогают мое тело?
Говорят: это уже все не то. Где я?
Где эта Гдея? гигантский суперматерик наподобье Гондваны с Пангеей.
(Где, где, где, где, где — если долго повторять это слово,
оно становится похожим на художника Ге или какого-то гада.)
...Однажды я был в Амстердаме, смотрел на любимого мною Ван Гога,
«Вороны над пшеничным полем»:
увидел в месиве застывших пастозных красок,
в самой точке по-детски написанной птички,
дырку от черенка кисти.
Видимо, Ван Гог в бессилье и в подползавшем к нему безумье
ударил им в еще не застывшую краску.
Вот мы и есть эта дырка в уже затвердевшей краске:
ущерб, причиненный картине,
укол, причиненный картине,
удар, нанесенный картине,
делают ее как раз совершенно бесценной.
Русский художник Николай Николаевич Ге (в этот момент входит в текст
светящий ангел)
так отвечал на нападки прессы, что, дескать, Христос на одной картине выглядит недостойно:
«Не может человек, которого били всю ночь, походить на розу!»
Даже если нас не пытали, мы не можем быть похожи на розу.
Картина, в которой ты сходишь с ума, не должна быть похожа на розу.
Наше лицо не может проснуться с утра без вылезших вдруг из изнанки спутанных снов.
(В этот момент в мой подъезд входит светящийся ангел.)
Возьми мое имя, потрогай его, покрути так и сяк,
возьми меня за лицо, рассмотри все ущербы поближе:
я и тот мальчик, собиравшийся быть инженером, живем с тобой на разных планетах:
кто-то смеется тут по-английски, кто-то по-русски,
я английского не понимаю, поэтому вообще не смеюсь.
(В этот момент святящийся ангел уже на моем этаже.)
Где ты? Я видел так много людей,
что устал.
Где ты? Сходятся материки и опять разбегаются,
дырка в картине растет,
а у лифта — толпа.
То ли утро моих именин, то ли день моей смерти,
все люди, которых я когда-то забыл, кого поименно не помню,
с не разлепляемыми именами,
набились сюда, с чем-то меня поздравляют,
между собой говорят по-английски, французски, китайски, ивритски,
со мною — по-русски,
открывают бутылки,
говорят, что я белоснежный.
А потом я вдруг вижу тебя.
Дмитрий Воденников
май 2023
#воденников
* * *
И будет только снег, и снег, и снег
на всех дорогах и на всех путях,
и будет только снег, и бог, и свет
во всех немых и вымерших сетях.
Ни фейка, ни упавшего в себя —
не что-то сложное, а что-нибудь простое —
и не доставленное я́бет ю́лбюл я,
и неотправленное слово золотое.
И если жизнь без зашуми пуста,
как у инсультника, в пустыне самознайства,
аще устыны ир, ни ы ни а,
и аже ога ету. Догадайся.
Дмитрий Воденников
январь - 1 февраля 2024
#воденников
И будет только снег, и снег, и снег
на всех дорогах и на всех путях,
и будет только снег, и бог, и свет
во всех немых и вымерших сетях.
Ни фейка, ни упавшего в себя —
не что-то сложное, а что-нибудь простое —
и не доставленное я́бет ю́лбюл я,
и неотправленное слово золотое.
И если жизнь без зашуми пуста,
как у инсультника, в пустыне самознайства,
аще устыны ир, ни ы ни а,
и аже ога ету. Догадайся.
Дмитрий Воденников
январь - 1 февраля 2024
#воденников
* * *
Чего тебе приходить – смотреть на мое пепелище?
…Отрезаю сам себе слишком длинные волосы, пряди на лбу
(цепляются за очки, когда я очки снимаю).
Потом так же лихо, почти не глядя, – обчикал себя по бокам:
ножницы были тупые, резали очень неровно.
Был бы горшок, надел бы горшок и быстро бы по кругу подстриг.
Никогда бы так раньше не сделал,
а сейчас обкорнал – и на душе смешно.
Вот она свобода якобы элегантного возраста
(во времена моей честной юности мы называли его пожилым).
Обчикал себя – а вышло действительно элегантно.
Я же кудрявый.
Я русский пожилой херувим.
Меня любит Бог.
Дмитрий Воденников
#воденников
Чего тебе приходить – смотреть на мое пепелище?
…Отрезаю сам себе слишком длинные волосы, пряди на лбу
(цепляются за очки, когда я очки снимаю).
Потом так же лихо, почти не глядя, – обчикал себя по бокам:
ножницы были тупые, резали очень неровно.
Был бы горшок, надел бы горшок и быстро бы по кругу подстриг.
Никогда бы так раньше не сделал,
а сейчас обкорнал – и на душе смешно.
Вот она свобода якобы элегантного возраста
(во времена моей честной юности мы называли его пожилым).
Обчикал себя – а вышло действительно элегантно.
Я же кудрявый.
Я русский пожилой херувим.
Меня любит Бог.
Дмитрий Воденников
#воденников
* * *
– Старею, – говорит буква «ер» в телефоне, –
всё реже меня куда-нибудь приглашают:
надо сперва зайти к мягкому знаку,
потом повернуть налево во двор,
а всем лень, все надеются на автозамену.
Вот и сижу один.
Твёрдый знак прихлёбывает крепкий чай,
берёт со своего хвостика-полочки пирожок,
жуёт, жалуется Кириллу с Мефодием:
– Раньше я отделял окончанья мужских слов,
утыкался в спину любого нового слова,
потом обозначал всё мужское твёрдое
на этой печатной планете,
а потом меня упразднили,
сослали в приставки.
А потом меня съел адъютант.
Но только ко мне приходит
такое яркое слово,
иногда приходит такое огромное слово:
сверхъестественное, трехъязычное,
суперъявственно-яркое слово,
как пронзительно-облако-белое
в потемневших уже небесах.
Дмитрий Воденников
апрель 2024
#воденников
– Старею, – говорит буква «ер» в телефоне, –
всё реже меня куда-нибудь приглашают:
надо сперва зайти к мягкому знаку,
потом повернуть налево во двор,
а всем лень, все надеются на автозамену.
Вот и сижу один.
Твёрдый знак прихлёбывает крепкий чай,
берёт со своего хвостика-полочки пирожок,
жуёт, жалуется Кириллу с Мефодием:
– Раньше я отделял окончанья мужских слов,
утыкался в спину любого нового слова,
потом обозначал всё мужское твёрдое
на этой печатной планете,
а потом меня упразднили,
сослали в приставки.
А потом меня съел адъютант.
Но только ко мне приходит
такое яркое слово,
иногда приходит такое огромное слово:
сверхъестественное, трехъязычное,
суперъявственно-яркое слово,
как пронзительно-облако-белое
в потемневших уже небесах.
Дмитрий Воденников
апрель 2024
#воденников
* * *
Опыт текста есть доказательство
присутствия Божьего, –
говорит во мне человек, видевший в тексте Бога.
Жизнь окончательна и продолжению не подлежит, –
говорит во мне атеист,
однажды обещавший себе расшифровывать все слова.
Но сейчас в бумажном тайновике –
непонятные мне (неразборчиво) два варианта слова:
то ли «обжаловавший», то ли вообще «обелявший» –
скорописная пуповина, перепутавшаяся сама.
Тайновик уместился в кривоугольнике белого света,
человек уместился в ладонях заплаканного другого,
а вокруг только тень от тьмы,
только яркий намёк на тьму,
фонетическая недотьма.
Пишите-пишите, а я подпишу, – говорила когда-то
скандальная продавщица,
тоже сгинувшая во тьму
вместе с сгинувшим магазином.
«Пишите-пишите, а я подпишу».
Так теперь говорю и я.
…На расчерченном светом и тенью
пограничном обстоятельстве места,
неразборчивый для меня,
дышит схлопнувшийся параллелепипед
непонятного райского текста,
не сдвигаемый беловик
бесконечного русского текста
(криворуко блаженство моё, криворука моя голова).
И заплаканно просят прощенья –
у добуквенного меня:
чашка письменного молока,
строчка, собранная из малины,
рифма, спрятанная пока,
полуграмотная рука
и сонорные облака,
не разгаданные пока.
Вся небесная десятина.
Дмитрий Воденников
апрель 2024
#воденников
Опыт текста есть доказательство
присутствия Божьего, –
говорит во мне человек, видевший в тексте Бога.
Жизнь окончательна и продолжению не подлежит, –
говорит во мне атеист,
однажды обещавший себе расшифровывать все слова.
Но сейчас в бумажном тайновике –
непонятные мне (неразборчиво) два варианта слова:
то ли «обжаловавший», то ли вообще «обелявший» –
скорописная пуповина, перепутавшаяся сама.
Тайновик уместился в кривоугольнике белого света,
человек уместился в ладонях заплаканного другого,
а вокруг только тень от тьмы,
только яркий намёк на тьму,
фонетическая недотьма.
Пишите-пишите, а я подпишу, – говорила когда-то
скандальная продавщица,
тоже сгинувшая во тьму
вместе с сгинувшим магазином.
«Пишите-пишите, а я подпишу».
Так теперь говорю и я.
…На расчерченном светом и тенью
пограничном обстоятельстве места,
неразборчивый для меня,
дышит схлопнувшийся параллелепипед
непонятного райского текста,
не сдвигаемый беловик
бесконечного русского текста
(криворуко блаженство моё, криворука моя голова).
И заплаканно просят прощенья –
у добуквенного меня:
чашка письменного молока,
строчка, собранная из малины,
рифма, спрятанная пока,
полуграмотная рука
и сонорные облака,
не разгаданные пока.
Вся небесная десятина.
Дмитрий Воденников
апрель 2024
#воденников
* * *
<…>
Что ж такой долгий, долгий день, бесконечный день,
длится, длится, никак не кончится,
столько переходных звеньев перехоронил,
столько дел уже сделал,
а он всё не меркнет, только чуть-чуть начал синеть.
А ведь обещали, что с возрастом время будет делаться всё короче,
что время будет лететь всё быстрей.
Опять обманули.
Дмитрий Воденников
#воденников
<…>
Что ж такой долгий, долгий день, бесконечный день,
длится, длится, никак не кончится,
столько переходных звеньев перехоронил,
столько дел уже сделал,
а он всё не меркнет, только чуть-чуть начал синеть.
А ведь обещали, что с возрастом время будет делаться всё короче,
что время будет лететь всё быстрей.
Опять обманули.
Дмитрий Воденников
#воденников
* * *
Так дымно здесь
и свет невыносимый,
что даже рук своих не различить —
кто хочет жить так, чтобы быть любимым?
Я — жить хочу, так чтобы быть любимым!
Ну так как ты — вообще не стоит — жить.
А я вот все живу — как будто там внутри
не этот — как его — не будущий Альцгеймер,
не этой смерти пухнущий комочек,
не костный мозг
и не подкожный жир,
а так как будто там какой–то жар цветочный,
цветочный жар, подтаявший пломбир,
а так, как будто там какой–то ад пчелиный,
который не залить, не зализать...
Алё, кто хочет знать, как жить, чтоб быть любимым?
Ну чё молчим? Никто не хочет знать?
Вот так и мне не то чтоб неприятно,
что лично я так долго шёл на свет,
на этот свет и звук невероятный,
к чему–то там, чего на свете нет,
вот так и мне не то чтобы противно,
что тот, любой другой, кто вслед за мною шёл,
на этот звук, на этот блеск пчелиный,
на этот отсвет — все ж таки дошёл,
а то, что мне — и по какому праву —
так по хозяйски здесь привыкшему стоять,
впервые кажется, что так стоять не надо.
Вы понимаете, что я хочу сказать?
Огромный куст, сверкающий репейник,
который даже в джинсы не зашить —
последний хруст, спадающий ошейник —
что там еще, с чем это все сравнить?
Так пусть — гудящий шар до полного распада,
в который раз качнется на краю...
Кто здесь сказал, что здесь стоять не надо?
я — здесь сказал, что здесь стоять не надо?
ну да сказал — а все еще стою.
Так жить, чтоб быть
ненужным и свободным,
ничейным, лишним, рыхлым, как земля —
а кто так сможет жить?
Да кто угодно,
и как угодно — но не я, не я.
Дмитрий Воденников
#воденников
Так дымно здесь
и свет невыносимый,
что даже рук своих не различить —
кто хочет жить так, чтобы быть любимым?
Я — жить хочу, так чтобы быть любимым!
Ну так как ты — вообще не стоит — жить.
А я вот все живу — как будто там внутри
не этот — как его — не будущий Альцгеймер,
не этой смерти пухнущий комочек,
не костный мозг
и не подкожный жир,
а так как будто там какой–то жар цветочный,
цветочный жар, подтаявший пломбир,
а так, как будто там какой–то ад пчелиный,
который не залить, не зализать...
Алё, кто хочет знать, как жить, чтоб быть любимым?
Ну чё молчим? Никто не хочет знать?
Вот так и мне не то чтоб неприятно,
что лично я так долго шёл на свет,
на этот свет и звук невероятный,
к чему–то там, чего на свете нет,
вот так и мне не то чтобы противно,
что тот, любой другой, кто вслед за мною шёл,
на этот звук, на этот блеск пчелиный,
на этот отсвет — все ж таки дошёл,
а то, что мне — и по какому праву —
так по хозяйски здесь привыкшему стоять,
впервые кажется, что так стоять не надо.
Вы понимаете, что я хочу сказать?
Огромный куст, сверкающий репейник,
который даже в джинсы не зашить —
последний хруст, спадающий ошейник —
что там еще, с чем это все сравнить?
Так пусть — гудящий шар до полного распада,
в который раз качнется на краю...
Кто здесь сказал, что здесь стоять не надо?
я — здесь сказал, что здесь стоять не надо?
ну да сказал — а все еще стою.
Так жить, чтоб быть
ненужным и свободным,
ничейным, лишним, рыхлым, как земля —
а кто так сможет жить?
Да кто угодно,
и как угодно — но не я, не я.
Дмитрий Воденников
#воденников
* * *
И хлынул дождь, он застучал по пол-литровым банкам,
бидону сохнущему, по японкам, китаянкам,
он застучал собой по русскому левкое
и по пиону – в лето никакое.
Гнилое лето, бабушка сказала,
но это лето капало и длилось.
А те, с кем будем мы, еще не родили́сь,
а те, с кем будем мы, уже ходили в школу,
и сердце сжалось от грядущих слез.
Хотя причин для слез не находилось.
И чудо продолжалось.
…А потом –
когда вырастешь,
будешь все больше людей утешать
каким-то странным своим потаённым голосом
(и откуда берется вдруг?),
как будто заплачка, при́чет, как будто такой народный,
профессиональный,
похоронный, плачущий звук,
который выше твоего настоящего голоса.
Не ласточка – слепая математика,
она, не ты, как мальчик, обернется.
Ребенок вытянет,
ребенок улыбнется.
И о тебе заплачет.
Дмитрий Воденников
20 мая – 9 июня 2024
#воденников
И хлынул дождь, он застучал по пол-литровым банкам,
бидону сохнущему, по японкам, китаянкам,
он застучал собой по русскому левкое
и по пиону – в лето никакое.
Гнилое лето, бабушка сказала,
но это лето капало и длилось.
А те, с кем будем мы, еще не родили́сь,
а те, с кем будем мы, уже ходили в школу,
и сердце сжалось от грядущих слез.
Хотя причин для слез не находилось.
И чудо продолжалось.
…А потом –
когда вырастешь,
будешь все больше людей утешать
каким-то странным своим потаённым голосом
(и откуда берется вдруг?),
как будто заплачка, при́чет, как будто такой народный,
профессиональный,
похоронный, плачущий звук,
который выше твоего настоящего голоса.
Не ласточка – слепая математика,
она, не ты, как мальчик, обернется.
Ребенок вытянет,
ребенок улыбнется.
И о тебе заплачет.
Дмитрий Воденников
20 мая – 9 июня 2024
#воденников
* * *
Я задыхаюсь.
Делая каждый шаг, задыхаюсь.
Это удивительно,
я сам стал стихотвореньем:
каждый шаг как ямб,
вдох – шумный выдох,
лестница как неизвестный
трёхсложный размер,
состоящий из одних задыханий.
Что же ты шьёшь из меня,
какое дырявое стихотворенье?
Где ты меня прочитаешь,
встав на качнувшуюся табуретку?
Допишу себя здесь.
Не то чтоб иначе было нельзя:
сетовали, ложь городили,
травили друг друга, ругали –
и уезжали.
А я не пойду,
я останусь в этой земле,
или это буду не я.
В ясном уме, в прихотливом уме, не
в своём уме,
задохнувшись словесной
нездешней черешней во сне.
Это моя земля.
Дмитрий Воденников
17–28 июня 2024
#воденников
Я задыхаюсь.
Делая каждый шаг, задыхаюсь.
Это удивительно,
я сам стал стихотвореньем:
каждый шаг как ямб,
вдох – шумный выдох,
лестница как неизвестный
трёхсложный размер,
состоящий из одних задыханий.
Что же ты шьёшь из меня,
какое дырявое стихотворенье?
Где ты меня прочитаешь,
встав на качнувшуюся табуретку?
Допишу себя здесь.
Не то чтоб иначе было нельзя:
сетовали, ложь городили,
травили друг друга, ругали –
и уезжали.
А я не пойду,
я останусь в этой земле,
или это буду не я.
В ясном уме, в прихотливом уме, не
в своём уме,
задохнувшись словесной
нездешней черешней во сне.
Это моя земля.
Дмитрий Воденников
17–28 июня 2024
#воденников
* * *
Пишите-пишите, а я подпишу.
Пишите углём по чёрному, белым по белоснежному,
пишите лебедем по лебяжьему,
лебединым по лебединому,
человечьим по нелюдимому,
неживым пишите по нежному,
тесным прошлым своим по прежнему,
пишите с ять, пишите с ер
(Петербургъ, въ, Петроградъ, невтерпёжъ,
а что с ятями надо писать, ты по-прежнему не поймёшь).
Только пишите.
Жизнь, не досказанная пока,
смерть, не доказанная пока,
что вы в горле першите и шепчетесь?
Что вы жалуетесь по утрам?
В узком горле моём с утра
белым голосом пухнете, плещетесь.
Жизнь, бессмысленная всегда,
смерть, дописьменная навсегда,
что вы беситесь?
Длинно высунутыми словами,
сложновыдоенным языком,
симпатическим карандашом,
исчезающими чернилами,
непонятно к кому и о ком,
речь большую, тревожную, русскую,
перепутанную, не ту,
мы подпишем солью и сахаром,
растворившимися во рту.
Поставят как чашку, нальют тебя,
ложкой слизнут золотую пенку.
Чашечка-чашечка, ранка моя,
жалуйся-жалуйся, а мне уже некому.
Дмитрий Воденников
апрель 2024
#воденников
Пишите-пишите, а я подпишу.
Пишите углём по чёрному, белым по белоснежному,
пишите лебедем по лебяжьему,
лебединым по лебединому,
человечьим по нелюдимому,
неживым пишите по нежному,
тесным прошлым своим по прежнему,
пишите с ять, пишите с ер
(Петербургъ, въ, Петроградъ, невтерпёжъ,
а что с ятями надо писать, ты по-прежнему не поймёшь).
Только пишите.
Жизнь, не досказанная пока,
смерть, не доказанная пока,
что вы в горле першите и шепчетесь?
Что вы жалуетесь по утрам?
В узком горле моём с утра
белым голосом пухнете, плещетесь.
Жизнь, бессмысленная всегда,
смерть, дописьменная навсегда,
что вы беситесь?
Длинно высунутыми словами,
сложновыдоенным языком,
симпатическим карандашом,
исчезающими чернилами,
непонятно к кому и о ком,
речь большую, тревожную, русскую,
перепутанную, не ту,
мы подпишем солью и сахаром,
растворившимися во рту.
Поставят как чашку, нальют тебя,
ложкой слизнут золотую пенку.
Чашечка-чашечка, ранка моя,
жалуйся-жалуйся, а мне уже некому.
Дмитрий Воденников
апрель 2024
#воденников
* * *
Время замедляется,
время, как кофта-цветок, распускается,
так шепотом, шорохом, опытом начинает считать:
мне тебя этим словом, жалобными словами
ни обнять, ни огладить,
ни опытными руками
словно петельку не поддеть,
снова в складочку не собрать.
Мы лето с тобой провели, обманули его,
и плачет, как бабушка, лето обману-то-е.
Обмануто лето в конце, и в предосеннем пальто
я сам в эпилоге своем начинаю звенеть.
Этот звон, этот звук я запомнил с начальных времен:
вдруг в ушах нарастает тягучий насмешливый звон,
будто в уши залез листоед или просто попала вода.
И уже ничего не исправить
в себе
и уже навсегда, навсегда.
Срок годности имеет даже речь.
Когда устанут руки и спина,
наречье сморщится, глагол устанет жечь
и будет только «не», как складочка, видна,
тогда — раскроется какой-то явный смысл:
зачем стучала музыка, спала,
как оборвался ты, на ниточке повис
и что это за музыка была.
Дмитрий Воденников
1-10 августа 2024
#воденников
Время замедляется,
время, как кофта-цветок, распускается,
так шепотом, шорохом, опытом начинает считать:
мне тебя этим словом, жалобными словами
ни обнять, ни огладить,
ни опытными руками
словно петельку не поддеть,
снова в складочку не собрать.
Мы лето с тобой провели, обманули его,
и плачет, как бабушка, лето обману-то-е.
Обмануто лето в конце, и в предосеннем пальто
я сам в эпилоге своем начинаю звенеть.
Этот звон, этот звук я запомнил с начальных времен:
вдруг в ушах нарастает тягучий насмешливый звон,
будто в уши залез листоед или просто попала вода.
И уже ничего не исправить
в себе
и уже навсегда, навсегда.
Срок годности имеет даже речь.
Когда устанут руки и спина,
наречье сморщится, глагол устанет жечь
и будет только «не», как складочка, видна,
тогда — раскроется какой-то явный смысл:
зачем стучала музыка, спала,
как оборвался ты, на ниточке повис
и что это за музыка была.
Дмитрий Воденников
1-10 августа 2024
#воденников
* * *
По каким-то библейским причинам
не утром, не вечером, целыми днями
болит скелет жизни внутри, побаливает,
постанывает, плохо уже нагибается.
По каким-то словесным причинам
внутри распускается точный чертеж души –
стоит внутри как влитой.
Отлично работают все шестеренки, все суставы,
все косточки.
Слепая математика.
Классическое одиночество.
Господи, жить-то как хорошо.
(Беснующийся огонь в тебе всё такой же.)
Бывшие любовники не должны
встречаться в тех комнатах, где они лежали, целовали друг друга,
давили друг друга телами.
Для уже бессмысленных встреч подходят рестораны или метро.
Бывшие друзья
не должны возвращаться.
Есть области после-сказанного, откуда не возвращаются.
Бывшая жизнь не должна встречаться
с твоей настоящей жизнью:
только этот буйный огонь,
только этот чертеж ЗD,
только это библейское, никому не понятное,
даже тебе самому, поврежденное «о!».
Дмитрий Воденников
#воденников
По каким-то библейским причинам
не утром, не вечером, целыми днями
болит скелет жизни внутри, побаливает,
постанывает, плохо уже нагибается.
По каким-то словесным причинам
внутри распускается точный чертеж души –
стоит внутри как влитой.
Отлично работают все шестеренки, все суставы,
все косточки.
Слепая математика.
Классическое одиночество.
Господи, жить-то как хорошо.
(Беснующийся огонь в тебе всё такой же.)
Бывшие любовники не должны
встречаться в тех комнатах, где они лежали, целовали друг друга,
давили друг друга телами.
Для уже бессмысленных встреч подходят рестораны или метро.
Бывшие друзья
не должны возвращаться.
Есть области после-сказанного, откуда не возвращаются.
Бывшая жизнь не должна встречаться
с твоей настоящей жизнью:
только этот буйный огонь,
только этот чертеж ЗD,
только это библейское, никому не понятное,
даже тебе самому, поврежденное «о!».
Дмитрий Воденников
#воденников
* * *
Раз.
Время замышляет. Придумывает план,
плетет свой заговор, планирует цветок,
подмешивает яд в обеденный напиток.
Два.
В быстрых попыхах
от Марьи отрывается Иван,
уходит на войну. Иначе он не мог.
Иван-да-Марья тоже пережиток.
Три.
Начинается театр естества.
Патологоанатом-жизнь берет слепящий нож
и отделяет пение от тленья,
а бабочку от яркого растенья,
а смысл от голоса, а голос от родства.
Четыре: ты кого-то ждешь и ждешь,
и входят в фокус солнечного зренья
предчувствие любви и стрёкот оглупленья,
и яркий край. И ты к нему идешь.
Дмитрий Воденников
1-10 августа 2024
#воденников
Раз.
Время замышляет. Придумывает план,
плетет свой заговор, планирует цветок,
подмешивает яд в обеденный напиток.
Два.
В быстрых попыхах
от Марьи отрывается Иван,
уходит на войну. Иначе он не мог.
Иван-да-Марья тоже пережиток.
Три.
Начинается театр естества.
Патологоанатом-жизнь берет слепящий нож
и отделяет пение от тленья,
а бабочку от яркого растенья,
а смысл от голоса, а голос от родства.
Четыре: ты кого-то ждешь и ждешь,
и входят в фокус солнечного зренья
предчувствие любви и стрёкот оглупленья,
и яркий край. И ты к нему идешь.
Дмитрий Воденников
1-10 августа 2024
#воденников
* * *
Из ещё непрожитого
протыкаются в нас корешки,
разрыхляют в нас почву,
прочерчивают в нас стежки,
собирают на нитку,
утяжеляют орнаментом
из всего парчового и золотого,
из всего непрожитого,
из всего непростого.
Можно связать:
одно с другим,
бывшее с небывшим,
ткнувшееся со сгоревшим.
Вот мне пишет человек
(письмо в письме, большая рыба
сглатывает небольшую),
пишет мне дословно:
«Рука стареет, – говорит мне попутчик
и показывает свою руку,
а я вижу, как она светится изнутри:
всеми венками, косточками,
древним детством, тёмными
веками подростка,
средневековьем юности,
возрождением зрелости,
критическим реализмом
молодящихся пожилых,
постмодернизмом
пришедшей навечно старости».
И уже не разобрать: чья рука,
чьё письмо,
чьи слова,
чья сглотнувшая другую
(меньшую рыбу) рыба,
а та – ещё меньшую, третью.
Что ж вы все налипли-то на меня?
Дело в том, что сейчас у меня за окном
стоит невидимая густая липа.
Дерева не видно,
да и нет её поблизости,
А идея липы стоит.
Выиграть жизнь, отшить смерть
(во втором значении слова звучит
как «вышить, отстрочить,
закончить себе по размеру»):
вот что мы должны с тобой сделать,
мстительный мой,
безжалостный паучок.
Вышить свою кружевную жизнь,
выиграть свою кружевную жизнь.
Только скажи мне: Ты кто?
Просто вышивка или Бог?
Дмитрий Воденников
июнь 2024
#воденников
Из ещё непрожитого
протыкаются в нас корешки,
разрыхляют в нас почву,
прочерчивают в нас стежки,
собирают на нитку,
утяжеляют орнаментом
из всего парчового и золотого,
из всего непрожитого,
из всего непростого.
Можно связать:
одно с другим,
бывшее с небывшим,
ткнувшееся со сгоревшим.
Вот мне пишет человек
(письмо в письме, большая рыба
сглатывает небольшую),
пишет мне дословно:
«Рука стареет, – говорит мне попутчик
и показывает свою руку,
а я вижу, как она светится изнутри:
всеми венками, косточками,
древним детством, тёмными
веками подростка,
средневековьем юности,
возрождением зрелости,
критическим реализмом
молодящихся пожилых,
постмодернизмом
пришедшей навечно старости».
И уже не разобрать: чья рука,
чьё письмо,
чьи слова,
чья сглотнувшая другую
(меньшую рыбу) рыба,
а та – ещё меньшую, третью.
Что ж вы все налипли-то на меня?
Дело в том, что сейчас у меня за окном
стоит невидимая густая липа.
Дерева не видно,
да и нет её поблизости,
А идея липы стоит.
Выиграть жизнь, отшить смерть
(во втором значении слова звучит
как «вышить, отстрочить,
закончить себе по размеру»):
вот что мы должны с тобой сделать,
мстительный мой,
безжалостный паучок.
Вышить свою кружевную жизнь,
выиграть свою кружевную жизнь.
Только скажи мне: Ты кто?
Просто вышивка или Бог?
Дмитрий Воденников
июнь 2024
#воденников
* * *
Ты вообще не можешь написать ничего,
что не смог бы написать другой.
В каждом времени под казенным сукном
лежит то, что должно быть написано всеми нами:
просто тебе повезло.
Но вот и рядом вскрик: нашел, нашел! —
и какой-то тебе неизвестный человек,
а может быть известный, но неприятный,
вытаскивает ту же карту,
на ней тот же валет, тот же медицинский диагноз, тот же прочерченной план.
Это не вы написали, а время.
Любовь не проходит. Она переходит с тебя
на другого. Но сама любовь остается.
Просто любовь безымянна, и сейчас она без тебя,
просто любят кого-то еще.
Ну а что им еще остается?
Происходит всемирное оледенение,
льды наступают, людей и лета все меньше.
Ты говоришь:
Отстаньте от меня
и объясняешь им на безымянных пальцах:
«ни ни, ни ни,
ни ни, ни ни, ни-ня».
Отстаньте, но
в клавиатуре дня
мной так любившие,
любимые меня,
на срезе дерева, на саморезе дня,
в прозрачном сланце ледника —
останьтесь.
Дмитрий Воденников
1–10 августа 2024
#воденников
Ты вообще не можешь написать ничего,
что не смог бы написать другой.
В каждом времени под казенным сукном
лежит то, что должно быть написано всеми нами:
просто тебе повезло.
Но вот и рядом вскрик: нашел, нашел! —
и какой-то тебе неизвестный человек,
а может быть известный, но неприятный,
вытаскивает ту же карту,
на ней тот же валет, тот же медицинский диагноз, тот же прочерченной план.
Это не вы написали, а время.
Любовь не проходит. Она переходит с тебя
на другого. Но сама любовь остается.
Просто любовь безымянна, и сейчас она без тебя,
просто любят кого-то еще.
Ну а что им еще остается?
Происходит всемирное оледенение,
льды наступают, людей и лета все меньше.
Ты говоришь:
Отстаньте от меня
и объясняешь им на безымянных пальцах:
«ни ни, ни ни,
ни ни, ни ни, ни-ня».
Отстаньте, но
в клавиатуре дня
мной так любившие,
любимые меня,
на срезе дерева, на саморезе дня,
в прозрачном сланце ледника —
останьтесь.
Дмитрий Воденников
1–10 августа 2024
#воденников
* * *
А потом мы пощиплем жизнь,
удалим повторы,
увидим между событиями неожиданные межгалактические
коридоры,
и выйдет настоящая жизнь,
нам нашёптанная изначально.
И женщина пойдет на этот свет,
вооруженная союзом «а».
А там живет единственный, который.
Как музыка печальна.
Есть музыка, которой больше всех
и лет, и надо. У ее предела
смолкает слово, звук не говорит.
А дальше музыка растет – что ей за дело,
кто у истока у нее стоит.
И музыка гудит.
И нарастает осторожный гром
и заполняет ливнем за окном
весь этот сад, всю эту полутьму,
все эти ягоды и здешние, и ту,
и этот дом, где нет тебя и нет,
весь этот свет и весь не этот свет.
Дмитрий Воденников
июль 2024
#воденников
А потом мы пощиплем жизнь,
удалим повторы,
увидим между событиями неожиданные межгалактические
коридоры,
и выйдет настоящая жизнь,
нам нашёптанная изначально.
И женщина пойдет на этот свет,
вооруженная союзом «а».
А там живет единственный, который.
Как музыка печальна.
Есть музыка, которой больше всех
и лет, и надо. У ее предела
смолкает слово, звук не говорит.
А дальше музыка растет – что ей за дело,
кто у истока у нее стоит.
И музыка гудит.
И нарастает осторожный гром
и заполняет ливнем за окном
весь этот сад, всю эту полутьму,
все эти ягоды и здешние, и ту,
и этот дом, где нет тебя и нет,
весь этот свет и весь не этот свет.
Дмитрий Воденников
июль 2024
#воденников