стирает ночь условия задачи — в ней чьи-то имена и прочий бред. они отныне ничего не значат, и просто растворяются во мгле. расставит ночь на небосклоне точки, и имена рассеются вдали. истает, как свеча, неровный почерк. на горизонте тонут корабли. доносит ночь обрывки колыбельных, ей снова удалось нас обмануть. я просыпаюсь в стенах корабельных, отчаянно надеясь утонуть.

03.2017

тишина убивает, стирает память, темнота обвивает, и всё исправить грозится, лиц вереницы сплетаются в цепи событий, и кажется из них никогда не выйти. чёрный поезд несётся в тоннеле, чёрной птицей летит сквозь дни, что здесь было на самом деле — знаем только лишь мы одни. тишина убивает, навылет, без сигнала на раз два три; где-то там собаки завыли, закрывай глаза, не смотри. я распят ожиданием ночи, где ни слова, ни взгляда, н и ч т о. пляшут буквы неровностью строчек, я стараюсь не думать о том, что волной принесёт это утро, кто проснётся вместо меня. я застыл на пороге, как будто отдаляя дыхание дня. раз два три пять семнадцать сто двадцать, выходи на дорогу искать. я тебе не намерен сдаваться, шумно кровь приливает к вискам. шумно сердце волнуется морем, накрывает приливами тьма. слышишь, волны и чайки за шторой? я поехал. поехал с ума.

03.2017

разговоры с богом по вечерам, чужие лица, походы по докторам, не остановиться сниться, весна ударяет в колокол — баммм, и ты будто колкий небесный звук, напоминающий гром, звучишь
везде вокруг, сквозь бездну рук, сквозь силуэты людей, парки, площади, лесную тишь, глубь заводей, ты несёшься чайкой небесной выше и выше, и выше, разгоняешься в небо, заполняешь собой мир, везде слышно, чёрт возьми, когда всевышний берётся играть людьми получается такой сериал, такая литература, грёбаный unreal, живопись и скульптура, попса и речитатив, лейся-лейся песни этой весенней мотив. пока я жив, меня водит рука небесная, аты-баты, ты знай иди, как стойкий оловянный солдатик с чёрной дырой в груди; что никогда не вернётся домой, не предусмотрено, абонент недоступен, абонент ужасно тупит, не в ладах с головой; время выходит, течёт, разговоры с богом больше не в счёт.

Март 2017

вспыхиваю, как порох — только скажи мне слово, я тебе — слов с полсотни, стихами, только скажи мне два — и улетит голова, я вспыхиваю, как спичка, гори оно я огнём, дожили, бля, сестричка, да и ещё поживём. я вспыхиваю как краешек неба закатом дня, я хочу гореть, всем моего огня, всем моей жести, пусть победно звучит, а закончусь если, молю тебя, не молчи. подхвати. ветру нас нести, должно быть, велено, я всем миром распята, надвое делена, не пальцем сделана, раскачаем это болото, пусть запомнят жар. то-то, то-то! ни в ноте ни налажать, просто вспыхивать, будто в последний раз, и лететь искрами в самое синее чистое невыносимо весеннее самое серое самое ясное самое тёмное в меру прекрасное дождями омытое насмерть разбитое отчаянное пропащее как и мы настоящее

Март 2017

что-то типа простуды. горячий чай. стол немытой посуды. что-то типа печаль. неспешные пересуды, что-то типа друзья. чувство клетки — за прутья тебе нельзя. ешь таблетки, блюди режим, налаживай жизнь: будешь что-то вроде обычный такой человек. а не из этих странных, что маются целый век. слово слыхали, какое? п о э т, он навеселе и небрежно одет, он всё время грустен, всегда не ев, просадил всё последнее на цветы для своих странных Ев. он в передней стоит, заспан, того гляди заревёт навзрыд, но нет: говорит. говорит, и в глазах огонь, смотри, но не тронь, а в речах елей, красоту полей, холод горных рек, тишину лесов воспоет человек, без наручных часов — ни к чему поэтам. летом его не сыскать — как отшельник рак, на свободе где-то, носит ветром, вот такой дурак, и зовут поэтом. а ты не из таких, ты не псих, всё будет хорошо, хорошо, даже лучше ещё, попивай свой чай и забудь наконец это мерзкое слово печаль. вот печать: годен, свободен, что-то типа поэта, но, конечно, не это. что-то весны вроде.

Март 2017

шагами по белому снегу, привычно не веря небу, привычно в весну не веря; автобус откроет двери. в его набитую пасть ты шагаешь, не веря в счастье, прохожие - снулые рыбы - поспешно открыли рты бы, узнай, что весны не будет, а март нам состряпал пудинг - из самого белого снега и просит вина и ночлега, швыряя снежинки в лица, не хочет остановиться. на небе вспороли перину и на землю опрокинули. автобус пришёл к конечной
- ты веришь в весну?
- конечно

мне снилось, будто всё, что есть — отберут. мне мнилось — будет небесный суд, и капут. цепи, надеть робу, не твоё, не твоё отбери попробуй, маленькое ворьё! и раскрутят звонкий небесный гонг, соберётся строгий небесный бог, ангелы господни, в одном исподнем, кривясь и зевая, споют мой приговор: не твоё, не твоё, вот и весь разговор. а потом отпустят — теперь ты обычный нищий, твоё место на днище, твоё добро никто не отыщет, ни землёй, ни небом, ни водой, ни хлебом, ни морем, ни сушей, а теперь послушай: больше ни строчки текста, знай своё место, ни мантр небесных, ни прозы твёрдой, теперь ты будешь ни жив, ни мёртв и
будешь помнить песни этой мотив. в звонкой капели, птичьей трели, соседской дрели, что спеть успели, отныне и присно на самом деле.
так пели ангелы в унисон, бог подсмотрел мой сон и так хохотал с небес, что испугался бес, и куда-то с земли исчез.

Март 2017

тщетно пытаюсь ловить это время за нить. тщетно пытаюсь сцепить за хвост эти дни. где мы одни. строим мост
из этой реальности в ту
просыпаясь в поту, на мятые простыни не пророню ни слезинки, ни капли
рисует картинки март за окном, люди ставят спектакли, они — заодно. за одно другое, за око зуб, тот, кто мир устроил, совсем не глуп, это мир устроен совсем непросто
и вчерашние дети проснулись взрослыми
но остались вопросы
и строят мост, и промазывают реальность сырой штукатуркой, и кровь, и пот, дети ждут джек-пот, дети ждут прайм-тайм, дети ждут весну, дети ждут трамвай
что их привезёт на конечную
всего скоротечного, дорогие пассажиры
творите свои миры
будьте добры
оплатите проезд
кондуктор не выдаст, водитель не съест
вот и славно, вот и приехали, эфир поперхнулся помехами и замолчал навсегда
перед нами причал и морская вода, лазурь небесная и бирюза, закрой глаза, мы пришли, это край потоптанной, старой земли, горизонт наполняют огни, корабли, звезды падают с неба прямо в ладонь, в сердце жаром горит нездешний огонь
сценарист устало прошепчет «снято», мы с тобой покинем кинотеатр.

Март 2017

чужие подъезды, чужие ключи, чуждое место, отзвук шагов звучит так неестественно и с небес свет, как издевательство, ваша дорога, ваше сиятельство, всего вам доброго, благодарим за визит, и всякий такой оставшийся реквизит по стенам висит. и того гляди, выстрелит, моё сердце — мишень, судный день, судный вечер и судная ночь. но это ещё не точно. рассыпается на куски реальность и убитыми пикселями падает в лужи, а я цепляюсь, придумываю ужин и делаю вид, что нужен, я весь такой сияющий и неподражаемый, ваша светлость никто, вот пальто, вот ботинок, а сам я никто, странный такой господин и немного бледный, как небо бесцветный, растворяюсь в подъездном эхе, дверном проеме, счастливом смехе спальных районов, что баюкают миллионы несчастливых и бледных, богатых и бедных этой русской тоски наследников. я не первый, не я последний. растворяюсь в обрывках неба, упавших в лужи, в кусках бетона, на ужин батон. чужие ключи, чужие подъезды, чужие мужья, и чужие невесты, осколками неба вливаются с улиц, и счастливы даже, едят и целуются, а я убегаю дворами, мостами, колодцами, парками и площадями, ваше величество, несчастное личико, фальшивое отчество, король одиночества.

2017

привет, ты знаешь, не скучала. ты снег бы, что ли, прибрала. мы скоро всё начнём сначала, нас ждут великие дела. ну а пока смотрю в смартфоне на помесь прыгающих букв, внутри меня тихонько стонет душа — я знаю этот звук. не понимаю слов и строчек, они танцуют странный вальс, в графе «апрель» поставлен росчерк. весна, похоже, началась. и болью головной встречая едва проснувшийся апрель, я подливаю в чашку чая, и предлагаю карамель. привет, ты знаешь, я скучала. ты приберёшь постылый снег? мы сможем всё начать сначала? в ответ я слышу звонкий смех

2021

серый апрель, серый асфальт, в сером пальто иду в никуда. небо, как серая акварель, серая сталь, с неба вода. я человек, что всё время в пути, небо меняется вместе со мной. течением рек, меня отпусти, я так хочу возвратиться домой. где этот дом, я не знаю и сам, вечные поиски в сером тумане. в сером пальто, не веря глазам — снова обманет весна, обманет! шаг ускоряется, долог маршрут, с неба вода, под ногами вода. зло рассмеяться — живым не возьмут, и побежать, полететь в никуда.
серое небо и серые дни, серый апрель, серый асфальт, вышел за хлебом, качнулись огни, стрелы дождя, причёски не жаль.
я обнаружу себя отъезжающим, крепко сжимая в руках батон. слеза по щеке, а сверху, мол
«провожающие, пожалуйста, покиньте вагон».

2017

весна крадётся переулками и распугала голубей. запахло корюшкой и булками и небо стало голубей. разлито в воздухе предчувствие — ещё немного и любовь! и врассыпную птицы шустрые, а нам бы кофе и стихов. весна крадётся по обочинам и лёгок шаг и строен стан, её движения отточены, и у неё всегда есть план. бессонной ночью слышно шёпот и её безумные слова. на нас опять поставит опыты

и будет, как всегда, права

11.04.23

звонкой птицей разбиться о небо, растворяясь в московском дожде. где я только весной этой не был. заглянул даже в тайну «нигде». звонкой птицей разбиться о тучи, отпечатать шагами асфальт. ничего не придумать круче, ничего мне сейчас не жаль. серый дождь будто осень настала, и с приветом из сентября, разбиваются птицы о скалы, разбиваются птицы не зря. мы прохожие, все здесь случайно, отпечатав шагами асфальт, шепчем ночи священные тайны, закрывая весенний гештальт. огоньками так манят чужие и уютные лица окон. ничего мне не жаль, даже жизни, я с собою ещё не знаком. представляю, что птица, и в небо, омываемый сладким дождём. не бояться, не верить, не требовать; только так мы отныне живём.

04.2017

по полям не едет синий трактор. по полям гуляет Смерть с косой. смерть — это устойчивые факты. это только Цой всегда живой. собираться никуда не надо, вряд ли даже спросят документ. ты переезжаешь за ограду, а проводят фельдшер, мать и мент. и несётся жизнь водоворотом, продолжая пляску без тебя — листика, что вырван из блокнота. жизнь подтёрлась им, потеребя.

собираем понемножку
всё, что нужно нам весной:
для окрестных птичек крошки, солнце, ветер, дождь стеной,
мимолётную влюблённость, нежные запястья рук, невозможную возможность, горечь длительных разлук,
чашку чая с рюмкой рома да мурчание кота, песенки мотив знакомой, три минуты у моста,
первых гроз приятный запах и томление ночей,
к нам весна на мягких лапах.
жду тебя, как раз — ничей.

2019

люди уходят тихо. люди уходят громко. люди уходят лихо. люди уходят стойко. живы — уходят тоже, был вот; и где-то будет. тенью скользя по коже, снова уходят люди.
сложно считать ушедшим — он ведь дышит и ходит. как же будет потешно — встретиться в переходе. и не поверить яви: детям берёт конфеты, сок, и себе отравы — может, вино, сигареты. ветер их носит мимо. был человек и умер. мёртвых, давно любимых, носим в сердце и думах. ветер приносит вести:
— умер
— женился в мае
— этот весь мир объездил
люди не умирают.

люди уходят тихо, люди уходят громко. нам, поломанным психам, остались ветра и ломка. видел вчера в трамвае; видел на днях на почте; с авы мне улыбнулся; исчез в толпе среди прочих.

ветер истреплет пряди: ну же, иди, простынешь. люди такие бляди. просто ушли из жизни.

2021

Сегодня поэзия такая

похуй, что там, в Начале — курица или яйцо. громко люди кричали и Смерть обрела лицо. ходит теперь и рыщет, как бы напиться вновь. это тебе — винище, а Смерть выбирает кровь. пепел и дым, и поле, кладбище и сосна. воля или неволя — всё же придёт весна. Смерть на опушке пляшет, руки раскинув врозь. будешь теперь ты нашим, ты эти стоны брось. всех приберёт, паршивка. нет, не уйдёт никто. лески, крючки, наживка, бархатное пальто и подклад деревянный, прописка на метры вниз. смертный и окаянный — каждому сей девиз.

из пункта а, допустим, шёл лесом пешеход. потом его не видел никто который год. забыли все, и вещи продали задарма, какие-то раздали. опять пришла зима. ни в пункте а, ни в пунктах каких-либо других, не видели похожих; я понимаю их. возможно, потому что тот самый пешеход мне в зеркале мерещится уже который год.

2017

Герда напустила чертей в комнату, у неё вместо сердца комок исколотый, вены тоже — уколы, уколы, врачи. Нет, говорят, никакого Кая. Будем тебя лечить.
Черти садятся пить чай, чинно топырят мизинцы. Не будем тебе его возвращать, говорят. Нет на свете такой колесницы,
что тебя б довезла Долиной Смертной Тени, и всё равно, что ты не убоишься зла. Герда стоит на коленях, и молится богу, хотя вообще-то в него не верит. И просит сил немного, никогда, говорит, ничего у тебя не просила. Надо же начинать когда-то.
Черти скачут на больничных кроватях.
Воруют феназепам.
Герда стоит у окна и пишет на стекле: никому тебя не отдам; и с той стороны, в заоконной мгле, пропечатывается ладонь.
«мне всё равно, где ты, пока в сердце горит огонь. Пусть говорят, что угодно, может, тебя и правда больше нет. Я отпускаю, свободен»
Герда идёт на свет.

2017