пропахший спиртом раствор
обволочил твои запястья.
твои запястья пахнут как собор,
сгоревший в ужасе несчастья.

ты говоришь, что я нарушил уговор
я не позволил тебе пропасть.
и я ворвался в прокуренный коридор,
ты в это время должна была спать.

твои запястья пахли, как террор.
как кровь и чье-то угасшее счастье,
давай мы заключим нелепый спор:
просто не развались на части.

заботься и береги свой узор,
но помни, твое тело в твоей власти.
а если проиграешь, то это другой разговор.
твоим наказанием будет

попытка вновь себя собрать.

слово — нож в горле,
застрянет намертво.
железо уже как родное.
внутри одна только паника.

ты ведь так привык к боли?
так не кричи и будь паинькой,
сыграй мне аккорд в до мажоре
в нашей уютненькой спальне.

на струны капает теплая кровь,
я держу твое горло пальцами.
ты никуда от меня не уйдешь,
даже если настигнет цунами.

твое тело пробивает дрожь.
пару мгновений, взмах кулаками…
сильно устал? но это ложь.
ты без меня не протянешь.

я мельком гляжу на твой силуэт.
расплываюсь в очертаниях светил.
клянусь, я бы дал неприложный обет
о том, что я б всю жизнь тебя любил.

а ты сама, как очень яркий свет
улыбаешься мне, что есть сил.
если найдешь под окном сухоцвет,
то ты пойми, что это я его взрастил.

но разве мог я перестать любить
в бытие из пустоты и гнили,
там, где дышат никотином, пылью,
разве мог я перестать любить?

в мире слез, людей пропащих,
я оставался настоящим,
смотрел в глаза чудовищам из сказок,
и не боялся умереть.

разве мог я перестать любить?
любовь — искра и не угаснет,
в моей груди будет опасней
желание кому-то отомстить.

гораздо страшней потеряться.
раствориться в этом сумбуре
остаться жалкой карикатурой
и массой для того, чтобы убить.

мам, я, кажется, с ума схожу.
ты просила беречь себя — я старался,
я вроде за собой слежу, я слежу,
но я снова на что-то нарвался.

наперечил в подъезже бомжу.
мам, я клянусь, он ведь убить меня пытался.
я вроде бы в руках себя держу,
но мам, я откровенно заебался.

просто поверь мне, я еще тот
ребенок, что в траве игрался.
ты говорила, что я мелкий обормот,
исправиться пытался, я пытался.

выходит все совсем наоборот.
я тут не свой, я просто не прижился.
укутай в плед, и дай мне ягодный компот,
пока я в этом мраке тупо не убился.

мы не люди, мы звери.
мы ломаем судьбы наших близких
мы нормы и морали в рот имели.
не умея жить, учили жизни.

мы чертовы, мать его, звери.
в своей сути мы уже не капризны.
тонким искусством долбимся в постели,
и вызываем друг у друга аневризмы.

и в этой странной биосфере,
мы крепко держали друг друга за кисти.
целовать или резать — твое, лично, дело.
сломай мои руки, шепчи о фашизме.

знаешь, не все люди кричат.
не все заявляют о горе.
такие в тишине молчат,
в тишине наблюдая за морем.

чайки сядут им на плечо.
умирать совсем не больно.
возможно, ты и обречен,
но быть одиноким — прикольно.

ты ведь это совсем не учел,
возможно, ты немного другой.
возможно, ты не чайка, а орел.
поэтому немой.

я под раскаты грома кладу твою руку на свое сердце. почувствуй, прошу тебя, почувствуй, как бешено оно бьется. в голову лезут догадки: это страх, обусловленный эволюцией? мир под ногами теперь подозрительно шаткий.

я не нуждаюсь в разрядке, если молния пробьет меня через мою макушку, я все еще смогу жить, пока ты держишь меня вот так. пока ты шепчешь мне свое «держись», на деле только думаешь, какой же я дурак.

я согласен с тобой, я действительно не очень логичен, но я так боюсь пролезть в этот конвой и стать кормом для птичек. я так боюсь потерять тебя, блять, я так боюсь тебя потерять. такую как ты не сыщешь. беги по мирам, по вселенным, вскрой все двери мира миллионом отмычек, ничего не получится.

вдруг придет эта разлучница в виде грома и отделит нас. расколет землю пополам и отделит, не оставит шанс еще раз тебя коснуться. держи мое сердце, не дай мне свихнуться.

я знаю, что я псих, я знаю, что я нелогичен. такой дурак, держусь так неприлично, но пока ты здесь, оставайся и просто не уходи.

паника кроет, как дождь посла шторма, как куча растаявших льдин в моем сердце, которые уходят благодаря прикосновению твоей руки. так что держи, держи, пока там не настанет потоп и меня не вырвет на этот чертов асфальт.

хочу видеть тебя любой.
хочу видеть тебя самой разной.
видеть до боли смешной,
видеть совсем несуразной.

видеть такой сексуальной,
что я вновь потеряю рассудок.
прикасаться к тебе невербально.
платонически и без шуток.

быть всегда рядом с тобой.
в любое время суток.
я не хочу, чтоб все было игрой.
«навсегда», не промежуток.

я хочу греть тебя своей рукой.
знать о твоем любимом блюде.
рядом с тобой я могу быть собой.
это такое чудо.

бежать из вагона в вагон,
пытаясь найти свое место.
прийти на далекий пирон,
и понять, из какого ты теста.

твой разум сильно напряжен.
сплошной сумбур, сплошные переезды.
противных духов огромный флакон,
твой аромат из детства?

кто ты такой и чем окружен,
загадка — не вопрос контекста.
и в зеркале ты весь так искривлен.
что ты там видишь? гламур или бегство?

я спрячусь у тебя в шкафу,
слепой котенок в уголочке полки.
и даже не подгляну в щелку,
когда ты будешь прятаться от глаз.

издам тихий, жалобный звук.
подумаешь, что с головой все плохо,
так хорошо, что я не сильно громкий,
и шалость моя удалась.

в сантиметре от твоих нежных рук
я спрячусь, а в горле застрянет комом.
мой силуэт покажется тебе знакомым.
я для тебя — один сплошной недуг.

слепой котенок в уголке потух.
он хочет быть к тебе немного приближенным.
слепой котенок страхом прокаженный
с тобой лишь рядом ощущает

слабый сердца стук.

ошибочные близости,
фальшивые цитаты.
соревнования без приза,
бессмысленны трактаты.

комнаты малой вместимости,
кровавые платья на прокат.
богатые без сытости,
дешевый экспонат.

бессмысленные колкости,
и ссоры без причин.
сплошные непристойности,
закрытый магазин.

излишек дряной гордости
орущей чей-то сын.
свидания у пропасти,
а в венах героин.

влюбленные по глупости,
некрепкий пластилин.
пытались как-то вылезти,
залили керосин.

недостаток дофамина.
один тревожный человек,
идет, переступая мины,
держа в руках железный оберег.

и ситуация не очень-то стабильна,
и тяжело спланировать побег,
а сердце бьется так ужасно сильно,
пробивает его на смех.

он чувствует себя героем кинофильма,
он ищет серьезности в мире потех,
воздух начинает давить, но
он все еще нацелен на успех.

его клеймом было
«тревожный человек»
и пусть душа его не очень-то спокойна,

он все еще способен жить для всех.
он все еще способен зарядить обойму.

в красном свете смотреть в глаза.
держаться того, кто по словам не твой.
делать то, что казалось бы, делать нельзя.
возвращаться к нему, как домой.

касаться пальцами, чувствовать запах.
рядом с ним загораться нехилой искрой.
аккуратно подворачивать чужой рукав,
с улыбкой в глазах и мольбой.

никогда не возвращаться назад,
и чувствовать, что ты еще живой.
никому ничего никогда не сказав,
укрываться от мира под его рукой.

в красном свете смотреть в глаза.
кто не понял, в чем дело — слепой.
никому ничего никогда не сказав,
рядом с ним ощущать бесконечный покой.

укради все запасы еды,
ешь, пока не лопнет твой живот.
наблюдай за яркостью звезды,
без света небо будто бы живет.

а улицы совсем пусты.
цивилизация ломила этот строй,
а почему же не ушел с ним ты?
как скоро ты уйдешь к себе домой?

апокалипсис — модель чистоты.
возможно, ты не дружишь с головой.
это твой последний подарок судьбы.
быть одиноким тебе не впервой.

в торговых центрах прорастут цветы,
обойдут весь мир длинной чертой.
единственной проблемой будешь ты.
ведь в этой идиллии ты навсегда чужой.

носи свободные рубашки.
самый удобный и красивый крой.
всегда держи купюры у себя в кармашке,
если вдруг не захочешь домой.

что вокруг происходит — неважно.
будем честны, вердикт очень простой.
когда по телу пробегут мурашки,
не издевайся над своей губой.

носи часы, день уже не вчерашний.
ты не заметишь, ведь редко следишь за собой.
я знаю, как до боли тебе страшно,
что ты не чувствуешь себя живой,

но ты носи свободнее рубашки.
и не мочи, пожалуйста, своей слезой.
все будет хорошо, ну а пока что,
возьми себя в руки,

насладись этой странной игрой.

солнце греет лучами света.
куришь уже вторую сигарету.
и думаешь: нужно ли тебе все это?
ты думаешь, но голова — конвой.

это самое сиплое, гнусное лето.
больше не чувствуешь себя поэтом,
сидя на собственном балконе до рассвета
ты обжигаешь себе руку, лечишь губой.

своей губой. кидаешь монету.
не знаешь, что делать с сюжетом
что ты рассказал по-секрету
бездомной собаке под луной.

что съела бы тебя, будь ты скелетом.
промокшие кости, лишь ветром одетый,
сидишь на балконе и ищешь ответы.
занимаешься ерундой.

это было плохой идеей.
вы пытались меня исправить, и как?
просто поймите, по-другому не умею.
в своей дурной затее потерпи́те крах.

никак не приручить дикого зверя.
не вызвать в нем неутолимый страх.
когда вы змеем обвернете его шею
для него это сущий пустяк.

он все ваши морали отымеет.
он лишь подаст гадюке тихий знак,
и ваши руки очень быстро онемеют.
вы не заметите, как превратитесь в прах.

не стоит играть на этих шатких нервах.
быть может, в его голове полный бардак.
он отвратительный. сам иногда жалеет,
но вы хуже зверя, пока лезете в душу тому,

кто этому совсем не рад.

пачка мальборо в сумочке.
милая девочка в юбочке,
с другой девочкой идет за ручку.
папочка стоит сзади в ужасе.

папочка злится и хочет выстрелить!
папочка злится и хочет выстоять!
против девочки с сигареточкой
в ее розовой сумочке.

покажи свой характер, ну же.
тебе целых четырнадцать лет!
затяни ремень потуже,
и дай же папочке в еблет.

завалила все экзамены.
какой же ты позор семьи…
быть пыталась вечно правильной,
а стала хуже, чем хиппари.

чем ебучие панки,
вся твоя жизнь
под контролем кошелька
твоей всем недовольной мамки.