РЕКОНСТРУИРУЯ ЧАУШЕСКУ (1) | тело диктатора как метафора

В этом материале мы обратимся к анализу художественных проектов, связанных с осмыслением трудного наследия режима Чаушеску в Румынии. Память в стране, – как официальная мемориальная политика, так и локальные памяти отдельных сообществ, – касается, как и во многих странах, переживших диктатуру, только жертв, но не преступников. Однако, румынских художников мало интересует тема репрессий: примеры отдельных произведений демонстрируют фиксацию на воссоздании драматических моментов Румынской революции, в ряде которых доминирует реконструированное тело и кадавры диктатора.

Новый демократический режим признал ответственным за преступления исключительно «клан Чаушеску», закрыв, таким образом, разговор об ответственности и наказании других членов Коммунистической партии Румынии, многие из которых сохранили свою власть. «Политика забвения» породила разговоры об «украденной революции». В этом контексте новые образы Чаушеску стали воплощением страхов возможной реставрации диктатуры.

В первой части материала мы поговорим о проблемах мемориальной политики Румынии, специфике множественного воспроизводства образов Чаушеску, а также о феномене «телевизионной революции»: телевидение было средством, которое повлияло на ход происходившего, а в настоящее время – на то, как событие вспоминается. Избыточное количество видеообразов, тем не менее, содержит мало информации о том, что действительно произошло. Это определит интерес художников к реконструкциям событий, на которых мы подробнее остановимся во второй части материала.

#примеры

https://teletype.in/@difficultheritage/romania

РЕКОНСТРУИРУЯ ЧАУШЕСКУ (2) | реэнактмент в художественных медиализациях Румынской революции

Во второй части материала на примере произведений Ирины Ботеа Букан, Мило Рау и ряда видеоработ мы ответим на вопрос, почему именно реконструкции оказываются в глазах художников самым оптимальным способом высказывания, и каких эффектов они позволяют достичь в тревожном настоящем румынского общества.

Реконструкция выступает симптомом незавершенного прошлого: его уроки не усвоены, а проблемы остаются нерешенными. В ситуации, когда «телевизионная революция» породила огромное количество ненадежных образов, которым невозможно доверять или которые мало что объясняют, реэнактменты становятся способом осмысления произошедшего.

#примеры

https://teletype.in/@difficultheritage/romania2

«СЦЕНА ДЛЯ НОВОГО НАСЛЕДИЯ» | «мемориалы забвения» и стратегии ре-мемориализации

Полузаброшенные и частично руинизированные памятники бывшей Югославии являются примечательным примером коммеморативных войн. С одной стороны, они прочно ассоциируются с коммунистическим наследием, но, с другой, обладают безусловной исторической и художественной ценностью. Если до Балканских войн они воплощали групповую сплоченность миллионов югославских граждан вокруг консолидирующих воспоминаний и общих событий истории, то после распада страны их существование виделось излишним: они стали угрозой для национальной идентичности граждан новых государств некогда единой страны, стремившихся поскорее порвать со своим социалистическим прошлым. Некоторые из этих памятников были вандализированы или уничтожены.
Несмотря на возрождение интереса к spomenik’ам, он ограничивается исключительно эстетическими функциями мемориалов и их эмоциональным воздействием.

Этот материал посвящен проектам двух хорватских художников, работающих с монументальным наследием Югославии: в то время как Синиша Лабрович отстаивает право на память и разрабатывает стратегии ре-мемориализации монументов, подчеркивая опасность агрессивных, деструктивных и молчаливых форм забвения, Давид Малькович представляет картины будущего, где память о событиях, воплощенных в мемориалах, оказалась забытой: тщетные попытки персонажей установить какую-либо связь с памятниками в ситуации коллективного забвения оборачиваются столь же безрезультатными поисками их новых смыслов.

#примеры

https://teletype.in/@difficultheritage/maljkovic

МУЗЕЙ ESMA | к дискуссии о принципах предъявления видеосвидетельств в музее

Музей памяти и Мемориальный комплекс ESMA – это исторический памятник, свидетельствующий о преступлениях государства Аргентины против своих граждан. Этот объект расположен на территории комплекса бывшей Высшей школы механиков Военно-морского флота (ESMA) в Буэнос-Айресе, в офицерских кварталах. В период военно-гражданской диктатуры 1976-1983 гг. это был главный секретный центр содержания под стражей ВМФ Аргентины. В рамках национальной стратегии по уничтожению оппозиции здание использовалось для содержания пленных оппозиционеров, их допросов, пыток и последующего убийства. В 2023 году объект был включен в список Всемирного наследия ЮНЕСКО под номером 1681.

Музей был открыт в 2015 году в напряженной политической обстановке, в которой правдивость и масштабы репрессий диктатуры публично подвергались сомнению различными правыми политическими силами.

В этом материале мы поговорим о принципах использовании голосов свидетелей в экспозиции Музея. Повествовательная стратегия кураторов, предполагающая использование показаний жертв только из судебных процессов, в условиях ревизионизма направлена на предъявление истины, которую невозможно отрицать или оспорить. Тем не менее, подход кураторов не лишен проблематичности, на которой мы и сделаем акцент.

Использование устных свидетельств является уже почти обязательным элементом любого места памяти, особенно связанного с трудным наследием. Но в настоящий момент дискуссия о стандартах использования меморатов в процессах предъявлении и интерпретации наследия еще не завершена. Опыт музея ESMA поднимает важные профессиональные вопросы в адрес музейных кураторов. Эти вопросы связаны с процессами отбора и редактирования свидетельств: Чьи истории должны быть отобраны? Из каких источников? Нужно ли предъявлять свидетельства репрессоров и, если да, как соблюсти баланс между свидетельствами жертв и преступников? Какие аспекты опыта репрессированных должны быть выбраны для показа? Какие истории остаются нерассказанными в показаниях, представленных на выставке, и какие последствия влечет эта недосказанность?

На часть этих вопросов мы ответим в сегодняшнем материале, артикулировав важность «диалогического» и «агонистического» памятования.

#примеры #музеи

https://teletype.in/@difficultheritage/esma

Мой традиционный благодарности пост.
Хочу поблагодарить Павла Унрайна, Лукию Мурину и всю команду «Таёжной триеннале», которая проходит в Томске с 20 декабря по 13 апреля, за возможность увидеть проект, а также провести интенсивный шестичасовой воркшоп «Выставочные форматы в работе с памятью и наследием». Еще хочу выразить признательность всем участникам мероприятия за невероятную вовлеченность и интерес. Продолжаю сильно по всем скучать!
Также большое спасибо команде «Артгида» за грядущую публикацию обзора выставки. В ближайших материалах я подробно расскажу о трех проектах триеннале, а затем поделюсь ссылкой на статью в «Артгиде», которая в более сжатом по объему формате даст расширенное представление об экспозиции.

Отдельно хотел бы поблагодарить организаторов конференции «Имперфект: 2010-е в российском искусстве» - куратора и модератора Дарью Пыркину, куратора Леру Конончук и всю невероятную команду ГЭС-2 – за возможность выступить в секции «Память» вместе с Аллой Мировской, Константином Андреевым, Леонидом Тишковым и Михаилом Толмачевым.

ТАЁЖНАЯ ТРИЕННАЛЕ | ландшафты памяти

20 декабря в Томске в Мемориальном музее «Следственная тюрьма НКВД» открылась первая «Таёжная триеннале». «Таёжность» в названии указывает не только на принадлежность художников к Сибири, но и на то, как представление о ландшафте формирует локальную идентичность и специфику территории. Собственно, подзаголовок выпуска – «Ландшафты памяти» – определил фокус на выявление взаимосвязей между пространством и временем, а также на работу с историей, памятью и наследием региона.

Первая часть материала стала результатом разговоров с продюсером проекта Павлом Унрайном, куратором Лукией Муриной, а также с художниками – участниками выставки: Анной Бакшаевой и Николаем Исаевым. Произведение Анны – артист-бук – работает с детской памятью о ГУЛАГе в региональном контексте. Проект Николая о побеге Евфросинии Керсновской – это визуально-антропологическое исследование иконографии движения сквозь таёжный ландшафт.

https://teletype.in/@difficultheritage/triennale

«ДОЛЕВАЯ НИТЬ» | художественной проект Янины Болдыревой

Вторая часть материала о «Таёжной триеннале» посвящена проекту Янины Болдыревой «Долевая нить».

Художница Янина Болдырева с подросткового возраста знала, что ее прадед был депортирован из Молдовы в Сибирь, но у нее не было представлений о подробностях: бабушка неохотно отвечала на вопросы о судьбе своего репрессированного отца. Спустя годы, уже после смерти бабушки, Янина совершит путешествие в Молдову, где ее будут ждать довольно болезненные открытия. Она обнаружит повагонные списки, следственные дела и письмо бабушки на имя К. Ворошилова, в котором та отрекается от отца. Она также найдет дом прадеда, в котором после депортации жила партийная элита, и архивные документы, в которых член семьи предстанет совершенно не таким, каким его представляли описания бабушки. Картину дополнят воспоминания Евфросинии Керсновской, в которых упоминается прабабушка. Так постепенно из разрозненных свидетельств станет проявляться образ – утраченная субъектность, достоинство и голос – родственника, стертого как из истории страны, так и семейных воспоминаний.

В проекте «Долевая нить», визуально закрепляющем пройденный художницей путь, элементы подлинности (семейные фотографии и документы) соседствуют с их эрзацами и субститутами, предметными и визуальными протезами, художественными реконструкциями, воплощающими утрату и стремящимися заполнить провалы и зияния памяти. Скольжение взгляда по последовательности тондо не может обрести точку устойчивости. Оно напоминает алеаторный и мерцающий визуальный опыт при движении состава вагона: общая картина формируется из последовательности размытых и нестабильных фрагментов. Сшитые разрозненные изображения, вероятно, никогда не обретут целостность: картина произошедшего всегда будет неполной, лоскутной и обрывочной.

Этот материал, основанный на интервью с художницей, важен не только как частный случай жизни конкретной семьи, но и как поддерживающий пример того, как усилия одного человека могут привести к установлению (пусть и небольшого) фрагмента правды о репрессиях, затронувших миллионы советских граждан. Глубоко личная и чувствительная история Янины повествует о том, как не проговариваемое наследие репрессий проложило бесчеловечные и практически непреодолимые границы молчания и забвения между разными поколениями родственников. И о том, каких невероятных усилий и мужества требует работа как по восстановлению памяти, так и по прощению и примирению даже в масштабе одной семьи.

https://teletype.in/@difficultheritage/boldyreva

С расширенным, но более лаконичным описанием экспозиции «Таёжной триеннале» можно ознакомиться в материале, опубликованном на «Артгиде»

https://artguide.com/posts/2833

КОНФЛИКТОРИУМ и МУЗЕЙ КОНФЛИКТА | «музей без объектов» как пространство примирения и «восстановления»

Конфликториум расположен в Ахмадабаде (Индия) – в регионе постоянных столкновений и противостояний городских сообществ. Он стал не только местом, где посетители узнают об истории конфликтов в Индии и разрывах, которые сформировали социальное пространство Ахмадабада, но и местом, где они могут делиться своими личными историями разногласий.

Конфликториум поддерживает идеалы ненасилия, которые продвигают «музеи мира», но при этом не скрывает деликатную тему конфликта, а подчеркивает его потенциал для понимания социальных различий и многообразия, подходит к конфликту как к необходимой части общественной жизни и важному фактору изменений в сторону равноправия и справедливости. Признавая важность трансформации конфликтов, он не производит их медиацию, а скорее вовлекает посетителей в процессы обучения и размышления. Вместе с постоянными экспозициями Музея он открывает среду здорового, ненасильственного диалога посредством художественной практики, чтобы разные группы посетителей могли найти способ принять свои различия. Поощряя многообразие как ценность, Музей способствует построению более инклюзивного и гармоничного общества.

Ряд инсталляций Музея также обучают посетителей базовым жестам примирения. Как говорят кураторы, «извинение и прощение, возможно, являются наиболее глубокими из всех человеческих поступков, способными преобразовать судьбы будущих поколений».

В этом материале мы расскажем о структуре экспозиции Музея, пространствах соучастия – Лаборатории памяти и Дереве извинений, а также о важности и значении программы арт-резиденций. Конфликториум также станет поводом для разговора о таких концепциях как: «восстановление» («repair»), «музей без объектов» и «зона неловкого взаимодействия».

#примеры #музеи

https://teletype.in/@difficultheritage/conflictorium

«ПРОЩАНИЕ С БУДУЩИМ»

В документальном фильме «Прощание с будущим» (2018, режиссер Лев Вахитов, 26 минут) Татьяна Слинкина, научный сотрудник Обско-угорского института прикладных исследований и разработок, манси, автор более пятидесяти научных работ по мансийской филологии, возвращается в родной дом в деревне Хошлог. С собой она взяла съемочную группу и сотрудника Музея природы и человека Ларису Поршунову.

Татьяна Дмитриевна открывает дом и начинает рассказывать. Как родилась у этого окна. Как бабушка не хотела выбрасывать этот платок. Как ходила с этими туесками с детьми в лес.
За отдельными семейными предметами мансийского быта стоит история. Одежда. Берестяная люлька. Самовар. Сундук. Обувь. Коса.

Каждый раз после очередной истории Татьяна Дмитриевна передает семейные предметы музейному сотруднику.
Каждый раз, когда сотрудник выходит из дома с предметами, кажется, что что-то обрывается.
Татьяна Дмитриевна объясняет в кадре, почему на это решилась: «Для меня это всё дорого. А как сохранить, когда тебе всё дорого? Только вот так вот [отдав в музей]». Дети не появляются в деревне, и могут не сохранить предметы. Но когда-то они придут в музей, «на каком-то этапе до их сознания дойдет. Мы с ними и по ягоды ходили с этими кузовочками…».

Фонды музея пополнились более 130 предметами. В то время, когда сотрудница музея выносит предметы на улицу, вдруг понимаешь, что этот фильм – не про обретение наследия, а про совершенно невосполнимую утрату, происходящую прямо на наших глазах.

«Это все ваше. Это все не мое уже…».
«Как все было недавно… 70 лет… Как быстро пролетел момент… И сиротство это душевное… Домики осиротели окончательно…».

Звук упаковочного скотча.

Татьяна Дмитриевна ушла из жизни 28 августа 2020. Ей было 73 года.

#рекомендации #музеи

«СЕРЬЕЗНЫЕ ИГРЫ» | виртуальные реконструкции травмы

Современные практики терапии постравматического стрессового расстройства ветеранов боевых действий основаны на идее виртуальной реконструкции вызвавшего травму события. Новое и неоднократное переживание событий, но в безопасных и контролируемых условиях, позволяет восстановить контроль над своими воспоминаниями и, в свою очередь, над тем, как эти воспоминания влияют на жизнь.

Сходным образом симуляция применяется и в процессе обучения солдат посредством моделирования боевых задач. Кадры, с помощью которых тренируются и готовятся к бою американские солдаты, очень похожи на те, которые были сделаны, чтобы вызвать воспоминание о травме. В приближении ничего парадоксального нет: в обеих процедурах используется один и тот же процесс денсенсабилизации – тренировки нечувствительности и невосприимчивости.

В этом материале на примере работ Харуна Фароки «Серьезные игры I-IV» мы поговорим о VR, симуляциях и реконструкциях травмы, а также о военном опыте в эпоху его виртуальной воспроизводимости.

#примеры

https://teletype.in/@difficultheritage/farocki

«МОЛНИЕНОСНЫЕ СВИДЕТЕЛЬСТВА» | поэзия, песни и показания как свидетельства в видеоработах Амара Канвара

«Голуби наших слов – все погибли…
Даже ветер в алькове – шпион – запечатал твои губы…
Наши раны лишены голосов».

Амар Канвар — автор видео и многоканальных инсталляций, заявленной темой которых является насилие в контексте Южной Азии. Как говорит сам художник: «У меня есть компас, который постоянно загоняет меня в зоны конфликта». Размышляя об истоках насилия, Канвар под влиянием Ганди и буддизма видит возможности остановки его воспроизводства в эмпатии, интерсубъективности и поиске гармонии. Используя в основе своих работ показания, а также стихотворения и песни как способ говорения о травматическом опыте, он создает видеоэссе, структура и ритм которых выстроены в соответствии с индийскими поэтическими и музыкальными правилами.

В этом материале на примере трех произведений – «Сезон снаружи» (1997), «Ночь пророчества» (2002) и «Молниеносные свидетельства» (2007) – мы поговорим об использовании автором в качестве руководящего метода диегезиса — приема художественного повествования, в котором рассказчик предлагает зрителю свой взгляд на события.

Метафора «молнии», которая появляется в изображениях «Молниеносных свидетельств», иллюстрирует, как трудно найти следы некоторых из самых важных событий, интенсивно и моментально разрушающих жизнь. Инсталляция, исследуя шрамы минувшего, подчеркивает, что прошлое не закончилось. Оно возвращается, если не брать его в расчет. То, что предлагает нам Канвар, чтобы прервать вспышки и молнии насилия, – это искренняя чувствительность к чужой боли.

#примеры

https://teletype.in/@difficultheritage/kanwar

«АЛБАНСКАЯ ТРИЛОГИЯ: СЕРИЯ КОВАРНЫХ УЛОВОК» | художественный проект как воплощение вытесненной памяти

Художественные произведения Армандо Лулая, объединенные в триптих «Албанская трилогия: серия коварных уловок», представляет собой исследование периода Холодной войны в Албании. Работы выстроены вокруг историй причудливых памятных вещей и трофеев социалистического периода, символизирующих море (скелет кашалота), воздух (самолет) и землю (геоглиф на склоне горы). «Албанская трилогия» – это своего рода капсула времени, состоящая из полузабытых фрагментов – останков режима, связанных с навязчивыми идеями о представляющих ему угрозу врагах.

Проект, объединяющий архивные материалы, музейные объекты и интервенции, предлагает неожиданные сценарии осмысления и переприсвоения трудного наследия страны. Трилогия бросает вызов абсурдности коммунистической и посткоммунистической реальности Албании, демифологизирует социалистическое прошлое и позволяет мемориальным местам стать пространствами перформативных актов, в которых албанский народ может вновь обрести свободу действий и контроль над собственной историей.

#примеры

https://teletype.in/@difficultheritage/lulaj

#ДАЙДЖЕСТ | Реконструкции

Материалы канала о практиках реэнактмента, реконструкциях, моделировании и симуляции событий прошлого

«ПРОГРЕСС В ДОЛИНЕ НЕВЕДЕНИЯ» и «МОЯ СТРАНА САМАЯ КРАСИВАЯ» - реконструкция как способ обращения к объединяющим воспоминаниям для преодоления дезинтеграции сообществ в настоящем

«БИТВА ПРИ ОРГРИВЕ» - реконструкция как утверждение собственной версии истории

РЕГИНА ХОСЕ ГАЛИНДО – реконструкция как прием реактивации памяти

РЕКОНСТРУИРУЯ ЧАУШЕСКУ – реконструкция как симптом незавершенного прошлого и способ осмысления произошедшего

«СЕРЬЕЗНЫЕ ИГРЫ» - реконструкция как средство терапии

«КОНТЕЙНЕР» - реконструкция как инструмент медиализации события

«NEVER» - реконструкция как возможность возращения контроля над собственной историей

«ЖИВОЙ МЕМОРИАЛ РОРБАХА» - о принципиальной разнице между сверхидентификацией и эмпатической идентификацией в реконструкциях

«МЕСТО, ГДЕ УЛЫБАЕТСЯ ПЕЧАЛЬ» | выставочные проекты Музея судьбы русской деревни в Учме

Хочу поблагодарить портал «Артгид» за возможность сделать материал о выставочных проектах Музея судьбы русской деревни в Учме. А также Елену Наумову и Алевтину Бородулину за предельно увлекательный и насыщенный разговор, а также за доверие и искренность.

Музей судьбы русской деревни в Учме в Ярославской области – это выставочный комплекс, состоящий из нескольких экспозиций и проектов: «История бывшей Кассиановой Пустыни и ее людей», «Один день из жизни деревни», «Своя лодка. Старухи о любви», «Охотинские. Мужской род», «АртБерег Учма». В трех километрах от деревни в здании закрытой сельской школы также располагается «Музей дыр и заплат».

Музейный комплекс возник благодаря усилиям и энтузиазму Василия Смирнова и Елены Наумовой. Кураторские подходы, основанные на бережной и чувствительной работе с локальным контекстом, нашли отклик не только у местных жителей, но и у молодой аудитории, преодолевающей подчас сотни километров, чтобы прожить трогательный, человечный и трансформирующий опыт экспозиций, а также найти ответы на свои жизненные вопросы.

В этом материале, основанном на интервью с Еленой Наумовой и Алевтиной Бородулиной – куратором двух проектов Музея, – мы попытаемся понять слагаемые успеха инициативы, ставшей местом настоящего музейного паломничества.

POLART | полярная арт-резиденция Музея Норильска

Выражаю огромную благодарность Музею Норильска за поддержку моей заявки в конкурсе на участие в Полярной арт-резиденции «PolArt».

Попасть туда было моей давней мечтой: во-первых, это единственная резиденция в стране с возможностью работы с музейным коллекциям, а во-вторых, это одна из трех резиденций, в которой могут принимать участие выставочные кураторы. Собственно, в Норильске мне посчастливилось стать первым резидентом-куратором.

Итогом моего шестинедельного пребывания стал выставочный проект «Два мыса, объятых туманом», который предполагал имплементацию принципов индигенной музеологии в отдельно взятом музее.

Хочу сказать большое спасибо всем героям проекта, Наталье Николаевне Федяниной, Наталье Сергеевне Панежде, Василию Алексеевичу Морозу, Наталье Сергеевне Бояркиной, Снежане Алиевне Негореловой, Евгению Павловичу Майорову, Татьяне Николаеве Рубин, Александре Сергеевне Тхоревой, Екатерине Андреевне Вышинской, Алексею Васильевичу Морозу, Валерию Витальевичу Наму, Алексею Юрьевичу Эму, Константину Юрьевичу Водянову, а также всем смотрителям, охранникам и персоналу за веру в проект, отзывчивость и заботу.

АФИША

Во время просмотра фондовых коллекций мое внимание сразу же привлек снимок из комплекса семьи Налтановых, который в итоге был помещен на афишу, - на нем запечатлены три долганские девушки (МИНПР ОФ-12456/3). Над левой фигурой фиолетовыми чернилами стоит надпись «Это я». Предметы и фотографии этнографических коллекций часто пребывают в поле анонимности, но эти четыре буквы хранили субъектность героини, тепло и движение ее руки. Почему девушка подписала себя? Переживала ли она, что ее не узнают? Боялась ли она, что ее не вспомнят? Кто это – «я»? Как зовут героиню и каков контекст подписи к фото?

К счастью, на обороте оказалась дарственная надпись: «На память дорогому брату Дмитрию. От сестрёнки Агаши. Без слов, но от души. Ветки сирени упали на грудь. Милый мой брат, Митя, меня не забывай. И я не забуду вас. Агаша». Внезапно стало очевидно предназначение этой фотографии: это мемориальный объект, за которым стоит нежность любви и привязанности. Тесные родственные узы. Так стало понятно, что этот проект должен быть не о предметах из музейного собрания. Он должен быть о связях между людьми, которые стоят за предметами, и об артефактах как способах памятования.
Эта же фотография во многом определила и визуальные решения проекта: позитуру героев на снимках в экспозиции.

«ДВА МЫСА, ОБЯТЫХ ТУМАНОМ» | выставочный проект об этнографических коллекциях Музея Норильска

19 мая 2025 года в Музее Норильска состоялось открытие выставочного проекта «Два мыса, объятых туманом». Экспозиция представляет собой размышление о потенциале этнографических коллекций Музея, и основана на взаимодействии с носителями опыта и представителями сообществ происхождения культурных артефактов из собрания институции – Валерией Болговой и Викторией Поповой; музейными сотрудниками, ответственными за хранение, исследование и предъявление коллекций – Дмитрием Шебалковым и Лилией Луганской; а также дарителем и другом Музея – Михаилом Волгиным.

Развитие межличностных отношений, открытого общения между сотрудниками музеев и представителями коренных сообществ может привести к созданию таких моделей взаимодействия, которые принесут пользу обеим сторонам. Подобные подходы помогают музеям стать местом поддержки коренных сообществ, способствуя воспроизводству материальных и нематериальных практик, а также активизируя устойчивое партнерство.

Выставочный проект через судьбы конкретных героев рассказывает о циркуляции культурных артефактов и историй, стоящих за ними. Проект – это дань уважения и выражение почтения этим людям, чьи усилия направлены на установление дружбы, доверия и взаимопонимания.

«Рассекретная лаборатория» — исследовательский проект ZAMAN MUSEUM, который предлагает своим участникам разобраться в секретах собственного прошлого с помощью художественных и других исследовательских методов. Мы рады объявить набор участников для третьего сезона проекта!

Тема сезона
В первом сезоне вместе с участниками мы учились работать с текстом, брать интервью и осмыслять форматы дневников. Во втором — фокусировались на теме архива: что мы выбираем сохранять, а что нет; власть фигуры архивирующего, работа с фото- и видеоархивами.

В третьем сезоне мы будем учиться работать с контурами отсутствия: воспоминаний, архива, знания. Без этих ингредиентов не принято рассказывать истории; нас это не останавливает. Вместе с тьютором Ильей Гришаевым мы будем внимательно исследовать отсутствие: находить множественные, почти невидимые связи и размышлять о том, что они могут значить.

…отвечая на вопросы «зачем спящему компас?» и «куда всё же бегут стрелки памяти?» пройдёмся по времени, на один сон назад, там воспоминание подходит нам отражением…

— говорит Илья Гришаев.

Рабочая группа
Занятия проходят онлайн по субботам с 12:00 по 14:00 по Уфе (GMT+5). В рамках рабочей группы мы будем переплетать собственные истории с художественными вымыслами, работая с мифотворчеством и другими способами соприкоснуться с тем, что ускользает. Наша цель — научиться рассказывать истории, для которых, как нам пока кажется, у нас недостаточно данных.

Кто может участвовать?
Мы ищем тех, кто готов работать коллективно, экспериментировать с методами и делиться наблюдениями. Наш опыт говорит, что самое интересное рождается в диалоге. Мы ждем художников, кураторов, исследователей, ученых и тех, кого упомянутые идеи заинтересовали. Мы ждем — вас!

Срок приема заявок
15 сентября – 5 октября.

Заполнить форму для участия

Илья Гришаев (р. 1984) — художник. Сотрудник горизонтальной школы и школы дизайна Точка. Продюсер и режиссер медиа-археологического сериала «Часклип». Участник творческого коллектива Лилия. Текущие исследовательские интересы включают сериализм, демосцену и критические педагогики.