Виталий Пуханов родился 31 июля 1966 года в Киеве.
Первое свое серьезное стихотворение написал в 1986 году.
В начале 1990-х вступил в Союз писателей России. Публиковался с начала 1990-х, в 1995 году выпустил первую книгу.
В конце 1990-х — начале 2000-х был редактором отдела прозы журнала «Октябрь».
С 2019 года куратор литературной премии «Поэзия».
Первый и последний лауреат учреждённой под эгидой Литературного института им. Горького премии Осипа Мандельштама.
Так же лауреат премии журнала «Новый мир» (2011), премии Anthologia (2014), специальной премии «Московский счёт» (2015), Премии Андрея Белого (2021, за книгу стихов «Приключения мамы»).
«Поэзия подводит человека к возможности обновиться однажды и единственным образом. И только подводит к необходимости этого, дает силы ждать и желать обновления. Поэтому сто или тысяча лет для поэзии — несущественный срок. Страдает только язык, сдвигаясь во времени, как русло реки, когда остовы кораблей остаются в глубине суши. Они плывут без нас.», - из эссе Виталия Пуханова «Время поэзии».
#пуханов
#биография
Первое свое серьезное стихотворение написал в 1986 году.
В начале 1990-х вступил в Союз писателей России. Публиковался с начала 1990-х, в 1995 году выпустил первую книгу.
В конце 1990-х — начале 2000-х был редактором отдела прозы журнала «Октябрь».
С 2019 года куратор литературной премии «Поэзия».
Первый и последний лауреат учреждённой под эгидой Литературного института им. Горького премии Осипа Мандельштама.
Так же лауреат премии журнала «Новый мир» (2011), премии Anthologia (2014), специальной премии «Московский счёт» (2015), Премии Андрея Белого (2021, за книгу стихов «Приключения мамы»).
«Поэзия подводит человека к возможности обновиться однажды и единственным образом. И только подводит к необходимости этого, дает силы ждать и желать обновления. Поэтому сто или тысяча лет для поэзии — несущественный срок. Страдает только язык, сдвигаясь во времени, как русло реки, когда остовы кораблей остаются в глубине суши. Они плывут без нас.», - из эссе Виталия Пуханова «Время поэзии».
#пуханов
#биография
* * *
Возьмёт конверт, наклеит марочку,
Напишет адрес, лист согнёт,
И нам на память фотокарточку
Чужая молодость пришлет.
Счастливыми нас не запомнили.
Так и не вырвали из тьмы
Фотографические молнии,
Как мы стоим, как смотрим мы.
Но может стать, в тумане старческом,
В недовоёванном раю
Чужую молодость по карточке
Мы опознаем как свою.
Виталий Пуханов
#пуханов
Возьмёт конверт, наклеит марочку,
Напишет адрес, лист согнёт,
И нам на память фотокарточку
Чужая молодость пришлет.
Счастливыми нас не запомнили.
Так и не вырвали из тьмы
Фотографические молнии,
Как мы стоим, как смотрим мы.
Но может стать, в тумане старческом,
В недовоёванном раю
Чужую молодость по карточке
Мы опознаем как свою.
Виталий Пуханов
#пуханов
* * *
Прежде чем научить любить Родину,
Нас учили любить все:
Манную кашу на воде,
Кислый серый хлеб,
Тёплое молоко с пенкой,
Стихи Демьяна Бедного,
Рассказы Максима Горького.
Когда тебе десять, это трудно.
Под моросящим дождем, палящим солнцем,
Скучно стоять у монумента павшим в борьбе.
Ищи, ищи в себя сочувствие и благодарность,
Ты же хороший мальчик.
Миллион бумажных журавликов
для японской девочки.
Миллион красных гвоздик,
вырезанных из открыток «С Днем Победы»,
Для Луиса Корвалана.
Загребать чужой жар своими руками,
Радоваться чужому счастью,
Томиться чужим горем,
Не помнить себя:
Любить Родину.
Виталий Пуханов
#пуханов
Прежде чем научить любить Родину,
Нас учили любить все:
Манную кашу на воде,
Кислый серый хлеб,
Тёплое молоко с пенкой,
Стихи Демьяна Бедного,
Рассказы Максима Горького.
Когда тебе десять, это трудно.
Под моросящим дождем, палящим солнцем,
Скучно стоять у монумента павшим в борьбе.
Ищи, ищи в себя сочувствие и благодарность,
Ты же хороший мальчик.
Миллион бумажных журавликов
для японской девочки.
Миллион красных гвоздик,
вырезанных из открыток «С Днем Победы»,
Для Луиса Корвалана.
Загребать чужой жар своими руками,
Радоваться чужому счастью,
Томиться чужим горем,
Не помнить себя:
Любить Родину.
Виталий Пуханов
#пуханов
* * *
Деревья попадают в ад
И там стоят в бетонных кадках
В жару, в мороз и в снегопад.
Они теряются в догадках:
В чём виноваты? Год назад
В лесу мужик гулял с ведёрком.
Поставил на деревьях крест.
И осуждённый замер лес
В непониманье горьком.
Виталий Пуханов
#пуханов
Деревья попадают в ад
И там стоят в бетонных кадках
В жару, в мороз и в снегопад.
Они теряются в догадках:
В чём виноваты? Год назад
В лесу мужик гулял с ведёрком.
Поставил на деревьях крест.
И осуждённый замер лес
В непониманье горьком.
Виталий Пуханов
#пуханов
* * *
Русский поэт, агент мировой закулисы,
Перебивается случайными заработками,
Ночует у знакомых.
Каждый вечер на поэтических чтениях
В одном из клубов ждёт связного из Вены.
Интернет ненадёжен, все слова ключевые,
Даже если напишешь: «Бабушка здорова»,
Расшифруют, обнаружат врага.
Только в гоготе пьяном можно поговорить о деле.
Связной из Вены сам подойдёт.
Пароль: «Мне нравятся ваши стихи».
Ответ: «А прозу мою Вы читали?»
Иногда поэт поднимается к микрофону.
Руки дрожат, но голос всегда спокойный.
Он читает стихотворение. Тема: родные просторы.
Общий смысл: людей убрать, просторы оставить.
Или: люди — говно, просторы великолепны.
Или: вот я один стою на просторах, чудесная картина.
Где же связной? Почему никто не подходит?
Двадцать лет одинокой борьбы.
Силы на исходе, веры почти не осталось.
Виталий Пуханов
#пуханов
Русский поэт, агент мировой закулисы,
Перебивается случайными заработками,
Ночует у знакомых.
Каждый вечер на поэтических чтениях
В одном из клубов ждёт связного из Вены.
Интернет ненадёжен, все слова ключевые,
Даже если напишешь: «Бабушка здорова»,
Расшифруют, обнаружат врага.
Только в гоготе пьяном можно поговорить о деле.
Связной из Вены сам подойдёт.
Пароль: «Мне нравятся ваши стихи».
Ответ: «А прозу мою Вы читали?»
Иногда поэт поднимается к микрофону.
Руки дрожат, но голос всегда спокойный.
Он читает стихотворение. Тема: родные просторы.
Общий смысл: людей убрать, просторы оставить.
Или: люди — говно, просторы великолепны.
Или: вот я один стою на просторах, чудесная картина.
Где же связной? Почему никто не подходит?
Двадцать лет одинокой борьбы.
Силы на исходе, веры почти не осталось.
Виталий Пуханов
#пуханов
Жил-был один придуманный мальчик. Сначала его придумала мама, потом придумала жена, а когда жена его раздумала, он чуть не исчез, но его успела опять придумать другая девочка. Так и жил мальчик, как рыбка в аквариуме, а когда новая девочка гуляла с ним по парку и разговаривала, прохожие думали, что она сумасшедшая: идет одна и разговаривает, а с виду приличная такая, ухоженная.
Виталий Пуханов
#пуханов
#одинмальчик
Виталий Пуханов
#пуханов
#одинмальчик
* * *
В лёгких августа запах мяты, запах солнечных пряных вин. Так целуют в плечо закаты, что ты чувствуешь их в крови, что ты чувствуешь выдох каждый, отпечатки упрямых губ, но по искренним солнцам жажду лишь в тебе утолить могу.
Мягкий свет разбросает корни, чтобы осенью стать сильней. Август любит бывать покорным, любит искренний смех вдвойне, но уйдёт все равно неспешно, напоследок послав дожди. От моментов горячих нежность расцветает огнём в груди, не напиться – ловить за щёки и нащупывать громкий пульс, что искрит неизменным током, словно пробуя нас на вкус.
В лёгких августа запах моря, запах сбывшихся вдруг надежд, за плечами рюкзак историй, впереди – золотой рубеж. Так бесценен поступок каждый, что уже не нужны бинты. Даже август уйдёт однажды, но останешься рядом ты.
Мирленская
(Алина Маркова)
2020
#мирленская
В лёгких августа запах мяты, запах солнечных пряных вин. Так целуют в плечо закаты, что ты чувствуешь их в крови, что ты чувствуешь выдох каждый, отпечатки упрямых губ, но по искренним солнцам жажду лишь в тебе утолить могу.
Мягкий свет разбросает корни, чтобы осенью стать сильней. Август любит бывать покорным, любит искренний смех вдвойне, но уйдёт все равно неспешно, напоследок послав дожди. От моментов горячих нежность расцветает огнём в груди, не напиться – ловить за щёки и нащупывать громкий пульс, что искрит неизменным током, словно пробуя нас на вкус.
В лёгких августа запах моря, запах сбывшихся вдруг надежд, за плечами рюкзак историй, впереди – золотой рубеж. Так бесценен поступок каждый, что уже не нужны бинты. Даже август уйдёт однажды, но останешься рядом ты.
Мирленская
(Алина Маркова)
2020
#мирленская
АВГУСТ
Как ясен Август, нежный и спокойный,
Сознавший мимолётность красоты.
Позолотив древесные листы,
Он чувства заключил в порядок стройный.
В нём кажется ошибкой полдень знойный, —
С ним больше сро́дны грустные мечты,
Прохлада, прелесть тихой простоты
И отдыха от жизни беспокойной.
В последний раз, пред остриём серпа,
Красуются колосья наливные,
Взамен цветов везде плоды земные.
Отраден вид тяжёлого снопа,
А в небе журавлей летит толпа,
И криком шлёт «прости» в места родные.
Константин Бальмонт
1894
#бальмонт
#август
Как ясен Август, нежный и спокойный,
Сознавший мимолётность красоты.
Позолотив древесные листы,
Он чувства заключил в порядок стройный.
В нём кажется ошибкой полдень знойный, —
С ним больше сро́дны грустные мечты,
Прохлада, прелесть тихой простоты
И отдыха от жизни беспокойной.
В последний раз, пред остриём серпа,
Красуются колосья наливные,
Взамен цветов везде плоды земные.
Отраден вид тяжёлого снопа,
А в небе журавлей летит толпа,
И криком шлёт «прости» в места родные.
Константин Бальмонт
1894
#бальмонт
#август
* * *
А если б я была иною,
Ты не прошёл бы стороною?
Нам бог внушил совместный путь,
Но в чём моя таится суть?
А если б я была животным,
Блохастым и нечистоплотным,
И в тварь какую-то с хвостом
Судьба бы тыкнула перстом?
Я говорить бы не умела
(Корова, курица, коза),
Лишь подошла бы и несмело
Тебе глядела бы в глаза.
Возникла б я перед тобою
Однажды на закате дня...
Тогда ‒ ты спорил бы с судьбою?
Тогда ‒ узнал бы ты меня?
Зоя Эзрохи
#эзрохи
А если б я была иною,
Ты не прошёл бы стороною?
Нам бог внушил совместный путь,
Но в чём моя таится суть?
А если б я была животным,
Блохастым и нечистоплотным,
И в тварь какую-то с хвостом
Судьба бы тыкнула перстом?
Я говорить бы не умела
(Корова, курица, коза),
Лишь подошла бы и несмело
Тебе глядела бы в глаза.
Возникла б я перед тобою
Однажды на закате дня...
Тогда ‒ ты спорил бы с судьбою?
Тогда ‒ узнал бы ты меня?
Зоя Эзрохи
#эзрохи
* * *
Каждому веку нужен родной язык,
каждому сердцу, дереву и ножу
нужен родной язык чистоты слезы –
так я скажу и слово своё сдержу.
Так я скажу и молча, босой, пройду
неплодородной, облачною страной,
чтобы вменить в вину своему труду
ставший громоздким камнем язык родной.
С улицы инвалид ухом к стеклу приник.
Всякому горлу больно, всякий слезится глаз,
если ветшает век, и его родник
пересыхает, не утешая нас.
Камни сотрут подошву, молодость отберут,
чтоб из воды поющий тростник возрос,
чтобы под старость мог оправдать свой труд
неутолимым кружевом камнетёс.
Что ж – отдирая корку со сжатых губ,
превозмогая ложь, и в ушах нарыв,
каждому небу – если уж век не люб –
проговорись, забытое повторив
на языке родном, потому что вновь
в каждом живом предутренний сон глубок,
чтобы сливались ненависть и любовь
в узком твоём зрачке в золотой клубок.
Бахыт Кенжеев
#кенжеев
Каждому веку нужен родной язык,
каждому сердцу, дереву и ножу
нужен родной язык чистоты слезы –
так я скажу и слово своё сдержу.
Так я скажу и молча, босой, пройду
неплодородной, облачною страной,
чтобы вменить в вину своему труду
ставший громоздким камнем язык родной.
С улицы инвалид ухом к стеклу приник.
Всякому горлу больно, всякий слезится глаз,
если ветшает век, и его родник
пересыхает, не утешая нас.
Камни сотрут подошву, молодость отберут,
чтоб из воды поющий тростник возрос,
чтобы под старость мог оправдать свой труд
неутолимым кружевом камнетёс.
Что ж – отдирая корку со сжатых губ,
превозмогая ложь, и в ушах нарыв,
каждому небу – если уж век не люб –
проговорись, забытое повторив
на языке родном, потому что вновь
в каждом живом предутренний сон глубок,
чтобы сливались ненависть и любовь
в узком твоём зрачке в золотой клубок.
Бахыт Кенжеев
#кенжеев
Сегодня день рождения поэта серебряного века - Ирины Одоевцевой
Владимир Набоков, с которым она познакомилась в Нью-Йорке, сказал про неё: «Такая хорошенькая, зачем она еще пишет...»
Вообще я не уверена, что день рождения сегодня, Ирина не любила биографии, есть сведения, что она родилась 23 февраля, 25 июня, 27 июля, 2 ноября)
И ничего, что 125 лет со дня её рождения праздновали в 2020 году 17 июня)
Сама она в разное время своей жизни называла месяцами своего рождения март и сентябрь)
Праздников много не бывает), а возраста у женщины просто нет)
Поэтому начну пост так: Ираида Густавовна Гейнике (это настоящее имя Одоевцевой) родилась в 1895 году в Риге над устьем Даугавы в семье присяжного поверенного.
#деньрождения
#одоевцева
#гейнике
Владимир Набоков, с которым она познакомилась в Нью-Йорке, сказал про неё: «Такая хорошенькая, зачем она еще пишет...»
Вообще я не уверена, что день рождения сегодня, Ирина не любила биографии, есть сведения, что она родилась 23 февраля, 25 июня, 27 июля, 2 ноября)
И ничего, что 125 лет со дня её рождения праздновали в 2020 году 17 июня)
Сама она в разное время своей жизни называла месяцами своего рождения март и сентябрь)
Праздников много не бывает), а возраста у женщины просто нет)
Поэтому начну пост так: Ираида Густавовна Гейнике (это настоящее имя Одоевцевой) родилась в 1895 году в Риге над устьем Даугавы в семье присяжного поверенного.
#деньрождения
#одоевцева
#гейнике
У нее были домашние учителя, затем она училась в гимназии, все было, как у всех, – и первый муж, некто Попов, не оставивший следа в истории, и переезд в Петербург, и стихи. Когда писание стихов вошло у Ираиды в привычку, она взяла псевдонимом имя матери и стала Ириной Одоевцевой.
Она была любимой ученицей Николая Гумилева и вышла замуж за поэта Георгия Иванова, которого ей представил Гумилев: «Самый молодой член цеха и самый остроумный, его называют «общественное мнение», он создает и губит репутации. Постарайтесь ему понравиться». «Первая ученица» выполнила совет Гумилёва, и даже, можно сказать, перевыполнила. Она понравилась Иванову так сильно, что тот развёлся с первой женой. Иванов и Одоевцева поженились 10 сентября 1921 года, чтобы прожить вместе 37 лет.
Николай Гумилев так часто будет с гордостью представлять Одоевцеву знакомым: «Моя ученица!», что Корней Чуковский предложит ей повесить на спину плакат «ученица Гумилева».
Гумилев когда-то предложил Одоевцевой клятву: кто первый умрет — явится другому и расскажет, что т а м.
После его смерти Ирина напишет «Памяти Гумилева»:
Мы прочли о смерти его,
Плакали громко другие.
Не сказала я ничего,
И глаза мои были сухие.
А ночью пришел он во сне
Из гроба и мира иного ко мне,
В черном старом своем пиджаке,
С белой книгой в тонкой руке.
И сказал мне: «Плакать не надо,
Хорошо, что не плакали вы.
В синем раю такая прохлада,
И воздух тихий такой,
И деревья шумят надо мной,
Как деревья Летнего сада».
В 1923 году Одоевцева эмигрировала из СССР, и большая часть её жизни прошла в Париже.
Романы Ирины Одоевцевой переводились на несколько языков, но в СССР никто их не издавал. К ней, и к Иванову, который скончался в 1958 году, применимы слова Одоевцевой об эмигрантских писателях: «Более, чем хлеба, им не хватало любви читателя, и они задыхались в вольном воздухе чужих стран».
Все свои стихи Иванов посвятил супруге, которая боготворила его, писала о нём. Заподозрив у себя чахотку, она пыталась умереть и отказываясь от еды, чтобы не быть обузой.
После войны, когда Ирина лишилась отцовского наследства, гонорары за романы стали главным источником их с мужем существования. Георгий Иванов нигде не работал, писал стихи только по вдохновению, любил поспать до полудня и читать детективы. Тем не менее, как поэт он был очень популярен, его даже собирались выдвинуть на Нобелевскую премию. А Ирина Одоевцева настолько трепетно относилась к мужу, что заслужила от желчного Бунина ярлык «подбашмачной жены».
Одоевцева писала мемуары. Будучи активной участницей различных литературных кружков, Одоевцева была знакома со многими деятелями культуры Серебряного века и парижской эмиграции. Героями её воспоминаний были Николай Гумилев, Осип Мандельштам, Андрей Белый, Зинаида Гиппиус, Иван Бунин, Анна Ахматова, Александр Блок, Константин Бальмонт, Игорь Северянин, Сергей Есенин, Надежда Тэффи и многие другие литераторы.
Фурор произвели две ее мемуарные книги о первой половине двадцатого столетия – «На берегах Невы» в 1967 году и «На берегах Сены», насписанная с 1978–го по 1981-й годы.
В предисловии к берегам Сены она напишет: «Я согласна с Мариной Цветаевой, говорившей в 1923 году, что из страны, в которой стихи ее были нужны, как хлеб, она попала в страну, где ни ее, ни чьи-либо стихи никому не нужны. Даже русские люди в эмиграции перестали в них нуждаться. И это делало поэтов, пишущих на русском языке, несчастными».
В Париже она вышла замуж еще раз (через 20 лет после смерти Георгия Иванова), но бедствовала. Узнав о её положении, Союз Писателей пригласил Ирину Одоевцеву в СССР.
Весной 1987 года на волнах «перестройки» Одоевцева (похоронившая уже и третьего мужа, писателя Якова Горбова) вернулась на берега Невы. После чего ее мемуарами, которые были изданы огромным тиражом, зачитывалась вся Россия. Третья книга мемуаров – «На берегах Леты» – осталась недописанной.
Ирина Одоевцева скончалась 14 октября 1990 года, и была похоронена в Санкт-Петербурге на Волковском кладбище. С её смертью Серебряный век окончательно остался в прошлом.
#одоевцева
Она была любимой ученицей Николая Гумилева и вышла замуж за поэта Георгия Иванова, которого ей представил Гумилев: «Самый молодой член цеха и самый остроумный, его называют «общественное мнение», он создает и губит репутации. Постарайтесь ему понравиться». «Первая ученица» выполнила совет Гумилёва, и даже, можно сказать, перевыполнила. Она понравилась Иванову так сильно, что тот развёлся с первой женой. Иванов и Одоевцева поженились 10 сентября 1921 года, чтобы прожить вместе 37 лет.
Николай Гумилев так часто будет с гордостью представлять Одоевцеву знакомым: «Моя ученица!», что Корней Чуковский предложит ей повесить на спину плакат «ученица Гумилева».
Гумилев когда-то предложил Одоевцевой клятву: кто первый умрет — явится другому и расскажет, что т а м.
После его смерти Ирина напишет «Памяти Гумилева»:
Мы прочли о смерти его,
Плакали громко другие.
Не сказала я ничего,
И глаза мои были сухие.
А ночью пришел он во сне
Из гроба и мира иного ко мне,
В черном старом своем пиджаке,
С белой книгой в тонкой руке.
И сказал мне: «Плакать не надо,
Хорошо, что не плакали вы.
В синем раю такая прохлада,
И воздух тихий такой,
И деревья шумят надо мной,
Как деревья Летнего сада».
В 1923 году Одоевцева эмигрировала из СССР, и большая часть её жизни прошла в Париже.
Романы Ирины Одоевцевой переводились на несколько языков, но в СССР никто их не издавал. К ней, и к Иванову, который скончался в 1958 году, применимы слова Одоевцевой об эмигрантских писателях: «Более, чем хлеба, им не хватало любви читателя, и они задыхались в вольном воздухе чужих стран».
Все свои стихи Иванов посвятил супруге, которая боготворила его, писала о нём. Заподозрив у себя чахотку, она пыталась умереть и отказываясь от еды, чтобы не быть обузой.
После войны, когда Ирина лишилась отцовского наследства, гонорары за романы стали главным источником их с мужем существования. Георгий Иванов нигде не работал, писал стихи только по вдохновению, любил поспать до полудня и читать детективы. Тем не менее, как поэт он был очень популярен, его даже собирались выдвинуть на Нобелевскую премию. А Ирина Одоевцева настолько трепетно относилась к мужу, что заслужила от желчного Бунина ярлык «подбашмачной жены».
Одоевцева писала мемуары. Будучи активной участницей различных литературных кружков, Одоевцева была знакома со многими деятелями культуры Серебряного века и парижской эмиграции. Героями её воспоминаний были Николай Гумилев, Осип Мандельштам, Андрей Белый, Зинаида Гиппиус, Иван Бунин, Анна Ахматова, Александр Блок, Константин Бальмонт, Игорь Северянин, Сергей Есенин, Надежда Тэффи и многие другие литераторы.
Фурор произвели две ее мемуарные книги о первой половине двадцатого столетия – «На берегах Невы» в 1967 году и «На берегах Сены», насписанная с 1978–го по 1981-й годы.
В предисловии к берегам Сены она напишет: «Я согласна с Мариной Цветаевой, говорившей в 1923 году, что из страны, в которой стихи ее были нужны, как хлеб, она попала в страну, где ни ее, ни чьи-либо стихи никому не нужны. Даже русские люди в эмиграции перестали в них нуждаться. И это делало поэтов, пишущих на русском языке, несчастными».
В Париже она вышла замуж еще раз (через 20 лет после смерти Георгия Иванова), но бедствовала. Узнав о её положении, Союз Писателей пригласил Ирину Одоевцеву в СССР.
Весной 1987 года на волнах «перестройки» Одоевцева (похоронившая уже и третьего мужа, писателя Якова Горбова) вернулась на берега Невы. После чего ее мемуарами, которые были изданы огромным тиражом, зачитывалась вся Россия. Третья книга мемуаров – «На берегах Леты» – осталась недописанной.
Ирина Одоевцева скончалась 14 октября 1990 года, и была похоронена в Санкт-Петербурге на Волковском кладбище. С её смертью Серебряный век окончательно остался в прошлом.
#одоевцева
Одно из ее ранних стихотворений — к счастью, неподписанное, — на первой лекции вытащил наугад из общей пачки преподаватель, «настоящий поэт» Николай Гумилев.
Критика учителя была язвительной и безжалостной; метр буквально «стер в порошок» анонимного новичка.
Ирина прибежала домой в слезах и с твердым намерением навсегда бросить поэзию; позже, чуть успокоившись, снова взялась писать «в прежнем стиле, назло Гумилеву». Как раз тогда родилось ее ироническое стихотворение:
Нет, я не буду знаменита,
Меня не увенчает слава,
Я, как на сан архимандрита,
На это не имею права.
Ни Гумилев, ни злая пресса
Не назовут меня талантом.
Я маленькая поэтесса
С огромным бантом.
Вскоре она стала любимой ученицей Гумилева, который говорил ей: «Предсказываю вам — вы скоро станете знаменитой…».
Это случилось в апреле 1920 года, когда на одном из литературных приемов Ирина прочла свою «Балладу о толченом стекле».
Жутковатая история о солдате потрясла присутствующих и содержанием, и оригинальной формой предельно упрощенного стиха. Одоевцеву объявили первооткрывателем жанра современной баллады.
«Теперь вас каждая собака знать будет», — резюмировал Гумилев. И был прав - весь Петербург учил её балладу наизусть.
«Это вы написали? Действительно вы? Вы сами?.. Простите, мне не верится, глядя на вас», — повторял ее будущий муж, поэт Георгий Иванов, услышав «Балладу о толченом стекле».
Баллада о толченом стекле
Солдат пришел к себе домой –
Считает барыши:
«Ну, будем сыты мы с тобой –
И мы, и малыши.
Семь тысяч. Целый капитал.
Мне здорово везло:
Сегодня в соль я подмешал
Толченое стекло».
Жена вскричала: «Боже мой!
Убийца ты и зверь!
Ведь это хуже, чем разбой,
Они умрут теперь».
Солдат в ответ: «Мы все умрем,
Я зла им не хочу –
Сходи-ка в церковь вечерком,
Поставь за них свечу».
Поел и в чайную пошел,
Что прежде звали «Рай»,
О коммунизме речь повел
И пил советский чай.
Вернувшись, лег и крепко спал,
И спало все кругом,
Но в полночь ворон закричал
Так глухо под окном.
Жена вздохнула: «Горе нам!
Ах, горе, ах, беда!
Не каркал ворон по ночам
Напрасно никогда».
Но вот пропел второй петух,
Солдат поднялся зол,
Был с покупателями сух
И в «Рай» он не пошел.
А в полночь сделалось черно
Солдатское жилье,
Стучало крыльями в окно,
Слетаясь, воронье.
По крыше скачут и кричат,
Проснулась детвора,
Жена вздыхала. Лишь солдат
Спал крепко до утра.
И снова встал он раньше всех,
И снова был он зол.
Жена, замаливая грех,
Стучала лбом о пол.
«Ты б на денек, – сказал он ей, –
Поехала в село.
Мне надоело – сто чертей! –
Проклятое стекло».
Один оставшись, граммофон
Завел и в кресло сел.
Вдруг слышит похоронный звон,
Затрясся, побелел.
Семь кляч дощатых семь гробов
Везут по мостовой,
Поет хор бабьих голосов
Слезливо: «Упокой».
— Кого хоронишь, Константин?
— Да Машу вот, сестру –
В четверг вернулась с именин
И померла к утру.
У Николая умер тесть,
Клим помер и Фома,
А что такое за болесть –
Не приложу ума.
Ущербная взошла луна,
Солдат ложится спать,
Как гроб тверда и холодна
Двуспальная кровать!
И вдруг – иль это только сон? –
Идет вороний поп,
За ним огромных семь ворон
Несут стеклянный гроб.
Вошли и встали по стенам,
Сгустилась сразу мгла.
«Брысь, нечисть! В жизни не продам
Толченого стекла».
Но поздно, замер стон у губ,
Семь раз прокаркал поп.
И семь ворон подняли труп
И положили в гроб.
И отнесли его туда,
Где семь кривых осин
Питает мертвая вода
Чернеющих трясин.
#одоевцева
#биография
Критика учителя была язвительной и безжалостной; метр буквально «стер в порошок» анонимного новичка.
Ирина прибежала домой в слезах и с твердым намерением навсегда бросить поэзию; позже, чуть успокоившись, снова взялась писать «в прежнем стиле, назло Гумилеву». Как раз тогда родилось ее ироническое стихотворение:
Нет, я не буду знаменита,
Меня не увенчает слава,
Я, как на сан архимандрита,
На это не имею права.
Ни Гумилев, ни злая пресса
Не назовут меня талантом.
Я маленькая поэтесса
С огромным бантом.
Вскоре она стала любимой ученицей Гумилева, который говорил ей: «Предсказываю вам — вы скоро станете знаменитой…».
Это случилось в апреле 1920 года, когда на одном из литературных приемов Ирина прочла свою «Балладу о толченом стекле».
Жутковатая история о солдате потрясла присутствующих и содержанием, и оригинальной формой предельно упрощенного стиха. Одоевцеву объявили первооткрывателем жанра современной баллады.
«Теперь вас каждая собака знать будет», — резюмировал Гумилев. И был прав - весь Петербург учил её балладу наизусть.
«Это вы написали? Действительно вы? Вы сами?.. Простите, мне не верится, глядя на вас», — повторял ее будущий муж, поэт Георгий Иванов, услышав «Балладу о толченом стекле».
Баллада о толченом стекле
Солдат пришел к себе домой –
Считает барыши:
«Ну, будем сыты мы с тобой –
И мы, и малыши.
Семь тысяч. Целый капитал.
Мне здорово везло:
Сегодня в соль я подмешал
Толченое стекло».
Жена вскричала: «Боже мой!
Убийца ты и зверь!
Ведь это хуже, чем разбой,
Они умрут теперь».
Солдат в ответ: «Мы все умрем,
Я зла им не хочу –
Сходи-ка в церковь вечерком,
Поставь за них свечу».
Поел и в чайную пошел,
Что прежде звали «Рай»,
О коммунизме речь повел
И пил советский чай.
Вернувшись, лег и крепко спал,
И спало все кругом,
Но в полночь ворон закричал
Так глухо под окном.
Жена вздохнула: «Горе нам!
Ах, горе, ах, беда!
Не каркал ворон по ночам
Напрасно никогда».
Но вот пропел второй петух,
Солдат поднялся зол,
Был с покупателями сух
И в «Рай» он не пошел.
А в полночь сделалось черно
Солдатское жилье,
Стучало крыльями в окно,
Слетаясь, воронье.
По крыше скачут и кричат,
Проснулась детвора,
Жена вздыхала. Лишь солдат
Спал крепко до утра.
И снова встал он раньше всех,
И снова был он зол.
Жена, замаливая грех,
Стучала лбом о пол.
«Ты б на денек, – сказал он ей, –
Поехала в село.
Мне надоело – сто чертей! –
Проклятое стекло».
Один оставшись, граммофон
Завел и в кресло сел.
Вдруг слышит похоронный звон,
Затрясся, побелел.
Семь кляч дощатых семь гробов
Везут по мостовой,
Поет хор бабьих голосов
Слезливо: «Упокой».
— Кого хоронишь, Константин?
— Да Машу вот, сестру –
В четверг вернулась с именин
И померла к утру.
У Николая умер тесть,
Клим помер и Фома,
А что такое за болесть –
Не приложу ума.
Ущербная взошла луна,
Солдат ложится спать,
Как гроб тверда и холодна
Двуспальная кровать!
И вдруг – иль это только сон? –
Идет вороний поп,
За ним огромных семь ворон
Несут стеклянный гроб.
Вошли и встали по стенам,
Сгустилась сразу мгла.
«Брысь, нечисть! В жизни не продам
Толченого стекла».
Но поздно, замер стон у губ,
Семь раз прокаркал поп.
И семь ворон подняли труп
И положили в гроб.
И отнесли его туда,
Где семь кривых осин
Питает мертвая вода
Чернеющих трясин.
#одоевцева
#биография
* * *
Г.И.
Но была ли на самом деле
Эта встреча в Летнем саду
В понедельник, на Вербной неделе,
В девятсот двадцать первом году?
Я пришла не в четверть второго,
Как условлено было, а в пять.
Он с улыбкой сказал: - Гумилёва
Вы бы вряд ли заставили ждать.
Я смутилась. Он поднял высоко,
Чуть прищурившись, левую бровь.
И ни жалобы, ни упрёка.
Я подумала: это любовь.
Я сказала: - Я страшно жалею,
Но я раньше прийти не могла.
Мне почудилось вдруг - на аллею
Муза с цоколя плавно сошла.
И бела, холодна и прекрасна,
Величаво прошла мимо нас,
И всё стало до странности ясно
В этот незабываемый час.
Мы о будущем не говорили,
Мы зашли в Казанский собор
И потом в эстетическом стиле
Мы болтали забавный вздор.
А весна расцветала и пела,
И теряли значенья слова,
И так трогательно зеленела
Меж торцов на Невском трава.
Ирина Одоевцева
1964
#одоевцева
Г.И.
Но была ли на самом деле
Эта встреча в Летнем саду
В понедельник, на Вербной неделе,
В девятсот двадцать первом году?
Я пришла не в четверть второго,
Как условлено было, а в пять.
Он с улыбкой сказал: - Гумилёва
Вы бы вряд ли заставили ждать.
Я смутилась. Он поднял высоко,
Чуть прищурившись, левую бровь.
И ни жалобы, ни упрёка.
Я подумала: это любовь.
Я сказала: - Я страшно жалею,
Но я раньше прийти не могла.
Мне почудилось вдруг - на аллею
Муза с цоколя плавно сошла.
И бела, холодна и прекрасна,
Величаво прошла мимо нас,
И всё стало до странности ясно
В этот незабываемый час.
Мы о будущем не говорили,
Мы зашли в Казанский собор
И потом в эстетическом стиле
Мы болтали забавный вздор.
А весна расцветала и пела,
И теряли значенья слова,
И так трогательно зеленела
Меж торцов на Невском трава.
Ирина Одоевцева
1964
#одоевцева
* * *
К луне протягивая руки,
Она стояла у окна.
Зелёным купоросом скуки
Светила ей в лицо луна.
Осенний ветер выл и лаял
В самоубийственной тоске,
И как мороженное таял
Измены вкус на языке.
Ирина Одоевцева
#одоевцева
К луне протягивая руки,
Она стояла у окна.
Зелёным купоросом скуки
Светила ей в лицо луна.
Осенний ветер выл и лаял
В самоубийственной тоске,
И как мороженное таял
Измены вкус на языке.
Ирина Одоевцева
#одоевцева
* * *
Займёмся любовью, займём у любви немного покоя, немного любви. Слеза закипает, пылает щека… Щедрей не бывает ростовщика.
Вера Павлова
#павлова
Займёмся любовью, займём у любви немного покоя, немного любви. Слеза закипает, пылает щека… Щедрей не бывает ростовщика.
Вера Павлова
#павлова
* * *
Поехать в августе на юг
на десять дней, трястись в плацкарте,
играя всю дорогу в карты
с прелестной парочкой подруг.
Проститься, выйти на перрон
качаясь, сговориться с первым
о тихом домике фанерном
под тенью шелестящих крон.
Но позабыть вагонный мат,
тоску и чай за тыщу двести,
вдруг повстречавшись в том же месте,
где расставались жизнь назад.
А вечером в полупустой
шашлычной с пустотой во взоре
глядеть в окно и видеть море,
что бушевало в жизни той.
Борис Рыжий
#рыжий
#август
Поехать в августе на юг
на десять дней, трястись в плацкарте,
играя всю дорогу в карты
с прелестной парочкой подруг.
Проститься, выйти на перрон
качаясь, сговориться с первым
о тихом домике фанерном
под тенью шелестящих крон.
Но позабыть вагонный мат,
тоску и чай за тыщу двести,
вдруг повстречавшись в том же месте,
где расставались жизнь назад.
А вечером в полупустой
шашлычной с пустотой во взоре
глядеть в окно и видеть море,
что бушевало в жизни той.
Борис Рыжий
#рыжий
#август
Сегодня день рождения поэта, литературоведа и теоретика верлибра - Владимира Бурича (6 августа 1932 – 26 августа 1994), которого я открыла для себя совсем недавно - благодаря его другу, Вячеславу Куприянову.
Бурич стоит у истоков современного русского свободного стиха.
Генрих Сапгир назвал Бурича «поэтом-педантом». В поэзии Бурича все должно быть на своем месте: и отсутствие рифмы оправдано, и смысл всегда выражен, коротко и ясно.
Бурича долго не публиковали, как он сам понимал – за «инакомыслие»: «Я мыслю иначе, следовательно я существую» (из «Записных книжек»).
Его не для всех приятная особенность: он был в своих стихах и рассуждениях подчеркнуто интеллектуален, что в его время граничило с отсутствием «поэтичности».
#деньрождения
#бурич
Бурич стоит у истоков современного русского свободного стиха.
Генрих Сапгир назвал Бурича «поэтом-педантом». В поэзии Бурича все должно быть на своем месте: и отсутствие рифмы оправдано, и смысл всегда выражен, коротко и ясно.
Бурича долго не публиковали, как он сам понимал – за «инакомыслие»: «Я мыслю иначе, следовательно я существую» (из «Записных книжек»).
Его не для всех приятная особенность: он был в своих стихах и рассуждениях подчеркнуто интеллектуален, что в его время граничило с отсутствием «поэтичности».
#деньрождения
#бурич
Владимир Бурич вырос в Харькове. Окончил факультет журналистики МГУ. Жил в Москве, работал редактором в издательстве «Молодая гвардия».
Эпизодически публиковал стихи с 1961 года, однако в серьёзной мере вышел к читателю только на рубеже 1980—1990-х годов.
Выступал одним из теоретиков и пропагандистов верлибра, создал оригинальную стиховедческую концепцию. Переводил на русский язык европейскую поэзию XX века, прежде всего польскую и югославскую.
Ввел в оборот термин удетерон (букв. "ни то ни другое") - минималистический текст, который не относится ни к стихам, ни к прозе. Удетероны могут трактоваться как однострочные верлибры; как одностишия, которые при помещении в прозаический контекст не ощущаются как поэтические вставки; и даже как "и то и другое" в зависимости от текстового окружения - то есть переходная форма между прозой и стихами. В качестве удетеронов также могут рассматриваться некоторые названия произведений и обособленные части более крупных текстов.
#бурич
#биография
Эпизодически публиковал стихи с 1961 года, однако в серьёзной мере вышел к читателю только на рубеже 1980—1990-х годов.
Выступал одним из теоретиков и пропагандистов верлибра, создал оригинальную стиховедческую концепцию. Переводил на русский язык европейскую поэзию XX века, прежде всего польскую и югославскую.
Ввел в оборот термин удетерон (букв. "ни то ни другое") - минималистический текст, который не относится ни к стихам, ни к прозе. Удетероны могут трактоваться как однострочные верлибры; как одностишия, которые при помещении в прозаический контекст не ощущаются как поэтические вставки; и даже как "и то и другое" в зависимости от текстового окружения - то есть переходная форма между прозой и стихами. В качестве удетеронов также могут рассматриваться некоторые названия произведений и обособленные части более крупных текстов.
#бурич
#биография
* * *
Коробочка
зубного
порошка
ты удивительно чиста
и целомудренна
Нет
Не могу...
Где этот тюбик кончившейся пасты?
Владимир Бурич
#бурич
Коробочка
зубного
порошка
ты удивительно чиста
и целомудренна
Нет
Не могу...
Где этот тюбик кончившейся пасты?
Владимир Бурич
#бурич
* * *
Нация
ощупывает себя
руками скульпторов
Ошеломленная
величественно поднимается
на пьедесталы
своих
городов
Владимир Бурич
#бурич
Нация
ощупывает себя
руками скульпторов
Ошеломленная
величественно поднимается
на пьедесталы
своих
городов
Владимир Бурич
#бурич