Крестов на тысячерублевой купюре не будет, зато появится полумесяц – и это хорошо

Изменения в символах и образах лучше всего доносят до большинства какую-то информацию (см. первый пост на канале). В данном случае большинство должно приблизиться к пониманию того, в какой стране оно существует. Из этого понимания выстраивается модель здоровых отношений между обществом (его частью) и государством.

Нездоровые отношения строятся на иллюзии мистической связи. В нашем случае это византийская традиция. Пребывающие в иллюзии мистической связи общества и государства, руководства и руководимых, обращаются к началу служения. В нашей стране всегда непропорциональное количество служителей (тип «жрец», см. соотв. посты в закрепе: первый и второй), хотя само начало служения обществу обществу необходимо для поддержания порядка в широком смысле.

Необходимости в служении чуждому государству нет. Чуждому – не значит чужому. Оно может быть для человека не чужим – в нем веками жили и умирали его предки. Но чуждым – покуда оно не является результатом организации его предков или его самого с окружающими, соответственно, оно существует для каких-то своих целей. Странно от механизма, который ты не создавал и который от тебя не зависит, ожидать работы на тебя, ожидать заинтересованности в защите именно твоих ценностей и интересов. Еще страннее – служить ему.

Закреплю мысль: служить нужно своему роду. Род начинается с семьи и продолжается в общине. Государство появляется как результат организации людей – но не единиц, а коллективов: корпораций и общин. Государству, которое таким образом проистекает в сущности от твоего рода, служить можно, поскольку это в интересах рода. Но служить двум богам нельзя – если род и государство не связаны, приоритет однозначно отдается роду (в лице семьи или общины).

Здоровые отношения между индивидом (и/или его общиной) и чуждым государством строятся на договоре: «ты – мне, я – тебе». И не более того. Отдавать столько, сколько получишь взамен, и всегда пытаться урвать для своей общины выгоду, пользуясь слабостью другой стороны (потому что она непременно воспользуется слабостью твоей).

Я об этом уже писал ранее. Советую почитать: «Инициатива, которую не оценят» и «Львиное товарищество». Последний пост государственнического этапа моего творчества и первый пост догосударственнического (да, всё правильно, ведь нужно быть позитивнее: не констатировать, что государство осталось где-то в прошлом, тогда бы период назывался постгосударственническим, а смотреть в будущее).

Так вот, возвращаясь к изначальной теме. Никакого русского и христианского содержания в РФ нет. Она эксплуатирует русскую и христианскую эстетику, чтобы использовать начало служения, активно проявляющееся в русских людях. То есть чтобы заставить поддавшегося работать на Фирму бесплатно. Сама Фирма так или иначе живет по законам рынка, а русский труд (и русскую кровь) хочет брать задаром, рассказывая византийские сказки. Кто-то увидит несправедливость такого положения без чьей-либо подсказки, но большинству этого всё равно не донести. Поэтому радует, что лживая символика отваливается – ведь это может способствовать процессу осознания реальности остальными людьми, ориентирующимися прежде всего на эстетику.

Когда такое осознание произойдет, начнет выстраиваться здоровая модель взаимоотношений власти и подвластных. Отрицать свой статус подвластности всё равно бессмысленно (и очень важно не скатиться в такое отрицалово, так как это навредит и человеку, и его общине), но торговаться нужно. К этому я и призываю – к торгу. Именно в процессе торгов образуется равновесная цена, и это справедливо.

Получился программный текст, хотя в нем в общем не сказано ничего нового. Читайте по ссылкам в тексте. Значительный или незначительный повод – не знаю. Опозорились те, кто кинулся строчить письма с требованием вернуть крест на храм, который в реальности не храм и креста на нём нет. Проблема ведь не в этом, а в доминанте дизайна купюры.

Как бы то ни было, повторю магистральную мысль текста: такие ситуации надо рассматривать позитивно и не препятствовать их осуществлению. Стирание русской/белой/православной символики из публичного поля работает на нас (хотя актуален вопрос, считать ли пассивные 80% частью «нас»). В любом случае, получается честнее. Да и в конце-концов, чем выше давление – тем крепче бетон! Если этому всему препятствовать и своими усилиями поддерживать иллюзию, которая для одурачивания нас и создана, то произойдет ситуация медленно сваренной лягушки. Срыв покровов, подчеркивание нашей непринадлежности к тому, что нам действительно не принадлежит – это всё нам на пользу, покуда имеет вразумительный эффект.

Слышал, что меня нарекли акселерационистом. Подозреваю, что термин этот использовался в общеупотребительном значении – как стремление к ускорению каких-то процессов в целях обострения и, в конечном счете, решения каких-то проблем. Это неверный подход к интерпретации моих постов.

Взять тот же пост о купюрах. Разве срыв покровов, о котором я говорю и к которому призываю, что-то ускоряет? Нет. Срыв покровов лишь позволяет даже не самому рефлексирующему человеку понять масштабы и направленность происходящих событий, и, соответственно, направить свою деятельность в то русло, которое с большей степенью будет соответствовать условиям среды и способствовать выживанию его самого и его рода. Вот и всё.

Ускорение ситуации я как раз считаю неблагоприятным фактором, поскольку, несмотря на правило «чем выше давление – тем крепче бетон», с обострением ситуации в целом количество усилий, которые необходимо приложить для выживания, будет расти. Сейчас организоваться в сообщество проще и дешевле, только меньше желающих, чем если бы ситуация была намного хуже. Но в ситуации «хуже», как я уже сказал, выше мотивация, что, может быть, компенсирует трудовые и ценовые затраты. Не замерял, но так себе это представляю.

Способствовать ускорению ситуации не надо, чтобы не ставить палки в колеса тем, кто и без подзатыльника понимает, где белое, и где черное; что хорошо, а что плохо. Ситуация и без нашей с вами помощи получит свое развитие – и очередь организовываться в сообщество дойдет и до тугодумов.

В любом случае нас слишком мало, чтобы при всём желании ускорить ситуацию – и я говорю даже не о своей скромной аудитории, а в целом о всём пассионарном ядре, о золоте нации. О молодых, красивых, честных, хотя бы относительно состоятельных и (или) компетентных людях, настроенных на «правильную волну» – без идеологической шелухи и всякого прочего мусора в головах, чье мировоззрение укладывается где-то в четырнадцать слов. А зачем больше? И таких людей при самых оптимистичных подсчетах – не больше трехсот тысяч. Они все размазаны по огромной площади и ничего ускорить не могут – и незачем. По совокупности всех описанных выше причин акселерационизм – это не более, чем умное слово из словаря, не имеющее отношения к реальности.

Давайте, кстати, уточним вот какой вопрос:

Можно годами повторять одни и те же вопросы к властям. Можно годами осуждать их «переговоры» с «диаспорами». Но от этого вообще ничего не изменится, потому что мы и те люди – на разных плоскостях, на разных уровнях. Выстроена административная вертикаль, которую поддерживает гипертрофированный силовой аппарат, и при всём этом отсутствуют независимые суд с прокуратурой, чего уж говорить о совести.

Можно годами спрашивать себя: «Почему они говорят с ними, а не с нами?». «Почему они общаются с диаспорами на равных, а мы для них – населяне?». И ответов на эти вопросы не будет. А как с нами разговаривать? Выстраивать правовое демократическое государство, деконцентрировать власть, делегировать полномочия, усиливать общественный контроль, или вообще передавать полномочия на местные уровни? Делиться властью и деньгами? Эк замахнулись!

А можно принять реальность такой, какая она есть, и самим стать диаспорой. Диаспора – это в нашем случае идея, а формы и наименования у неё могут быть разные. И если мы захотим стать диаспорой, то есть захотим стать участниками таких вот переговоров, захотим из статуса «объект» перейти в статус «субъект», тогда нам на руку будет обрушение бутафорской символики – к вопросу о недавних (а вообще-то постоянных) разговорах о государственном дизайне и казенной эстетике. Потенциальный возврат крестов на купюры (как иллюстрация) – пиррова победа, сохраняющая наш куколдский статус-кво. Куколдский, потому что люди разговаривают и договариваются, а мы смотрим. Задаем вопросы по десятому разу и ждем реакции, а то и изменений.

Продолжаем медленно вариться в котле, как лягушка в известном примере.

https://t.me/russkiegramoty/30172

Голосуем!

Очень интересное интервью, рекомендую. Только название вводит в некоторое заблуждение. Видео посвящено, по сути, классическому либерализму. А либертарианство – это, исторически, целый ряд учений отдельных людей, модифицирующих классический либерализм (который в существе своем предельно прост, но при всей своей простоте недоступен большинству по естетвенным, биологическим причинам) под какие-то свои представления о том, что такое «хорошо» и что такое «плохо».

Кому-то может не понравиться то, что гость программы так подчеркивает авторитарный характер русской политической культуры, но если вам от этого будет легче, то во второй половине видео констатируется упадок правовой культуры (которой противопоставляется культура принуждения) повсеместно – и в Европе, и в США, и вообще, за исключением Швейцарии. Более того, в конце видео даже можно выловить определенный позитив именно для нас, жителей Восточной Европы.

https://www.youtube.com/watch?v=fywdxCqQu9Q

Молодым юристам. Две отрасли (или даже области) права, которые важны для будущего любого нормального человеческого общества: администативное и конкурентное.

Административное право в РФ совершенно выродилось. В РФ сложилось административное общество, но именно административному обществу, его управляющей страте, бюрократии, меньше всего нужна последовательная система административного права. Меньше всего ей нужна систематизация управленческих инструментов, выстраивание в этой сфере правовой определенности.

Изучать административное право по российским учебникам совершенно невозможно. Прибегайте к методам сравнительного правоведения. С конкурентным правом намного проще.

Не надоело говорить об одних и тех же фантастических вещах?

https://t.me/ruthink/1584

Что такое право на оружие в целом? Это одно из базовых прав человека, обеспечивающее его естественное право на защиту от неблагоприятных условий среды, от произвола, от агрессивного насилия других людей.

Что такое право на оружие в нормативно-ограничивающем смысле? Это предел допустимости вооруженности законопослушного человека. Поскольку при прочих равных преступник всегда в выигрыше в плане оснащенности, ведь его изначально не волнуют ограничения закона, вопрос лишь в том, насколько вооружен при встрече с преступником будет законопослушный гражданин.

Что такое право на оружие в политическом смысле? Это фактор, уравновешивающий гражданское общество и государство в своих возможностях на применение насилия. Ведь в конце-концов всё сводится к насилию, когда речь идет о стремлении государства подчинить себе общество, вопреки мнению, настроению и интересам последнего. Поэтому право на оружие – это индикатор, который демонстрирует, насколько общество еще имеет возможностей уравновесить силу принуждения возомнившего о себе слишком много государственного аппарата.

Много возомнивший о себе государственный аппарат – это вообще история последних ста с лишним лет. Хотя применительно к большей части планеты это не совсем справедливое высказывание, ведь правовая культура, а не потестарная культура (культура принуждения, опеки, патернализма) существовала лишь в определенной части света (в Европе и в её продолжении – США) на ограниченном отрезке времени (конец XVI – начало XX веков).

Само понятие гражданского общества отличается по сути от того, что было общепринятым двести лет назад. Сегодня гражданское общество – это «клуб поздно опомнившихся». И если Гегель противопоставлял гражданское общество и государство онтологически, то теперь они противопоставлены фактически, юридически, технически – да как угодно, хуически. И в таких условиях право на оружие – маркер того, насколько это гражданское общество остается автономным от государственного принуждения, которое имеет последовательный, систематический характер.

Как только человек отдает своё оружие государству со словами: «На, возьми, и опекай меня!» – он теряет свою свободу. Безоружное общество обречено.

Что насчет воспользоваться своим законным правом на гладкоствольное охотничье оружие?

Либо вы будете защищать себя сами, либо вас будет «защищать» батальон Шейха Мансура. Свобода – это определенная отвественность. Но разве может разумный взрослый человек отказаться от свободы?

Хотел сделать подборку повидловых комментариев к моему разжевыванию темы с оружием, но некоторые из них оказались настолько хтонически-угрофинскими, что смотреть больно. Не хочется передавать эту боль другим.

Оружие не панацея. Что такое оружие — я попытался доходчиво разъяснить, и многие меня поняли.

Обидка неожиданно прилетела от Джиги. Формулировка явно отсылает к одному из моих недавних постов. Мне ничего не остается, кроме как повторить за одним из комментаторов Джиги: «Звучит как заявка на знание того, что на самом деле может защитить от РФ».

Оружие — не панацея, как я уже отметил. В своем посте, с которого началось это обсуждение, я не отметил одну важную деталь: оружие это ответственность, потому приобретение оружие — это шаг на пути к социальному взрослению. Социальное взросление, как и взросление в общепринятом значении, заключается в обретении автономии путем принятия ответственности.

Позиции, выраженные повидловыми комментаторами, являются в сущности детскими, инфантильными. А вопрос-то элементарный.

И пока мы не взрослеем, пока мы не организуемся с себе подобными, ограничиваясь рассуждениями на тему «Как нам обустроить Россию», вся наша русскость фальшива насквозь.

Нэйл Фергюсон, «The Great Degeneration», 2013
Показатели упадка гражданского сообщества:

в оргинале – «fall of social capital»

Роберт Патнэм в своем бестселлере «Боулинг в одиночку» привел длинный список показателей социального капитала в США, указав на его стремительную убыль в 60–70-х годах и в конце 90-х годов:
– Посещаемость собраний для решения городских и школьных дел: уменьшилась на 35%
– Отправление должности в каком-либо клубе или организации: уменьшилось на 42%
– Участие в распорядительном органе какой-либо местной организации: уменьшилось на 39%
– Количество членов школьных комитетов: уменьшилось на 61%
– Средний показатель участия в 32 национальных объединениях (chapter-based associations): уменьшился почти на 50%
– Количество членов мужских лиг боулинга: уменьшилось на 73%

В Соединенном Королевстве в 1908-1914-х годах существовало 36 тысяч организаций коммунитарного типа, в которых состояло почти 34 миллиона человек при населении в 44 миллиона. В 2001 году таких организаций осталось около 12-ти тысяч с количеством участников, вряд ли превышающим 12 миллионов при населении в 60 миллионов.

Всего за десять лет – с 1981 по 1991 годы – количество жителей Великобритании, заявляющих о своем членстве в каких-то коммунитарных организациях, упало с 52 до 43 процентов. Треть всех пожертвований поступает от людей старше 65-ти лет. Лишь восемь процентов, по сути, участвуют в коммунитарных мероприятиях.

В 2009-2010-х годах:
– Только один из десяти человек участвовал в принятии решений по поводу локальных услуг и условий их предоставления
– Только четверть опрошенных за последний месяц принимала участие в качестве волонтеров, и то почти все из них на единоразовых спортивных мероприятиях

Мы, люди, живем в сложной матрице институтов. Есть правительство. Есть рынок. Есть закон. И еще есть гражданское общество. Однажды – у меня возникает соблазн датировать это временем шотландского просвещения – эта матрица работала удивительно хорошо, причем каждый набор институтов дополнял и усиливал остальные. Это, я полагаю, было ключом к успеху Запада в восемнадцатом, девятнадцатом и двадцатом веках. Но институты в наше время вышли из-под контроля.

Токвиль рассматривал политические ассоциации Америки как необходимый противовес тирании большинства в современной демократии. Но по-настоящему его очаровали неполитические ассоциации:

«Американцы всех возрастов, всех состояний, всех умов постоянно объединяются. У них есть не только коммерческие и промышленные ассоциации, в которых все принимают участие, но и тысячи других видов: религиозные, моральные, серьезные, бесполезные, очень общие и очень частные, огромные и очень маленькие; американцы используют ассоциации для проведения праздников, основания школ, строительства гостиниц, возведения церквей, распространения книг, для отправки миссионеров к другим, не таким, как они; таким образом они создают больницы, тюрьмы, школы.

С первого дня своего рождения житель Соединенных Штатов Америки уясняет, что в борьбе со злом и в преодолении жизненных трудностей нужно полагаться на себя; к властям он относится недоверчиво и с беспокойством, прибегая к их помощи только в том случае, когда совсем нельзя без них обойтись. В Соединенных Штатах люди объединяются в целях сохранения общественной безопасности, для ведения торговли и развития промышленности, там есть объединения, стоящие на страже морали, религиозные объединения. Нет ничего, чего человеческая воля отчаялась бы достичь свободным действием коллективной силы индивидов».

«Уйди от струи», или как полюбить РФ

Представим, что вы переезжаете жить в Европу. Хотите быть полноценным членом общества, участвовать в его жизни. Какие основные проблемы угрожают будущему Европы? Нарастание градуса левизны и замещение белых. Что с этим делать? Как бороться? Приходит в голову мысль – заниматься реальной политикой. Это же не РФ, верно? Какая тут диаспора? Вроде бы Кадыровых тут не водится, АП не дотягивается.

Получится ли что-то изменить? Скажем так: в большинстве европейских стран – уже нет. Да и не была Европа никогда тем, чем были США. Когда-то давно в Англии цвел и пах либерализм, но о его закате писали еще в XIX веке. Европа всегда склонялась к социализму, это понятно по её функциональному фундаменту – континентальной правовой системе, для которой так свойственны поиски абстрактной справедливости.

То есть выживать придется и там (в Европе), и там (в РФ). И там, и там, со временем возникнет враждебная коричневая среда (при сохранении актуальных тенденций). И там, и там, придется собирать людей на одних и тех же началах, принципах, ценностях. И в этом моменте проявляется конкуретное преимущество РФ: её уродство отрезвляет. Пока европейцы еще пребывают в иллюзии, что они что-то контролируют, что на каких-то выборах они могут выбрать нормальных политиков, что их защитит rule of law и всё такое, мы уже можем действовать наперёд. Наш переходный период если и был, то прошел. Есть абсолютно весь необходимый для вразумления материал, что самое главное – подкрепленный эмпирически. Все, кто мог понять через голову – уже всё понял, или готов к пониманию (остается только немного подтолкнуть). До кого через голову не доходит – до того дойдет со временем через суровые реалии шариата с российской спецификой. Ну или не дойдет: суров естественный отбор.

РФ ссыт в глаза, но кому? Тому, кто никак не додумается уйти от струи. Меня в этом плане волнует основная масса русских националистов, которая не перестает годами (десятилетиями!) задаваться одними и теми же глупыми вопросами и обсасывать одни и те же не относящиеся к реальности идеи. С каждым новым витком унижения.. в их представлении о реальности ничего не меняется. Они живут вне реальности. Но я не уверен, что у РФ есть намерение ссать в глаза именно им. Скорее они ожидают от РФ одного, а раз за разом получают другое – злятся, плюются, но продолжают стоять под струей, ожидая Бог весть чего.

У РФ классические имперские представления о жизни, и она наследует традиционные имперские практики культивирования различий. Можно от этого страдать, а можно этим пользоваться. Конечно, это не совпадает с мантрой «мы русские, с нами Бог, мы хозяева этой страны, всех однажды поставим на место, вот пусть только попробуют.. и вот тогда-то все ответят перед нами по долгам!!», ну так нафантазировать себе можно очень многое. Главное – не путать между собой мир идей и мир вещей.

Уйди от струи и полюби РФ за её уродство. Оно дает некоторые надежды, в отличие от лживой порядочности нынешней Европы, не имеющей ничего общего с Европой прошлых столетий. Для выживания в суровой реальности нужно научиться её адекватно воспринимать.

К посту выше. Берем ситуацию с дагестанскими массовыми беспорядками. Никто никакую ответственность не понесет, ведь «протестующие» стали «жертвами ситуации», и вообще это всё ЦРУ организовало. Бедные даги. И просто представьте, что было бы, если бы так организовались русские в какой-нибудь Тверской области. Не надо даже обладать богатой фантазией, чтобы представить себе последствия.

Одним всё сойдет с рук, а других на их месте устроили бы аттракцион гестаповских развлечений, потому что одним можно, а другим нельзя. Одни – субъект, другие – объект. Одни – народ, другие – население. Населяне, налоговая биоплатформа.

Вот эти «другие», «вторые» понимают это и очень этим возмущены. Они видят, что им ссут в глаза всеми этими заявлениями о том, как дорогие даги ни в чем не виноваты. Сердятся, пишут гневные тексты, но это ничего не даст. Более того, ситуация повторится неоднократно, а они так и будут стоять под струёй. Будут стоять под струёй и спрашивать раз за разом: «Ну как же так?», «Ну неужели они не понимают?», «Да как так-то, этож и до сепаратизма рукой подать, раз у них не работают никакие российские законы!».

Будут жаловаться на власть диаспор вместо того, чтобы перестать всерьёз играть в граждан (что попросту невыгодно) и стать диаспорой.

Я никогда и не думал о диаспоре в сто миллионов человек. Слишком большая цифра для горизонтальной организации вне государственных или почти государственных механизмов. В общем, это долгий социологический разговор. Оценку численности людей, готовых к такой организации на здоровых началах, я уже проводил. Триста тысяч. И это еще очень позитивная оценка пассионарного ядра, то есть о тех, на кого надо (и вообще имеет смысл) воздействовать.

В который раз замусориваю канал критикой Живова. Зачем?

Из короткого интервью студента неизвестной национальности одного юридического факультета: «У нас в семье так принято: либо работают на тебя, либо ты не работаешь».

Миша Пожарский удивляется, а чего это евреи не хотят отказываться от своего «этностейта» (Израиль – для евреев), зачем они разрабатывают планы по изгнанию 2 млн арабов из Газы, вместо того чтобы интегрировать этих прекрасных людей в свое общество и затем наслаждаться многонациональностью.

По мнению Пожарского, «этностейт» - это плохо, ведь этнически гомогенное государство якобы не сочетается с ценностями свободы.

В моей иерархии ценностей самой важной является свобода. А гомогенность - это враг свободы. Свобода рождается в обществе как побочный продукт конфликтов и противоречий. (...) Этностейт - это подход, основанный на том, что гражданская идентичность должна совпадать с этнической. В таком подходе катастрофически не хватает сдержек и противовесов, а свобода будет умирать под разговоры о национальном единстве. Напротив, наличие в государстве значимых религиозных, этнических и прочих меньшинств - это гарантия того, что будет поддерживаться плюрализм.

Ох, давненько же я не читал такой лютейший бред.

Как знают современные политологи, этнически разделенное общество – это, наоборот, крайне неблагоприятная отправная точка для демократизации. Впрочем, еще Джон Стюарт Милль писал: «Свободные установления почти невозможны в стране, состоящей из различных национальностей. Если в народе нет чувства солидарности, если он говорит и пишет на различных языках, то не может существовать объединенного общественного мнения, необходимого для действия представительного правления».

И это довольно очевидно. Сильная этническая или религиозная гетерогенность рождает взаимное недоверие, и чем сильнее отличия - тем труднее найти компромисс. Каждая народность подозревает другую в попытке тянуть одеяло на себя. В правительстве сидят тиграи – это напрягает амхарцев и наоборот. Как результат - гражданские войны и политическая нестабильность (Югославия, Нигерия, Эфиопия и далее по списку).

Когда идет межэтнический конфликт, уже не до свободного обмена мнениями, все сводится к делению на "наши"-"не наши", требуется абсолютная лояльность своей этнической группе. В свою очередь, межэтнические склоки рождают потребность в сильной руке, в диктаторе, который будет следить, чтобы разные племена не передрались.

Поэтому при прочих равных лучше жить в гомогенном «этностейте», типа Польши. Там будет и безопаснее, и свободнее. В той же Польше, при всей ее идеальной этнической однородности (96% поляков), кипят политические страсти, идет свободная дискуссия о ценностях между «ПиСовцами» и леволибералами, проводятся миллионные марши протеста. И этот плюрализм возможен только потому, что участники политического противостояния знают: поляки находятся по обе стороны баррикад, и в случае победы одна из сторон не будет резать оппонентов. Этот как спор внутри семьи, все друг другу свои.

Конечно, есть и исключения, когда, несмотря на этно-религиозный винегрет, в стране удавалось создать стабильную демократию. Пожарский в качестве образа приводит Швейцарию. Отлично. Но я бы на этом месте вспомнил про «ближневосточную Швейцарию» - Ливан. Жили там себе тихо-мирно христиане и мусульмане, а потом пустили к себе палестинских беженцев – увеличили разнообразие и плюрализм, так сказать. Кончилось всё резней и разрухой.

Отсюда вывод – надо стремиться быть как Польша. Или хотя бы как Израиль. А вот разводить у себя дополнительную многонациональность (чем усиленно занимается российская власть, завозя мигрантов) – это путь, который ведет ко многим неприятностям. А то и к катастрофе.