Узбекистан перед выборами 24.10.2021
Сегодня завершается избирательная кампания в Узбекистане.
Большинство экспертов солидарны — действующий президент Шавкат Мирзиёев переизбирётся с результатом более 80%.
Мы в дополнение прогнозируем, что в тройку лидеров войдёт единственная женщина — кандидат в президенты Максуда Варисова.
Но гораздо интереснее обозначить актуальные вызовы, которые встанут перед командой Мирзиёева в следующие пять лет.
Об этом мы сегодня рассуждали в эфире проекта «Круг мнений».
Полный текст выступления доступен на нашем сайте: http://csegr.ru/?p=449
Сегодня завершается избирательная кампания в Узбекистане.
Большинство экспертов солидарны — действующий президент Шавкат Мирзиёев переизбирётся с результатом более 80%.
Мы в дополнение прогнозируем, что в тройку лидеров войдёт единственная женщина — кандидат в президенты Максуда Варисова.
Но гораздо интереснее обозначить актуальные вызовы, которые встанут перед командой Мирзиёева в следующие пять лет.
Об этом мы сегодня рассуждали в эфире проекта «Круг мнений».
Полный текст выступления доступен на нашем сайте: http://csegr.ru/?p=449
Как и ожидалось, действующий президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев перезибрался на второй срок.
Второе место за Максудой Варисовой.
Президента уже поздравили лидеры России, Турции, Казахстана и Туркменистана.
Легитимность и прозрачность выборов признали наблюдательные миссии стран СНГ.
Наши эксперты также приняли участие в наблюдении за выборами и отметили интересный факт: в этот раз особо активное участие в голосовании принимала узбекская диаспора, в том числе в странах Западной Европы. Узбекистанцы голосовали в 49 странах, где работали 55 стационарных избирательных участков и 316 передвижных пунктов. Мы связываем это с новой политикой Мирзиёева по поддержке трудовых мигрантов.
Подробнее почитать о наших прогнозах на следующую пятилетку Мирзиёева можно здесь: http://csegr.ru/?p=449
Второе место за Максудой Варисовой.
Президента уже поздравили лидеры России, Турции, Казахстана и Туркменистана.
Легитимность и прозрачность выборов признали наблюдательные миссии стран СНГ.
Наши эксперты также приняли участие в наблюдении за выборами и отметили интересный факт: в этот раз особо активное участие в голосовании принимала узбекская диаспора, в том числе в странах Западной Европы. Узбекистанцы голосовали в 49 странах, где работали 55 стационарных избирательных участков и 316 передвижных пунктов. Мы связываем это с новой политикой Мирзиёева по поддержке трудовых мигрантов.
Подробнее почитать о наших прогнозах на следующую пятилетку Мирзиёева можно здесь: http://csegr.ru/?p=449
Неоколониальная политика Франции в Африке
Что заставляет Францию вести военные кампании в Африке? Поддерживать и свергать правительства, тратить огромные деньги на многочисленные проекты?
Ответ кроется в залежах урана, стремлении сохранять доминирование французского языка, франке КФА, нефти, контроле над миграционными потоками и конкуренции с Германией. Там, где находят уран в Нигере, Мали и других странах – тут же появляются французские военные.
Операция «Бархан» на севере Мали направлена не только на борьбу с террористами, но и на местных туарегских сепаратистов, стремящихся получить контроль над урановыми ресурсами.
Французская политика в Африке явила еще одну иллюстрацию теории зависимости, разработанную учеными и политиками в середине XX века. Теория объясняла, почему страны периферии становятся еще беднее, а страны центра еще богаче. Происходит это за счет новых форм эксплуатации ресурсов периферии. Но африканские страны сегодня не готовы жить с неоколониализмом во всех его проявлениях и пытаются сбросить французскую сеть.
Архитектура французского влияния в Африке представляет собой некий «двойной круг» с военными объектами на побережье Сенегала, Габона и других стран и объектами в глубинах Сахары и Сахеля – в Мали, Нигере, Чаде. Такая конфигурация позволяет контролировать всю Французскую Африку и минимизировать затраты. К этой архитектуре добавляются многочисленные инструменты мягкой силы. Но вся эта конструкция постоянно подвергается эрозии. Франция уже почти потеряла ЦАР, теряет Мали. При этом Китай и Турция нацелились на Нигер.
В Нигере французы закупают уран в 3-4 раза дешевле рыночных цен. Естественно, в стране этот факт вызывает законное стремление к суверенности и рыночной справедливости. Любое правительство, руководствующееся национальными интересами, будет пытаться наладить экономические отношения с другими странами. Франция сразу начнет чинить препятствия в целях не потерять свою конкурентоспособность на мировом рынке. Французская экономика не может существовать без неоколониальной эксплуатации. Это политический тупик.
Желание держать в узде зону «Франсафрик» ведет к закономерной обратной реакции. Растет число антифранцузских движений. В 2019 году прошла серия митингов и демонстраций в Мали, Буркина-Фасо и Нигере. То в одной, то в другой стране появляются политические силы с антиколониальной риторикой.
В Гвинее и Мали были свергнуты профранцузские власти, и новые правительства приглашают всех к сотрудничеству с ними на равных. Однако попытка малийцев заключить контракт с русской ЧВК предсказуемо вызвала во Франция бурное отторжение. Потеря Мали для французов практически фатальна, но совсем скоро может быть еще одно поражение.
Нигер будет следующей страной, за которую поборются великие державы.
Подробнее о причинах французской экспансии в странах Африки читайте в нашем материале: «Зачем Франции так нужна Африка?»
Что заставляет Францию вести военные кампании в Африке? Поддерживать и свергать правительства, тратить огромные деньги на многочисленные проекты?
Ответ кроется в залежах урана, стремлении сохранять доминирование французского языка, франке КФА, нефти, контроле над миграционными потоками и конкуренции с Германией. Там, где находят уран в Нигере, Мали и других странах – тут же появляются французские военные.
Операция «Бархан» на севере Мали направлена не только на борьбу с террористами, но и на местных туарегских сепаратистов, стремящихся получить контроль над урановыми ресурсами.
Французская политика в Африке явила еще одну иллюстрацию теории зависимости, разработанную учеными и политиками в середине XX века. Теория объясняла, почему страны периферии становятся еще беднее, а страны центра еще богаче. Происходит это за счет новых форм эксплуатации ресурсов периферии. Но африканские страны сегодня не готовы жить с неоколониализмом во всех его проявлениях и пытаются сбросить французскую сеть.
Архитектура французского влияния в Африке представляет собой некий «двойной круг» с военными объектами на побережье Сенегала, Габона и других стран и объектами в глубинах Сахары и Сахеля – в Мали, Нигере, Чаде. Такая конфигурация позволяет контролировать всю Французскую Африку и минимизировать затраты. К этой архитектуре добавляются многочисленные инструменты мягкой силы. Но вся эта конструкция постоянно подвергается эрозии. Франция уже почти потеряла ЦАР, теряет Мали. При этом Китай и Турция нацелились на Нигер.
В Нигере французы закупают уран в 3-4 раза дешевле рыночных цен. Естественно, в стране этот факт вызывает законное стремление к суверенности и рыночной справедливости. Любое правительство, руководствующееся национальными интересами, будет пытаться наладить экономические отношения с другими странами. Франция сразу начнет чинить препятствия в целях не потерять свою конкурентоспособность на мировом рынке. Французская экономика не может существовать без неоколониальной эксплуатации. Это политический тупик.
Желание держать в узде зону «Франсафрик» ведет к закономерной обратной реакции. Растет число антифранцузских движений. В 2019 году прошла серия митингов и демонстраций в Мали, Буркина-Фасо и Нигере. То в одной, то в другой стране появляются политические силы с антиколониальной риторикой.
В Гвинее и Мали были свергнуты профранцузские власти, и новые правительства приглашают всех к сотрудничеству с ними на равных. Однако попытка малийцев заключить контракт с русской ЧВК предсказуемо вызвала во Франция бурное отторжение. Потеря Мали для французов практически фатальна, но совсем скоро может быть еще одно поражение.
Нигер будет следующей страной, за которую поборются великие державы.
Подробнее о причинах французской экспансии в странах Африки читайте в нашем материале: «Зачем Франции так нужна Африка?»
Американцы столкнулись с «синдромом Кэсона» в Афганистане
Больше 2 трлн долларов США потратили на войну в Афганистане. Многие из статей расходов не оправдали себя из-за коррупции, просчетов и растрат. Но даже если бы американцы все делали по плану, они бы столкнулись с некоторой объективной реальностью, способной нивелировать любое целенаправленное воздействие на какие-то конкретные территории.
Идея «точек роста» давно закрепилась в региональной экономике, экономической географии, урбанистике и других научных направлениях благодаря исследованиям Г. Мюрдаля, Ф. Перру, Ж. Брудвиля и др.
«Точка роста» понимается в разных науках по-разному, в одном случае под ней могут подразумевать строительство Транссибирской магистрали и ее влияние на экономику Российской империи, в другом – экономический подъем Китая в конце XX - начале XXI века. Но механизм, заложенный в данную идею, универсален. «Точка роста», под которой может иметься в виду целая страна или отдельное предприятие, передает импульс развития на прилежащие территории и элементам общественных систем, связанным с «точкой» прямыми системными связями.
«Точки роста» вдохновили многих политиков и экономистов на создание особых экономических зон, умных городов и кластеров. Сейчас такие решения производятся осознанно, но на практике «точки роста» возникали намного раньше. Как пример, еще во второй половине XIX века открытие для иностранцев портов в Японии внесло огромный вклад в Революцию Мэйдзи – в модернизацию страны, да так, что Япония смогла соперничать с мировыми империями уже через несколько десятилетий.
Несмотря на сотни примеров, «точки роста» в действительности могут не дать благоприятного эффекта. Один из таких случаев получил название «синдром Кэсона». Технопарк «Кэсон» был основан в КНДР недалеко от города Кэсон и границы с Южной Кореей в 2004 году. Промышленный парк задумывался как совместный проект Южной Кореи и КНДР, который должен был помочь развитию приграничных регионов и подстегнуть развитие Северной Кореи.
Спустя 10 лет стало понятно, что технопарк не дает желаемого эффекта, южнокорейские компании терпят убытки, а КНДР не устраивал налоговый статус резидентов. На фоне обострения отношений между странами технопарк был закрыт в 2016 году. Причин такому исходу можно назвать множество, однако «точка роста» более чем за 10 лет так и не запустила свой импульс.
Полностью полагаться на один или несколько ключевых проектов без программы комплексного развития территории часто оказывается ошибочным решением. Именно такую ошибку совершили США в ходе своей военной кампании в Афганистане. Американцы тратили средства в стране точечно и крайне неравномерно: в одних районах страны и крупных городах происходило какое-то развитие, в других шла война, сбрасывались бомбы или до них просто не доходили руки.
Многие афганцы в интервью разным журналистам отмечали, что американцы ничего не построили за 20 лет. Отдельные дорогостоящие проекты показали свою неэффективность. Только 6% всех американских расходов на кампанию в Афганистане были направлены на точечное восстановление страны. Результаты мы с вами видим сейчас: полуразрушенная на грани гуманитарной катастрофы страна без инфраструктуры. Если Вы вдруг окажетесь в Афганистане, то вряд ли почувствуете, что здесь было потрачено восемь годовых бюджетов Мексики. Можно сказать, что «синдром Кэсона» повторился еще в одной стране, но теперь в гораздо больших масштабах.
Больше 2 трлн долларов США потратили на войну в Афганистане. Многие из статей расходов не оправдали себя из-за коррупции, просчетов и растрат. Но даже если бы американцы все делали по плану, они бы столкнулись с некоторой объективной реальностью, способной нивелировать любое целенаправленное воздействие на какие-то конкретные территории.
Идея «точек роста» давно закрепилась в региональной экономике, экономической географии, урбанистике и других научных направлениях благодаря исследованиям Г. Мюрдаля, Ф. Перру, Ж. Брудвиля и др.
«Точка роста» понимается в разных науках по-разному, в одном случае под ней могут подразумевать строительство Транссибирской магистрали и ее влияние на экономику Российской империи, в другом – экономический подъем Китая в конце XX - начале XXI века. Но механизм, заложенный в данную идею, универсален. «Точка роста», под которой может иметься в виду целая страна или отдельное предприятие, передает импульс развития на прилежащие территории и элементам общественных систем, связанным с «точкой» прямыми системными связями.
«Точки роста» вдохновили многих политиков и экономистов на создание особых экономических зон, умных городов и кластеров. Сейчас такие решения производятся осознанно, но на практике «точки роста» возникали намного раньше. Как пример, еще во второй половине XIX века открытие для иностранцев портов в Японии внесло огромный вклад в Революцию Мэйдзи – в модернизацию страны, да так, что Япония смогла соперничать с мировыми империями уже через несколько десятилетий.
Несмотря на сотни примеров, «точки роста» в действительности могут не дать благоприятного эффекта. Один из таких случаев получил название «синдром Кэсона». Технопарк «Кэсон» был основан в КНДР недалеко от города Кэсон и границы с Южной Кореей в 2004 году. Промышленный парк задумывался как совместный проект Южной Кореи и КНДР, который должен был помочь развитию приграничных регионов и подстегнуть развитие Северной Кореи.
Спустя 10 лет стало понятно, что технопарк не дает желаемого эффекта, южнокорейские компании терпят убытки, а КНДР не устраивал налоговый статус резидентов. На фоне обострения отношений между странами технопарк был закрыт в 2016 году. Причин такому исходу можно назвать множество, однако «точка роста» более чем за 10 лет так и не запустила свой импульс.
Полностью полагаться на один или несколько ключевых проектов без программы комплексного развития территории часто оказывается ошибочным решением. Именно такую ошибку совершили США в ходе своей военной кампании в Афганистане. Американцы тратили средства в стране точечно и крайне неравномерно: в одних районах страны и крупных городах происходило какое-то развитие, в других шла война, сбрасывались бомбы или до них просто не доходили руки.
Многие афганцы в интервью разным журналистам отмечали, что американцы ничего не построили за 20 лет. Отдельные дорогостоящие проекты показали свою неэффективность. Только 6% всех американских расходов на кампанию в Афганистане были направлены на точечное восстановление страны. Результаты мы с вами видим сейчас: полуразрушенная на грани гуманитарной катастрофы страна без инфраструктуры. Если Вы вдруг окажетесь в Афганистане, то вряд ли почувствуете, что здесь было потрачено восемь годовых бюджетов Мексики. Можно сказать, что «синдром Кэсона» повторился еще в одной стране, но теперь в гораздо больших масштабах.
Изменение геополитического климата в Арктике
Стратегическая значимость Арктического региона в XXI веке растёт прямо на глазах.
К суровым льдам Северного Ледовитого океана выходят границы влиятельных стран и два военно-политических блока: ОДКБ и НАТО. Противостояние России и Запада проецируется и на пространство Арктики.
Понимание того, что будущее России лежит в ее восточных и северных землях сложилось ещё в XVIII веке. Ломоносов писал о том, что могущество России будет прирастать Сибирью и Северным океаном. Интуиция его не подвела.
Изменение климата, про которое так много говорят, трансформируют и всю арктическую геополитику. Думая как учёный - классик геополитики адмирал Мэхэн, начинаешь понимать, что с таянием льдов Великие Сибирские реки становятся более доступными с севера, а значит по ним может просачиваться в континент и влияние морских держав. Россия не хочет допустить этого, для нашей страны изменение климата рождает как возможности, так и серьезные стратегические вызовы.
Один из таких вызовов связан с необходимостью контроля над Арктическим геостратегическим коридором, простирающимся вдоль Северного морского пути (СМП) и Северо-Западного прохода.
Говоря научно, геостратегические коридоры — это протяженные участки геопространства с наблюдаемой высокой интенсивностью геополитических явлений и процессов в их пределах.
Говоря проще, геостратегический коридор словно бурная горная река в геополитическом пространстве, где происходит всё движение и откуда распространяется звук.
Значение Арктики в мировой геополитике и для внешней политики России будет расти в связи с процессами экологизации в научной и популярной геополитике.
История 2013 года с Гринпис, судном «Арктик Санрайз» и платформой «Приразломная» показала, что этот процесс уже начался. Следовательно, дальнейшее освоение российского шельфа в Арктике будет приводить к новым конфликтным ситуациям, которые будут политизироваться разными сторонами.
Арктика становится как пространством возрастающей милитаризации, так и пространством гибридных войн. Достаточно ли текущих усилий России по обеспечению безопасности страны на северных рубежах или остались дыры, сквозь которые будет сочиться дестабилизация? При любом раскладе нужно держать руку на пульсе и повышать контроль над геостратегическим коридором, так как другие арктические страны достаточно быстро активизируют деятельность в этом регионе.
О геостратегическом коридоре в Арктике и борьбе за влияние в нём читайте в нашем материале: «Арктическая геополитика в 21-м веке».
Стратегическая значимость Арктического региона в XXI веке растёт прямо на глазах.
К суровым льдам Северного Ледовитого океана выходят границы влиятельных стран и два военно-политических блока: ОДКБ и НАТО. Противостояние России и Запада проецируется и на пространство Арктики.
Понимание того, что будущее России лежит в ее восточных и северных землях сложилось ещё в XVIII веке. Ломоносов писал о том, что могущество России будет прирастать Сибирью и Северным океаном. Интуиция его не подвела.
Изменение климата, про которое так много говорят, трансформируют и всю арктическую геополитику. Думая как учёный - классик геополитики адмирал Мэхэн, начинаешь понимать, что с таянием льдов Великие Сибирские реки становятся более доступными с севера, а значит по ним может просачиваться в континент и влияние морских держав. Россия не хочет допустить этого, для нашей страны изменение климата рождает как возможности, так и серьезные стратегические вызовы.
Один из таких вызовов связан с необходимостью контроля над Арктическим геостратегическим коридором, простирающимся вдоль Северного морского пути (СМП) и Северо-Западного прохода.
Говоря научно, геостратегические коридоры — это протяженные участки геопространства с наблюдаемой высокой интенсивностью геополитических явлений и процессов в их пределах.
Говоря проще, геостратегический коридор словно бурная горная река в геополитическом пространстве, где происходит всё движение и откуда распространяется звук.
Значение Арктики в мировой геополитике и для внешней политики России будет расти в связи с процессами экологизации в научной и популярной геополитике.
История 2013 года с Гринпис, судном «Арктик Санрайз» и платформой «Приразломная» показала, что этот процесс уже начался. Следовательно, дальнейшее освоение российского шельфа в Арктике будет приводить к новым конфликтным ситуациям, которые будут политизироваться разными сторонами.
Арктика становится как пространством возрастающей милитаризации, так и пространством гибридных войн. Достаточно ли текущих усилий России по обеспечению безопасности страны на северных рубежах или остались дыры, сквозь которые будет сочиться дестабилизация? При любом раскладе нужно держать руку на пульсе и повышать контроль над геостратегическим коридором, так как другие арктические страны достаточно быстро активизируют деятельность в этом регионе.
О геостратегическом коридоре в Арктике и борьбе за влияние в нём читайте в нашем материале: «Арктическая геополитика в 21-м веке».
О причинах и последствиях Суданской революции
Неделю назад в Судане произошел очередной военный переворот, вызванный экономическим кризисом и продолжительными конфликтами внутри государственных институтов страны.
Вкратце причины переворота сводятся к следующему:
1) После свержения Омара Аль-Башира в 2019 г., гражданское правительство Судана по главе с Абдаллой Хамдоком запустило программу реформ, чтобы добиться реструктуризации внешнего долга и привлечь финансовую помощь США и МВФ. Это спровоцировало резкий рост инфляции и безработицы, в результате чего усилились протесты голодающего населения.
Нечто подобное мы наблюдали в 2017 г., когда после частичного снятия американских санкций, правительство аль-Башира под давлением МВФ запустило программу бюджетной экономии. Уже в 2018 г. дефицит бюджета в $5 млрд спровоцировал девальвацию суданского фунта более чем в 2,5 раза и резкий рост инфляции.
2) Правительство Хамдока считало необходимым взять курс на отстранение военных от политических процессов — сделать армию независимым органом в структуре безопасности, но при этом не смогло урегулировать противоречия с представителями вооруженных группировок, не подписавших в 2020 г. мирное соглашение в Джубе.
Например, племена Восточного Судана, интересы большинства из которых не были учтены в соглашении, в конце сентября объявили о перекрытии единственного нефтепровода, который соединяет Хартум с городом Хайя. Также протестующие блокировали порты Красного моря и главную дорогу между Хартумом и Порт-Суданом (ключевой порт для суданской экономики).
3) После соглашения в Джубе, срок переходного периода «обнулился» (39 месяцев с 2019 г. до парламентских выборов в 2023-м), при этом дата передачи власти военным лидером Суверенного Совета аль-Бурханом, изначально запланированная в мае 2021 года, так и не была согласована, что спровоцировало новые разногласия.
Что дальше?
Многие эксперты высказывают мысль, что военные власти по главе с аль-Бурханом не продержатся до июля 2023 г., чтобы передать власть гражданскому правительству согласно обязательствам. Главной причиной таких пессимистичных прогнозов называют отказ США, ЕС и связанных с ними международных институтов от финансовой помощи Судану.
Однако, несмотря на активную прозападную риторику недавно свергнутого Абдаллы Хамдока и его правительства, ключевым экономическим партнером Судана остается Китай, вполне способный обеспечить стабильность режима на продолжительное время.
На долю Судана сейчас приходится около 15% всего китайского импорта нефти. КНР уже вложила в суданский нефтяной сектор и логистическую инфраструктуру свыше $7 млрд. В 2018 г. ежедневный экспорт Судана и Южного Судана в Китай составлял около 114 000 баррелей нефти. Китайская национальная нефтяная корпорация CNPC контролирует около 40% акций в совместном предприятии Greater Nile Petroleum Operating, ведущем нефтедобычу на месторождениях Судана и Южного Судана. Эта корпорация также контролирует нефтепровод протяжённостью более 1,5 тыс. км, по которому нефть перекачивают в Порт-Судан. Китай также активно вкладывается в суданскую текстильную промышленность, с/х и другие сектора экономики.
Недавний переворот или «захват власти», как его называет аль-Бурхан в стремлении сгладить негативное впечатление от произошедшего у США и других западных партнеров, нанес удар по позициям США и существенно укрепил влияние Китая, экспансия которого не прекращалась на протяжении долгих лет санкционного давления на Судан. При этом политика правительства Абдаллы Хамдока всерьез угрожала планам Пекина. Например, Абдалла Хамдок заявлял о сомнительной роли китайских компаний в нефтяном секторе, намекая на возможность пересмотра достигнутых ранее договоренностей.
Вопрос, который теперь стоит перед аль-Бурханом: на какие максимально выгодные Китаю, арабским странам, России и другим партнерам уступки он готов пойти, чтобы привлечь внешнюю помощь и удержать Судан от следующей революции.
Неделю назад в Судане произошел очередной военный переворот, вызванный экономическим кризисом и продолжительными конфликтами внутри государственных институтов страны.
Вкратце причины переворота сводятся к следующему:
1) После свержения Омара Аль-Башира в 2019 г., гражданское правительство Судана по главе с Абдаллой Хамдоком запустило программу реформ, чтобы добиться реструктуризации внешнего долга и привлечь финансовую помощь США и МВФ. Это спровоцировало резкий рост инфляции и безработицы, в результате чего усилились протесты голодающего населения.
Нечто подобное мы наблюдали в 2017 г., когда после частичного снятия американских санкций, правительство аль-Башира под давлением МВФ запустило программу бюджетной экономии. Уже в 2018 г. дефицит бюджета в $5 млрд спровоцировал девальвацию суданского фунта более чем в 2,5 раза и резкий рост инфляции.
2) Правительство Хамдока считало необходимым взять курс на отстранение военных от политических процессов — сделать армию независимым органом в структуре безопасности, но при этом не смогло урегулировать противоречия с представителями вооруженных группировок, не подписавших в 2020 г. мирное соглашение в Джубе.
Например, племена Восточного Судана, интересы большинства из которых не были учтены в соглашении, в конце сентября объявили о перекрытии единственного нефтепровода, который соединяет Хартум с городом Хайя. Также протестующие блокировали порты Красного моря и главную дорогу между Хартумом и Порт-Суданом (ключевой порт для суданской экономики).
3) После соглашения в Джубе, срок переходного периода «обнулился» (39 месяцев с 2019 г. до парламентских выборов в 2023-м), при этом дата передачи власти военным лидером Суверенного Совета аль-Бурханом, изначально запланированная в мае 2021 года, так и не была согласована, что спровоцировало новые разногласия.
Что дальше?
Многие эксперты высказывают мысль, что военные власти по главе с аль-Бурханом не продержатся до июля 2023 г., чтобы передать власть гражданскому правительству согласно обязательствам. Главной причиной таких пессимистичных прогнозов называют отказ США, ЕС и связанных с ними международных институтов от финансовой помощи Судану.
Однако, несмотря на активную прозападную риторику недавно свергнутого Абдаллы Хамдока и его правительства, ключевым экономическим партнером Судана остается Китай, вполне способный обеспечить стабильность режима на продолжительное время.
На долю Судана сейчас приходится около 15% всего китайского импорта нефти. КНР уже вложила в суданский нефтяной сектор и логистическую инфраструктуру свыше $7 млрд. В 2018 г. ежедневный экспорт Судана и Южного Судана в Китай составлял около 114 000 баррелей нефти. Китайская национальная нефтяная корпорация CNPC контролирует около 40% акций в совместном предприятии Greater Nile Petroleum Operating, ведущем нефтедобычу на месторождениях Судана и Южного Судана. Эта корпорация также контролирует нефтепровод протяжённостью более 1,5 тыс. км, по которому нефть перекачивают в Порт-Судан. Китай также активно вкладывается в суданскую текстильную промышленность, с/х и другие сектора экономики.
Недавний переворот или «захват власти», как его называет аль-Бурхан в стремлении сгладить негативное впечатление от произошедшего у США и других западных партнеров, нанес удар по позициям США и существенно укрепил влияние Китая, экспансия которого не прекращалась на протяжении долгих лет санкционного давления на Судан. При этом политика правительства Абдаллы Хамдока всерьез угрожала планам Пекина. Например, Абдалла Хамдок заявлял о сомнительной роли китайских компаний в нефтяном секторе, намекая на возможность пересмотра достигнутых ранее договоренностей.
Вопрос, который теперь стоит перед аль-Бурханом: на какие максимально выгодные Китаю, арабским странам, России и другим партнерам уступки он готов пойти, чтобы привлечь внешнюю помощь и удержать Судан от следующей революции.
Как с помощью рейтингов политизируется наука
или почему Россия, Турция и Китай оказались в числе нестабильных государств по версии The Fund for Peace в 2021 году
Ежегодно американский The Fund for Peace рассчитывает Индекс нестабильности государств (или Индекс недееспособности, как принято в русскоязычном пространстве) практически для всех стран мира по сложной синтетической методике на основе множества индикаторов, объединенных в 12 групп.
Что же такое нестабильное государство? По мнению разработчиков, нестабильные государства утрачивают физический контроль над своей территорией, теряют монополию на силу, не могут иметь эффективного законодательства, неспособны предоставлять государственные услуги и не могут полноправно взаимодействовать с другими странами. Ну а стабильные государства, соответственно, все это могут.
Идея таких индексов интересна и востребована, как в научном мире, так и в прикладной политике. Но несмотря на показную научность и непредвзятость методологии данного конкретного Индекса нестабильности, результаты получились во многом политизированными.
К устойчивым государствам отнесены в основном страны условного «Запада» (среди них есть исключения, такие как Монголия), а в группу «Warning» свалены все: от Сенегала и Гватемалы, до России и Турции. И то, что Гана и Габон в рейтинге выглядят лучше, чем Азербайджан, Марокко, Таиланд и Грузия, а Афганистан лучше Сирии и Йемена – вызывает очень много вопросов.
Если Вы углубитесь в методологию, то некоторые вещи станут понятны. Во-первых, разработчикам индекса не удалось уйти от экспертных опросов, а это сразу «минус» с точки зрения «чистой науки».
Во-вторых, в методологию включается контент-анализ СМИ, но новостные материалы часто бывают ангажированы и искажают объективную картину.
В-третьих, многие индикаторы-вопросы сформулированы так, что ответы на них можно дать только субъективно.
Например, в блоке «Легитимность государства» существует такой вопрос: «Есть ли у народа доверие к правительству?» или вот вопрос в блоке «Неравномерное экономическое развитие»: «Существует ли экономическая справедливость?».
Наконец, самое интересное в блоке «Внешнее вмешательство»: «Проводятся ли тайные операции?». Как тайные операции можно количественно измерить или доверить оценку экспертам?
Нельзя дать объективный ответ на этот вопрос, по крайней мере верифицируемый. На выходе же получается то, что получается – рейтинг, отражающий на самом деле отношение конкретного Фонда к внешнему миру.
Немного информации о фонде FFP. Это американская некоммерческая неправительственная исследовательская и образовательная организация, основанная в 1957 году в Вашингтоне и «работающая над предотвращением насильственных конфликтов и обеспечением устойчивой безопасности». Презентацию Индекса нестабильности государств в 2021 году открывали конгрессмен США Майкл Маккол и сенатор Крис Кунс.
В Фонде постулируют, что непрерывный мониторинг с использованием одной и той же методологии может помочь в процессе принятия решений по антикризисным стратегиям и программам развития в государствах мира. При этом, потребителей, заинтересованных в публикации таких рейтингов, кроме самих США, пока не прослеживается.
или почему Россия, Турция и Китай оказались в числе нестабильных государств по версии The Fund for Peace в 2021 году
Ежегодно американский The Fund for Peace рассчитывает Индекс нестабильности государств (или Индекс недееспособности, как принято в русскоязычном пространстве) практически для всех стран мира по сложной синтетической методике на основе множества индикаторов, объединенных в 12 групп.
Что же такое нестабильное государство? По мнению разработчиков, нестабильные государства утрачивают физический контроль над своей территорией, теряют монополию на силу, не могут иметь эффективного законодательства, неспособны предоставлять государственные услуги и не могут полноправно взаимодействовать с другими странами. Ну а стабильные государства, соответственно, все это могут.
Идея таких индексов интересна и востребована, как в научном мире, так и в прикладной политике. Но несмотря на показную научность и непредвзятость методологии данного конкретного Индекса нестабильности, результаты получились во многом политизированными.
К устойчивым государствам отнесены в основном страны условного «Запада» (среди них есть исключения, такие как Монголия), а в группу «Warning» свалены все: от Сенегала и Гватемалы, до России и Турции. И то, что Гана и Габон в рейтинге выглядят лучше, чем Азербайджан, Марокко, Таиланд и Грузия, а Афганистан лучше Сирии и Йемена – вызывает очень много вопросов.
Если Вы углубитесь в методологию, то некоторые вещи станут понятны. Во-первых, разработчикам индекса не удалось уйти от экспертных опросов, а это сразу «минус» с точки зрения «чистой науки».
Во-вторых, в методологию включается контент-анализ СМИ, но новостные материалы часто бывают ангажированы и искажают объективную картину.
В-третьих, многие индикаторы-вопросы сформулированы так, что ответы на них можно дать только субъективно.
Например, в блоке «Легитимность государства» существует такой вопрос: «Есть ли у народа доверие к правительству?» или вот вопрос в блоке «Неравномерное экономическое развитие»: «Существует ли экономическая справедливость?».
Наконец, самое интересное в блоке «Внешнее вмешательство»: «Проводятся ли тайные операции?». Как тайные операции можно количественно измерить или доверить оценку экспертам?
Нельзя дать объективный ответ на этот вопрос, по крайней мере верифицируемый. На выходе же получается то, что получается – рейтинг, отражающий на самом деле отношение конкретного Фонда к внешнему миру.
Немного информации о фонде FFP. Это американская некоммерческая неправительственная исследовательская и образовательная организация, основанная в 1957 году в Вашингтоне и «работающая над предотвращением насильственных конфликтов и обеспечением устойчивой безопасности». Презентацию Индекса нестабильности государств в 2021 году открывали конгрессмен США Майкл Маккол и сенатор Крис Кунс.
В Фонде постулируют, что непрерывный мониторинг с использованием одной и той же методологии может помочь в процессе принятия решений по антикризисным стратегиям и программам развития в государствах мира. При этом, потребителей, заинтересованных в публикации таких рейтингов, кроме самих США, пока не прослеживается.
Сепаратизм и этнические конфликты в Эфиопии
В последние дни нарастает эскалация конфликта между Народным фронтом освобождения Тыграй (НФОТ) и федеральной армией Эфиопии:
1 ноября повстанцы НФОТ захватили город Комбольча — важный логистический узел на северо-востоке страны, в 400 км от Аддис-Абебы.
2 ноября — власти объявили чрезвычайное положение, а жители столицы начали готовиться к возможному наступлению повстанцев.
На фоне военных успехов НФОТ поднимают голову другие сепаратистские движения и рискуют возобновится застарелые этнические конфликты.
В новом докладе мы собрали всю основную информацию об очагах напряженности в Эфиопии и попробовали спрогнозировать риски, с которыми в ближайшее время столкнется федеральное правительство.
Прочитать доклад можно здесь
Основные выводы и прогнозы
Тенденция к дезинтеграции Эфиопии усиливается прямо пропорционально военным успехам НФОТ. Наступление на Аддис-Абебу, объявленное повстанцами Тыграя, вряд ли завершится успехом. Тем не менее, боестолкновения усилятся вдоль границ с регионами Афар и Амхара, а также в западной части Тыграя. Межобщинное насилие в Афаре, Амхаре, Бенишангуль-Гумузе, Оромии и в регионе народов Юга, будет продолжаться, поскольку все силы федеральной власти сосредоточены на Тыграе.
Если федеральной армии не удастся переломить ход наступления и в ближайшей перспективе подавить восстание в Тыграе, возможны следующие сценарии:
1) Консолидация разрозненных повстанческих движений под началом наиболее сильного и боеспособного НФОТ, уже оказывающего поддержку вооруженным группировкам по всей Эфиопии. По сообщению Bloomberg 4.11.2021 представитель Армии освобождения Оромо (OLA) Одаа Тарбии заявил о планах создать политический блок под названием «Объединённый фронт эфиопских федералистов» с целью сместить Абия Ахмеда.
2) Более активное иностранное вмешательство в решение конфликта. Большая часть международного сообщества безоговорочно поддерживает Абий Ахмеда и осуждает НФОТ, однако Судан и Египет находятся в конфликте с администрацией Абий Ахмеда из-за строительства дамбы «Возрождение», в связи с чем они могут активизировать поддержку оппозиции.
3) Затяжной характер военного конфликта, объединение повстанческих группировок и угроза захвата столицы могут вынудить правительство Абий Ахмеда пойти на существенные уступки национальным автономиям, чтобы избежать дальнейшей эскалации.
Чтобы не допустить реализации этих сценариев и усиления НФОТ, федеральная власть, вероятно, активизирует поддержку лояльных национальных ополчений, многие из которых пострадали от репрессий в период доминирования НФОТ (1991-2018) и которые сейчас находятся на подконтрольной НФОТ территории.
В последние дни нарастает эскалация конфликта между Народным фронтом освобождения Тыграй (НФОТ) и федеральной армией Эфиопии:
1 ноября повстанцы НФОТ захватили город Комбольча — важный логистический узел на северо-востоке страны, в 400 км от Аддис-Абебы.
2 ноября — власти объявили чрезвычайное положение, а жители столицы начали готовиться к возможному наступлению повстанцев.
На фоне военных успехов НФОТ поднимают голову другие сепаратистские движения и рискуют возобновится застарелые этнические конфликты.
В новом докладе мы собрали всю основную информацию об очагах напряженности в Эфиопии и попробовали спрогнозировать риски, с которыми в ближайшее время столкнется федеральное правительство.
Прочитать доклад можно здесь
Основные выводы и прогнозы
Тенденция к дезинтеграции Эфиопии усиливается прямо пропорционально военным успехам НФОТ. Наступление на Аддис-Абебу, объявленное повстанцами Тыграя, вряд ли завершится успехом. Тем не менее, боестолкновения усилятся вдоль границ с регионами Афар и Амхара, а также в западной части Тыграя. Межобщинное насилие в Афаре, Амхаре, Бенишангуль-Гумузе, Оромии и в регионе народов Юга, будет продолжаться, поскольку все силы федеральной власти сосредоточены на Тыграе.
Если федеральной армии не удастся переломить ход наступления и в ближайшей перспективе подавить восстание в Тыграе, возможны следующие сценарии:
1) Консолидация разрозненных повстанческих движений под началом наиболее сильного и боеспособного НФОТ, уже оказывающего поддержку вооруженным группировкам по всей Эфиопии. По сообщению Bloomberg 4.11.2021 представитель Армии освобождения Оромо (OLA) Одаа Тарбии заявил о планах создать политический блок под названием «Объединённый фронт эфиопских федералистов» с целью сместить Абия Ахмеда.
2) Более активное иностранное вмешательство в решение конфликта. Большая часть международного сообщества безоговорочно поддерживает Абий Ахмеда и осуждает НФОТ, однако Судан и Египет находятся в конфликте с администрацией Абий Ахмеда из-за строительства дамбы «Возрождение», в связи с чем они могут активизировать поддержку оппозиции.
3) Затяжной характер военного конфликта, объединение повстанческих группировок и угроза захвата столицы могут вынудить правительство Абий Ахмеда пойти на существенные уступки национальным автономиям, чтобы избежать дальнейшей эскалации.
Чтобы не допустить реализации этих сценариев и усиления НФОТ, федеральная власть, вероятно, активизирует поддержку лояльных национальных ополчений, многие из которых пострадали от репрессий в период доминирования НФОТ (1991-2018) и которые сейчас находятся на подконтрольной НФОТ территории.
Уроки белорусской геополитики
Прямо сейчас на границе Беларуси и Польши развивается миграционный кризис. Сотни мигрантов из Ирака, Сирии и других стран пытаются попасть в ЕС. Европейцы считают, что оказались под ударом нового вида гибридного оружия. Однако корни текущего кризиса следует искать в геополитическом положении Республики Беларусь.
Вечные качели с Россией и сложные отношения с Европой толкнули Минск вырабатывать новую политику в обход предоставленных ситуацией ограниченных возможностей. Санкции со стороны ЕС и торг с Россией за ресурсы вносят заметное раздражение в политических кругах Беларуси. В ответ на закрытие авиасообщения с Европой и вмешательство во внутреннюю политику белорусская авиакомпания "Белавиа" переориентировалась на Ближний Восток и поставляет мигрантов прямо к границам ЕС, создавая новый очаг напряженности и повышая ставки в буферном пространстве.
Кажется, что у Беларуси сегодня нет особого геополитического выбора – с запада и востока мощные соседи: Россия и Европа, которые оказывают фундаментальное воздействие на внешнюю политику Беларуси. Но в последние 20 лет страна активно стремится найти новый путь.
Не желая мириться со статусом буфера, правительство Лукашенко ищет любые возможности в Китае, Латинской Америке и Африке. Однако многие зарубежные проекты имеют крайне высокую степень риска и не оправдывают себя. Попытки закрепиться в Венесуэле и Судане оказались тщетными, с китайцами тоже не все гладко.
По нашим рассчетам, менее 1% товарооборота Беларуси приходится на африканские страны и не более 2% на Латинскую Америку. Это ничто по сравнению с суммарными 70%, приходящимися на торговлю с Россией и ЕС.
Урок Беларуси показывает, насколько важно уметь оценивать геополитические риски и свои реальные возможности. Для страны, у которой нет развитых инструментов «жесткой» и «мягкой» силы, внешние геополитические факторы и политическая нестабильность могут поставить крест на развитии совместных проектов с другими государствами. Провозглашенная многовекторность внешней политики Лукашенко оказалась распылением сил, и предоставила недоброжелателям возможность говорить о намерениях белорусского президента найти союзников-диктаторов.
Даже если новый вектор белорусской геополитики действительно появился и устремлен на Китай, Латинскую Америку и Африку, нельзя сказать, что в ближайшие несколько десятилетий он станет доминирующим. Беларусь не может уйти от реальности, в которой с запада – Евросоюз, а с востока – Россия.
О внешней политике Беларуси и её геополитических векторах читайте в нашем материале: «Белорусская геополитическая развилка»
Прямо сейчас на границе Беларуси и Польши развивается миграционный кризис. Сотни мигрантов из Ирака, Сирии и других стран пытаются попасть в ЕС. Европейцы считают, что оказались под ударом нового вида гибридного оружия. Однако корни текущего кризиса следует искать в геополитическом положении Республики Беларусь.
Вечные качели с Россией и сложные отношения с Европой толкнули Минск вырабатывать новую политику в обход предоставленных ситуацией ограниченных возможностей. Санкции со стороны ЕС и торг с Россией за ресурсы вносят заметное раздражение в политических кругах Беларуси. В ответ на закрытие авиасообщения с Европой и вмешательство во внутреннюю политику белорусская авиакомпания "Белавиа" переориентировалась на Ближний Восток и поставляет мигрантов прямо к границам ЕС, создавая новый очаг напряженности и повышая ставки в буферном пространстве.
Кажется, что у Беларуси сегодня нет особого геополитического выбора – с запада и востока мощные соседи: Россия и Европа, которые оказывают фундаментальное воздействие на внешнюю политику Беларуси. Но в последние 20 лет страна активно стремится найти новый путь.
Не желая мириться со статусом буфера, правительство Лукашенко ищет любые возможности в Китае, Латинской Америке и Африке. Однако многие зарубежные проекты имеют крайне высокую степень риска и не оправдывают себя. Попытки закрепиться в Венесуэле и Судане оказались тщетными, с китайцами тоже не все гладко.
По нашим рассчетам, менее 1% товарооборота Беларуси приходится на африканские страны и не более 2% на Латинскую Америку. Это ничто по сравнению с суммарными 70%, приходящимися на торговлю с Россией и ЕС.
Урок Беларуси показывает, насколько важно уметь оценивать геополитические риски и свои реальные возможности. Для страны, у которой нет развитых инструментов «жесткой» и «мягкой» силы, внешние геополитические факторы и политическая нестабильность могут поставить крест на развитии совместных проектов с другими государствами. Провозглашенная многовекторность внешней политики Лукашенко оказалась распылением сил, и предоставила недоброжелателям возможность говорить о намерениях белорусского президента найти союзников-диктаторов.
Даже если новый вектор белорусской геополитики действительно появился и устремлен на Китай, Латинскую Америку и Африку, нельзя сказать, что в ближайшие несколько десятилетий он станет доминирующим. Беларусь не может уйти от реальности, в которой с запада – Евросоюз, а с востока – Россия.
О внешней политике Беларуси и её геополитических векторах читайте в нашем материале: «Белорусская геополитическая развилка»
Самое опасное место в Афганистане
Провинция Нангархар в Афганистане в последние месяцы регулярно попадает в новостные сводки. Практически в каждой из них упоминаются ИГ, взрывы, убитые. Эта горячая точка накалена, но она и не остывает уже 40 лет.
31 октября 2021 афганское информационное агентство Pajhwok Afghan News опубликовало информацию о том, что 70% всех убитых в Афганистане за прошедшую неделю пришлось на провинцию Нангархар. 6 ноября Нангархар снова попала в лидеры по количеству убийств – 46% всех жертв в стране были в провинции.
Исходя из данных Pajhwok мы рассчитали, что показатель уровня умышленных убийств в Нангархаре сейчас составляет 44 человека на 100 тыс. жителей. Это чуть меньше, чем на Ямайке (там 47 человек на 100 тыс.). Для сравнения в Канаде этот показатель не превышает 2 человек, в Японии – 0,2, в России он равен 8, а в Бразилии – 29. Если бы провинция Нангархар была отдельной страной, то она заняла бы примерно 6 место в мировом рейтинге по числу убийств. Но есть отличие, смертность в Нангархаре напрямую связана с терроризмом, а не уличной преступностью.
В период с августа 2021 года в столице региона Джелалабаде постоянно происходят теракты. Здесь разгорелась война между Талибаном и ИГ. Би-Би-Си назвала Джелалабад линией фронта между группировками. Почему же они так яростно борются за эту территорию?
Во время войны в Афганистане в Нангархаре располагался один из очагов сопротивления просоветскому правительству в Кабуле. В 2000-х годах в провинции прочно обосновалась Аль-Каида, здесь скрывался Усама бен Ладен. Сообщения о ликвидации американской авиацией то одного высокопоставленного командира, то другого поступали вплоть до 2015 года. Но потом Аль-Каида стала меньшей из проблем. В 2018 году в провинции располагался крупный очаг ИГ.
Талибы вели боевые действия против ИГ в провинции и не планировали сдавать регион. По некоторым сообщениям, Аль-Каида вновь моментально вернулась в Нангархар в августе 2021 года с уходом американцев из страны. В сети было широко распространено видео с прибытием доктора Амина (соратника бен Ладена) в провинцию.
Богатая история провинции Нангархар непосредственно связана с ее географией и геополитическим положением. Провинция располагается между столицей Афганистана Кабулом и пакистанским городом Пешавар с востока. С юга она ограничена горами Спингар (Тора-Бора, где был укрепрайон Аль-Каиды), а с севера горами Кашмунд, Хинду-Радж и предгорьями Гиндукуша.
Нангархар – логистический коридор между Кабулом и территорией Пакистана. Через Джелалабад проходит трасса Кабул-Пешавар, являющаяся частью большого Азиатского шоссе (АН1) от Южной Кореи до Турции. Именно в Нангархаре должна будет пройти новая железная дорога от Мазари-Шарифа на севере Афганистана до Пакистана. Провинция обладает внушительным нераскрытым экономическим потенциалом, но пока за нее идет ожесточенная борьба.
Контроль над провинцией имеет огромное стратегическое значение для всех сторон, а география позволяет любым группировкам прятаться в горах и осуществлять регулярные вылазки и рейды на более заселенную и равнинную центральную часть провинции.
Неудивительно, почему ИГ, Аль-Каида и талибы (в свое время) пытаются укрепить свое присутствие в регионе. Контролируя регион, можно блокировать или перехватывать все потоки в Пакистан и из Пакистана, будь то наркотики, оружие или гуманитарная помощь.
Талибы знают о важности провинции и пытаются удержать инициативу. Жертвами же этой войны с ИГ становятся мирные жители, а Нангархар в результате стал самым опасным регионом страны.
Талибан, Аль-Каида, ИГ - запрещенные в РФ террористические организации
Провинция Нангархар в Афганистане в последние месяцы регулярно попадает в новостные сводки. Практически в каждой из них упоминаются ИГ, взрывы, убитые. Эта горячая точка накалена, но она и не остывает уже 40 лет.
31 октября 2021 афганское информационное агентство Pajhwok Afghan News опубликовало информацию о том, что 70% всех убитых в Афганистане за прошедшую неделю пришлось на провинцию Нангархар. 6 ноября Нангархар снова попала в лидеры по количеству убийств – 46% всех жертв в стране были в провинции.
Исходя из данных Pajhwok мы рассчитали, что показатель уровня умышленных убийств в Нангархаре сейчас составляет 44 человека на 100 тыс. жителей. Это чуть меньше, чем на Ямайке (там 47 человек на 100 тыс.). Для сравнения в Канаде этот показатель не превышает 2 человек, в Японии – 0,2, в России он равен 8, а в Бразилии – 29. Если бы провинция Нангархар была отдельной страной, то она заняла бы примерно 6 место в мировом рейтинге по числу убийств. Но есть отличие, смертность в Нангархаре напрямую связана с терроризмом, а не уличной преступностью.
В период с августа 2021 года в столице региона Джелалабаде постоянно происходят теракты. Здесь разгорелась война между Талибаном и ИГ. Би-Би-Си назвала Джелалабад линией фронта между группировками. Почему же они так яростно борются за эту территорию?
Во время войны в Афганистане в Нангархаре располагался один из очагов сопротивления просоветскому правительству в Кабуле. В 2000-х годах в провинции прочно обосновалась Аль-Каида, здесь скрывался Усама бен Ладен. Сообщения о ликвидации американской авиацией то одного высокопоставленного командира, то другого поступали вплоть до 2015 года. Но потом Аль-Каида стала меньшей из проблем. В 2018 году в провинции располагался крупный очаг ИГ.
Талибы вели боевые действия против ИГ в провинции и не планировали сдавать регион. По некоторым сообщениям, Аль-Каида вновь моментально вернулась в Нангархар в августе 2021 года с уходом американцев из страны. В сети было широко распространено видео с прибытием доктора Амина (соратника бен Ладена) в провинцию.
Богатая история провинции Нангархар непосредственно связана с ее географией и геополитическим положением. Провинция располагается между столицей Афганистана Кабулом и пакистанским городом Пешавар с востока. С юга она ограничена горами Спингар (Тора-Бора, где был укрепрайон Аль-Каиды), а с севера горами Кашмунд, Хинду-Радж и предгорьями Гиндукуша.
Нангархар – логистический коридор между Кабулом и территорией Пакистана. Через Джелалабад проходит трасса Кабул-Пешавар, являющаяся частью большого Азиатского шоссе (АН1) от Южной Кореи до Турции. Именно в Нангархаре должна будет пройти новая железная дорога от Мазари-Шарифа на севере Афганистана до Пакистана. Провинция обладает внушительным нераскрытым экономическим потенциалом, но пока за нее идет ожесточенная борьба.
Контроль над провинцией имеет огромное стратегическое значение для всех сторон, а география позволяет любым группировкам прятаться в горах и осуществлять регулярные вылазки и рейды на более заселенную и равнинную центральную часть провинции.
Неудивительно, почему ИГ, Аль-Каида и талибы (в свое время) пытаются укрепить свое присутствие в регионе. Контролируя регион, можно блокировать или перехватывать все потоки в Пакистан и из Пакистана, будь то наркотики, оружие или гуманитарная помощь.
Талибы знают о важности провинции и пытаются удержать инициативу. Жертвами же этой войны с ИГ становятся мирные жители, а Нангархар в результате стал самым опасным регионом страны.
Талибан, Аль-Каида, ИГ - запрещенные в РФ террористические организации
Экологический кризис Аральского моря
12 ноября в Глазго завершается климатический саммит ООН, ключевой темой которого, конечно же, является глобальное потепление и антропогенное воздействие. Изменение климата из научной проблемы уже стремительно превращается в эффективный инструмент мировой геополитики. Экологические последствия изменения климата проявляются в разных районах земного шара, кардинально меняя жизнь людей.
Одно из самых трагичных мест на нашей планете – регион бывшего Аральского моря.
Всего 60 лет назад Арал являлся четвертым озером по площади в мире. Здесь добывалось более 60 тыс. тонн рыбы ежегодно. В акватории действовала целая флотилия кораблей. Затем в течение нескольких десятилетий он распался на несколько отдельных водоемов, и в итоге превратился в два относительно небольших водоема – Северный (Малый) Арал и Южный (Большой) Арал.
Большой Арал стал практически безжизненным концентратом соли. На пространстве в десятки миллионов гектар, где когда-то было дно озера, раскинулась мертвая пустыня, покрытая слоем ядохимикатов скопившихся здесь за десятилетия. Пустыня получила название Аралкум, как напоминание о когда-то величественном озере.
Изменился климат прилегающих территорий. Началась деградация сельскохозяйственных земель. Огромные пыльные бури бушуют здесь почти три месяца в году. Выросло количество заболеваний, регион стал лидером по количеству смертей в детском возрасте.
Главные пострадавшие страны – Казахстан и Узбекистан. Они пытаются решить комплекс проблем, порожденных исчезновением озера, но справиться с такой бедой можно только объединив усилия всех стран, с территории которых в Арал поступала вода. Среднеазиатскими странами был образован Международный фонд спасения Арала.
Минимизация ущерба вследствие этой катастрофы требует также и разработку новых экологических технологий, серьезных финансовых вложений и сотрудничества ученых и политиков. А все это выходит за рамки среднеазиатского региона и является по-настоящему глобальной задачей.
О том, как экологический кризис влияет на региональную политику и что делать, чтобы спасти Арал, читайте в нашем материале.
12 ноября в Глазго завершается климатический саммит ООН, ключевой темой которого, конечно же, является глобальное потепление и антропогенное воздействие. Изменение климата из научной проблемы уже стремительно превращается в эффективный инструмент мировой геополитики. Экологические последствия изменения климата проявляются в разных районах земного шара, кардинально меняя жизнь людей.
Одно из самых трагичных мест на нашей планете – регион бывшего Аральского моря.
Всего 60 лет назад Арал являлся четвертым озером по площади в мире. Здесь добывалось более 60 тыс. тонн рыбы ежегодно. В акватории действовала целая флотилия кораблей. Затем в течение нескольких десятилетий он распался на несколько отдельных водоемов, и в итоге превратился в два относительно небольших водоема – Северный (Малый) Арал и Южный (Большой) Арал.
Большой Арал стал практически безжизненным концентратом соли. На пространстве в десятки миллионов гектар, где когда-то было дно озера, раскинулась мертвая пустыня, покрытая слоем ядохимикатов скопившихся здесь за десятилетия. Пустыня получила название Аралкум, как напоминание о когда-то величественном озере.
Изменился климат прилегающих территорий. Началась деградация сельскохозяйственных земель. Огромные пыльные бури бушуют здесь почти три месяца в году. Выросло количество заболеваний, регион стал лидером по количеству смертей в детском возрасте.
Главные пострадавшие страны – Казахстан и Узбекистан. Они пытаются решить комплекс проблем, порожденных исчезновением озера, но справиться с такой бедой можно только объединив усилия всех стран, с территории которых в Арал поступала вода. Среднеазиатскими странами был образован Международный фонд спасения Арала.
Минимизация ущерба вследствие этой катастрофы требует также и разработку новых экологических технологий, серьезных финансовых вложений и сотрудничества ученых и политиков. А все это выходит за рамки среднеазиатского региона и является по-настоящему глобальной задачей.
О том, как экологический кризис влияет на региональную политику и что делать, чтобы спасти Арал, читайте в нашем материале.
Увидим ли мы новое африканское государство в 2023 году?
В Африке не прекращается дискуссия по вопросу создания нового государства - Восточноафриканской Федерации (ВФ), которая объединит 6 стран Восточной Африки (Кения, Танзания, Уганда, Бурунди, Руанда, Южный Судан). В 2018 году началась работа над созданием общей конституции ВФ, которая должна завершиться в 2021 году.
Идеи создания Федерации Восточной Африки возникли еще в начале XX века и расцвели с приобретением странами независимости. Федерация очень нужна не имеющим выхода к морю Уганде, Южному Судану, Бурунди и Руанде. ВФ была бы очагом стабильности в регионе, смогла бы более эффективно привлекать иностранные инвестиции и имела бы гораздо больший вес в дипломатических переговорах.
Если ВФ сможет повторить путь Европы и создать союз с аналогичной или еще более глубокой степенью интеграции, это перевернет всю африканскую политику. При этом практически все эксперты и ученые выражают скепсис относительно реальности сроков создания Федерации к 2023 году.
Взаимное недоверие между странами, отсутствие проработанной дорожной карты, политическая нестабильность, трайбализм и многое другое препятствуют созданию ВФ. А учитывая пандемию COVID-19 и новые вызовы, вряд ли можно ожидать появления новой страны в ближайшие 5 лет.
Во всей этой истории хочется подчеркнуть, что ВФ — это нечто большее, чем просто +1 государство на политической карте. Это разговор о суверенитете, нациях, идентичностях и возможностях интеграции в современном мире.
Создание Восточноафриканской Федерации, если оно все-таки произойдет, нанесет еще один глобальный удар идее национального государства и заставит всех задуматься о направлениях эволюции мир-системы.
Подробнее о проблемах и перспективах Восточноафриканской Федерации читайте в нашем материале
В Африке не прекращается дискуссия по вопросу создания нового государства - Восточноафриканской Федерации (ВФ), которая объединит 6 стран Восточной Африки (Кения, Танзания, Уганда, Бурунди, Руанда, Южный Судан). В 2018 году началась работа над созданием общей конституции ВФ, которая должна завершиться в 2021 году.
Идеи создания Федерации Восточной Африки возникли еще в начале XX века и расцвели с приобретением странами независимости. Федерация очень нужна не имеющим выхода к морю Уганде, Южному Судану, Бурунди и Руанде. ВФ была бы очагом стабильности в регионе, смогла бы более эффективно привлекать иностранные инвестиции и имела бы гораздо больший вес в дипломатических переговорах.
Если ВФ сможет повторить путь Европы и создать союз с аналогичной или еще более глубокой степенью интеграции, это перевернет всю африканскую политику. При этом практически все эксперты и ученые выражают скепсис относительно реальности сроков создания Федерации к 2023 году.
Взаимное недоверие между странами, отсутствие проработанной дорожной карты, политическая нестабильность, трайбализм и многое другое препятствуют созданию ВФ. А учитывая пандемию COVID-19 и новые вызовы, вряд ли можно ожидать появления новой страны в ближайшие 5 лет.
Во всей этой истории хочется подчеркнуть, что ВФ — это нечто большее, чем просто +1 государство на политической карте. Это разговор о суверенитете, нациях, идентичностях и возможностях интеграции в современном мире.
Создание Восточноафриканской Федерации, если оно все-таки произойдет, нанесет еще один глобальный удар идее национального государства и заставит всех задуматься о направлениях эволюции мир-системы.
Подробнее о проблемах и перспективах Восточноафриканской Федерации читайте в нашем материале
«Грузинская мечта» и геополитические реалии
30.10.2021 в Грузии прошёл 2-й тур муниципальных выборов, по итогам которого правящая партия «Грузинская мечта» вновь обошла своих оппонентов из Единого национального движения. Между тем, риторика правящей элиты о конце «эпохи поляризации» заставляет задуматься о возможностях устойчивого развития страны на данном историческом этапе.
Арест Саакашвили определённо спровоцировал новый виток внутри- и внешнеполитического кризиса и на этом фоне особое значение приобретает геополитическая ситуация, в которой оказалась современная Грузия. Несмотря на почти десятилетнюю гегемонию «Грузинской мечты», объективные геополитические факторы за это время не сильно изменились.
Для понимания фундамента политической конъюнктуры мы выбрали 4 глубинных фактора, воздействующих на внешнюю политику и геополитику Грузии:
• Наличие непризнанных границ без делимитации и демаркации создаёт проблему реализации суверенитета над территорией, осложняет развитие трансграничных социально-экономических и гуманитарных связей, создаёт проблемы для реализации транзитного потенциала страны, а также не способствует развитию политической и социально-экономической интеграции в Закавказье. Вместе с тем, Грузия выбрала очень прагматичный подход к данной проблеме, ставя во главу угла экономические интересы государства.
• Консолидация этноса-нации грузин напротив выступает положительным фактором укрепления суверенитета. Однако сильное усиление этнократических тенденций приводит к ухудшению отношений с другими этносами и странами, так как этническая идентичность наполняется антитезой «мы-они». В Грузии этот процесс также сопровождается принятием неочевидных документов по истории взаимоотношений России, Турции, Ирана с коренными народами Кавказа.
• Экономика постсоветской Грузии по объёму ВВП до сих пор не достигла уровня советской Грузии, при этом в ней произошли кардинальные структурные изменения: объём производства ВВП в товарном секторе сократился за 1990-2013 гг. в 2 раза, а в секторе услуг, наоборот, в полтора раза вырос. В экономике страны усиливаются центростремительные тенденции: быстро растет доля столицы Тбилиси в экономике. Однако отрицательный торговый баланс, большой внешний долг, зависимость экономики от зарубежных трансфертов, безработица и бедность негативно влияют как на экономику, так и на отношения с соседями.
• Историческая память. «Аберрация близости» (преувеличение грандиозности недавних событий с сравнительно более ранними), как ее называл Л.Н. Гумилев, обуславливает доминирование не только в обыденном сознании, но и в профессиональной и публичной политике современной Грузии преувеличенного образа России как главного гонителя самостоятельности и суверенности (о чём говорят обе главных партии), тогда как неоднократные оккупации и разорения территории Грузии Османской империей и сефевидским Ираном, массовые депортации грузинского населения в Персию, насильственная исламизация оказались невостребованным геополитическим нарративом.
Эти факторы прослеживаются в отношениях Грузии с соседними странами: Россией, Турцией, Арменией и Азербайджаном. Азербайджан и Грузия как «братья по территориальным проблемам (Абхазия, Южная Осетия — Нагорный Карабах), получившие этнополитические проблемы в ходе национального строительства.
Армения крайне нуждается в Грузии как в транспортном коридоре, Турция — как в поле для инвестиций и экономической экспансии в Аджарии. С Россией же у Грузии из-за известных событий конца 2000-х годов сложные двусторонние отношения, но они имеют общую тенденцию к улучшению, особенно в аспекте экономических контактов и торговли.
Сегодня, в отличие от риторики прежней власти, «Грузинская мечта» выбирает прагматичный подход к отношениям с Россией, отложив проблему непризнанных территорий на неопределённый срок. По словам лидера «Грузинской мечты» Ираклия Кобахидзе целью партии является «восстановление территориальной целостности мирными усилиями, примирение с абхазскими и осетинскими братьями и сестрами».
30.10.2021 в Грузии прошёл 2-й тур муниципальных выборов, по итогам которого правящая партия «Грузинская мечта» вновь обошла своих оппонентов из Единого национального движения. Между тем, риторика правящей элиты о конце «эпохи поляризации» заставляет задуматься о возможностях устойчивого развития страны на данном историческом этапе.
Арест Саакашвили определённо спровоцировал новый виток внутри- и внешнеполитического кризиса и на этом фоне особое значение приобретает геополитическая ситуация, в которой оказалась современная Грузия. Несмотря на почти десятилетнюю гегемонию «Грузинской мечты», объективные геополитические факторы за это время не сильно изменились.
Для понимания фундамента политической конъюнктуры мы выбрали 4 глубинных фактора, воздействующих на внешнюю политику и геополитику Грузии:
• Наличие непризнанных границ без делимитации и демаркации создаёт проблему реализации суверенитета над территорией, осложняет развитие трансграничных социально-экономических и гуманитарных связей, создаёт проблемы для реализации транзитного потенциала страны, а также не способствует развитию политической и социально-экономической интеграции в Закавказье. Вместе с тем, Грузия выбрала очень прагматичный подход к данной проблеме, ставя во главу угла экономические интересы государства.
• Консолидация этноса-нации грузин напротив выступает положительным фактором укрепления суверенитета. Однако сильное усиление этнократических тенденций приводит к ухудшению отношений с другими этносами и странами, так как этническая идентичность наполняется антитезой «мы-они». В Грузии этот процесс также сопровождается принятием неочевидных документов по истории взаимоотношений России, Турции, Ирана с коренными народами Кавказа.
• Экономика постсоветской Грузии по объёму ВВП до сих пор не достигла уровня советской Грузии, при этом в ней произошли кардинальные структурные изменения: объём производства ВВП в товарном секторе сократился за 1990-2013 гг. в 2 раза, а в секторе услуг, наоборот, в полтора раза вырос. В экономике страны усиливаются центростремительные тенденции: быстро растет доля столицы Тбилиси в экономике. Однако отрицательный торговый баланс, большой внешний долг, зависимость экономики от зарубежных трансфертов, безработица и бедность негативно влияют как на экономику, так и на отношения с соседями.
• Историческая память. «Аберрация близости» (преувеличение грандиозности недавних событий с сравнительно более ранними), как ее называл Л.Н. Гумилев, обуславливает доминирование не только в обыденном сознании, но и в профессиональной и публичной политике современной Грузии преувеличенного образа России как главного гонителя самостоятельности и суверенности (о чём говорят обе главных партии), тогда как неоднократные оккупации и разорения территории Грузии Османской империей и сефевидским Ираном, массовые депортации грузинского населения в Персию, насильственная исламизация оказались невостребованным геополитическим нарративом.
Эти факторы прослеживаются в отношениях Грузии с соседними странами: Россией, Турцией, Арменией и Азербайджаном. Азербайджан и Грузия как «братья по территориальным проблемам (Абхазия, Южная Осетия — Нагорный Карабах), получившие этнополитические проблемы в ходе национального строительства.
Армения крайне нуждается в Грузии как в транспортном коридоре, Турция — как в поле для инвестиций и экономической экспансии в Аджарии. С Россией же у Грузии из-за известных событий конца 2000-х годов сложные двусторонние отношения, но они имеют общую тенденцию к улучшению, особенно в аспекте экономических контактов и торговли.
Сегодня, в отличие от риторики прежней власти, «Грузинская мечта» выбирает прагматичный подход к отношениям с Россией, отложив проблему непризнанных территорий на неопределённый срок. По словам лидера «Грузинской мечты» Ираклия Кобахидзе целью партии является «восстановление территориальной целостности мирными усилиями, примирение с абхазскими и осетинскими братьями и сестрами».
Интернет на службе Талибана
Сколько афганцев следят за Талибаном в соцсетях, и что мы видим в информационном пространстве Афганистана сегодня
В СМИ часто встречается утверждение о том, что приход к власти талибов в Афганистане в 2021 году был обязан продвинутой информационной кампании Талибана и тому, что многие афганцы начали следить за деятельностью движения в соцсетях. То есть, перефразируя знаменитое изречение, логика получается такая: прочитали пост талибов где-нибудь в Twitter, увидели флаги талибов и сдали Кабул.
Мы решили взять этот тезис и разобраться, сколько вообще афганцев могли читать, смотреть или слушать талибов в соцсетях.
Результаты получились несколько неожиданными: всего по 4-5 млн человек в стране и за рубежом. То есть около 14% населения Афганистана имели телефоны или компьютеры, доступ в Интернет и умели читать перед тем, как начались афганские события лета 2021 года.
Получается, что превосходство талибов в информационном пространстве не было ключевой причиной победы Талибана, но, разумеется, повлияло на результат.
Возвращаясь к текущим событиям, можно сказать, что сегодня в информационном пространстве страны наблюдаются крайне интересные процессы, включающие как эволюцию информационной политики Талибана, так и новую информационную войну с Фронтом национального сопротивления Афганистана (у ФНСА, кстати, есть даже русскоязычная страница ВКонтакте), ИГ и другими движениями.
Информационная политика Талибана активно эволюционирует. От того, сумеют ли талибы расширить информационное пространство страны и при этом не допустить распространения в нем дискурсов своих оппонентов, зависят многие из последующих событий.
Подробнее об исследовании потенциальной аудитории Талибана и вызовах в информационном пространстве Афганистана читайте в нашей статье
Талибан, ИГ – запрещенные в РФ террористические организации
Сколько афганцев следят за Талибаном в соцсетях, и что мы видим в информационном пространстве Афганистана сегодня
В СМИ часто встречается утверждение о том, что приход к власти талибов в Афганистане в 2021 году был обязан продвинутой информационной кампании Талибана и тому, что многие афганцы начали следить за деятельностью движения в соцсетях. То есть, перефразируя знаменитое изречение, логика получается такая: прочитали пост талибов где-нибудь в Twitter, увидели флаги талибов и сдали Кабул.
Мы решили взять этот тезис и разобраться, сколько вообще афганцев могли читать, смотреть или слушать талибов в соцсетях.
Результаты получились несколько неожиданными: всего по 4-5 млн человек в стране и за рубежом. То есть около 14% населения Афганистана имели телефоны или компьютеры, доступ в Интернет и умели читать перед тем, как начались афганские события лета 2021 года.
Получается, что превосходство талибов в информационном пространстве не было ключевой причиной победы Талибана, но, разумеется, повлияло на результат.
Возвращаясь к текущим событиям, можно сказать, что сегодня в информационном пространстве страны наблюдаются крайне интересные процессы, включающие как эволюцию информационной политики Талибана, так и новую информационную войну с Фронтом национального сопротивления Афганистана (у ФНСА, кстати, есть даже русскоязычная страница ВКонтакте), ИГ и другими движениями.
Информационная политика Талибана активно эволюционирует. От того, сумеют ли талибы расширить информационное пространство страны и при этом не допустить распространения в нем дискурсов своих оппонентов, зависят многие из последующих событий.
Подробнее об исследовании потенциальной аудитории Талибана и вызовах в информационном пространстве Афганистана читайте в нашей статье
Талибан, ИГ – запрещенные в РФ террористические организации
Русский язык в Средней Азии и российская «мягкая сила»
Русский язык в Центральной Азии (ЦА) — классический пример инструмента «мягкой силы», переживающего кризис. Вызван этот кризис следующими факторами:
1. Утрата с распадом СССР монополии русского языка во всех сферах общественной жизни: знание русского требовалось для документооборота, повышения по службе, участия в культурной и образовательной жизни.
2. Элиты из титульных этносов запустили процесс национального строительства в своих Республиках, предусматривающий дерусификацию, переход на латиницу, стигматизацию советского прошлого и поиск национальных героев досоветского и доимперского периодов: например, культ Тамерлана в Узбекистане, или Исмаила Самани в Таджикистане.
3. Массовый отток этнических русских: с 1990 по 2019 из союзных республик уехало от 40 до 70+% русских.
Различной степени близость новообразованных республик к российским границам, количество этнических русских в составе населения, исторические и культурные связи обусловили неравномерность распространения русского языка.
Относительно устойчивое положение русского языка сохраняется только в Казахстане, где русским владеет подавляющее большинство населения. Там, в противовес общему для стран региона тренду, наоборот рос уровень владения языком (в 1989 г. русским владело 62,8% казахов, сейчас — около 72%).
Однако и эта позитивная для России тенденция, имеющая инерционный характер и базирующаяся на достижениях советской эпохи, в ближайшее время может закончиться с попытками казахской элиты укрепить положение не только казахского, но и английского языка.
«Переход казахского языка на латиницу – один из ключевых этапов духовной модернизации» — заявил в апреле 2019 г. президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев.
Распад СССР и ослабление гуманитарного влияния из Москвы сформировали вакуум в общественной жизни среднеазиатских стран, который сейчас стремятся заполнить другие державы, имеющие интерес к этому региону.
Китайский, турецкий или английский язык становится привлекательной опцией для жителей ЦА, не имеющих доступа к российским образовательным учреждениям или заинтересованных в карьерных перспективах, предлагаемых США, Китаем и Турцией.
Турция в последнее время проявляет себя наиболее активно в применении инструментов «мягкой силы»: открывает языковые школы, тюрские культурные центры и уделяет процессу интеграции тюркских народов внимание на самом высоком уровне, о чем свидетельствует недавний саммит Тюркского Совета 12 ноября 2021 г. в Стамбуле, на котором Тюркский Совет был переименован в Организацию Тюркских Государств.
Что делать, чтобы не проиграть в этой конкуренции?
Население все еще нуждается в русском языке, как в близком и понятном проводнике в мир передовой науки, образования, технологий и культуры.
Поддержка технологических инноваций и вовлечение жителей ЦА в проекты российского бизнеса и государства — ключевой элемент, позволяющий сохранить интерес и мотивацию к изучению русского языка.
В совокупности с развитием русскоязычных СМИ, социальных сетей, необходимо обеспечивать доступность российских теле- и кинопродуктов, качество которых пока намного выше и пользуется спросом населения.
В связи с этим необходимо также пересмотреть организацию работы российских культурных и образовательных учреждений для их равномерного распределения по территории республик (сейчас они сконцентрированы в нескольких столицах). Безусловно, это потребует существенных финансовых вложений.
Тенденции нац. строительства, призванные сплотить общество в интересах властвующей элиты/этнической группы/клана присущи не только постсоветским республикам, но и многим другим странам, недавно получившим независимость.
Из этого процесса можно извлечь как позитивный, так и негативный опыт (Украина), однако бороться с ним бессмысленно.
Гораздо эффективнее адаптироваться к новым геополитическим реалиям, выработать долгосрочную концепцию поддержки русского языка в ЦА и на пространстве бывшего СССР в целом, для сохранения хотя бы текущего уровня влияния и минимизации негативных опытов в ближайшем будущем.
Русский язык в Центральной Азии (ЦА) — классический пример инструмента «мягкой силы», переживающего кризис. Вызван этот кризис следующими факторами:
1. Утрата с распадом СССР монополии русского языка во всех сферах общественной жизни: знание русского требовалось для документооборота, повышения по службе, участия в культурной и образовательной жизни.
2. Элиты из титульных этносов запустили процесс национального строительства в своих Республиках, предусматривающий дерусификацию, переход на латиницу, стигматизацию советского прошлого и поиск национальных героев досоветского и доимперского периодов: например, культ Тамерлана в Узбекистане, или Исмаила Самани в Таджикистане.
3. Массовый отток этнических русских: с 1990 по 2019 из союзных республик уехало от 40 до 70+% русских.
Различной степени близость новообразованных республик к российским границам, количество этнических русских в составе населения, исторические и культурные связи обусловили неравномерность распространения русского языка.
Относительно устойчивое положение русского языка сохраняется только в Казахстане, где русским владеет подавляющее большинство населения. Там, в противовес общему для стран региона тренду, наоборот рос уровень владения языком (в 1989 г. русским владело 62,8% казахов, сейчас — около 72%).
Однако и эта позитивная для России тенденция, имеющая инерционный характер и базирующаяся на достижениях советской эпохи, в ближайшее время может закончиться с попытками казахской элиты укрепить положение не только казахского, но и английского языка.
«Переход казахского языка на латиницу – один из ключевых этапов духовной модернизации» — заявил в апреле 2019 г. президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев.
Распад СССР и ослабление гуманитарного влияния из Москвы сформировали вакуум в общественной жизни среднеазиатских стран, который сейчас стремятся заполнить другие державы, имеющие интерес к этому региону.
Китайский, турецкий или английский язык становится привлекательной опцией для жителей ЦА, не имеющих доступа к российским образовательным учреждениям или заинтересованных в карьерных перспективах, предлагаемых США, Китаем и Турцией.
Турция в последнее время проявляет себя наиболее активно в применении инструментов «мягкой силы»: открывает языковые школы, тюрские культурные центры и уделяет процессу интеграции тюркских народов внимание на самом высоком уровне, о чем свидетельствует недавний саммит Тюркского Совета 12 ноября 2021 г. в Стамбуле, на котором Тюркский Совет был переименован в Организацию Тюркских Государств.
Что делать, чтобы не проиграть в этой конкуренции?
Население все еще нуждается в русском языке, как в близком и понятном проводнике в мир передовой науки, образования, технологий и культуры.
Поддержка технологических инноваций и вовлечение жителей ЦА в проекты российского бизнеса и государства — ключевой элемент, позволяющий сохранить интерес и мотивацию к изучению русского языка.
В совокупности с развитием русскоязычных СМИ, социальных сетей, необходимо обеспечивать доступность российских теле- и кинопродуктов, качество которых пока намного выше и пользуется спросом населения.
В связи с этим необходимо также пересмотреть организацию работы российских культурных и образовательных учреждений для их равномерного распределения по территории республик (сейчас они сконцентрированы в нескольких столицах). Безусловно, это потребует существенных финансовых вложений.
Тенденции нац. строительства, призванные сплотить общество в интересах властвующей элиты/этнической группы/клана присущи не только постсоветским республикам, но и многим другим странам, недавно получившим независимость.
Из этого процесса можно извлечь как позитивный, так и негативный опыт (Украина), однако бороться с ним бессмысленно.
Гораздо эффективнее адаптироваться к новым геополитическим реалиям, выработать долгосрочную концепцию поддержки русского языка в ЦА и на пространстве бывшего СССР в целом, для сохранения хотя бы текущего уровня влияния и минимизации негативных опытов в ближайшем будущем.
Что не так с картой «тюркского мира»?
17 ноября Эрдогану подарили новую карту «тюркского мира», на которой можно обнаружить множество ошибок и неточностей, сделанных специально или же по незнанию.
Карта – уникальный инструмент для внушения, гораздо более эффективный, чем текст или слово, поскольку доверие и некритичность характерны для визуальной культуры. Однако, чтобы инструмент работал, он должен находиться в исправном состоянии.
Если бы «Серые волки» (как часто называют членов Партии националистического движения, лидер которых преподнес Эрдогану этот подарок) учили этнологию в ВУЗах России, то за данное творение им бы поставили максимум «трояк».
Разбираясь в деталях, начинаешь понимать, что авторы карты не руководствовались четким набором принципов или какой-то общеизвестной научной теорией, по которым та или иная этническая группа могла бы быть отнесена к тюркским народам.
Мы решили поискать ошибки, которые были сделаны составителями.
На карте на западе Монголии авторы указали ойротов, но не закрасили родственных им орочонов и дауров в Китае. Грузия, Иордания, Израиль, страны Магриба, где есть исторические турецкие общины вообще не попали на карту, зато были нанесены обширные территории Сибири и Поволжья, где проживают тунгусо-маньчжурские народы. В Китае были обозначены салары, но не нанесена народность хуэй с предполагаемыми тюркскими корнями…
Со стороны можно только гадать, являются ли все эти ошибки намеренными или сделаны из-за «человеческого фактора», или же это только для нас кажется ошибкой (из-за различий научных школ).
Карта тюрского мира показывает, что многочисленные проблемы этнологической науки тяжким грузом ложатся на практику и создают огромное поле для спекуляций, осуществления этнополитики, рождения новых этно-национальных идей и стимулирования этнической напряженности. Все это мы видим на многочисленных примерах, в том числе проектов неоосманизма и пантюркизма, осуществляемых Турцией.
Будучи конструктивистом (которые выступают за то, что этнос – это искусственное социальное образование), вы можете без зазрения совести строить тюркскую общность даже из тех, кто тюрками не является.
Карта тюркского мира – еще один последовательный шаг в реализации Эрдоганом геополитической стратегии Турции на евразийском пространстве, основанной на этнических, культурных и языковых факторах. А мы с вами в результате видим карту, вызывающую у российской общественности логичное негодование.
Подробный разбор ошибок на карте «тюркского мира» можно посмотреть на нашем сайте
17 ноября Эрдогану подарили новую карту «тюркского мира», на которой можно обнаружить множество ошибок и неточностей, сделанных специально или же по незнанию.
Карта – уникальный инструмент для внушения, гораздо более эффективный, чем текст или слово, поскольку доверие и некритичность характерны для визуальной культуры. Однако, чтобы инструмент работал, он должен находиться в исправном состоянии.
Если бы «Серые волки» (как часто называют членов Партии националистического движения, лидер которых преподнес Эрдогану этот подарок) учили этнологию в ВУЗах России, то за данное творение им бы поставили максимум «трояк».
Разбираясь в деталях, начинаешь понимать, что авторы карты не руководствовались четким набором принципов или какой-то общеизвестной научной теорией, по которым та или иная этническая группа могла бы быть отнесена к тюркским народам.
Мы решили поискать ошибки, которые были сделаны составителями.
На карте на западе Монголии авторы указали ойротов, но не закрасили родственных им орочонов и дауров в Китае. Грузия, Иордания, Израиль, страны Магриба, где есть исторические турецкие общины вообще не попали на карту, зато были нанесены обширные территории Сибири и Поволжья, где проживают тунгусо-маньчжурские народы. В Китае были обозначены салары, но не нанесена народность хуэй с предполагаемыми тюркскими корнями…
Со стороны можно только гадать, являются ли все эти ошибки намеренными или сделаны из-за «человеческого фактора», или же это только для нас кажется ошибкой (из-за различий научных школ).
Карта тюрского мира показывает, что многочисленные проблемы этнологической науки тяжким грузом ложатся на практику и создают огромное поле для спекуляций, осуществления этнополитики, рождения новых этно-национальных идей и стимулирования этнической напряженности. Все это мы видим на многочисленных примерах, в том числе проектов неоосманизма и пантюркизма, осуществляемых Турцией.
Будучи конструктивистом (которые выступают за то, что этнос – это искусственное социальное образование), вы можете без зазрения совести строить тюркскую общность даже из тех, кто тюрками не является.
Карта тюркского мира – еще один последовательный шаг в реализации Эрдоганом геополитической стратегии Турции на евразийском пространстве, основанной на этнических, культурных и языковых факторах. А мы с вами в результате видим карту, вызывающую у российской общественности логичное негодование.
Подробный разбор ошибок на карте «тюркского мира» можно посмотреть на нашем сайте
Всё о выборах в Парламент Киргизии
28 ноября в Киргизии пройдут выборы в местный Парламент — Жогорку Кенеш.
По этому случаю мы подготовили развернутый обзор всех нововведений, предусматривающих новый порядок формирования Парламента, которые были приняты 11 апреля на референдуме по Конституции.
Коротко об изменениях можно сказать следующее:
Теперь парламент формируется в количестве 90 депутатов по спискам политических партий (54 мандата) и по одномандатным округам (36 мандатов). Ранее число депутатов Жогорку Кенеша составляло 120 человек, он избирался по пропорциональной системе.
Впервые будет применяться преференциальное голосование. В бюллетень будут включены наименования партий и порядковые номера кандидатов в списке.
Таким образом, на выборах 28 ноября избиратель получит два бюллетеня: один для голосования по партийным спискам, другой — по одномандатному округу.
На выборах депутатов Жогорку Кенеша изменились требования к кандидатам в депутаты:
Было: гражданство Киргизии; возраст — не младше 21 года на день выборов; отсутствие судимости или погашенная судимость.
Стало: гражданство Киргизии; возраст — не младше 25 лет на день выборов; отсутствие судимости или погашенная судимость; высшее образование.
Как эти изменения влияют на политику?
1. Изменение избирательного законодательства непосредственно перед выборами создает предпосылки для нарушений в ходе избирательной кампании связанных с незнанием правовых норм.
2. Введение при выборах по единому избирательному округу системы голосования за партию и кандидата из списка соответствующей партии существенно усложнило процедуру голосования.
3. Активное избирательное право граждан на выборах депутатов Жогорку Кенеша по одномандатным округам ограничивается требованием принадлежности к местному сообществу, возникающему по истечении 90 дней с момента регистрации по месту жительства на территории соответствующего избирательного округа.
Протестный потенциал после выборов
Лидеры проигравших партий (большинство из 21-й в парламент не пройдет) и кандидатов одномандатников, вероятно, попытаются вывести свой электорат на демонстрации, так как подобная реакция является частью политической культуры в Киргизии. Однако в этот раз не ожидаются масштабные протесты, которые приведут к революции.
Президент Садыр Жапаров имеет более устойчивые позиции и пока пользуется доверием избирателей, благодаря таким популярным решениям, как национализация золоторудного месторождения «Кумтор», которое принадлежало канадской компании и является крупнейшим предприятием страны (доля «Кумтора» в ВВП около 7-9%); снижение цены на уголь с 6-8 тыс. сомов до 3 тыс., что особенно важно с наступлением зимы.
Также сказывается усталость населения от беспорядков, чем пользуются власти в попытке сильнее сплотить электорат, сообщая о якобы готовящемся перевороте: утром 26 ноября президент Киргизии заявил, что бывшие чиновники и нынешние депутаты планировали захват власти во время митингов после выборов. В ходе рейдов правоохранителей задержаны 15 человек, у которых нашли огнестрельное оружие, боеприпасы и наркотики.
28 ноября в Киргизии пройдут выборы в местный Парламент — Жогорку Кенеш.
По этому случаю мы подготовили развернутый обзор всех нововведений, предусматривающих новый порядок формирования Парламента, которые были приняты 11 апреля на референдуме по Конституции.
Коротко об изменениях можно сказать следующее:
Теперь парламент формируется в количестве 90 депутатов по спискам политических партий (54 мандата) и по одномандатным округам (36 мандатов). Ранее число депутатов Жогорку Кенеша составляло 120 человек, он избирался по пропорциональной системе.
Впервые будет применяться преференциальное голосование. В бюллетень будут включены наименования партий и порядковые номера кандидатов в списке.
Таким образом, на выборах 28 ноября избиратель получит два бюллетеня: один для голосования по партийным спискам, другой — по одномандатному округу.
На выборах депутатов Жогорку Кенеша изменились требования к кандидатам в депутаты:
Было: гражданство Киргизии; возраст — не младше 21 года на день выборов; отсутствие судимости или погашенная судимость.
Стало: гражданство Киргизии; возраст — не младше 25 лет на день выборов; отсутствие судимости или погашенная судимость; высшее образование.
Как эти изменения влияют на политику?
1. Изменение избирательного законодательства непосредственно перед выборами создает предпосылки для нарушений в ходе избирательной кампании связанных с незнанием правовых норм.
2. Введение при выборах по единому избирательному округу системы голосования за партию и кандидата из списка соответствующей партии существенно усложнило процедуру голосования.
3. Активное избирательное право граждан на выборах депутатов Жогорку Кенеша по одномандатным округам ограничивается требованием принадлежности к местному сообществу, возникающему по истечении 90 дней с момента регистрации по месту жительства на территории соответствующего избирательного округа.
Протестный потенциал после выборов
Лидеры проигравших партий (большинство из 21-й в парламент не пройдет) и кандидатов одномандатников, вероятно, попытаются вывести свой электорат на демонстрации, так как подобная реакция является частью политической культуры в Киргизии. Однако в этот раз не ожидаются масштабные протесты, которые приведут к революции.
Президент Садыр Жапаров имеет более устойчивые позиции и пока пользуется доверием избирателей, благодаря таким популярным решениям, как национализация золоторудного месторождения «Кумтор», которое принадлежало канадской компании и является крупнейшим предприятием страны (доля «Кумтора» в ВВП около 7-9%); снижение цены на уголь с 6-8 тыс. сомов до 3 тыс., что особенно важно с наступлением зимы.
Также сказывается усталость населения от беспорядков, чем пользуются власти в попытке сильнее сплотить электорат, сообщая о якобы готовящемся перевороте: утром 26 ноября президент Киргизии заявил, что бывшие чиновники и нынешние депутаты планировали захват власти во время митингов после выборов. В ходе рейдов правоохранителей задержаны 15 человек, у которых нашли огнестрельное оружие, боеприпасы и наркотики.
Центральноафриканская Республика в российской геополитике
В преддверии национального праздника ЦАР — Дня Республики, который отмечают 1 декабря — в российском инфополе появились сразу три интересные новости: 1) Русский язык станет обязательным предметом для студентов ЦАР; 2) В Банги открыли памятник российским военным; 3) Путин провел телефонный разговор с президентом ЦАР и поздравил его с наступающим праздником.
После каждого такого инфоповода, у многих возникает вопрос, зачем России вмешиваться в дела далеких и крайне бедных государств, особенно Центральноафриканской Республики.
Большие запасы природных ресурсов (алмазы, золото, уран, лес на юго-западе и нефть на северной границе с Чадом) пока не притягивают инвестиции из развитых стран в виду огромных издержек: отсутствие элементарной логистики и выхода к морю, а также необходимость постоянно обеспечивать собственную безопасность.
Эти издержки формируют запросы государства, которые не в состоянии удовлетворить традиционные партнеры африканских стран, в частности Франция. В связи с этим, мы сейчас наблюдаем кризис в отношениях между Парижем и Центральной и Западной Африкой, а также рост популярности российского «экспорта безопасности» сначала на примере Сирии, затем на примере успешной кампании в ЦАР.
Ситуация в ЦАР стабилизировалась относительно недавно — весной 2021 года, когда силами национальной армии FACA, при поддержке российских и руандийских союзников были побеждены вооруженные группировки, объединившиеся в «Коалицию Патриотов за Перемены» под руководством экс-президента Франсуа Бозизе и пытавшиеся сорвать выборы в декабре 2020 — январе 2021. Многие из авторитетных полевых командиров либо погибли в боях, либо скрываются в соседних странах.
Когда запрос государства на безопасность будет полноценно удовлетворен, возникнут другие задачи, более понятные бизнесу из развитых стран: искоренение коррупции и неравенства, необходимость индустриализации преимущественно аграрной страны и т.д.
И здесь мы подходим к главным ответам на вопрос «зачем России ЦАР?».
1) Проекция своих геополитических интересов на максимальное число пространств в самых разных частях планеты — залог поддержания статуса влиятельной мировой державы и полноправного члена Совета Безопасности ООН. Проекция направлена на борьбу с политическим изоляционизмом, который пытаются организовать для РФ страны НАТО.
2) Удовлетворение базовых запросов развивающихся стран в сфере безопасности формируют благодатную почву для продуктивного экономического партнерства в перспективе на десятилетия. Если представить, что в ближайшие несколько лет в ЦАР появятся безопасные транспортные коридоры, это резко укрепит позиции Республики в качестве связующего звена между Восточной и Западной Африкой, а также послужит дополнительным стимулом для инвестиций в том числе в добычу полезных ископаемых, экспортировать которые станет намного проще. Как следствие, Россия получит еще одного надежного экономического партнера, что будет способствовать развитию российской экономики.
Важные шаги в этом направлении ожидаются в 2022 году, когда комиссия Кимберлийского процесса (с подачи России) оценит рынок алмазодобычи в ЦАР и, вероятно, убедившись в том, что многие месторождения теперь находятся под контролем властей, а не вооруженных группировок, снимет с них санкции и позволит увеличить легальный экспорт.
3) Россия, учитывая санкционное давление, преследут цель продемонстрировать африканским странам понятную схему взаимоотношений, которая предусматривает укрепление внутриполитической стабильности и уравновешивает влияние таких партнеров как Китай, сделки с которым многим странам (Мавритания, Гана, Эфиопия) кажутся несправедливыми.
И в дополнение ко всему, выгоды России от сотрудничества с ЦАР, включая возможности участия в трансграничных проектах Центральной Африки, многократно превышают расходы на поддержку правительства страны.
В преддверии национального праздника ЦАР — Дня Республики, который отмечают 1 декабря — в российском инфополе появились сразу три интересные новости: 1) Русский язык станет обязательным предметом для студентов ЦАР; 2) В Банги открыли памятник российским военным; 3) Путин провел телефонный разговор с президентом ЦАР и поздравил его с наступающим праздником.
После каждого такого инфоповода, у многих возникает вопрос, зачем России вмешиваться в дела далеких и крайне бедных государств, особенно Центральноафриканской Республики.
Большие запасы природных ресурсов (алмазы, золото, уран, лес на юго-западе и нефть на северной границе с Чадом) пока не притягивают инвестиции из развитых стран в виду огромных издержек: отсутствие элементарной логистики и выхода к морю, а также необходимость постоянно обеспечивать собственную безопасность.
Эти издержки формируют запросы государства, которые не в состоянии удовлетворить традиционные партнеры африканских стран, в частности Франция. В связи с этим, мы сейчас наблюдаем кризис в отношениях между Парижем и Центральной и Западной Африкой, а также рост популярности российского «экспорта безопасности» сначала на примере Сирии, затем на примере успешной кампании в ЦАР.
Ситуация в ЦАР стабилизировалась относительно недавно — весной 2021 года, когда силами национальной армии FACA, при поддержке российских и руандийских союзников были побеждены вооруженные группировки, объединившиеся в «Коалицию Патриотов за Перемены» под руководством экс-президента Франсуа Бозизе и пытавшиеся сорвать выборы в декабре 2020 — январе 2021. Многие из авторитетных полевых командиров либо погибли в боях, либо скрываются в соседних странах.
Когда запрос государства на безопасность будет полноценно удовлетворен, возникнут другие задачи, более понятные бизнесу из развитых стран: искоренение коррупции и неравенства, необходимость индустриализации преимущественно аграрной страны и т.д.
И здесь мы подходим к главным ответам на вопрос «зачем России ЦАР?».
1) Проекция своих геополитических интересов на максимальное число пространств в самых разных частях планеты — залог поддержания статуса влиятельной мировой державы и полноправного члена Совета Безопасности ООН. Проекция направлена на борьбу с политическим изоляционизмом, который пытаются организовать для РФ страны НАТО.
2) Удовлетворение базовых запросов развивающихся стран в сфере безопасности формируют благодатную почву для продуктивного экономического партнерства в перспективе на десятилетия. Если представить, что в ближайшие несколько лет в ЦАР появятся безопасные транспортные коридоры, это резко укрепит позиции Республики в качестве связующего звена между Восточной и Западной Африкой, а также послужит дополнительным стимулом для инвестиций в том числе в добычу полезных ископаемых, экспортировать которые станет намного проще. Как следствие, Россия получит еще одного надежного экономического партнера, что будет способствовать развитию российской экономики.
Важные шаги в этом направлении ожидаются в 2022 году, когда комиссия Кимберлийского процесса (с подачи России) оценит рынок алмазодобычи в ЦАР и, вероятно, убедившись в том, что многие месторождения теперь находятся под контролем властей, а не вооруженных группировок, снимет с них санкции и позволит увеличить легальный экспорт.
3) Россия, учитывая санкционное давление, преследут цель продемонстрировать африканским странам понятную схему взаимоотношений, которая предусматривает укрепление внутриполитической стабильности и уравновешивает влияние таких партнеров как Китай, сделки с которым многим странам (Мавритания, Гана, Эфиопия) кажутся несправедливыми.
И в дополнение ко всему, выгоды России от сотрудничества с ЦАР, включая возможности участия в трансграничных проектах Центральной Африки, многократно превышают расходы на поддержку правительства страны.
Частные военные компании: новые акторы мировой политики и вестники цивилизационного надлома?
В 1979 году в конфликтах принимали участие 11000 бойцов ЧВК из Европы и США. Сегодня численность сотрудников ЧВК оценивается в более чем 265 000 человек.
Наемники исторически играли важную роль практически во всех войнах. Есть мнение, что даже ополчение Минина и Пожарского было частной армией своего времени.
Но в последнее время мы видим беспрецедентный рост ЧВК. Практически ни один вооруженный конфликт не обходится без них, при этом ЧВК способны не только воевать, у них есть и огромные политические перспективы.
На феномен ЧВК можно посмотреть с разных точек зрения: концепций политического неореализма, либерализма, неолиберализма, «умной силы», сетевого управления безопасностью, гибридной войны, теории секьюритизации… и даже взглядом классика исторической науки — Арнольда Тойнби.
Тойнби называл 3 ключевые силы цивилизационного развития: правящее меньшинство, внутренний и внешний пролетариат.
Каждая из них образует свой социальный институт при процессе распада цивилизации — универсальное государство, вселенскую церковь и отряды вооруженных варваров — это акты творения, происходящие во время распада, когда правящее меньшинство стремится удержать свои привилегии, а пролетариат восстает против господ.
Правящее меньшинство, не способное найти ответы на все новые вызовы, не способное контролировать огромные территории и размываемое культурной средой, пытается удержаться руками подвластных.
«Загрязнение» правящего меньшинства, как писал Тойнби, начинается с призыва внешнего пролетариата в регулярную армию.
Такой путь, например, прошла армия Османской империи, состоявшая из выходцев христианского мира, а потом и династия мамлюкских султанов Египта.
Но самый показательный пример — это армия Рима, имевшая к концу своего существования целые отряды варваров на службе императору (естественно, за приличное жалование), а ведь та первоначально состояла преимущественно из граждан Рима.
Кстати, нечто похожее описывал и Л.Н. Гумилев, говоря о судьбе монголов в Китае. Процесс «загрязнения» власти с помощью трансформации вооруженных сил Тойнби называет вульгаризацией и утверждает, что нечто похожее происходит в современном мире.
Европейские армии уже прошли этап поглощения внутренним пролетариатом (массового призыва в национальные армии) и теперь превращаются в армии мамлюков. Иностранный легион Франции и рост ЧВК дают наилучшие иллюстрации этим процессам.
Активный рост ЧВК исходя из представлений А. Тойнби, свидетельствует об упадке Западной цивилизации или как минимум, ее фундаментальном перерождении.
Для ЧВК в этом новом мире открываются огромные возможности проектирования политического влияния аналогично тому, как это происходило в Римской империи.
Французский историк Шарль Диль писал, что вожди германских племен могли теперь добраться и до высших гражданских постов, а некоторые из них даже становились консулами.
История может повториться вновь, а значит ЧВК могут эволюционировать в полноценные иерархизированные общественные институты, прекрасно сочетающиеся с рыночной экономикой.
Коллектив ученых из РУДН считает, что даже мелкие субпорядчики на этом рынке смогут занять стабильную нишу в мировой экономике.
Представляют ли ЧВК угрозу для национальных государств?
Сами по себе — вряд ли, но вкупе с другими акторами, в первую очередь корпорациями — да.
ЧВК всегда следовали за экономическими интересами. А может быть ЧВК — это просто симптом поиска государствами новых гибких форм выживания в условиях постоянного ускорения исторического времени и появления новых ассиметричных вызовов?
В этом случае ЧВК только способствуют адаптации государств в меняющемся мире.
В 1979 году в конфликтах принимали участие 11000 бойцов ЧВК из Европы и США. Сегодня численность сотрудников ЧВК оценивается в более чем 265 000 человек.
Наемники исторически играли важную роль практически во всех войнах. Есть мнение, что даже ополчение Минина и Пожарского было частной армией своего времени.
Но в последнее время мы видим беспрецедентный рост ЧВК. Практически ни один вооруженный конфликт не обходится без них, при этом ЧВК способны не только воевать, у них есть и огромные политические перспективы.
На феномен ЧВК можно посмотреть с разных точек зрения: концепций политического неореализма, либерализма, неолиберализма, «умной силы», сетевого управления безопасностью, гибридной войны, теории секьюритизации… и даже взглядом классика исторической науки — Арнольда Тойнби.
Тойнби называл 3 ключевые силы цивилизационного развития: правящее меньшинство, внутренний и внешний пролетариат.
Каждая из них образует свой социальный институт при процессе распада цивилизации — универсальное государство, вселенскую церковь и отряды вооруженных варваров — это акты творения, происходящие во время распада, когда правящее меньшинство стремится удержать свои привилегии, а пролетариат восстает против господ.
Правящее меньшинство, не способное найти ответы на все новые вызовы, не способное контролировать огромные территории и размываемое культурной средой, пытается удержаться руками подвластных.
«Загрязнение» правящего меньшинства, как писал Тойнби, начинается с призыва внешнего пролетариата в регулярную армию.
Такой путь, например, прошла армия Османской империи, состоявшая из выходцев христианского мира, а потом и династия мамлюкских султанов Египта.
Но самый показательный пример — это армия Рима, имевшая к концу своего существования целые отряды варваров на службе императору (естественно, за приличное жалование), а ведь та первоначально состояла преимущественно из граждан Рима.
Кстати, нечто похожее описывал и Л.Н. Гумилев, говоря о судьбе монголов в Китае. Процесс «загрязнения» власти с помощью трансформации вооруженных сил Тойнби называет вульгаризацией и утверждает, что нечто похожее происходит в современном мире.
Европейские армии уже прошли этап поглощения внутренним пролетариатом (массового призыва в национальные армии) и теперь превращаются в армии мамлюков. Иностранный легион Франции и рост ЧВК дают наилучшие иллюстрации этим процессам.
Активный рост ЧВК исходя из представлений А. Тойнби, свидетельствует об упадке Западной цивилизации или как минимум, ее фундаментальном перерождении.
Для ЧВК в этом новом мире открываются огромные возможности проектирования политического влияния аналогично тому, как это происходило в Римской империи.
Французский историк Шарль Диль писал, что вожди германских племен могли теперь добраться и до высших гражданских постов, а некоторые из них даже становились консулами.
История может повториться вновь, а значит ЧВК могут эволюционировать в полноценные иерархизированные общественные институты, прекрасно сочетающиеся с рыночной экономикой.
Коллектив ученых из РУДН считает, что даже мелкие субпорядчики на этом рынке смогут занять стабильную нишу в мировой экономике.
Представляют ли ЧВК угрозу для национальных государств?
Сами по себе — вряд ли, но вкупе с другими акторами, в первую очередь корпорациями — да.
ЧВК всегда следовали за экономическими интересами. А может быть ЧВК — это просто симптом поиска государствами новых гибких форм выживания в условиях постоянного ускорения исторического времени и появления новых ассиметричных вызовов?
В этом случае ЧВК только способствуют адаптации государств в меняющемся мире.
Еще один политизированный индекс: Global Peace Index
Ранее мы писали об Индексе нестабильности государств как примере политизации науки с помощью рейтингов. Сегодня мы попробуем разобрать еще один такой рейтинг – Глобальный индекс мира (Global Peace Index - GPI), составляемый Институтом экономики и мира (IEP).
GPI представляет собой анализ тенденций в области мира, его экономической ценности и способов развития мирных сообществ. GPI в 2021 ухудшился на 0,07%. Помимо глобальных тенденций GPI также отражает «миролюбивость» каждой из 163 изучаемых стран.
Первые три места в рейтинге миролюбивости 2021 года заняли Исландия (со значением индекса 1,110 из 5 возможных), Новая Зеландия (1,253) и Дания (1,256). Россия оказалась на 154 месте из 163 возможных с показателем 2,993. После России в списке идут только ЦАР, Ливия, ДРК, Сомали, Ирак, Южный Судан, Сирия, Йемен и замыкает список Афганистан.
Выше России находятся даже КНДР, Мали, Нигерия и Гондурас. Интересно, что Турция заняла 149 место (практически наравне с КНДР), Иран – 141, США – 122, а Китай 100 место. Россия получила худшие результаты по индикаторам количества убийств, заключенных в тюрьмах, ядерному и тяжелому вооружению, экспорту оружия. По категории «сфера общественной безопасности» РФ заняла предпоследнее место в мире (последнее у Израиля).
Практически все крупные страны, за исключением Канады и Австралии, попали в категорию «не миролюбивых». Такие результаты можно объяснить достаточно просто – любая крупная страна, как правило, имеет гораздо больше вызовов безопасности из-за своего геополитического положения, чем, например, малые страны в центре Европы.
На вызовы нужно как-то отвечать, укреплять границы и свой суверенитет, однако любые такие действия сразу попадают под какой-либо из индикаторов GPI. Индекс, таким образом, не позволяет различить реально «агрессивные» страны и страны, находящиеся в оборонительных позициях и стремящиеся сохранить свою территориальную целостность.
Вообще, в отчете есть очень много интересных для рассмотрения аналитических материалов. Например, по динамике индекса наибольшее ухудшение в 2021 зафиксировано у Буркина-Фасо, на втором месте идет Беларусь. Если с Беларусью в целом понятна их логика (можно даже не комментировать), то резкое ухудшение ситуации в Буркина-Фасо, по мнению авторов, произошедшее из-за эскалации гражданской войны и вооружения населения для борьбы с повстанцами, вызывает вопросы к осведомленности издателей.
Можно, например, не согласиться с тем, что в стране происходит именно гражданская война, за которую авторы видимо принимают борьбу с радикальными исламистами и гражданские протесты за реформу сектора безопасности.
Теперь кратко опишем выявленные нами методологические проблемы GPI:
1. К сожалению, даже данные на сайте отличаются от данных в самом отчете, что уже заставляет задуматься об их верифицируемости.
2. Принцип выбора и группирования индикаторов весьма спорен. Например, в «общественную безопасность» почему-то входит «гармония отношений с соседними странами».
3. Индекс рассчитывается по 23 индикаторам, объединенным в 3 группы. Каждый индикатор оценивается от 1 до 5 баллов, затем вносится поправка на вес индикатора. Весовые коэффициенты обоснованы явно недостаточно. Кроме того, как минимум по 6 индикаторам из 23 дается только экспертная оценка.
Экспертами обозначены всего 5 человек. 4 из них работают в странах Запада и только один эксперт из другой части света – д.п.н., проф. ИМЭМО РАН Е.А. Степанова. 5 человек вряд ли могут дать объективную оценку по всем странам мира по такому количеству показателей.
Кажется, мы с Вами видим очередной рейтинг, в котором политики оказалось гораздо больше, чем научного содержания. Такие необъективные рейтинги могут представлять угрозу, особенно тогда, когда им доверяют как авторитетному независимому источнику информации школьники, готовящие доклады, студенты, пишущие первые научные работы, журналисты, ученые, аналитики и др. Далеко не все будут вглядываться в методологию. Поэтому, это прекрасный инструмент информационного воздействия.
Ранее мы писали об Индексе нестабильности государств как примере политизации науки с помощью рейтингов. Сегодня мы попробуем разобрать еще один такой рейтинг – Глобальный индекс мира (Global Peace Index - GPI), составляемый Институтом экономики и мира (IEP).
GPI представляет собой анализ тенденций в области мира, его экономической ценности и способов развития мирных сообществ. GPI в 2021 ухудшился на 0,07%. Помимо глобальных тенденций GPI также отражает «миролюбивость» каждой из 163 изучаемых стран.
Первые три места в рейтинге миролюбивости 2021 года заняли Исландия (со значением индекса 1,110 из 5 возможных), Новая Зеландия (1,253) и Дания (1,256). Россия оказалась на 154 месте из 163 возможных с показателем 2,993. После России в списке идут только ЦАР, Ливия, ДРК, Сомали, Ирак, Южный Судан, Сирия, Йемен и замыкает список Афганистан.
Выше России находятся даже КНДР, Мали, Нигерия и Гондурас. Интересно, что Турция заняла 149 место (практически наравне с КНДР), Иран – 141, США – 122, а Китай 100 место. Россия получила худшие результаты по индикаторам количества убийств, заключенных в тюрьмах, ядерному и тяжелому вооружению, экспорту оружия. По категории «сфера общественной безопасности» РФ заняла предпоследнее место в мире (последнее у Израиля).
Практически все крупные страны, за исключением Канады и Австралии, попали в категорию «не миролюбивых». Такие результаты можно объяснить достаточно просто – любая крупная страна, как правило, имеет гораздо больше вызовов безопасности из-за своего геополитического положения, чем, например, малые страны в центре Европы.
На вызовы нужно как-то отвечать, укреплять границы и свой суверенитет, однако любые такие действия сразу попадают под какой-либо из индикаторов GPI. Индекс, таким образом, не позволяет различить реально «агрессивные» страны и страны, находящиеся в оборонительных позициях и стремящиеся сохранить свою территориальную целостность.
Вообще, в отчете есть очень много интересных для рассмотрения аналитических материалов. Например, по динамике индекса наибольшее ухудшение в 2021 зафиксировано у Буркина-Фасо, на втором месте идет Беларусь. Если с Беларусью в целом понятна их логика (можно даже не комментировать), то резкое ухудшение ситуации в Буркина-Фасо, по мнению авторов, произошедшее из-за эскалации гражданской войны и вооружения населения для борьбы с повстанцами, вызывает вопросы к осведомленности издателей.
Можно, например, не согласиться с тем, что в стране происходит именно гражданская война, за которую авторы видимо принимают борьбу с радикальными исламистами и гражданские протесты за реформу сектора безопасности.
Теперь кратко опишем выявленные нами методологические проблемы GPI:
1. К сожалению, даже данные на сайте отличаются от данных в самом отчете, что уже заставляет задуматься об их верифицируемости.
2. Принцип выбора и группирования индикаторов весьма спорен. Например, в «общественную безопасность» почему-то входит «гармония отношений с соседними странами».
3. Индекс рассчитывается по 23 индикаторам, объединенным в 3 группы. Каждый индикатор оценивается от 1 до 5 баллов, затем вносится поправка на вес индикатора. Весовые коэффициенты обоснованы явно недостаточно. Кроме того, как минимум по 6 индикаторам из 23 дается только экспертная оценка.
Экспертами обозначены всего 5 человек. 4 из них работают в странах Запада и только один эксперт из другой части света – д.п.н., проф. ИМЭМО РАН Е.А. Степанова. 5 человек вряд ли могут дать объективную оценку по всем странам мира по такому количеству показателей.
Кажется, мы с Вами видим очередной рейтинг, в котором политики оказалось гораздо больше, чем научного содержания. Такие необъективные рейтинги могут представлять угрозу, особенно тогда, когда им доверяют как авторитетному независимому источнику информации школьники, готовящие доклады, студенты, пишущие первые научные работы, журналисты, ученые, аналитики и др. Далеко не все будут вглядываться в методологию. Поэтому, это прекрасный инструмент информационного воздействия.
Об итогах выборов в Киргизии и дальнейших перспективах для внутренней политики
Сегодня ЦИК Киргизии объявил о завершении ручного подсчета голосов на парламентских выборах, которые прошли 28 ноября. По закону официальные результаты должны опубликовать не позднее 18.12.2021.
Проправительственные партии («Ата-Журт Кыргызстан», «Ишеним», «Ынтымак») получат не менее 36 из 54 мест в Парламенте.
Несколько оппозиционных партий — «Ата Мекен», «Азаттык», Социал-демократическая и «Улуттар Биримдиги» — еще 29 ноября провели пресс-конференцию в Бишкеке после объявления предварительных итогов голосования, заявив, что они не признают результаты после 40-минутного сбоя системы автоматизированного подсчета голосов ЦИК.
Сложность и новизна системы голосования, введенной непосредственно перед выборами, привели к существенному числу недействительных бюллетеней — более 120 тысяч или около 10% от общего числа голосов.
Также новым явлением стало преодоление избирательного барьера партией «Ыйман Нуру», которую, по данным из региональных СМИ, называют религиозной и связывают с запрещенной в РФ организацией «Таблиги джамаат» («Джамаат Таблиг») и, по разным слухам, талибами. Также партия и ее лидер якобы связаны с фондом развития духовной культуры «Ыйман», и через него — с экс-президентом А. Атамбаевым и партией Социал-демократ.
Перспективы
В случае сохранения консенсуса между находящимися в настоящее время у власти политическими силами возможно формирование стабильного большинства в Жогорку Кенеше.
Данное большинство будет сохраняться до тех пор, пока противоречия между лидерами – С. Жапаров, Т. Мамытов, К. Ташиев – будут регулироваться путем переговоров и компромиссов в непубличном формате.
Присутствие в парламенте депутатов «исламистов» создает угрозу усиления религиозно-политической повестки в перспективе следующего электорального цикла.
Отмена выборов на основании выявленных нарушений возможна, но это может (и скорее всего приведет) к дальнейшему снижению доверия граждан к действующим политическим институтам и, как следствие, вызовет еще большее падение явки на следующих выборах.
При том что на выборах 28.11.2021 явка составила менее 35%, еще большее ее снижение приведет к утрате в общественном сознании легитимности государственных институтов. В условиях возможной угрозы радикального ислама с юга, это сделает малоэффективными любые меры противодействия ему («за эту страну никто не пойдет воевать»). Вместе с тем, в определенных кругах такая ситуация может вызвать повышение популярности исламистских проповедей.
Снятие с выборов за нарушения партии «Ыйман Нуру» возможно, при этом пересчет голосов приведет, вероятно, к прохождению в Парламент других партий («Эл Умуту», «Азаттык»). При этом непоследовательность принятия решений дискредитирует избирательную систему и, в целом, государство. Партия, в образе преследуемой, получит дополнительный ресурс для агитации и религиозной пропаганды.
Наиболее вероятной представляется ситуация, что итоги выборов будут подведены с незначительными отличиями от предварительных и новый состав Жогорку Кенеша будет созван.
При этом в перспективе от 6 месяцев до 1,5 лет можно ожидать политического кризиса вызванного разладом между действующими партнерами во власти, что приведет к внеочередным выборам.
Подробнее о проблемах последних выборов в Киргизии можно почитать здесь
Сегодня ЦИК Киргизии объявил о завершении ручного подсчета голосов на парламентских выборах, которые прошли 28 ноября. По закону официальные результаты должны опубликовать не позднее 18.12.2021.
Проправительственные партии («Ата-Журт Кыргызстан», «Ишеним», «Ынтымак») получат не менее 36 из 54 мест в Парламенте.
Несколько оппозиционных партий — «Ата Мекен», «Азаттык», Социал-демократическая и «Улуттар Биримдиги» — еще 29 ноября провели пресс-конференцию в Бишкеке после объявления предварительных итогов голосования, заявив, что они не признают результаты после 40-минутного сбоя системы автоматизированного подсчета голосов ЦИК.
Сложность и новизна системы голосования, введенной непосредственно перед выборами, привели к существенному числу недействительных бюллетеней — более 120 тысяч или около 10% от общего числа голосов.
Также новым явлением стало преодоление избирательного барьера партией «Ыйман Нуру», которую, по данным из региональных СМИ, называют религиозной и связывают с запрещенной в РФ организацией «Таблиги джамаат» («Джамаат Таблиг») и, по разным слухам, талибами. Также партия и ее лидер якобы связаны с фондом развития духовной культуры «Ыйман», и через него — с экс-президентом А. Атамбаевым и партией Социал-демократ.
Перспективы
В случае сохранения консенсуса между находящимися в настоящее время у власти политическими силами возможно формирование стабильного большинства в Жогорку Кенеше.
Данное большинство будет сохраняться до тех пор, пока противоречия между лидерами – С. Жапаров, Т. Мамытов, К. Ташиев – будут регулироваться путем переговоров и компромиссов в непубличном формате.
Присутствие в парламенте депутатов «исламистов» создает угрозу усиления религиозно-политической повестки в перспективе следующего электорального цикла.
Отмена выборов на основании выявленных нарушений возможна, но это может (и скорее всего приведет) к дальнейшему снижению доверия граждан к действующим политическим институтам и, как следствие, вызовет еще большее падение явки на следующих выборах.
При том что на выборах 28.11.2021 явка составила менее 35%, еще большее ее снижение приведет к утрате в общественном сознании легитимности государственных институтов. В условиях возможной угрозы радикального ислама с юга, это сделает малоэффективными любые меры противодействия ему («за эту страну никто не пойдет воевать»). Вместе с тем, в определенных кругах такая ситуация может вызвать повышение популярности исламистских проповедей.
Снятие с выборов за нарушения партии «Ыйман Нуру» возможно, при этом пересчет голосов приведет, вероятно, к прохождению в Парламент других партий («Эл Умуту», «Азаттык»). При этом непоследовательность принятия решений дискредитирует избирательную систему и, в целом, государство. Партия, в образе преследуемой, получит дополнительный ресурс для агитации и религиозной пропаганды.
Наиболее вероятной представляется ситуация, что итоги выборов будут подведены с незначительными отличиями от предварительных и новый состав Жогорку Кенеша будет созван.
При этом в перспективе от 6 месяцев до 1,5 лет можно ожидать политического кризиса вызванного разладом между действующими партнерами во власти, что приведет к внеочередным выборам.
Подробнее о проблемах последних выборов в Киргизии можно почитать здесь
