Новый трек Акима Апачева и Дарьи Фрей, как всегда, крутота.

😱😱😱 Ну ничего себе, вот это дааа

Хорошие новости тоже есть. Вот, например, читаю стихотворение "Простите, что я не уеду" на Радио России.

Ладно, о хорошем.

Сегодня в 21:04 буду на Радио Спутник в программе "Кардиограмма дня". Поболтаем с ведущими о том о сем.

Завтра в 19:40 или около того - на Радио России в рубрике "Плейлист известного человека", буду советовать всякую музыку.

Через 20 минут в эфире на Радио Спутник через Зум, будем говорить о чем-то умном.

Какой жыр! Наше минутное появление на федеральных каналах всколыхнуло даже издание Зе Вилладже. Судя по началу текста, там про меня, Караулова, Ватутину и остальных. Дальше не читал (журнал открывается только через ВПН, а статья еще под пейволл спрятана), но общий посыл понятен: мы злые пропагандисты, нам платят Прилепин и Симоньян, оправдываем массовые убийства и все такое.

Сорян, Вилладж, но я не буду тратить деньги на чтение этой соевой ссанины.

Раз раздаются такие вскукареки, значит все правильно делаем.

Владимир Селиванов скоро выступит в Питере!

Еще и Сантим будет, охренеть.

На Селиванова надо идти обязательно, в Питере он бывает очень редко. Вот какие мощные вещи он делает.

Увидел мем в паблике "Под лёд", заорал.

У меня в журнале "Мост" вышел полный вариант поэмы "Позывной Паганель" с иллюстрациями Марии Цикориной.

Там страшно и больно, предупреждаю.

Семь лет писала.

https://most.report/anna-dolgareva-pozyvnoj-paganel/

***

1.

Вот они, степняки, угольки в глазах,
Жители белой зимы, ледяной войны,
Вот они, вот их вера и вот их страх,
Добры их глаза и руки у них сильны.

Вот батальонный пазик, и вот мужики в камуфляже,
Ну же, застряли в снегу, помоги, толкни,
Немного совсем, тут сильно не надо даже,
Вот они, вот они, вот они, вот - они.

Вот он, отринутый край, и вороний грай,
Степь, горизонты, слипшийся с небом снег,
Кто-то идёт, еле виден сквозь тьму, встречай -
Се, человек;

Сын человеческий в белых одеждах идёт сквозь мрак.
Снег на лицо его падает
И не тает.
Слышь, подтолкни, мужик, без тебя никак.

Подходит и тоже толкает.

2.

И рельсы в снегу, по ним не идут поезда,
И дядька в жёлтом жилете чистит их всё равно,
Чтобы когда-нибудь, чёрт его знает когда,
Кто-нибудь снова ему помахал в окно,

И парень, которому руку решил пожать,
А он без руки.
И точки от пуль на каменных цифрах:
Сорок один - сорок пять;

Бабы и старики

В очереди на автобус, до которого две минуты,
И те, кто в мирное время вздрагивают от салюта,

И старая вывеска, надпись: "салон красоты",
И новая рядом: "памятники, кресты".

3.

Куришь, стоишь, обращается дым в ледяную взвесь,
Думаешь: что не сиделось, куда ты полез, дурак,
И отвечают - не где-то извне, а в тебе, вот здесь:
Слушай, мужик, помоги подтолкнуть, без тебя никак.

Без каждого,
Каждого,
Каждого
Тут никак.

Подходишь и тоже толкаешь.

Январь 2019 г., Луганск - Снежное

Очень хороший текст обо мне и о моем сборнике "Красное, черное, белое и нечто совершенно иное", спасибо.

Внимание внимание важная информация

⚡️⚡️⚡️

Это кот.

Спасибо за внимание.

Александр Пелевин: ПАТРИОТИЗМ - НОВЫЙ ПАНК

Александр Пелевин для @news_forfree

Минутное появление нескольких поэтов в эфире федеральных каналов произвело эффект, схожий с выступлением группы Sex Pistols на телевидении в 1976 году.

Пока одни сдержанно (или нет) радовались, другие скептически вздыхали, что это ненадолго, у третьих, как говорится, бомбануло. Нам теперь посвящают статьи в либеральных журналах, то печально-вздыхающие, то ядовито-истеричные.

В поэтическом журнале Prosodia вышла статья "Поэзия, знай свое место". Мол, поэты-то неплохие, но что они полезли в эту вашу политоту. Такой, снобский, через губу взгляд.

А в соевом журнальчике The Village тоже вышла статья, прямо-таки злая, сочащаяся ядом, типа мы такие злые пропагандисты, нам платят лично Симоньян и Прилепин, чтобы мы, значит, оправдывали военные преступления и массовые убийства. Хорошо, что статья убрана под пейволл, а то я бы еще и прочитал ее - но, спасибо, Village, денег тебе не дам.

То есть, мы появились в федеральной повестке, и, как говорится в анекдоте, "после этого в украинском поезде начался сущий кошмар".

И как минимум этого оно стоило!

Забавно выглядит святая уверенность, будто мы пишем стихи и тексты по наводке Симоньян и Прилепина; впрочем, лишить культурного противника субъектности - давняя демагогическая традиция. Критикам хочется верить, что вся наша движуха инспирирована сверху, а потому искусственна и недолговечна.

Придется расстроить. Чуваки, мы делаем это уже восемь лет. Сами. Пока буквально вся культурная тусовочка, ныне частично свалившая к грузинским массажистам, а частично заседающая в московских кофеенках, смотрела на нас как на прокаженных.

Сейчас, да, тоже смотрит. Но уже не сверху, а сбоку и чуть-чуть снизу.

Такая вот перемена позиций.

В их глазах мы действительно прокаженные, людоеды, нарушители либерального болотного спокойствия. "Маргиналы, фашисты, шпана".

То есть, буквально, новые панки.

Быть патриотом - значит направить на себя бешеную ненависть тусовочного истеблишмента, поставить себя под удар, выглядеть прокаженным в отражении интеллигентных очков.

Буду честен: это приятно. Чувствуешь себя как-то моложе.

А как долго это продлится, что из этого выйдет, будем ли мы звездами поколений или сгинем в небытии - посмотрим.

По крайней мере, мы живы.

Как пел Александр Непомнящий - "Джим Моррисон русский и родом с Москвы".

Оказались буквально пророческими золотые, бессмертные строки Михаила Юрьича: "Коммерсант, Опенспейс и Афиша напишут про фашистский, ебать, ренессанс".

Вот была раньше критика - как прищучит тебя Белинский, а потом этак прихлопнет Герцен, а потом как расколошматит Чернышевский, мокрого места не останется!

А тут тебя Пидоренко в журнале Вилладж Гитлером называет. Эх, времена.

***

Пушкин плыл по Чёрной речке на спине,
Глядя в небо, вспоминая о жене,
Плыл, не думая о тяжести в боку,
И придумывал последнюю строку.

Пушкин плыл по Чёрной речке, был туман,
Думал, что со мной, я просто очень пьян;
Думал, господи, печаль моя светла;
Думал, няня, может, тоже так плыла.

Слушай, Саша, начинается восход,
Слушай речку, Саша, речка не соврёт,
Слушай то, что говорит в твоей крови,
До Васильевского острова плыви,

Тут залив, и ты его бы не узнал,
Тут стеклянные огни и морвокзал,
Тут ночами жгут костры и пьют вино,
Тут промасленное море так черно,

Ах какой же ты был, Пушкин, сукин сын,
Сколько ножек перетрогал балерин,
Как друзей твоих прекрасен был союз,
Как стрелял в тебя обидчивый француз.

Пушкин плыл по Чёрной речке далеко,
Было Пушкину спокойно и легко,
И над Пушкиным летели облака,
И придумалась последняя строка.

Пушкин думает: я больше не могу.
Пушкин корчится от боли на снегу.

Октябрь 2021 г.