Ещё не рассказал про весь прочитанный на досуге худлит и не дочитал всякий разный нон-фикшн, а у меня уже новые покупки

Восток – дело тонкое. Хорошо понимаешь это, когда погружаешься в исторический роман Орхана Памука «Имя мне – красный». Из современных реалий переносимся в Стамбул конца XVI века, в годы могущества Османской империи. Великая Порта была сильна не только военной мощью, в ней находилось место и прекрасному. XVI век – время развития удивительной османской миниатюры. В то время, когда происходит действие романа, это искусство клонится к закату под натиском религиозных ортодоксов и непостоянных вкусов властителей.

Завязка вполне себе детективная. По заказу султана тайно создаётся книга, которая должна прославлять его деяния. И вот одного из миниатюристов находят убитым. Главный герой, Кара, который и сам некогда учился у старого мастера, руководившего работой над книгой, но предпочёл стезе художника государственную службу, пытается найти убийцу, а заодно и добиться руки и сердца своей возлюбленной Шекюре, дочери этого самого мастера.

Детективная здесь не только завязка, весь роман вполне себе детектив, но есть ощущение, что убийство и расследование здесь не главное. Куда больше автора занимают споры об искусстве: должно ли оно открываться новым веяниям или придерживаться старых традиций? Должен ли художник вырабатывать свой уникальный стиль или же это проявление гордыни и рабского подражания иноземцам, а подлинное мастерство – в выверенном следовании традиционной технике, завещанной старыми мастерами? Много места уделено любовной драме и тому, как непросто в мусульманском мире приходится женщине, чей муж пропал без вести на войне, и не ясно, то ли жив он, то ли нет, а без признания его мёртвым невозможно соединить свою жизнь с возлюбленным. Читатель узнаёт и о царящих в среде художников нравах и традициях, за некоторые из которых в современном обществе легко можно уехать в места не столь отдалённые на много лет. И, конечно, читателя ждёт совершенно особая атмосфера стамбульских улочек, которые хранят слишком много тайн.

Многие сравнивают этот роман Памука с «Именем Розы» Умберто Эко. Не буду оригинален, мне тоже пришло в голову именно такое сравнение. Хотя, конечно, Памука, нобелевского, между прочим, лауреата, уж точно нельзя назвать подражателем, у него много своих «фишек». В этом романе, например, совершенно сбивает с ног обилие рассказчиков. Главы написаны от лица почти всех более-менее значимых героев книги, включая убийцу (хотя его личность остаётся скрытой), и даже от лица персонажей книжных миниатюр: собака, лошадь, дерево, Смерть! Всё это похоже на мозаику, которую очень интересно собирать.

Когда-нибудь продолжу читать Памука, очень интересно, чем ещё он может удивить.

Интересная выстроилась линия в последнее время. Читал «Альтиста Данилова» - как бы про музыку. «Имя мне – красный» - про живопись, и без всяких «как бы». А вот «Библиотекарь» Михаила Елизарова, выходит, отвечает за литературу. Получилось… неожиданно.

В чём вообще суть истории. Жил да был, якобы, советский писатель Дмитрий Громов, типичный такой автор эпохи застоя: писал толстенные идейно выдержанные романы, которые, несмотря на большие советские тиражи, никто не читал. И вот, уже в наши дни, когда книги Громова, не до конца сданные на макулатуру, стали библиографической редкостью, внезапно открылось, что они обладают магической силой, причём каждый из 7 романов, при медленном, внимательном и тщательном прочтении по-особому воздействует на читателя. И знающие люди, «библиотекари», начинают их собирать. Они обрастают единомышленниками и ведут борьбу не на жизнь, а на смерть с другими «библиотеками» за обладание всеми книгами Громова, а, следовательно, и той силой, которую они даруют. А главный герой книги, некий Алексей Вязинцев, по стечению обстоятельств становится одним из таких библиотекарей…

Что же такого неожиданного в этой книге? А неожиданно то, что «Библиотекарь» внезапно оказывается не просто этаким фантастическим романом на фоне постсоветского быта, а вполне хардкорным боевиком. В книге много кровищи, причём хорошей такой масштабной резни: боевые столкновения «библиотек» ведутся с использованием исключительно холодного оружия (разные там ножи, топоры, пики, вилы и пр.), что добавляет сражениям остроты, натурализма и кровавости. Книжка явно не для всех. И, главное, как это всё истолковать? Велик соблазн прочитать «Библиотекаря» как постмодернистский стёб над «советскостью» и советским культом Книги («самая читающая нация», вот это всё), советским пафосом и советской идеей борьбы за светлое будущее, доведённой в романе до буквального и кровавого апогея… Вот только сам автор, как я понимаю, относится к советскому прошлому с теплотой и не склонен его как-то высмеивать, искренне переживает распад Союза и много рефлексирует на эту тему в том числе и на страницах своих произведений.

В общем, такая вот яркая и неоднозначная вещь получилась.

Что тут сказать. Очень качественный советский искусствоведческий сборник, 7-й по счёту в серии «Материалов и исследований…». Хронологически он открывает заявленный в заглавии серии период и даже уходит ещё глубже, в конец XVII века. Значительную долю объёма занимают «петербургские» сюжеты, потому этот сборник и попал в мои руки – сразу несколько статей пригодились в работе над подкастом. Есть две вклейки с качественными, хоть и чёрно-белыми, иллюстрациями. Уровень статей показался мне весьма высоким, не халтура какая-то. В библиографических указателях масса ссылок на архивные материалы, но и печатная литература там, конечно, имеется, при необходимости можно выудить оттуда что-нибудь полезное.

P. S. Тираж: 17000 экземпляров.
Для сравнения: «бестселлер» О. В. Хлевнюка «Сталин. Жизнь одного вождя» - 3000 экз. Книга О. В. Будницкого "Золото Колчака" из научно-популярной серии «Что такое Россия» - 2000. Том ЖЗЛ о великих зодчих Санкт-Петербурга – столько же.

Интересная книга попала мне в руки. В 2021 году в издательстве «Нестор-История» вышла книга мемуаров и статей белого генерала Анатолия Леонидовича Носовича. Эти мемуары куда менее известны, чем воспоминания вождей Белого движения Деникина, Врангеля, Краснова и т. д. И неудивительно: они много лет хранились во французских архивах, пока их не обнаружил А. В. Ганин – возможно, наиболее деятельный исследователь Гражданской войны из тех, на кого не стыдно ссылаться. В книгу вошли мемуарные тексты («Шесть месяцев среди врагов» (две редакции; вторая, расширенная, носит название «Шесть месяцев среди врагов России», «Записки контрреволюционера» и небольшой очерк об И. В. Сталине), статьи Носовича из белогвардейской прессы (публиковались под псевдонимом А. Черноморский) и материалы, касающиеся жизни генерала, его службы, участия в Первой мировой и Гражданской войнах. Есть две вклейки с иллюстрациями, некоторые из них публикуются впервые. Публикация снабжена двумя вступительными статьями и очень подробно прокомментирована. Касательно имён и разных редких или устаревших словечек, на мой взгляд, даже излишне подробно: вряд ли потенциальный читатель этой книги не знает значения слова «нонсенс» или хотя бы приблизительно не догадывается, кто такой В. И. Ленин. На мой взгляд, этому изданию и другим ему подобным не хватает скорее некоего географического справочника (или хотя бы подробной карты), чтобы лучше представлять положение дел на фронте, направления ударов красных и белых, а также передвижения самого автора мемуаров.

Теперь о самом Носовиче. Личность довольно примечательная. Улан, гвардеец, энергичный спортсмен и лихой кавалерист, монархист, участник Первой мировой войны – и вдруг оказывается в Красной армии! Конечно, неспроста: после заключения Брестского мира Носович при содействии французской военной миссии вступил в контакт с белым подпольем и именно по приказу руководства формирующейся Добровольческой армии пополнил ряды «военспецов» (т. е. бывших офицеров царской армии) на службе у большевиков. Основным полем его деятельности стал занятый Красной армией Царицын, где Носович возглавлял штаб Северо-Кавказского военного округа. На этом ответственном посту он старательно занимался саботажем, тормозил подготовку операций, старательно запутывал приказы и донесения, перманентно находился под подозрением у большевистского начальства, прежде всего у самого И. В. Сталина, но до поры до времени выпутывался из непростых ситуаций и уворачивался от неудобных вопросов. В конце концов Носовичу пришлось бежать. Оказавшись у казаков, он столкнулся с крайне холодным приёмом и недоверием и был вынужден проходить через унизительные допросы на этот раз ещё и у белых. Такой вот «свой среди чужих, чужой среди своих» получается. А вообще удивительное дело: Носович прожил 89 лет (умер в 1968 году), а какое-никакое место в истории ему обеспечили прежде всего те самые 6 месяцев 1918 года, о которых он так много пишет. Хотя, может, ничего удивительного в этом и нет.

Несколько слов о самой книге. О, этот удивительный язык человека, которого жизнь вовсе не готовила к перу и бумаге и который пытается писать умно и красиво… Получается, впрочем, не всегда. Особенно коряв язык Носовича в первой редакции «Шести месяцев…». Время от времени встречаются перлы наподобие «наличия 24 часов отсутствия работы», а иногда и вовсе попадаются весьма бездарные стихи. И мемуары, и статьи Носовича пронизаны причитанием о том, какую Россию потеряли и мощным потоком злобы и ругани по адресу «красных». И большевики, и военспецы на службе советской власти – все у Носовича сплошь злодеи, вырожденцы, идиоты и вместилища всевозможных пороков. Справедливости ради, белых, особенно казачьих командиров, Носович тоже не щадит…

Среди видных большевиков в мемуарах генерала лишь один человек не выглядит ничтожеством – это Сталин. Носович не отказывает ему в уме, хитрости, настойчивости и организаторских способностях. Ещё бы! Если б Сталина, наделённого чрезвычайными полномочиями, чуть меньше сдерживали приказы из центра, то жизненный путь А. Л. Носовича мог бы оборваться ещё в 1918 году. Вообще в контексте истории Носовича сталинское самоуправство и стремление сосредоточить в своих руках всю власть на месте, и его постоянное недоверие к бывшим царским офицерам выглядит более обоснованным, чем обычно представляется в литературе.

В целом же Носович – человек своей эпохи и своего положения со всеми вытекающими недостатками и предрассудками, ему присущими. Я говорю про антисемитизм. В «Записках контрреволюционера» был очень примечательный эпизод, когда какая-то деревенская шайка хотела расправиться с автором мемуаров, приняв его за еврея, а его, похоже, больше задело не поведение погромщиков, а столь оскорбительное сравнение. По крайней мере, это читается между строк. Удивляет и то, как Носович, постоянно рассуждая об офицерской чести, ничуть не постеснялся в своём очерке о Сталине вложить в уста герою очевидно выдуманный монолог, демонстрируя тем самым злобу и коварство большевиков.

Есть в его текстах и ошибки, обнаруженные и подробно прокомментированные А. В. Ганиным. Где-то перепутана хронология событий, где-то неверно поданы и сами события. Из особенно комичного – утверждение о том, что красный командир Гай – женщина… Впрочем, в хаосе Гражданской войны не всегда было ясно, что происходит по другую сторону фронта, так что многие ошибки вполне объяснимы. И всё же я бы сказал, что Носович не производит впечатления умного человека. Более того, начиная читать его мемуары, я удивлялся, как он вообще смог целых полгода выполнять свою миссию, требующую не только храбрости, но и недюжинной выдержки и смекалки. Впрочем, разве где-то сказано, что офицер должен блистать интеллектом?...

P. S. Позавчера я уже опубликовал этот текст в паблике Беспокойное прошлое, посвящённом одноимённому подкасту, которым я занимаюсь с переменным успехом. Пользуясь случаем, предлагаю вступить и поддержать)

Трубецкой Г. Н. Воспоминания русского дипломата. М., 2020. С. 189

А сейчас было больно

Просто книжка с экслибрисом

Врываюсь в канал с Толкиеном! Страшно подумать, когда я в последний раз открывал его книги, а тут, наконец, добрался. Уникальная вообще ситуация. По сути, большая часть его черновиков, набросков, неоконченных произведений – это огромный lore к «Властелину колец» и «Хоббиту». Большую часть истории Арды (толкиеновского мира) вобрал в себя «Сильмариллион», но в очень сжатой, почти конспективной форме. А ведь многие описанные в нём легенды и сказания по своей эпичности и накалу страстей вполне могут превзойти приключения отряда Хранителей!

Тем не менее, Толкиен на протяжении жизни работал над своей мифологией, прояснял её «тёмные места», раскрывал отдельные эпизоды более детально. «Неоконченные предания Нуменора и Средиземья» - сборник как раз таких произведений и набросков, составленный и подробно прокомментированный Кристофером Толкиеном, сыном писателя. Из него мы больше узнаём о Туоре, Турине, нуменорском правителе Алдарионе и его тяге к мореплаванию, историю Галадриэли, а также о событиях, тесно связанных с «войной за Кольцо». Особую ценность представляют дополнительные комментарии переводчиков о том, как правильно читать и переводить имена и названия из книг Толкиена.

Книга известного специалиста по истории внешней политики и военной истории России О. Р. Айрапетова, изданная при поддержке РВИО, привлекает неиссякаемой актуальностью темы и масштабом задач, поставленных перед собой автором. И тем удивительнее, что книге уже 3 года, а какой-то бурной и оживлённой дискуссии вокруг неё автор этого канала, грустно бродящий за оградой академической науки, так и не заметил. Есть научная и довольно благожелательная рецензия в «Вопросах истории», а в остальном – симпатизанты повторяют мантру про 7700 ссылок, а оппоненты из либерального лагеря не идут в своей критике дальше оглавления, пестрящего разнообразными «уродливыми детищами Версальского договора» (в количестве 3 шт.).

Короче говоря, создаётся впечатление, что книга до сих пор толком не прочитана. Очень хочется увидеть разбор от специалистов, возможно, не по всей книге, а хотя бы по некоторым из множества затронутых в ней тем: советско-польские отношения, дальневосточная политика СССР, гражданские войны в Китае и Испании, «мюнхенский сговор» 1938 года и так далее. Чтобы понять, насколько содержание книги соответствует актуальным научным знаниям, какую ценность представляют эти пресловутые 7700 ссылок и так далее. Что касается заявленных в аннотации архивных материалов, то их, судя по списку примечаний, в сравнении со всем объёмом использованной библиографии, задействовано не так много.

Вообще О. Р. Айрапетов всегда пишет очень фундированно (и очень любит это слово): факты в его книгах всегда идут впереди теорий, а рассуждения о торговле, экономическом развитии, военной промышленности всегда подкрепляются подробными статистическими выкладками. У неподготовленного читателя может даже слегка зарябить в глазах. Но, на мой скромный читательский взгляд, главам его книг стабильно не хватает внутренней структуры: очень сложно выискивать в них конкретную информацию, если не планируешь читать книгу от и до.

Что касается обвинений в ангажированности, предвзятости и т. д., то, как заметил кто-то из комментаторов, А. О. Р. предвзят настолько же, насколько предвзяты его оппоненты. В целом он следует разумному принципу писать о внешней политике России, анализировать и оценивать её не с точки зрения абстрактной борьбы за торжество коммунизма, мировую справедливость и всё хорошее против всего плохого, а через призму её национальных интересов: как государство их определяло и что делало (или не делало) для их реализации. Другое дело, что при таком подходе исследователь часто несвободен от субъективности: осознанно или неосознанно он начинает «болеть за наших», и под его пером Россия начинает героически противостоять циничным и агрессивным намерениям наших коварных «партнёров», спрятанным под маской гуманизма и демократии, в то время как на сомнительные с моральной точки зрения действия СССР автор будет закрывать глаза или же будет объяснять их государственной необходимостью. Одна из явных целей книги – показать, что в развязывании Второй Мировой войны вина западных держав с их политикой умиротворения Гитлера ничуть не менее, а то и более велика, чем вина СССР, а такие страны, как Польша, Чехословакия, Румыния (пресловутые «уродливые детища Версальского договора») и вовсе являлись мертворождёнными образованиями и были обречены на расчленение.

P. S. Вот что вызвало искреннее недоумение – то, как настойчиво и последовательно автор выдаёт позиции авторов и читателей «правой» эмигрантской газеты «Возрождение», симпатизировавших Муссолини, Франко и прочим «правым» режимам, за позицию русской эмиграции в целом. Ради чего? Показать, что они все готовы хоть с чёртом, но против большевиков? Выставить их потенциальными союзниками Гитлера, предателями и коллаборационистами? Непонятно.

Давно хотел тряхнуть стариной и вспомнить всякое разное об истории Древнего Мира, успешно забытое со времён 1 курса. Начал, наконец, читать многотомную Кембриджскую историю. Не обошлось и без комичного: поскольку привык читать книжки с самого начала, очень долго искал 1 том, однако его, похоже, так и не перевели на русский язык. Переводы других томов отстают от оригиналов на несколько десятков лет, поэтому не всегда соответствуют актуальному научному знанию, однако ситуацию хотя бы отчасти спасают обширные редакторские комментарии.

Порог вхождения весьма высок. Без каких-либо долгих предисловий (всё ж не первый том) на читателя обрушивается поток имён, дат, разной топонимики, а также всякие там хетты и митаннийцы. Правда, к этому быстро привыкаешь, особенно выручают базовые представления о географии Ближнего Востока. Авторы археологических разделов традиционно пребывают где-то на своей волне, поэтому их тексты изобилуют описаниями керамики, планировки зданий и т. п. Честно признаюсь, многое из этого я просто пролистал. И ещё раз честно признаюсь (но не раскаюсь) в своих мейнстримных вкусах, но интереснее всего было читать про Египет и Микены, о которых хоть что-то помню. И, да, обязательно доберусь до продолжения, но не сейчас и, скорее всего, вообще не скоро.

Ирина Одоевцева прожила долгую жизнь. Она могла остаться в русской литературе поэтессой и писательницей второго, а то и третьего ряда (уж больно велика была конкуренция в начале ХХ века), а стала автором знаменитых мемуаров. В любой книге о Гумилёве, Мандельштаме, других поэтах и писателях «серебряного века» можно встретить главы из её книги «На берегах Невы» - воспоминаний о послереволюционном Петрограде и его кипящей литературной жизни. Одоевцева мало пишет о себе, гораздо больше – о тех литераторах, с которыми ей доводилось встречаться, беседовать, и даже сухой перечень этих имён уже поразил бы. Восхищает то, как в условиях послереволюционных лишений, когда привычная жизнь разом рухнула, люди не переставали жить литературой.

Вторая книга – о встречах и впечатлениях периода эмиграции. И хотя громких имён на страницах этих мемуаров не меньше, чем в первой книге, атмосфера меняется: «О стихах здесь как будто все забыли. Трудно поверить, что эти самые люди ещё совсем недавно шли по неосвещённым, страшным ночным улицам, усталые, голодные и озябшие, шли в мороз, под дождём, часто через весь Петербург, только для того, чтобы в Доме искусств или в Доме литераторов послушать стихи». «На берегах Леты» - несколько глав из третьей, недописанной или даже вернее сказать – ненаписанной книги.

Можно о многом говорить, много вопросов хотелось бы задать автору, но не хочется писать длинный пост. Скажу вот что. По-моему, мемуары Одоевцевой притягательны тем, что их герои выглядят как живые люди. Талантливые, а иногда даже великие, по-своему притягательные, а иногда и отталкивающие, со своими тараканами в голове (творческие ведь люди) и выписанные без какой-либо лакировки. И даже когда эти люди на страницах книги творят какую-то дичь, всё равно в авторской позиции видна симпатия или по меньшей мере интерес к этим людям, а вовсе не желание облить их грязью и т. д. Если говорить о каких-то центральных и смыслообразующих фигурах, то в «На берегах Невы» это, несомненно, Николай Гумилёв, проводник Одоевцевой в поэтическом мире и буквально её учитель, а в «На берегах Сены», мне кажется, таковыми можно считать чету Мережковских и, конечно, Ивана Бунина.

И, да, ещё раз немного повосхищаюсь концентрацией великих или просто значительных авторов на квадратный метр дореволюционного и послереволюционного Петрограда. Не то что нынешнее племя!