Мастер кинцуги*
Упасть и обратиться пылью,
раньше времени выведать, что обещано…
Мастер кинцуги бережно гладит трещины,
тёплыми пальцами бережно гладит трещины
и ощущает своё всесилие.
Можно собрать осколки, покрыть золотом,
тайна искусства — как воссоздать целое,
мастер кинцуги склоняется над расколотым,
с мудрой улыбкой склоняется над расколотым:
жизнь разбивает нас или сильнее делает?
Время рисует узоры на карте прошлого,
шрамы, изъяны тела, несовпадения,
мастер кинцуги делает невозможное,
тихими взмахами делает невозможное,
повелевая музыкой от падения.
• • •
Упасть и лететь — от тишины до звона,
золотом-серебром залатать полое,
мастер кинцуги до блеска шлифует новое,
к свету подносит и снова шлифует новое:
пере-рождение невозможно без пере-лома.
Анна Сеничева
*Кинцуги – старинное искусство реставрации посуды с помощью натурального лака, смешанного с золотой, серебряной или платиновой пылью.
#сеничева
Упасть и обратиться пылью,
раньше времени выведать, что обещано…
Мастер кинцуги бережно гладит трещины,
тёплыми пальцами бережно гладит трещины
и ощущает своё всесилие.
Можно собрать осколки, покрыть золотом,
тайна искусства — как воссоздать целое,
мастер кинцуги склоняется над расколотым,
с мудрой улыбкой склоняется над расколотым:
жизнь разбивает нас или сильнее делает?
Время рисует узоры на карте прошлого,
шрамы, изъяны тела, несовпадения,
мастер кинцуги делает невозможное,
тихими взмахами делает невозможное,
повелевая музыкой от падения.
• • •
Упасть и лететь — от тишины до звона,
золотом-серебром залатать полое,
мастер кинцуги до блеска шлифует новое,
к свету подносит и снова шлифует новое:
пере-рождение невозможно без пере-лома.
Анна Сеничева
*Кинцуги – старинное искусство реставрации посуды с помощью натурального лака, смешанного с золотой, серебряной или платиновой пылью.
#сеничева
* * *
а как
хорошо
было в саду, пока свет
не ушёл
я как ты, я с тобой, ты —
со мной, тут, в тиши
и сидеть — говорить
и сидеть — говорить…
и чего бы ещё —
ничего, — старый плед
и гудение пчёл
словно шелест — страниц
…словно в шорохе трав
издали поднимается — ночь
…словно — слово — сказав
но от губ — исчезает — в тени
и слабеет
рука
и опав
запятой —
в шерстяной тишине
бессознательно ищет — рукав
Степан Самарин
#самарин
а как
хорошо
было в саду, пока свет
не ушёл
я как ты, я с тобой, ты —
со мной, тут, в тиши
и сидеть — говорить
и сидеть — говорить…
и чего бы ещё —
ничего, — старый плед
и гудение пчёл
словно шелест — страниц
…словно в шорохе трав
издали поднимается — ночь
…словно — слово — сказав
но от губ — исчезает — в тени
и слабеет
рука
и опав
запятой —
в шерстяной тишине
бессознательно ищет — рукав
Степан Самарин
#самарин
* * *
На моpском беpегу, на глухом беpегу,
Там, где тучи гpузны, низки,
Нагоняя стpах, наводя тоску,
Жили вольные pыбаки.
Не платили дань, не тpудили pук,
Их одежда была сухой.
Только в полночь в двеpь pаздавался стук,
На pаботу звал голос глухой.
Шли на взмоpье они, где цепями звеня,
Ожидали пустые ладьи.
И садились они, и судьбу кляня,
Бpали чёpные вёсла свои.
Только те ладьи были так пусты,
Как тучи пеpед бедой -
Шли, кpенясь, и едва не чеpпнув воды,
Лишь на палец шли над водой.
Они шли за час ночного пути
То, что можно за день, за два,
И всходили мpачные их ладьи
На Блаженные Остpова.
И свеpкнув невиданной белизной,
Их невидимые седоки
Удалялись неслышимо в кpай иной,
Где сиянья щедpы, легки...
Но пpо этот кpай, пpо сияющий день
Не нужны на земле слова,
Ибо стpого ложится иная тень
На Блаженные Остpова.
А ладьи, подпpыгивая на волне
Как яичная, лёгонькая скоpлупа,
Уходили пpочь, к pодной стоpоне,
И гpебцы глядели вдаль, как во сне,
И вела их к дому, узка и скупа,
От pазбитой луны тpопа.
И кляли судьбу, возвpатясь в дома,
И в бессильи смолили дно,
Только вновь опускалась в ночи коpма,
Только голос звал всё pавно.
Ибо каждому свой на земле улов.
Долгим гpузом земля жива.
Ибо жизнь скоpбей – за пpеделом слов...
…и зовут, и зовут Остpова.
Вячеслав Киктенко
#киктенко
На моpском беpегу, на глухом беpегу,
Там, где тучи гpузны, низки,
Нагоняя стpах, наводя тоску,
Жили вольные pыбаки.
Не платили дань, не тpудили pук,
Их одежда была сухой.
Только в полночь в двеpь pаздавался стук,
На pаботу звал голос глухой.
Шли на взмоpье они, где цепями звеня,
Ожидали пустые ладьи.
И садились они, и судьбу кляня,
Бpали чёpные вёсла свои.
Только те ладьи были так пусты,
Как тучи пеpед бедой -
Шли, кpенясь, и едва не чеpпнув воды,
Лишь на палец шли над водой.
Они шли за час ночного пути
То, что можно за день, за два,
И всходили мpачные их ладьи
На Блаженные Остpова.
И свеpкнув невиданной белизной,
Их невидимые седоки
Удалялись неслышимо в кpай иной,
Где сиянья щедpы, легки...
Но пpо этот кpай, пpо сияющий день
Не нужны на земле слова,
Ибо стpого ложится иная тень
На Блаженные Остpова.
А ладьи, подпpыгивая на волне
Как яичная, лёгонькая скоpлупа,
Уходили пpочь, к pодной стоpоне,
И гpебцы глядели вдаль, как во сне,
И вела их к дому, узка и скупа,
От pазбитой луны тpопа.
И кляли судьбу, возвpатясь в дома,
И в бессильи смолили дно,
Только вновь опускалась в ночи коpма,
Только голос звал всё pавно.
Ибо каждому свой на земле улов.
Долгим гpузом земля жива.
Ибо жизнь скоpбей – за пpеделом слов...
…и зовут, и зовут Остpова.
Вячеслав Киктенко
#киктенко
Август
Время ставить чайник на яркий газ
и читать поэтов до красных глаз,
и курить одну за одной строку,
а потом вариться в своём соку,
на кровати ёрзать, боясь заспать
эти рифмы колкие, как крупа,
зажигалкой чиркать, искать блокнот...
И писать – без промахов и длиннот.
Август весь извёлся на блеклый свет,
ничего другого на свете нет:
только ты и эти твои слова,
что в солёных прятались рукавах,
эти, запечатанные пока,
полные ракушек, камней, песка,
воздуха и света, конверты тем,
что белеют в праздничной темноте...
Спасом на Любви наречёшь его,
праздник твой, накрытый на одного,
но его дары – освящённый бред –
пусть едят на завтрак и на обед
все, кому не лень дочитать до дна.
Никогда ты, девочка, не одна...
Ксения Гильман
#гильман
Время ставить чайник на яркий газ
и читать поэтов до красных глаз,
и курить одну за одной строку,
а потом вариться в своём соку,
на кровати ёрзать, боясь заспать
эти рифмы колкие, как крупа,
зажигалкой чиркать, искать блокнот...
И писать – без промахов и длиннот.
Август весь извёлся на блеклый свет,
ничего другого на свете нет:
только ты и эти твои слова,
что в солёных прятались рукавах,
эти, запечатанные пока,
полные ракушек, камней, песка,
воздуха и света, конверты тем,
что белеют в праздничной темноте...
Спасом на Любви наречёшь его,
праздник твой, накрытый на одного,
но его дары – освящённый бред –
пусть едят на завтрак и на обед
все, кому не лень дочитать до дна.
Никогда ты, девочка, не одна...
Ксения Гильман
#гильман
Современная поэзия / Modern poetry
Сегодня день рождения поэта - Дмитрия Мережковского, яркого представителя Серебряного века. Он вошел в историю русской литературы как основатель символизма и основоположник нового жанра - историософского романа. Исторические романы Мережковского были крайне…
Сегодня день рождения Дмитрия Сергеевича Мережковского (14 августа 1865, Санкт-Петербург - 9 декабря 1941, Париж)
О нём я писала в прошлом году, можно почитать по ссылке сверху
⬆️⬆️⬆️
#мережковский
#деньрождения
О нём я писала в прошлом году, можно почитать по ссылке сверху
⬆️⬆️⬆️
#мережковский
#деньрождения
В этом году хочу написать об их браке с Зинаидой Гиппиус.
Несмотря на то, что Дмитрий Мережковский чаще других русских писателей номинировался на Нобелевскую премию (всего 10 раз, из них 7 лет подряд), разработал русский символизм и историософский роман, Томас Манн называл его «лучшим мировым психологом после Ницше», но во всех энциклопедиях Мережковский проходит как «муж поэтессы Зинаиды Гиппиус» 😁
Эта супружеская пара одна из уникальных. По признанию Гиппиус, она прожила с Мережковским «52 года, не разлучаясь со дня свадьбы в Тифлисе ни разу, ни на один день».
#мережковский
#гиппиус
Несмотря на то, что Дмитрий Мережковский чаще других русских писателей номинировался на Нобелевскую премию (всего 10 раз, из них 7 лет подряд), разработал русский символизм и историософский роман, Томас Манн называл его «лучшим мировым психологом после Ницше», но во всех энциклопедиях Мережковский проходит как «муж поэтессы Зинаиды Гиппиус» 😁
Эта супружеская пара одна из уникальных. По признанию Гиппиус, она прожила с Мережковским «52 года, не разлучаясь со дня свадьбы в Тифлисе ни разу, ни на один день».
#мережковский
#гиппиус
«Странное впечатление производила эта пара: внешне они разительно не подходили друг к другу.
Он — маленького роста, с узкой впалой грудью, в допотопном сюртуке. Чёрные, глубоко посаженные глаза горели тревожным огнём библейского пророка. Это сходство подчёркивалось полуседой, бородой и тем лёгким взвизгиваньем, с которым переливались слова, когда он раздражался.
Держался он с неоспоримым чувством превосходства и сыпал цитатами то из Библии, то из языческих философов.
А рядом с ним — З.Н. Соблазнительная, нарядная, особенная. Она казалась высокой из-за чрезмерной худобы. Но загадочно-красивое лицо не носило никаких следов болезни. Пышные тёмно-золотистые волосы спускались на нежно-белый лоб и оттеняли глубину удлинённых глаз, в которых светился внимательный ум.
Умело-яркий грим. Головокружительный аромат духов. При всей целомудренности фигуры, напоминавшей скорее юношу, переодетого дамой, лицо дышало каким-то грешным всепониманием.
Держалась она как признанная красавица».
#гиппиус
#мережковский
Он — маленького роста, с узкой впалой грудью, в допотопном сюртуке. Чёрные, глубоко посаженные глаза горели тревожным огнём библейского пророка. Это сходство подчёркивалось полуседой, бородой и тем лёгким взвизгиваньем, с которым переливались слова, когда он раздражался.
Держался он с неоспоримым чувством превосходства и сыпал цитатами то из Библии, то из языческих философов.
А рядом с ним — З.Н. Соблазнительная, нарядная, особенная. Она казалась высокой из-за чрезмерной худобы. Но загадочно-красивое лицо не носило никаких следов болезни. Пышные тёмно-золотистые волосы спускались на нежно-белый лоб и оттеняли глубину удлинённых глаз, в которых светился внимательный ум.
Умело-яркий грим. Головокружительный аромат духов. При всей целомудренности фигуры, напоминавшей скорее юношу, переодетого дамой, лицо дышало каким-то грешным всепониманием.
Держалась она как признанная красавица».
#гиппиус
#мережковский
Они познакомились в 1888 году в Боржоми, когда ему было 23, а ей 19.
Летом в Боржоми, где отдыхали Гиппиусы, молодёжь была без ума от «высокой, стройной блондинки с длинными золотистыми волосами и изумрудными глазами русалки», Зинаида любила танцевать, увлекалась музыкой, живописью и особенно верховой ездой. И, конечно, сочинительством: вела дневник, писала стихи.
Там, в Боржоми, она встретилась с Дмитрием Мережковским, серьёзным молодым человеком. О нём ей рассказали шёпотом как о буддисте из Индии, который «ходит в халатах и ни с кем не разговаривает». Вскоре она увидела «буддиста» собственными глазами — «худенького молодого человека, небольшого роста, с каштановой бородкой».
Было ему тогда двадцать три года, но он не предавался забавам молодости: гулял в основном один, сочинял пьесу из испанской жизни и штудировал английского философа Герберта Спенсера.
Гиппиус же никакой философией не интересовалась. Молодые люди стали встречаться. Обычно это происходило в тенистом боржомском парке.
22 июля 1888 года в Ольгин день произошло решительное сближение. В ротонде был танцевальный вечер, в зале — духота, теснота, а ночь, как вспоминает Гиппиус, «была удивительная, светлая, прохладная, деревья в парке стояли серебряными от луны. Шли с Д.С. (с Дмитрием Сергеевичем — так Гиппиус называла Мережковского), как-то незаметно оказались вдвоём, на дорожке парка…»
Во время этой прогулки и произошёл откровенный разговор: не «объяснение в любви», не «предложение», а, как пишет Гиппиус, «оба — вдруг стали разговаривать так, как будто давно уже было решено, что мы женимся, и что это будет хорошо».
В сентябре Мережковский уехал из Тифлиса, и тогда они стали писать друг другу каждый день. Это была их единственная разлука после знакомства.
8 января 1889 года, в церкви Михаила Архангела в Тифлисе произошло венчание. Зинаиде Гиппиус — 19, Мережковскому — 23 года. Обряд был коротким и аскетичным.
Дома молодожёнов ждал обычный завтрак, после чего, вспоминала впоследствии Гиппиус, «мы с Д.С. продолжали читать в моей комнате вчерашнюю книгу, потом обедали… Д.С. ушёл к себе в гостиницу довольно рано, а я легла спать и забыла, что замужем».
Утром мама крикнула через дверь: «Ты ещё спишь, а уж муж пришёл. Вставай!»
«Муж? Какое удивление!» — восклицает Гиппиус.
Молодожёны переезжают в Петербург. Началась семейная, а точнее, литературно-семейная жизнь, без детей. Федор Сологуб говорил: «Вот, например, Мережковский и Гиппиус — они сознательно говорили, что им детей не надо — они были сами в себе — во всей полноте».
В Петербурге они жили в небольшой съемной квартире, которая со временем превратилась в настоящий литературный салон, где Мережковские с удовольствием принимали писателей, поэтов, художников и философов.
Они действительно практически никогда не разлучались, были не только любовниками, но друзьями и единомышленниками.
Литература и мир идей – это то, что по-настоящему увлекало супругов. Реальная жизнь интересовала их куда меньше. Как иронизировали многие современники, оба они не слишком жаловали бытовые хлопоты и было даже странно из их уст слышать слова “уголь”, “кипяток”, “макароны”.
Чета была сторонником открытых отношений. Мережковский и Гиппиус усиленно разрабатывали идею «тройственного устройства мира», Царства Третьего Завета, которое должно прийти на смену историческому христианству, а на уровне более практически-житейском — старались создать небольшую духовную общину.
Андрея Белого Мережковским так и не удалось завлечь в свою «коммуну», а вот Дмитрий Философов, литературный критик и публицист, в неё угодил.
Образование «тройственного союза» было некоторым вызовом обществу, его литературно-художественным кругам. С духовной общностью люди примирялись легко, но вот с совместным проживанием троих…
11 мая 1907 года Гиппиус пишет Брюсову: «Теперь мы в Париже, пока радуемся ему и нашему оригинальному новому хозяйству (квартира дорогая и громадная, а мебели всего — 3 постели, несколько кухонных столов и 3 сломанных кресла!) и похожи, по настроению, на молодожёнов. Новый способ троебрачности…»
#мережковский
#гиппиус
#биография
Летом в Боржоми, где отдыхали Гиппиусы, молодёжь была без ума от «высокой, стройной блондинки с длинными золотистыми волосами и изумрудными глазами русалки», Зинаида любила танцевать, увлекалась музыкой, живописью и особенно верховой ездой. И, конечно, сочинительством: вела дневник, писала стихи.
Там, в Боржоми, она встретилась с Дмитрием Мережковским, серьёзным молодым человеком. О нём ей рассказали шёпотом как о буддисте из Индии, который «ходит в халатах и ни с кем не разговаривает». Вскоре она увидела «буддиста» собственными глазами — «худенького молодого человека, небольшого роста, с каштановой бородкой».
Было ему тогда двадцать три года, но он не предавался забавам молодости: гулял в основном один, сочинял пьесу из испанской жизни и штудировал английского философа Герберта Спенсера.
Гиппиус же никакой философией не интересовалась. Молодые люди стали встречаться. Обычно это происходило в тенистом боржомском парке.
22 июля 1888 года в Ольгин день произошло решительное сближение. В ротонде был танцевальный вечер, в зале — духота, теснота, а ночь, как вспоминает Гиппиус, «была удивительная, светлая, прохладная, деревья в парке стояли серебряными от луны. Шли с Д.С. (с Дмитрием Сергеевичем — так Гиппиус называла Мережковского), как-то незаметно оказались вдвоём, на дорожке парка…»
Во время этой прогулки и произошёл откровенный разговор: не «объяснение в любви», не «предложение», а, как пишет Гиппиус, «оба — вдруг стали разговаривать так, как будто давно уже было решено, что мы женимся, и что это будет хорошо».
В сентябре Мережковский уехал из Тифлиса, и тогда они стали писать друг другу каждый день. Это была их единственная разлука после знакомства.
8 января 1889 года, в церкви Михаила Архангела в Тифлисе произошло венчание. Зинаиде Гиппиус — 19, Мережковскому — 23 года. Обряд был коротким и аскетичным.
Дома молодожёнов ждал обычный завтрак, после чего, вспоминала впоследствии Гиппиус, «мы с Д.С. продолжали читать в моей комнате вчерашнюю книгу, потом обедали… Д.С. ушёл к себе в гостиницу довольно рано, а я легла спать и забыла, что замужем».
Утром мама крикнула через дверь: «Ты ещё спишь, а уж муж пришёл. Вставай!»
«Муж? Какое удивление!» — восклицает Гиппиус.
Молодожёны переезжают в Петербург. Началась семейная, а точнее, литературно-семейная жизнь, без детей. Федор Сологуб говорил: «Вот, например, Мережковский и Гиппиус — они сознательно говорили, что им детей не надо — они были сами в себе — во всей полноте».
В Петербурге они жили в небольшой съемной квартире, которая со временем превратилась в настоящий литературный салон, где Мережковские с удовольствием принимали писателей, поэтов, художников и философов.
Они действительно практически никогда не разлучались, были не только любовниками, но друзьями и единомышленниками.
Литература и мир идей – это то, что по-настоящему увлекало супругов. Реальная жизнь интересовала их куда меньше. Как иронизировали многие современники, оба они не слишком жаловали бытовые хлопоты и было даже странно из их уст слышать слова “уголь”, “кипяток”, “макароны”.
Чета была сторонником открытых отношений. Мережковский и Гиппиус усиленно разрабатывали идею «тройственного устройства мира», Царства Третьего Завета, которое должно прийти на смену историческому христианству, а на уровне более практически-житейском — старались создать небольшую духовную общину.
Андрея Белого Мережковским так и не удалось завлечь в свою «коммуну», а вот Дмитрий Философов, литературный критик и публицист, в неё угодил.
Образование «тройственного союза» было некоторым вызовом обществу, его литературно-художественным кругам. С духовной общностью люди примирялись легко, но вот с совместным проживанием троих…
11 мая 1907 года Гиппиус пишет Брюсову: «Теперь мы в Париже, пока радуемся ему и нашему оригинальному новому хозяйству (квартира дорогая и громадная, а мебели всего — 3 постели, несколько кухонных столов и 3 сломанных кресла!) и похожи, по настроению, на молодожёнов. Новый способ троебрачности…»
#мережковский
#гиппиус
#биография
Внешний вид супругов также отличался эпатажностью.
Вот, например, как Мережковского описывает Надежда Тэффи в своих воспоминаниях:
«Внешность у Мережковского была особенная. Маленький, худенький, последние годы совсем искривленный, но примечательно не это – его лицо. Оно было мертвенно-бледно, с ярко-красным ртом, и когда он говорил, были виды также красные десны. В этом было что-то жуткое. Вампир.»
А вот что Тэффи вспоминает о Зинаиде Гиппиус:
«В молодости соригинальничала, носила мужской костюм, голову обвязывала брошкой на лбу. С годами эта оригинальничанье перешло в какую-то ерунду. На шею затягивала розовую ленточку, за ухо перекидывала шнурок, на котором болтался у самой щеки монокль.»
«Они так до самой смерти Димитрия Сергеевича и прожили, не расставаясь ни на один день, ни на одну ночь, — пишет Ирина Одоевцева. — И продолжали любить друг друга никогда не ослабевающей любовью. Они никогда не знали скуки, разрушающей самые лучшие браки. Им никогда не было скучно вдвоём. Они сумели сохранить каждый свою индивидуальность, не поддаться влиянию друг друга. Они были далеки от стереотипной, идеальной супружеской пары, смотрящей на всё одними глазами и высказывающей обо всём одно и то же мнение. Они были „идеальной парой“, но по-своему неповторимой идеальной парой. Они дополняли друг друга. Каждый из них оставался самим собой. Но в их союзе они как будто переменились ролями — Гиппиус являлась мужским началом, а Мережковский — женским. В ней было много М — по Вейнингеру, а в нём доминировало Ж. Она представляла собой логику, он — интуицию».
Первым умер Дмитрий Мережковский — 9 декабря 1941 года, в возрасте 76 лет.
По поводу вдовы Юрий Терапиано написал: «З.Н. — окаменелая совсем».
3 июня 1943 года в оккупированном немцами Париже Гиппиус начинает писать книгу о Мережковском. Но закончить её не успела — осенью 1945 года Зинаида Николаевна скончалась.
Оба они похоронены на русском кладбище Сен Женевьев де Буа.
#мережковский
#гиппиус
#биография
Вот, например, как Мережковского описывает Надежда Тэффи в своих воспоминаниях:
«Внешность у Мережковского была особенная. Маленький, худенький, последние годы совсем искривленный, но примечательно не это – его лицо. Оно было мертвенно-бледно, с ярко-красным ртом, и когда он говорил, были виды также красные десны. В этом было что-то жуткое. Вампир.»
А вот что Тэффи вспоминает о Зинаиде Гиппиус:
«В молодости соригинальничала, носила мужской костюм, голову обвязывала брошкой на лбу. С годами эта оригинальничанье перешло в какую-то ерунду. На шею затягивала розовую ленточку, за ухо перекидывала шнурок, на котором болтался у самой щеки монокль.»
«Они так до самой смерти Димитрия Сергеевича и прожили, не расставаясь ни на один день, ни на одну ночь, — пишет Ирина Одоевцева. — И продолжали любить друг друга никогда не ослабевающей любовью. Они никогда не знали скуки, разрушающей самые лучшие браки. Им никогда не было скучно вдвоём. Они сумели сохранить каждый свою индивидуальность, не поддаться влиянию друг друга. Они были далеки от стереотипной, идеальной супружеской пары, смотрящей на всё одними глазами и высказывающей обо всём одно и то же мнение. Они были „идеальной парой“, но по-своему неповторимой идеальной парой. Они дополняли друг друга. Каждый из них оставался самим собой. Но в их союзе они как будто переменились ролями — Гиппиус являлась мужским началом, а Мережковский — женским. В ней было много М — по Вейнингеру, а в нём доминировало Ж. Она представляла собой логику, он — интуицию».
Первым умер Дмитрий Мережковский — 9 декабря 1941 года, в возрасте 76 лет.
По поводу вдовы Юрий Терапиано написал: «З.Н. — окаменелая совсем».
3 июня 1943 года в оккупированном немцами Париже Гиппиус начинает писать книгу о Мережковском. Но закончить её не успела — осенью 1945 года Зинаида Николаевна скончалась.
Оба они похоронены на русском кладбище Сен Женевьев де Буа.
#мережковский
#гиппиус
#биография
Молчание
Как часто выразить любовь мою хочу,
Но ничего сказать я не умею,
Я только радуюсь, страдаю и молчу.
Как будто стыдно мне – я говорить не смею.
И в близости ко мне живой души твоей
Так все таинственно, так все необычайно,–
Что слишком страшною божественною тайной
Мне кажется любовь, чтоб говорить о ней.
В нас чувства лучшие стыдливы и безмолвны,
И все священное объемлет тишина.
Пока шумят вверху сверкающие волны,
Безмолвствует морская глубина.
Дмитрий Мережковский
1892
#мережковский
Как часто выразить любовь мою хочу,
Но ничего сказать я не умею,
Я только радуюсь, страдаю и молчу.
Как будто стыдно мне – я говорить не смею.
И в близости ко мне живой души твоей
Так все таинственно, так все необычайно,–
Что слишком страшною божественною тайной
Мне кажется любовь, чтоб говорить о ней.
В нас чувства лучшие стыдливы и безмолвны,
И все священное объемлет тишина.
Пока шумят вверху сверкающие волны,
Безмолвствует морская глубина.
Дмитрий Мережковский
1892
#мережковский
ПРИЗНАНИЕ
Не утешай, оставь мою печаль
Нетронутой, великой и безгласной,
Обоим нам порой свободы жаль,
Но цепь любви порвать хотим напрасно.
Я чувствую, что так любить нельзя,
Как я люблю, что так любить безумно,
И страшно мне, как будто смерть, грозя,
Над нами веет близко и бесшумно...
Но я еще сильней тебя люблю,
И бесконечно я тебя жалею, —
До ужаса сливаю жизнь мою,
Сливаю душу я с душой твоею.
И без тебя я не умею жить.
Мы отдали друг другу слишком много,
И я прошу, как милости у Бога,
Чтоб научил Он сердце не любить.
Но как порой любовь ни проклинаю —
И жизнь, и смерть с тобой я разделю.
Не знаешь ты, как я тебя люблю,
Быть может, я и сам еще не знаю.
Но слов не надо: сердце так полно,
Что можем только тихими слезами
Мы выплакать, что людям не дано
Ни рассказать, ни облегчить словами.
Дмитрий Мережковский
6 июля 1894
Ольгино
#мережковский
Не утешай, оставь мою печаль
Нетронутой, великой и безгласной,
Обоим нам порой свободы жаль,
Но цепь любви порвать хотим напрасно.
Я чувствую, что так любить нельзя,
Как я люблю, что так любить безумно,
И страшно мне, как будто смерть, грозя,
Над нами веет близко и бесшумно...
Но я еще сильней тебя люблю,
И бесконечно я тебя жалею, —
До ужаса сливаю жизнь мою,
Сливаю душу я с душой твоею.
И без тебя я не умею жить.
Мы отдали друг другу слишком много,
И я прошу, как милости у Бога,
Чтоб научил Он сердце не любить.
Но как порой любовь ни проклинаю —
И жизнь, и смерть с тобой я разделю.
Не знаешь ты, как я тебя люблю,
Быть может, я и сам еще не знаю.
Но слов не надо: сердце так полно,
Что можем только тихими слезами
Мы выплакать, что людям не дано
Ни рассказать, ни облегчить словами.
Дмитрий Мережковский
6 июля 1894
Ольгино
#мережковский
Любовь - одна
Единый раз вскипает пеной
И рассыпается волна.
Не может сердце жить изменой,
Измены нет: любовь - одна.
Мы негодуем иль играем,
Иль лжём - но в сердце тишина.
Мы никогда не изменяем:
Душа одна - любовь одна.
Однообразно и пустынно,
Однообразием сильна,
Проходит жизнь… И в жизни длинной
Любовь одна, всегда одна.
Лишь в неизменном - бесконечность,
Лишь в постоянном - глубина.
И дальше путь, и ближе вечность,
И всё ясней: любовь одна.
Любви мы платим нашей кровью,
Но верная душа - верна,
И любим мы одной любовью…
Любовь одна, как смерть одна.
Зинаида Гиппиус
1896
#гиппиус
Единый раз вскипает пеной
И рассыпается волна.
Не может сердце жить изменой,
Измены нет: любовь - одна.
Мы негодуем иль играем,
Иль лжём - но в сердце тишина.
Мы никогда не изменяем:
Душа одна - любовь одна.
Однообразно и пустынно,
Однообразием сильна,
Проходит жизнь… И в жизни длинной
Любовь одна, всегда одна.
Лишь в неизменном - бесконечность,
Лишь в постоянном - глубина.
И дальше путь, и ближе вечность,
И всё ясней: любовь одна.
Любви мы платим нашей кровью,
Но верная душа - верна,
И любим мы одной любовью…
Любовь одна, как смерть одна.
Зинаида Гиппиус
1896
#гиппиус
* * *
Мы будем медленно стареть,
Как узелки на гобелене,
Как гладиатор на арене,
Мечом приветствующий смерть,
Преображаясь день за днём,
Не замечая изменений,
Построим из любви и лени
Невидимый для прочих дом –
К нему пристроим летний сад,
И огород, бегущий к лесу,
И, в такт обратному прогрессу,
Окажемся внутри оград,
Без перехода – незаметно,
Без охлаждения и льда,
Как будто мёртвая вода
В пространстве дома беспредметна
И пахнет ландышем и сном,
Грозою, хлебом и вином...
…
Когда останемся ремаркой,
Судьбы нечаянной помаркой,
Проснемся в облике ином,
С дождём и садом за окном…
Илья Будницкий
#будницкий
Мы будем медленно стареть,
Как узелки на гобелене,
Как гладиатор на арене,
Мечом приветствующий смерть,
Преображаясь день за днём,
Не замечая изменений,
Построим из любви и лени
Невидимый для прочих дом –
К нему пристроим летний сад,
И огород, бегущий к лесу,
И, в такт обратному прогрессу,
Окажемся внутри оград,
Без перехода – незаметно,
Без охлаждения и льда,
Как будто мёртвая вода
В пространстве дома беспредметна
И пахнет ландышем и сном,
Грозою, хлебом и вином...
…
Когда останемся ремаркой,
Судьбы нечаянной помаркой,
Проснемся в облике ином,
С дождём и садом за окном…
Илья Будницкий
#будницкий
* * *
Духовой оркестр всех других природней.
Дуешь, словно дышишь, да еще свободней,
Дуешь что есть силы, так, что бьется сердце,
Как в тростинку лета в середине детства.
Духовой оркестр, плещутся тарелки!
Тубы и тромбоны ловят взмах руки
И дрожат, как горло, медно мелко-мелко,
Выпячены губы, слюни, мундштуки.
Духовой оркестр — войны да парады,
Не умеет тихо — зорька да отбой.
Танцы в летнем парке, белая эстрада.
Как последний выдох, эхо за трубой.
Духовой оркестр — музыка разлуки.
Ноты в ней простые и звучать легки.
И протяжным эхом все витают звуки
Над прощальным взмахом маминой руки.
Праздник Первомая, флаги и портреты.
Черно-белый снимок, папа молодой.
В городе оркестры все играют где-то,
Долетают тихо песни вразнобой.
Черно-белый снимок — небо голубое,
Мне уже пятнадцать, не вернуть назад.
Песни да оркестры — самое простое,
Люди да машины — вот и весь парад.
Разберут трибуны, унесут портреты,
Спрячут инструменты, допоют на слух.
Духовой оркестр не хранит секреты.
Он играет громко, просто во весь дух.
Борис Фабрикант
#фабрикант
Духовой оркестр всех других природней.
Дуешь, словно дышишь, да еще свободней,
Дуешь что есть силы, так, что бьется сердце,
Как в тростинку лета в середине детства.
Духовой оркестр, плещутся тарелки!
Тубы и тромбоны ловят взмах руки
И дрожат, как горло, медно мелко-мелко,
Выпячены губы, слюни, мундштуки.
Духовой оркестр — войны да парады,
Не умеет тихо — зорька да отбой.
Танцы в летнем парке, белая эстрада.
Как последний выдох, эхо за трубой.
Духовой оркестр — музыка разлуки.
Ноты в ней простые и звучать легки.
И протяжным эхом все витают звуки
Над прощальным взмахом маминой руки.
Праздник Первомая, флаги и портреты.
Черно-белый снимок, папа молодой.
В городе оркестры все играют где-то,
Долетают тихо песни вразнобой.
Черно-белый снимок — небо голубое,
Мне уже пятнадцать, не вернуть назад.
Песни да оркестры — самое простое,
Люди да машины — вот и весь парад.
Разберут трибуны, унесут портреты,
Спрячут инструменты, допоют на слух.
Духовой оркестр не хранит секреты.
Он играет громко, просто во весь дух.
Борис Фабрикант
#фабрикант
10 августа Левада-центр (иноагент) опубликовал рейтинг советских и российских поэтов ХХ века.
На фото в табличке цифры приведены в процентах от общего количества опрошенных.
В июле среди 5-6 наиболее выдающихся поэтов респонденты чаще всего называли Сергея Есенина (37%), Владимира Маяковского (30%), Анну Ахматову (25%) и Владимира Высоцкого (22%).
Общероссийский опрос проведен в июле 2023 года среди городского и сельского населения объемом 1629 человек в возрасте от 18 лет и старше.
Надо сказать, что рейтинг Левады отличается от опроса, который проводила Prosodia (я его тоже публиковала, можно найти по тегу)
#рейтинг
На фото в табличке цифры приведены в процентах от общего количества опрошенных.
В июле среди 5-6 наиболее выдающихся поэтов респонденты чаще всего называли Сергея Есенина (37%), Владимира Маяковского (30%), Анну Ахматову (25%) и Владимира Высоцкого (22%).
Общероссийский опрос проведен в июле 2023 года среди городского и сельского населения объемом 1629 человек в возрасте от 18 лет и старше.
Надо сказать, что рейтинг Левады отличается от опроса, который проводила Prosodia (я его тоже публиковала, можно найти по тегу)
#рейтинг
Предлагаю провести свой опрос
Проголосуйте за наиболее выдающегося поэта ХХ века (Россия) Можно выбрать несколько вариантов, если ваш вариант не указан, то пишите его в комментариях, больше 10 имен в опросе не указать Имена просто в алфавитном порядке
Проголосуйте за наиболее выдающегося поэта ХХ века (Россия) Можно выбрать несколько вариантов, если ваш вариант не указан, то пишите его в комментариях, больше 10 имен в опросе не указать Имена просто в алфавитном порядке
Anonymous Poll
32%
Анна Ахматова
19%
Александр Блок
51%
Иосиф Бродский
15%
Евгений Евтушенко
26%
Сергей Есенин
30%
Осип Мандельштам
28%
Владимир Маяковский
30%
Борис Пастернак
17%
Роберт Рождественский
38%
Марина Цветаева
Приписка
Теперь молчи, душа, и кланяйся. Как встарь
списатель чудесам, вообразив тропарь –
светящий, радующий дом,
из рук взлетающий легчайшим голубком
внимания и осязанья
через пустые времена –
рыдая, просит наказанья:
как зимний путь, так ты, душа, темна,
как странствие без оправданья.
Ты тени тень,
ты темноты волна,
как, плача, прочь идет она,
когда свеча нам зажжена
невероятного свиданья!
Ольга Седакова
#седакова
Теперь молчи, душа, и кланяйся. Как встарь
списатель чудесам, вообразив тропарь –
светящий, радующий дом,
из рук взлетающий легчайшим голубком
внимания и осязанья
через пустые времена –
рыдая, просит наказанья:
как зимний путь, так ты, душа, темна,
как странствие без оправданья.
Ты тени тень,
ты темноты волна,
как, плача, прочь идет она,
когда свеча нам зажжена
невероятного свиданья!
Ольга Седакова
#седакова
* * *
Если уж про зеркало —
интересно там наблюдать собственное старение.
Когда-то одна женщина мне сказала:
«Поверь мне, нет в этом ничего интересного».
Прошли годы (она была старше меня). Нет, все равно интересно.
...Осыпается Великий каньон,
в обнажившихся сланцах запрятана прежняя жизнь —
даже не твоя (ты, тот, молодой, в себе уже окончательно погребен),
а твоего отца или покойного дедушки (которого ты никогда не видел —
он был морской офицер, он умер, когда папе было всего шесть).
Теперь этого дедушку, молодого, с возрастом можно в себе увидеть
и нынешнего отца, уже старого, можно в себе прочесть.
«Как раз думала о вас вчера, — написала моя подруга, безумная Марианна, —
про то, что вы, как рыбак в море ночное, уходите за стихами
и возвращаетесь с полным неводом серебряных, бьющихся и шипящих слов.
Потрясающе!»
Марианна, конечно, дура.
Бесконечная, как Млечный путь,
кайнозойская (то есть ныне живущая) дура.
Но что-то в словах ее есть.
В голове всё интересней:
там проходит жизнь, туда же приходит смерть,
в голове интересней, чем в зеркале:
все, когда-то любившие эту женщину,
встанут однажды в твоей голове рядком и уйдут
(в обратном порядке):
хомо сапиенс, хомо эректус, хомо хабилис и — самый ранний из них, австралопитек.
У женщины от них останется на память подаренный ей австралопитеком платок,
якобы разбитое сердце (его временно разбил хомо хабилис),
а в общем-то — большая усталость.
«Как хорошо, что теперь я одна», — думает женщина. «Зато у меня еще остается кошка.
Как хорошо, что древнюю кошку я приручила».
(Кстати, хомо сапиенс из них был самый занудный.)
...Любовь моя, девочка, я пишу тебе это письмо
из самого ничего, из сердца древнего мира —
там так много серебряных, бьющихся, беззвучно шипящих слов,
там так много серебренных хищных и глупых рыбок,
что я могу больше не думать,
как уходят, встав от тебя, рядком
хомо хабилис, хомо эректус и даже затесавшийся — непонятно с чего — крошечный денисовский человек.
Всё уже не имеет никакого значенья.
В окно смотрит большое кайнозойское лето,
мы, встав тесным рядком, ушли от тебя навек
и платок забрали с собой.
Женщина подходит к зеркалу, смотрит туда без платка
и думает: «Как интереесно».
Дмитрий Воденников
июль 2023
#воденников
Если уж про зеркало —
интересно там наблюдать собственное старение.
Когда-то одна женщина мне сказала:
«Поверь мне, нет в этом ничего интересного».
Прошли годы (она была старше меня). Нет, все равно интересно.
...Осыпается Великий каньон,
в обнажившихся сланцах запрятана прежняя жизнь —
даже не твоя (ты, тот, молодой, в себе уже окончательно погребен),
а твоего отца или покойного дедушки (которого ты никогда не видел —
он был морской офицер, он умер, когда папе было всего шесть).
Теперь этого дедушку, молодого, с возрастом можно в себе увидеть
и нынешнего отца, уже старого, можно в себе прочесть.
«Как раз думала о вас вчера, — написала моя подруга, безумная Марианна, —
про то, что вы, как рыбак в море ночное, уходите за стихами
и возвращаетесь с полным неводом серебряных, бьющихся и шипящих слов.
Потрясающе!»
Марианна, конечно, дура.
Бесконечная, как Млечный путь,
кайнозойская (то есть ныне живущая) дура.
Но что-то в словах ее есть.
В голове всё интересней:
там проходит жизнь, туда же приходит смерть,
в голове интересней, чем в зеркале:
все, когда-то любившие эту женщину,
встанут однажды в твоей голове рядком и уйдут
(в обратном порядке):
хомо сапиенс, хомо эректус, хомо хабилис и — самый ранний из них, австралопитек.
У женщины от них останется на память подаренный ей австралопитеком платок,
якобы разбитое сердце (его временно разбил хомо хабилис),
а в общем-то — большая усталость.
«Как хорошо, что теперь я одна», — думает женщина. «Зато у меня еще остается кошка.
Как хорошо, что древнюю кошку я приручила».
(Кстати, хомо сапиенс из них был самый занудный.)
...Любовь моя, девочка, я пишу тебе это письмо
из самого ничего, из сердца древнего мира —
там так много серебряных, бьющихся, беззвучно шипящих слов,
там так много серебренных хищных и глупых рыбок,
что я могу больше не думать,
как уходят, встав от тебя, рядком
хомо хабилис, хомо эректус и даже затесавшийся — непонятно с чего — крошечный денисовский человек.
Всё уже не имеет никакого значенья.
В окно смотрит большое кайнозойское лето,
мы, встав тесным рядком, ушли от тебя навек
и платок забрали с собой.
Женщина подходит к зеркалу, смотрит туда без платка
и думает: «Как интереесно».
Дмитрий Воденников
июль 2023
#воденников