Дурная (или нет) привычка читать несколько книг одновременно творит с этим каналом странные вещи. Сначала автор упорно постит цитаты из одной книги, а потом вдруг резко переходит к другой)
Продолжаем лёгкое чтение. На этот раз мне в руки попала тоненькая книжка из серии «Легенды русского рока», посвящённая истории группы «Сплин». Легко и непринуждённо одолел за один вечер.
Что хочется сказать о книге. Как это часто бывает, лучше всего в ней отражён ранний период творчества группы – как собрались, как писали и продвигали дебютный альбом «Пыльная быль», как его ругали (и в целом справедливо) и как группа двигалась от длинных многословных композиций с налётом фолка к более жёстким, сжатым и драйвовым хитам в духе модного тогда бритпопа. Можно много спорить о том, какой «Сплин» лучше – ранний или зрелый, у меня, например, любимый альбом – «Фонарь под глазом», который оказался как раз переходным между этими двумя состояниями, но прекрасно понимаю тех, кто считает, что своих вершин группа достигла на «Гранатовом альбоме» и «25-м кадре». Но вот что прошло мимо меня: оказывается, в конце 90-х (до «Гранатового альбома») модные музыкальные эстеты считали «Сплин» дикой архаикой и отголосками пресловутого «русского рока» 1980-х и противопоставляли им модный и актуальный «Мумий тролль», но после того, как обе группы прочно заняли свою нишу на радио, об этом благополучно забыли.
О минусах. Понятно, что книжка писалась не как глубокое исследование творчества Саши Васильева и его коллег, а как коммерческий продукт с красивыми картинками, который обязательно купят фанаты группы. В какой-то момент автор будто испугался того, что книга разрастётся в толстый том, и резко сжал изложение. Несмотря на то, что формально история группы в этом труде доведена до альбома «Резонанс» (по крайней мере, он упоминается), здесь никак не рассматриваются альбомы, выходившие после «Реверсивной хроники событий» и сольных «Черновиков». И, конечно, никак не объясняется и не анализируется, почему группа в какой-то моментстала играть такое говно в очередной раз сменила стиль, автор почему-то называет это «группа стала играть инди».
И ещё одна проблема, в которой уж точно нельзя винить уважаемого автора. Дело в том, что история группы «Сплин» сама по себе настолько скучна, что сделать из этого увлекательное повествование с мифами, мемами и угарными историями почти невозможно. Даже, прости господи, группе «Би-2» взаимодействие с нашим МИДом подарило несколько офигенных строчек в биографии, а о «Сплине» мало что можно вспомнить. Хотя, например, об игре на разогреве у Rolling Stones можно было бы написать интереснее и эмоциональнее, а не отделаться парой строчек…
Что хочется сказать о книге. Как это часто бывает, лучше всего в ней отражён ранний период творчества группы – как собрались, как писали и продвигали дебютный альбом «Пыльная быль», как его ругали (и в целом справедливо) и как группа двигалась от длинных многословных композиций с налётом фолка к более жёстким, сжатым и драйвовым хитам в духе модного тогда бритпопа. Можно много спорить о том, какой «Сплин» лучше – ранний или зрелый, у меня, например, любимый альбом – «Фонарь под глазом», который оказался как раз переходным между этими двумя состояниями, но прекрасно понимаю тех, кто считает, что своих вершин группа достигла на «Гранатовом альбоме» и «25-м кадре». Но вот что прошло мимо меня: оказывается, в конце 90-х (до «Гранатового альбома») модные музыкальные эстеты считали «Сплин» дикой архаикой и отголосками пресловутого «русского рока» 1980-х и противопоставляли им модный и актуальный «Мумий тролль», но после того, как обе группы прочно заняли свою нишу на радио, об этом благополучно забыли.
О минусах. Понятно, что книжка писалась не как глубокое исследование творчества Саши Васильева и его коллег, а как коммерческий продукт с красивыми картинками, который обязательно купят фанаты группы. В какой-то момент автор будто испугался того, что книга разрастётся в толстый том, и резко сжал изложение. Несмотря на то, что формально история группы в этом труде доведена до альбома «Резонанс» (по крайней мере, он упоминается), здесь никак не рассматриваются альбомы, выходившие после «Реверсивной хроники событий» и сольных «Черновиков». И, конечно, никак не объясняется и не анализируется, почему группа в какой-то момент
И ещё одна проблема, в которой уж точно нельзя винить уважаемого автора. Дело в том, что история группы «Сплин» сама по себе настолько скучна, что сделать из этого увлекательное повествование с мифами, мемами и угарными историями почти невозможно. Даже, прости господи, группе «Би-2» взаимодействие с нашим МИДом подарило несколько офигенных строчек в биографии, а о «Сплине» мало что можно вспомнить. Хотя, например, об игре на разогреве у Rolling Stones можно было бы написать интереснее и эмоциональнее, а не отделаться парой строчек…
Мемуары – один из интереснейших видов источников и одновременно самый ненадёжный, самый субъективный. Историки прекрасно это понимают и относятся к воспоминаниям с большой осторожностью, тщательно перепроверяя мемуариста. Но так уж бывает, что в силу разных причин (масштаб личности автора, его литературное мастерство, «канонизация» автора существующим политическим строем) некоторые воспоминания оказывают огромное влияние на восприятие эпохи, это влияние проникает в школьные учебники, публицистику и сознание читателя, который зачастую этого даже не осознаёт.
«Былое и думы» Александра Ивановича Герцена – одно из таких произведений. Тот случай, когда не самый яркий писатель стал ярким публицистом, издателем и ещё более выдающимся мемуаристом. Главная книга всей жизни Герцена, которую он писал-писал, да так и не дописал сформировала для читателя образ николаевской России да так, что игнорировать его совершенно не получается. Либо принимаешь, либо споришь и опровергаешь, иначе никак. Здесь же – история спора славянофилов и западников. Здесь же – наши представления о русской эмиграции того и даже (страшно сказать!) нашего времени. Иногда даже задумываешься, то ли Герцен так здорово передал расхожие стереотипы о России, то ли многие его мысли и установки стали так стереотипически восприниматься.
Между тем, говорят историки, Герцен многое приврал и исказил, что прослеживается в том числе и через сопоставление с герценовскими же более ранними записями. И сделал он это, конечно же, нарочно, чтобы оклеветать и эффективного менеджера Николая Павловича, и Россиюшку, и не была она на самом деле такой уродливой, как под пером этого «иноагента», и так далее, и тому подобное. Не буду с этим спорить, тем более, что, как я понимаю, даже те, кто сочувственно относится к Герцену и менее сочувственно к Николаю, не торопятся отстаивать документальную точность «Былого и дум», и вопросов к уважаемому автору действительно возникает много.
Важно другое, вот о чём я хотел сказать. «Былое и думы» это, прежде всего, выдающееся литературное произведение. Именно так его и стоит читать, и именно в этом его сила. Язык Герцена удивителен – он прекрасен, несмотря на кучу ошибок («гениально исковерканный», по словам Тургенева), с долей юмора, а местами и злого сарказма, здесь есть и лирика, и философские наблюдения. Говорят, Лев Толстой считал Герцена лучшим стилистом в русской литературе. А это, знаете ли, уровень. Ну и мне, как якобы специалисту по XIX веку было очень стыдно за то, что «Былое и думы» всё это время были прочитанными лишь частично, отдельными главами, которые совсем уж было стыдно не читать, но сейчас этот гештальт закрыт. Ура, товарищи.
«Былое и думы» Александра Ивановича Герцена – одно из таких произведений. Тот случай, когда не самый яркий писатель стал ярким публицистом, издателем и ещё более выдающимся мемуаристом. Главная книга всей жизни Герцена, которую он писал-писал, да так и не дописал сформировала для читателя образ николаевской России да так, что игнорировать его совершенно не получается. Либо принимаешь, либо споришь и опровергаешь, иначе никак. Здесь же – история спора славянофилов и западников. Здесь же – наши представления о русской эмиграции того и даже (страшно сказать!) нашего времени. Иногда даже задумываешься, то ли Герцен так здорово передал расхожие стереотипы о России, то ли многие его мысли и установки стали так стереотипически восприниматься.
Между тем, говорят историки, Герцен многое приврал и исказил, что прослеживается в том числе и через сопоставление с герценовскими же более ранними записями. И сделал он это, конечно же, нарочно, чтобы оклеветать и эффективного менеджера Николая Павловича, и Россиюшку, и не была она на самом деле такой уродливой, как под пером этого «иноагента», и так далее, и тому подобное. Не буду с этим спорить, тем более, что, как я понимаю, даже те, кто сочувственно относится к Герцену и менее сочувственно к Николаю, не торопятся отстаивать документальную точность «Былого и дум», и вопросов к уважаемому автору действительно возникает много.
Важно другое, вот о чём я хотел сказать. «Былое и думы» это, прежде всего, выдающееся литературное произведение. Именно так его и стоит читать, и именно в этом его сила. Язык Герцена удивителен – он прекрасен, несмотря на кучу ошибок («гениально исковерканный», по словам Тургенева), с долей юмора, а местами и злого сарказма, здесь есть и лирика, и философские наблюдения. Говорят, Лев Толстой считал Герцена лучшим стилистом в русской литературе. А это, знаете ли, уровень. Ну и мне, как якобы специалисту по XIX веку было очень стыдно за то, что «Былое и думы» всё это время были прочитанными лишь частично, отдельными главами, которые совсем уж было стыдно не читать, но сейчас этот гештальт закрыт. Ура, товарищи.
Честно скажу, не люблю писать отзывы о художественных произведениях, а в этот раз меня ещё и, кажется, победила лень.
Но поделюсь забавным моментом. Залез на сайт Livelib, любопытства ради почитать отзывы о книге. В общем, некоторые индивиды ругают там Пруста за то, что у него слишком медленно развивается сюжет.
А "Евгений Онегин" им, наверное, не нравится из-за того, что там всё в стихах.
P. S. Возможно, выскажусь, когда ещё дальше продвинусь в освоении эпопеи "В поисках утраченного времени", но это произойдёт не скоро.
Но поделюсь забавным моментом. Залез на сайт Livelib, любопытства ради почитать отзывы о книге. В общем, некоторые индивиды ругают там Пруста за то, что у него слишком медленно развивается сюжет.
А "Евгений Онегин" им, наверное, не нравится из-за того, что там всё в стихах.
P. S. Возможно, выскажусь, когда ещё дальше продвинусь в освоении эпопеи "В поисках утраченного времени", но это произойдёт не скоро.
Казалось бы, где я и где Италия, и что вообще вынудило меня читать этот огромный трэвел-блог на 800 с лишним страниц?
Нет, дело вовсе не в моих сложных отношениях с заграницей, сводящихся к фразе «когда-нибудь, когда я заработаю много денег…». Мне было крайне любопытно, как автору удалось совместить путевые заметки с увлекательным рассказом об истории и культуре Италии, где великие живописцы и скульпторы чередуются с интриганами, убийцами и меценатами, да так живо и красочно, что поневоле чувствуешь пресловутый genius loci. Интересно, конечно, можно ли привить творческий метод автора на нашу российскую почву, или же после двух мировых войн, революции и 70 с лишним лет советской власти окружающий нас мир забыл о слишком многом из своего прошлого?
Ещё понравилось в книге то, что автор концентрирует внимание читателя не на т. н. «титанах Возрождения», о которых уже и так написаны тысячи томов, а на иных мастерах, которые либо также причислены к сонму великихно в честь них не называли черепашек-ниндзя (Ботичелли, Джотто, Веронезе и пр.) или же таковыми, может, и не являются, но имеют свою узнаваемую манеру и органично передают дух своей эпохи, своего города.
Нет, дело вовсе не в моих сложных отношениях с заграницей, сводящихся к фразе «когда-нибудь, когда я заработаю много денег…». Мне было крайне любопытно, как автору удалось совместить путевые заметки с увлекательным рассказом об истории и культуре Италии, где великие живописцы и скульпторы чередуются с интриганами, убийцами и меценатами, да так живо и красочно, что поневоле чувствуешь пресловутый genius loci. Интересно, конечно, можно ли привить творческий метод автора на нашу российскую почву, или же после двух мировых войн, революции и 70 с лишним лет советской власти окружающий нас мир забыл о слишком многом из своего прошлого?
Ещё понравилось в книге то, что автор концентрирует внимание читателя не на т. н. «титанах Возрождения», о которых уже и так написаны тысячи томов, а на иных мастерах, которые либо также причислены к сонму великих
The Mixer – редкий пример действительно ИНТЕРЕСНОЙ книги о спорте. Не мемуары очередного футболёра (вспоминается шутка: «Уэйн Руни написал уже две книги. На одну больше, чем прочитал»), а полноценная история элитного английского дивизиона с момента основания (1992 год) и до наших дней. Что важно, эта история рассказана не заурядно, в духе сухой статистики, а оформлена концептуально. Майкл Кокс рассматривает историю этого турнира как череду сменяющих друг друга трендов, влияний, заимствований и футбольных открытий. И на протяжении всей книги автор не забывает поругивать соотечественников за консерватизм – почти все футбольные новшества пришли в АПЛ из-за рубежа.
Прежде всего, эта книга – о тактике. Это вы, наверное, и так уже поняли. Автор детально и со знанием дела рассказывает, как в разные годы английский футбол меняли техничные защитники, юркие, открывающиеся между линиями форварды, новые подходы к спортивному питанию и физподготовке, тики-така, гегенпрессинг и, конечно, «Лестер». Но не менее (а я бы сказал, что и более) важно другое: эта книга ещё и о людях. В истории АПЛ было много ярких личностей – и тренеров, и футболистов, которые своей индивидуальностью и харизмой определяли образ английского футбола не меньше, чем разные тактические изыски. И, конечно, следить за тем, как в разные годы менялась на поле роль Стивена Джеррарда, или как Рио Фердинанд изменил представление о центральных защитниках, куда интереснее, чем изучать скучные безликие схемы.
Разумеется, The Mixer намешал для читателя ещё и целую россыпь интереснейших фактов. Что-то просто пойдёт в копилку и, возможно, когда-нибудь пригодится на спортивных квизах, а кое-что может и вовсе повлиять на укоренившиеся в сознании стереотипы. Например, я совершенно не представлял, каким судьбоносным для развития футбольной тактики стал запрет вратарям брать мяч в руки от своего игрока. Оказывается, это случилось лишь в 1992 году, когда этот повсеместно используемый способ затяжки времени стало совсем уж невозможно терпеть! И, да, я немного пожалел, что не рос в то время и не видел многочисленные ляпы вратарей и защитников, которые последовали за этим новшеством.
А ещё, оказывается, Петер Шмейхель первым из вратарей АПЛ умудрился попасть в оффсайд!
А Сэм Эллардайс, живое воплощение примитивного британского футбола в стиле «бей-беги», на самом деле лютый гик футбольной статистики и компьютеризации! Вот цитата: «Самое поразительное проявление его одержимости цифрами – оборудованный прямо на базе «Болтона» оперативный центр. Там Эллардайса и членов его штаба окружали плазменные экраны, на которых выводились информационные графики – уровень физической готовности, точность передач, средний пробег, количество рывков, единоборств и перехватов». Впрочем, одно другому не мешало.
Отдельная история – о смене футбольных приоритетов (и отчасти – об исторической несправедливости). Несправедливость эта коснулась Пола Скоулза, о котором заговорили как о действительно великом игроке, лишь когда его возраст стремился к цифре 40, а большая часть карьеры осталась позади. Другими словами, тогда, когда под влиянием успехов «Барселоны» и сборной Испании гораздо больше, чем прежде, стали цениться культура паса и видение поля. Тогда же заговорили и о рекорде Тьерри Анри, который в сезоне 2002/03 оформил 20 голевых передач за сезон. В сезоне 2019/20 это достижение повторил Кевин де Брёйне. Видимо, раньше подсчёт голевых передач был уделом совсем уж упоротых гиков.
Там ещё много всего было. Тут перечислил только то, что успел отметить в заметках.
P. S. И, наконец, удивительное достижение: в этот раз меня даже не бесят присущие издательству «Бомбора» редакторско-переводческие косяки! Это не значит, что их не было: в какой-то момент переводчик на протяжении нескольких страниц подряд путал тренера Конте и футболиста Канте. Но, видимо, в этот раз для меня куда увлекательнее оказалось читать книгу, чем заниматься ловлей блох.
Прежде всего, эта книга – о тактике. Это вы, наверное, и так уже поняли. Автор детально и со знанием дела рассказывает, как в разные годы английский футбол меняли техничные защитники, юркие, открывающиеся между линиями форварды, новые подходы к спортивному питанию и физподготовке, тики-така, гегенпрессинг и, конечно, «Лестер». Но не менее (а я бы сказал, что и более) важно другое: эта книга ещё и о людях. В истории АПЛ было много ярких личностей – и тренеров, и футболистов, которые своей индивидуальностью и харизмой определяли образ английского футбола не меньше, чем разные тактические изыски. И, конечно, следить за тем, как в разные годы менялась на поле роль Стивена Джеррарда, или как Рио Фердинанд изменил представление о центральных защитниках, куда интереснее, чем изучать скучные безликие схемы.
Разумеется, The Mixer намешал для читателя ещё и целую россыпь интереснейших фактов. Что-то просто пойдёт в копилку и, возможно, когда-нибудь пригодится на спортивных квизах, а кое-что может и вовсе повлиять на укоренившиеся в сознании стереотипы. Например, я совершенно не представлял, каким судьбоносным для развития футбольной тактики стал запрет вратарям брать мяч в руки от своего игрока. Оказывается, это случилось лишь в 1992 году, когда этот повсеместно используемый способ затяжки времени стало совсем уж невозможно терпеть! И, да, я немного пожалел, что не рос в то время и не видел многочисленные ляпы вратарей и защитников, которые последовали за этим новшеством.
А ещё, оказывается, Петер Шмейхель первым из вратарей АПЛ умудрился попасть в оффсайд!
А Сэм Эллардайс, живое воплощение примитивного британского футбола в стиле «бей-беги», на самом деле лютый гик футбольной статистики и компьютеризации! Вот цитата: «Самое поразительное проявление его одержимости цифрами – оборудованный прямо на базе «Болтона» оперативный центр. Там Эллардайса и членов его штаба окружали плазменные экраны, на которых выводились информационные графики – уровень физической готовности, точность передач, средний пробег, количество рывков, единоборств и перехватов». Впрочем, одно другому не мешало.
Отдельная история – о смене футбольных приоритетов (и отчасти – об исторической несправедливости). Несправедливость эта коснулась Пола Скоулза, о котором заговорили как о действительно великом игроке, лишь когда его возраст стремился к цифре 40, а большая часть карьеры осталась позади. Другими словами, тогда, когда под влиянием успехов «Барселоны» и сборной Испании гораздо больше, чем прежде, стали цениться культура паса и видение поля. Тогда же заговорили и о рекорде Тьерри Анри, который в сезоне 2002/03 оформил 20 голевых передач за сезон. В сезоне 2019/20 это достижение повторил Кевин де Брёйне. Видимо, раньше подсчёт голевых передач был уделом совсем уж упоротых гиков.
Там ещё много всего было. Тут перечислил только то, что успел отметить в заметках.
P. S. И, наконец, удивительное достижение: в этот раз меня даже не бесят присущие издательству «Бомбора» редакторско-переводческие косяки! Это не значит, что их не было: в какой-то момент переводчик на протяжении нескольких страниц подряд путал тренера Конте и футболиста Канте. Но, видимо, в этот раз для меня куда увлекательнее оказалось читать книгу, чем заниматься ловлей блох.
В эфире рубрика "Новое - хорошо забытое старое".
На многих людей, решивших прикоснуться к истории и почитать что-то о петровской эпохе, большое впечатление производит Всешутейший, Всепьянейший и Сумасброднейший собор Петра I, который явно пародировал церковные обряды, оскорблял всевозможные чувства верующих и, казалось бы, шатал духовные скрепы так, что после этого они неминуемо должны были рассыпаться.
Тем удивительнее, что Пётр в этом деле вовсе не был первым, а история и до него знала подобные шутовские перфомансы.
Было, например, такое:
На многих людей, решивших прикоснуться к истории и почитать что-то о петровской эпохе, большое впечатление производит Всешутейший, Всепьянейший и Сумасброднейший собор Петра I, который явно пародировал церковные обряды, оскорблял всевозможные чувства верующих и, казалось бы, шатал духовные скрепы так, что после этого они неминуемо должны были рассыпаться.
Тем удивительнее, что Пётр в этом деле вовсе не был первым, а история и до него знала подобные шутовские перфомансы.
Было, например, такое:
Религия была неотъемлемой частью жизни, и церковь не противилась, когда ежегодно в рождественскую неделю её церемонии – какими бы священными они ни были – пародировались на Празднике дураков: это народное праздненство вреда церкви не приносило.
Устроители праздника из священников низкого ранга – кюре, викарии, иподьяконы – избирали в храме короля дураков, нарекая его папой, аббатом или епископом. Этому человеку брили наголо голову, а потом облачали его в вывернутую наизнанку ризу. Церемония сопровождалась сквернословием и непристойными жестами, по храму участники этого своеобразного праздника расхаживали с кадилами, сделанными из поношенных башмаков и испускавшими смрадный дым. Другие играли в кости на алтаре или со смаком угощались кровяной колбасой. Одни были одеты как женщины, другие как менестрели, третьи были в звериных шкурах. Король дураков принимался благословлять всех присутствующих в бессмысленных выражениях, в ответ неслись улюлюканье и непристойные песни. Наконец король дураков выходил из церкви и призывал всех следовать за собой. Его усаживали в повозку, которую тащили по городу сквозь собравшуюся толпу. Король дураков раздавал фальшивые индульгенции, что сопровождалось всеобщим свистом и гиканьем. За ним следовали повозки с навозом, и голые мужчины, их волочившие, бросали этот помёт в толпу под хохот зевак. Шествие не обходилось без танцев и обильных возлияний. Весь этот праздник являлся пародией на хорошо знакомые, но утомительные и часто не имевшие смысла церковные ритуалы.
(Барбара Такман. Отдалённое зеркало: пагубный XIV век. М., 2024. С. 61-62)
Устроители праздника из священников низкого ранга – кюре, викарии, иподьяконы – избирали в храме короля дураков, нарекая его папой, аббатом или епископом. Этому человеку брили наголо голову, а потом облачали его в вывернутую наизнанку ризу. Церемония сопровождалась сквернословием и непристойными жестами, по храму участники этого своеобразного праздника расхаживали с кадилами, сделанными из поношенных башмаков и испускавшими смрадный дым. Другие играли в кости на алтаре или со смаком угощались кровяной колбасой. Одни были одеты как женщины, другие как менестрели, третьи были в звериных шкурах. Король дураков принимался благословлять всех присутствующих в бессмысленных выражениях, в ответ неслись улюлюканье и непристойные песни. Наконец король дураков выходил из церкви и призывал всех следовать за собой. Его усаживали в повозку, которую тащили по городу сквозь собравшуюся толпу. Король дураков раздавал фальшивые индульгенции, что сопровождалось всеобщим свистом и гиканьем. За ним следовали повозки с навозом, и голые мужчины, их волочившие, бросали этот помёт в толпу под хохот зевак. Шествие не обходилось без танцев и обильных возлияний. Весь этот праздник являлся пародией на хорошо знакомые, но утомительные и часто не имевшие смысла церковные ритуалы.
(Барбара Такман. Отдалённое зеркало: пагубный XIV век. М., 2024. С. 61-62)
И снова о хорошо забытом старом.
В XIII веке церковь издала ряд указов, направленных на изоляцию евреев от христианского общества, обосновав свои установления тем, что контакт с евреями приносит христианству дурную славу. Евреям было запрещено нанимать слуг из христиан, оказывать христианам медицинскую помощь, вступать с христианами в брак, продавать муку, хлеб, вино, масло, одежду и обувь, а также строить новые синагоги. Евреев не принимали в гильдии рудокопов, ткачей, портных, сапожников, мельников, пекарей, плотников, ювелиров. Чтобы подчеркнуть их отчуждение, Иннокентий III в 1225 году предписал евреям носить опознавательный знак в виде круглого лоскута жёлтого цвета, который, как считалось, символизировал деньги. Позднее к этому опознавательному знаку добавили шляпу с острием наподобие рога, считавшуюся принадлежностью дьявола. Еврейским детям от семи до четырнадцати лет – как мальчикам, так и девочкам – полагалось носить на одежде зелёный или красно-белый лоскут. Церковь также учредила опознавательные значки для мусульман, осуждённых еретиков и женщин лёгкого поведения.
(Барбара Такман. Отдалённое зеркало: пагубный XIV век. М., 2024. С. 168-169)
В XIII веке церковь издала ряд указов, направленных на изоляцию евреев от христианского общества, обосновав свои установления тем, что контакт с евреями приносит христианству дурную славу. Евреям было запрещено нанимать слуг из христиан, оказывать христианам медицинскую помощь, вступать с христианами в брак, продавать муку, хлеб, вино, масло, одежду и обувь, а также строить новые синагоги. Евреев не принимали в гильдии рудокопов, ткачей, портных, сапожников, мельников, пекарей, плотников, ювелиров. Чтобы подчеркнуть их отчуждение, Иннокентий III в 1225 году предписал евреям носить опознавательный знак в виде круглого лоскута жёлтого цвета, который, как считалось, символизировал деньги. Позднее к этому опознавательному знаку добавили шляпу с острием наподобие рога, считавшуюся принадлежностью дьявола. Еврейским детям от семи до четырнадцати лет – как мальчикам, так и девочкам – полагалось носить на одежде зелёный или красно-белый лоскут. Церковь также учредила опознавательные значки для мусульман, осуждённых еретиков и женщин лёгкого поведения.
(Барбара Такман. Отдалённое зеркало: пагубный XIV век. М., 2024. С. 168-169)
Нечасто читаю книги по зарубежной истории. Может, и зря. Барбара Такман считается классиком исторического научпопа, в основном, благодаря «Августовским пушкам» - увлекательной книге о начале Первой мировой войны.
В «Отдалённом зеркале» мы вслед за автором вступаем на куда менее привычную нам средневековую почву. XIV век это время Столетней войны, чумы, папской схизмы и прочих увлекательных вещей. Англо-французское противостояние составляет ядро книги, но и прочим событиям тоже уделяется внимание. Замысел такой: показать этот бурный век через историю одной семьи, а именно знатного французского рода де Куси и в особенности его яркого представителя – Ангеррана VII де Куси, видного французского политического деятеля, военачальника, дипломата.
На мой взгляд, задумка не удалась. Тот случай, когда с одной стороны хочется рассказать побольше о де Куси (такое ощущение, что, говоря о его положительных качествах, писательница слишком полагается на знаменитого хрониста Жана Фруассара, которому французский вельможа покровительствовал), а с другой – дать более масштабную и всестороннюю картину эпохи, рассказать не только о войнах и придворных интригах, но и о внутрицерковных распрях, народных волнениях, эпидемиях, представлениях о рыцарстве, особенностях быта и семейной жизни. В результате повествование теряет стержень, расслаивается, становится рыхлым, и мы (я уж точно) вслед за автором вязнем в деталях и… начинаем скучать. На всякий случай замечу, что в книге 800 с лишним страниц, да. И если скучная научная монография – это в порядке вещей, то скучный научпоп – это приговор.
В «Отдалённом зеркале» мы вслед за автором вступаем на куда менее привычную нам средневековую почву. XIV век это время Столетней войны, чумы, папской схизмы и прочих увлекательных вещей. Англо-французское противостояние составляет ядро книги, но и прочим событиям тоже уделяется внимание. Замысел такой: показать этот бурный век через историю одной семьи, а именно знатного французского рода де Куси и в особенности его яркого представителя – Ангеррана VII де Куси, видного французского политического деятеля, военачальника, дипломата.
На мой взгляд, задумка не удалась. Тот случай, когда с одной стороны хочется рассказать побольше о де Куси (такое ощущение, что, говоря о его положительных качествах, писательница слишком полагается на знаменитого хрониста Жана Фруассара, которому французский вельможа покровительствовал), а с другой – дать более масштабную и всестороннюю картину эпохи, рассказать не только о войнах и придворных интригах, но и о внутрицерковных распрях, народных волнениях, эпидемиях, представлениях о рыцарстве, особенностях быта и семейной жизни. В результате повествование теряет стержень, расслаивается, становится рыхлым, и мы (я уж точно) вслед за автором вязнем в деталях и… начинаем скучать. На всякий случай замечу, что в книге 800 с лишним страниц, да. И если скучная научная монография – это в порядке вещей, то скучный научпоп – это приговор.
Потянуло на экзотику. А если без шуток, то действительно захотелось побольше почитать о культуре и религии всяких древних цивилизаций и начать, конечно, с Египта. Под рукой была монография советского египтолога М. А. Коростовцева. Вышла она очень давно, в 1976 году, то есть почти 50 лет назад. Подозреваю, что за это время наука шагнула далеко вперёд, к тому же исчезла необходимость держаться в строгих рамках исторического материализма.
Тем не менее, это действительно важный и ценный труд по истории древнеегипетских верований. Здесь есть всё: представления египтян о загробном мире, религиозная роль фараона и восприятие его как божественной сущности, пирамиды (куда без них!), основные религиозные центры Древнего Египта. Политеизм, конечно, любопытнейшая вещь: хоть Египет взять, хоть Древнюю Грецию, хоть дохристианскую Русь (о Руси я более подробно говорил в подкасте). Одновременно признаётся и почитается множество богов, но иерархия меняется в зависимости от времени и места: там почитается Амон-Ра, тут – Тот (простите, не удержался), в другой части Египта когда-то почитался Хнум… А потом вдруг является Аменхотеп IV (Эхнатон), объявляет старых богов ложными и заставляет всех почитать единого бога Атона. Но ненадолго: после его смерти традиция снова взяла своё.
Отдельная важная тема, поднятая в исследовании, - влияние. Древнеегипетская религия повлияла, как показывает автор, не только на Древнюю Грецию и Древний Рим (о популярности культа Осириса и Исиды всем известно, а про практически общеимперский культ Сераписа, конечно, любопытно), но и на иудаизм с христианством, и даже на ислам! Автор приводит параллели между древнеегипетскими религиозными текстами и фрагментами Ветхого Завета, а заодно отмечает, что в древней христианской литературе «догмат о воскресении умерших изложен техническими терминами, заимствованными из терминологии египетских бальзамировщиков».
Тем не менее, это действительно важный и ценный труд по истории древнеегипетских верований. Здесь есть всё: представления египтян о загробном мире, религиозная роль фараона и восприятие его как божественной сущности, пирамиды (куда без них!), основные религиозные центры Древнего Египта. Политеизм, конечно, любопытнейшая вещь: хоть Египет взять, хоть Древнюю Грецию, хоть дохристианскую Русь (о Руси я более подробно говорил в подкасте). Одновременно признаётся и почитается множество богов, но иерархия меняется в зависимости от времени и места: там почитается Амон-Ра, тут – Тот (простите, не удержался), в другой части Египта когда-то почитался Хнум… А потом вдруг является Аменхотеп IV (Эхнатон), объявляет старых богов ложными и заставляет всех почитать единого бога Атона. Но ненадолго: после его смерти традиция снова взяла своё.
Отдельная важная тема, поднятая в исследовании, - влияние. Древнеегипетская религия повлияла, как показывает автор, не только на Древнюю Грецию и Древний Рим (о популярности культа Осириса и Исиды всем известно, а про практически общеимперский культ Сераписа, конечно, любопытно), но и на иудаизм с христианством, и даже на ислам! Автор приводит параллели между древнеегипетскими религиозными текстами и фрагментами Ветхого Завета, а заодно отмечает, что в древней христианской литературе «догмат о воскресении умерших изложен техническими терминами, заимствованными из терминологии египетских бальзамировщиков».