Дарья Дугина. Такой её запомню. Три дня назад были вместе в эфире у Руслана Осташко. В гримёрке я сделал комплимент её «мундиру» — она сказала, что несколько часов выбирала, во что одеться на форум, чтобы выглядеть соответствующе и в то же время не слиться с бронетехникой )) Я тогда ещё подумал про себя: всё-таки одно дело, когда женщина наряжается для мужских глаз, и совсем другое — когда дочь хочет, чтобы её образом гордился отец… Александр Гельевич! Просто скажите, чем помочь, контакты мои Вы знаете.

Интересно, что никто из комментаторов не вспомнил весеннюю статью польского премьера Моравецкого в Гардиан, где он провозглашал задачу «уничтожить идеологию русского мира». А, между прочим, там всё довольно прямым текстом сказано.

Я, как и Даша Дугина, тоже был в пятницу на круглом столе «Армия и общество. Технология ментальных войн». Но, в отличие от неё, с докладом выступать не стал, хотя его и подготовил — решил, что называется, не нагнетать. Думал выложить после. Со вчерашнего вечера спрашивал себя — уместно ли теперь, учитывая контекст. Но, думаю, в любом случае «это должно быть сказано».

1. Словосочетание "информационная война" навязло в зубах, его употребляют к месту и не к месту, но никто не дал чётких дефиниций — каково место войны "информационной" в ряду других войн — как собственно вооружённого противостояния, то есть войны в классическом понимании, так и иных "невоенных" линий конфликта — торговой, технологической, дипломатической и т.д.
2. Тот взгляд на информационную войну, который предлагаю я, будет взглядом из плоскости внутренней политики. Он основан на утверждении, что в войне сталкиваются не столько армии, сколько общественные системы, и при относительном паритете средств человекоубийства ключевым вопросом становится способность общества вести войну, выдерживать её тяготы, мобилизовывать для победы кадры, ресурсы, технологии, мозги и всё остальное, что нужно, а также обеспечивать необходимое качество координации и управления как фронтом, так и тылом.
3. Следующий банальный тезис — человек есть самое уязвимое звено любой машины, и в том числе военной машины. В развитии хакерских технологий в какой-то момент произошёл интересный поворот: оказалось, что гораздо проще и дешевле вместо того, чтобы ломать сложные системы защиты, попросту выяснить все необходимые явки-пароли у их носителя — сейчас это называется human hacking. Аналогичным образом вместо того, чтобы уничтожать боевую технику, гораздо проще и дешевле сделать небоеспособным того, кто ею управляет. Как именно — насыпать пургена ему в суп или промыть ему мозги таким образом, чтобы его вдруг обуял толстовский пацифизм — это уже дело техники, главное правильно поставить задачу.
4. Если мы посмотрим на современного цивилизованного человека как на боевую единицу, то мы поймём, что его относительная боеспособность в сравнении с людьми прошлого невелика. У него слабое здоровье, он чувствителен бытовому комфорту, плохо переносит боль и тем более увечья, наконец, он крайне нестабилен эмоционально и весьма зависим от "информационного фона". И вдобавок ему вообще совершенно не за что умирать — его жизнь для него ценнее любых, каких угодно общественных абстракций родового, религиозного или идеологического характера. Превосходство (в т.ч. военное) более развитых стран и культур над отсталыми держится на технологиях и способности их применять, а не на качестве "человеческого материала". Но как только существующего пакета технологий оказывается недостаточно, случается Афганистан-2021.
5. Драма любой цивилизации, начиная с античного Рима: технологии прогрессируют, но сами люди "внутри" всё хуже как воины и как участники войны, даже в «гражданском» статусе. Выходом из положения каждый раз оказывается дикарь, превращённый в наёмника для охраны и продвижения лимесов, но рано или поздно эти вооружённые современными средствами войны дикари рушат империю извне либо изнутри. У них есть то, чего нет у жителей имперского ядра — презрение к смерти, своей и чужой.
6. Много говорят о каких-то новых, современных технологиях информационно-психологической борьбы. Но есть одна очень и очень старая — террор. Чаще всего к нему прибегает именно та сторона, которая слабее на поле боя — так сказать, в порядке компенсации. Мы это видели на примере Чечни уже на нашей памяти, а американцы... ну, понятно. Логика террора — удар по тылу, его функция — сеять страх среди находящихся там мирных обывателей, а дальше дело рупоров пропаганды — объяснять им, что их власть и военное руководство виновны в том, что им теперь страшно.
7. Не хочу показаться Кассандрой, но в ближайшее время нас ждёт резкий рост уже не диверсионных, а напрямую террористических действий со стороны противника. И каждый новый такой удар будет сопровождаться одним и тем же рефреном: вы же не протестовали против СВО? — получайте. Именно туда сейчас ведёт колея — идея запрета виз для всех русских, без разделения на "хороших" и "плохих", "мирных" и "немирных" это первый шаг. Дальше — Норд-Ост, Беслан, Каширка. Двадцать лет назад мы показали довольно высокий уровень способности с этим справиться, но с тех пор прошло два десятка мирных лет.

В комментах к предыдущему посту про терроризм спрашивают — а делать-то что?

Я не являюсь специалистом в "прикладном" антитерроре. Но вот в информационном — кое-что понимаю. В начале нулевых я тренировал аналитиков именно на терактах, которые тогда были нередки: сажал их на ленты и показывал, как работает инфопоток. В том числе, кстати, и в Чечне, где я тоже поработал по этому профилю в своё время.

В связи с этим — немного теории; самопальной, естественно, из обобщения тогдашнего опыта.

Первое. Основной механизм "публичного" теракта — это мегафон боли. Непосредственно в ситуации оказываются десятки, сотни, в крайнем случае тысячи; но задача медиатеррора крайне быстро сделать так, чтобы миллионы и миллионы почувствовали себя в небезопасности, тоже в каком-то смысле ощутили себя его жертвами. Для этого террористу требуется максимальная медийность — и первое, что обычно начинают выторговывать захватившие заложников это доступ к телекамерам. Существующие средства коммуникации работают как опиатный рецептор в нервной системе: посылают сигнал боли, который вирусно ретранслируется и заглушает все прочие сигналы, переключая фокус внимания на себя.

Второе. Ключевое поле борьбы в информационном пространстве вокруг теракта — это поле интерпретаций и оценок; аудитория неосознанно ищет наиболее удачные формулы, "как понимать" происходящее. Но для того, чтобы в ней можно было участвовать, нужно давать сначала факты и подробности. Тот, кто даёт факты, захватывает внимание, и, подавая и объясняя их под определённым углом, может влиять на настрой аудитории. Именно поэтому так важна оперативная работа официальных пресс-служб, которые должны регулярно кормить эфир подробностями, примерно любыми, но создающими ощущение максимальной близости к первоисточнику информации и компетентности в понимании происходящего.

Третье. В какой-то момент, который важно не пропустить, происходит насыщение фактурой и фаза меняется — социум входит в режим выработки консенсусной реакции. И вот здесь ключевая роль — у статусных спикеров: известных людей, экспертов, медиазвёзд, кого угодно: их функция скорее в том, чтобы сформулировать за свою референтную группу то, как она решила воспринимать случившееся и какие выводы сделала для себя.

Это похоже на реку с берегами, на которых стоят те или иные конструкции. Их регулярно смывает потоком фактов, но те из них, которые окажутся более устойчивыми, останутся, когда поток схлынет. При этом некоторые стоят там заранее, а некоторые спешно возводятся прямо в процессе "наводнения". Берегов всегда два в том смысле, что на одном условные "наши", а на другом "враги". Но и те, и другие борются не друг с другом, а как бы каждый за себя, за свою картину мира — насколько она окажется прочна и устойчива к атаке этого цунами.

Если вкратце, то нужно какое-то количество людей, натренированных не терять голову и не поддаваться эмоциям в такой ситуации. И в то же время понимающих, что абсолютное большинство публики, включая и VIP-публику, её как раз-таки с гарантией потеряют. И способных общаться с аудиторией в такие моменты ровно так, как психотерапевт общается с больным в моменты обострения. Поверьте, с противоположной стороны такие тоже есть, и немало. Вопрос же в том, что останется в итоге. Те же взрывы домов в Москве могли качнуть ситуацию куда угодно — и то, что она тогда в итоге вылилась в рост поддержки премьера Путина и операции в Чечне это скорее чудо, чем чьё-то достижение. Хотя "та сторона", разумеется, и в этой ситуации будет рассказывать о циничной операции спецслужб — это тоже, так сказать, её работа.

Отцовское. Только что на прощании Дугин сетовал, что слишком мало хвалил дочь при жизни, наоборот, был очень требовательным и вырастил её законченной перфекционисткой. У меня, что греха таить, тоже мелькнула эта мысль, когда я с ней общался на прошлой неделе в студии — вот ведь блин, строгий папа прямо виден в каждом слове и движении, и вот это «ну как я?» Но с другой стороны, какой же разительный контраст с множеством сыновей и дочерей разных сильных мира сего, которых я знал и знаю, и кому родители всегда позволяли всё. Рауф Арашуков — пожалуй, самый яркий был из примеров, с кем сталкивался. А ведь они с Дашей ровесники почти, три или четыре года разница.

Прямо у Останкино, уже после прощания, на моём велике отвалилась левая педаль. В попытке прикрутить запасную сорвал фаску на ключе. Идёт мимо Пригожин, а я с велосипедом ковыряюсь. Не удержался, изобразил мычанием «полёт валькирий». Та-тта-ра-таа-дам… всё-таки я несерьёзный человек. Даже на похоронах.

Всё-таки даже интересно иметь дело с противником, до такой степени сфокусированным на информационной войне. Наблюдая, как вся чуботоферма, как не в себя, коврово раскидывает про Дугину разные версии их стереотипного месседжа «это не мы, это русские сами себя» (тут тебе, кроме ботов, и Подоляк, и Грозев, и сам Зеленский), я думаю о том, что скорее всего ведь где-то в подвалах СБУ сейчас орогенитально виховувають Илью Пономарёва, пояснюючи йому полiтику партії. Вот ведь кто точно по краю ходит.

Друзья! Извините, что мало писал в каналы последнее время — был занят делами по Дроннице. Но сейчас подготовка вышла на финишную, когда уже от меня мало что зависит, и теперь мне осталось подготовить собственную лекцию там. Эта лекция будет смысловым продолжением первой, севастопольской, прочитанной в июле в Летнем театре на Морском бульваре в Севастополе. Та называлась «Что такое современность и почём туда билеты». Вторая, новгородская, будет называться «Философия оружия. Современное и вневременное».

Соответственно, в ближайшие дни буду публиковать заметки и наброски к ней — в основном в Самоверситете. Ну и всех приглашаю к разговору по теме, он важен для точности того, что будет в лекции. Да, и, если что, я в Питере ближайшие несколько дней.

Да, про Дугина.

Забавно, что некоторые комментаторы в чате записывают меня с ним через запятую в «археомодернисты». Хотя мало кто троллил его так же многолетне и регулярно, как я. Правда, делал это — в отличие, например, от троллинга Щедровицкого — скрепя сердце, потому что тут всё-таки накладывался опыт личного общения: Петр Георгиевич, как многие знают, человек высокомерный и неприятный, а Александр Гельевич — совсем наоборот. Ну это даже если оставить за скобками тот мощнейший эффект, который на меня-подростка в своё время произвели его тексты образца начала девяностых. Однако, что называется, Платон мне друг… ну, в том смысле, что меня в дугинцы записывать это, наверное, всё равно что Вебера в марксисты.

Что касается «консерватизма», тут всё просто. Мой личный «экзистенциальный переворот» случился в 2004, когда мой друг детства — кстати, в отличие от меня, философ образованный и «кадровый», преподающий и ныне на факультете в МГУ, сказал мне попросту: Лёша, ну выкинь ты уже эти тухлые консервы! Я послушался и… выкинул. И ещё много лет потом Межуев, Холмогоров, Крылов, Ремизов и остальные никак не могли понять, какая муха меня укусила, нормально же сидели.

Я, вообще, философ ненастоящий, так сказать «от сохи». Формальное образование — «теория и история культуры» — не сподвигло меня на жизненную стезю теоретика и историка. Я по жизни всё время метался челноком от теории к практике, никогда по большому счёту не признавая ценности тех интеллектуальных построений, которые нельзя попытаться как-нибудь воплотить в жизнь здесь и сейчас. Сказались деды-крестьяне и родители-инженеры, а также необходимость зарабатывать на жизнь со школьных лет, и полное неверие в булгаковское «сами предложат и сами всё дадут», хрен бы там.

Но проблема-то в чём. Были б у нас в нужном количестве и качестве настоящие — я б с удовольствием их читал, слушал и занимался тем, к чему больше предрасположен сам — то есть к инженерной деятельности: когда базовая онтология уже построена, и можно смело «теперь всё то же самое, только в дереве, камне и металле» (законах, институтах etc.). Дугин-то, без сомнения, вполне настоящий (как, впрочем, был таковым и Щедровицкий-старший), и довольно сильный. Хотя тоже поварчивали в чате, что в узком кругу адептов принято его считать чуть ли не величайшим гением современности, но это, я считаю, некоторая компенсация за институциональную невстроенность — по-хорошему, ему бы надо было давно быть в ИФРАНе, но для нашей академической философии и, шире, для нашей системы он слишком смелый, или, как любят у нас выражаться снобы, «маргинальный». Но, скажем, меня его онтология никогда не устраивала как рабочая, по набору причин, которые можно объяснять часами, а можно и не объяснять вовсе: «кому надо, тот поймёт».

Кстати, на похоронах Дарьи я у АГ, пользуясь случаем, прощения попросил. И, в общем, не за троллинг даже, а за многолетние сомнения в этой самой «настоящести» его философии: идеи, за которые так убивают, не могут не быть настоящими. Нам теперь жить с этим, нравится это кому-то или нет.

Что называется, «на полях».

Многие знают, что наша родная АП уже несколько лет с разных сторон и разными способами пытается запустить процесс интеллектуального творчества на тему «образа будущего». Время от времени некоторые уцелевшие ещё синк-танки и мыслители-одиночки приносят к парадному подъезду свои разработки по вопросу. И получают стереотипную реакцию: ну да, ну да, очень интересно.

Я сейчас объясню, в чём тут проблема и где в этой системе «научной организации труда» притаился злокозненный Сизиф.

Дело в том, что размещение любого общественно-политического идеала в хронотопе «будущее» приводит к довольно интересному эффекту в существующей реальности. Идеальный образ, к которому мы типа стремимся и который собираемся когда-нибудь «построить», получает статус эталона, которым поверяется текущее положение вещей — разумеется, всегда не в пользу последнего. Авторы песни «Прекрасное далёко» сказали явно больше, чем нужно было в детской песенке: будущее может быть не просто «жестоким», оно может выступать в роли институционального оружия большой разрушительной силы.

Гораздо проще объявить существующий порядок венцом творения, финальной точкой эволюции и уже реализованным идеалом — собственно, как попытался это сделать Фукуяма в «Конце истории». Тогда нет той самой архимедовой «точки опоры», с помощью которой можно пытаться идейно опрокидывать угнездившегося на вершине Левиафана.

Ну да, расплатой за это вдолгую будет его обветшание, гниение и деградация, коим он, как сущность вполне органическая, очень даже подвержен — но то когда ещё будет.

В этом смысле надо чётко понимать: любой действительно честный разговор об «образе будущего» сразу, щелчком переходит в разговор о том, что у нас не так в настоящем. А модерировать такой разговор ни советская система не умела, ни нынешняя особо не научилась.

Вот когда научится, тогда можно и на образа помолиться.

#НовгородНаброски

Опять «традиционное субботнее»

Почему Ярослав Мудрый Киев не любил

В рейтинге «Великие украинцы», составленном украинским телеканалом «Интер», Ярослав Мудрый занимает первое место. Компанию по ТОП-10 ему составляют националисты Степан Бандера и Вячеслав Черновол. Каким образом древнерусский князь получил украинскую национальность, да еще и «подружился» с диссидентами, остается только гадать.

Начнем с того, что на широкую историческую арену Ярослав вышел именно князем Новгородским. В 1010 году после смерти старшего брата он отправляется княжить в Великий Новгород. Город князю понравился – красивый, самобытный и волевой, как и сам князь. Напитавшись новгородской демократией, Ярослав решил, что негоже Господину Великому Новгороду, владеющему большей частью русских земель, 2/3 налогов своих Киеву отдавать. И отказался дань платить отцу своему Владимиру.

Карательный поход против мятежного сына был неизбежен, но не случился в виду скоропостижной смерти Владимира. Зато случился поход Ярослава на Киев. Пусть и не с первой попытки, но становится Ярослав в том числе и князем киевским.

К столице Ярослав относился без особой души. Киевлян он не любил, не было к ним доверия. Поэтому на протяжении многих лет правил Русью из Новгорода, такого надежного и благополучного, образованного и верного. Киев же оставался для Ярослава не просто чужим, но и враждебным, потому будучи здесь стражу от себя князь далеко не отпускал.

Вплоть до 1034 года Ярослав бывает в Киеве только наездами. Основной княжеской резиденцией остается город на берегах Волхова. Лишь в 56 лет правитель переезжает в Киев на ПМЖ, да и то с новгородской дружиной.

#новгородика

Несколько дней думаю про Дугина. Всё-таки бросается в глаза, насколько по-разному его роль видится отсюда и извне. Во внешнем мире он довольно влиятельный интеллектуал, идеолог, вообще фигура. У нас здесь — я про отношение — какой-то бородатый вещатель за духовность на зарплате у Малофеева, который и сам не пойми кто.

Когда я пытаюсь сложить эти два и два, меня разбирает злость. С дугинскими построениями и теориями можно не соглашаться, можно спорить, но ведь с ними никто тут и не спорил особо, его предпочитали попросту игнорить — или в лучшем случае, как Сурков, ангажировать на какие-то довольно унизительные пропагандистские задачи. У него нет даже факультета или кафедры, когда его несколько лет назад изгоняли из МГУ, за него никто не вписался. Магазин «Листва», канал «Царьград». Говорящий оранус Быков — и тот до недавнего времени имел куда больше «встроенности» и «площадок» для вещания. И целая толпа мыслителей пожиже на престижных позициях в синекурах типа ВШЭ.

И это приводит к интересным наблюдениям уже не про Дугина, а про природу СВО. Дурацкие термины «элита» и «контрэлита», но лучше никто не предложил. То, про что СВО, всегда было у нас повесткой не элиты, а контрэлиты, не мейнстрима, а альтернативы. Отношения этих двух сред — взаимное непризнание, демонстративный игнор или, как с недавних пор стало модно говорить, «кэнселлинг». Те, другие — они никто, их нет, даже разговаривать с ними — себя не уважать. И тут вдруг, по арабской пословице — когда караван разворачивается, последний верблюд оказывается впереди. И для вот этих, статусных — всё это в первую очередь невыносимо унизительно. Это гораздо хуже, чем война сама по себе — это необходимость согласиться на принципиальную допустимость такого перевзвеса. Ну уж нет. Лучше уж славаукраине.

Вишенкой на торте — то, как наша фем-пропаганда, в лице коллективной Маршенкуловой, изощрялась в остроумии по поводу гибели Дугиной. Казалось бы — вот вам пример женщины, пусть и «дочки», сумевшей состояться и получить признание в такой сфере, где женщин примерно как среди водителей-дальнобойщиков или пилотов-истребителей; но нет — она для них не женщина, а маркированный враг, и как тут не сплясать качучу на трупе. То есть феминизм он тоже кого надо феминизм.

Ну и ещё жёстче. Поражение России для этой среды тождественно возврату к «нормальности», когда все верблюды стоят именно в том порядке, в котором им испокон предписано стоять. И наоборот, её успех для них равнозначен социальной и мировоззренческой катастрофе.

Выводов не будет, сами сделаете.

К предыдущему. Читатель задаёт вопрос: окей, если «цели СВО» были повесткой не элиты/мейнстрима, а контрэлиты/альтернативы, то что же, если в двух словах, было повесткой элиты?

Если в двух словах, то это была как раз «интеграция в глобальный мир». Мейнстрим делился на условно-«системный» и условно-«протестный», но чёткой границы не было, была большая серая зона. Разница состояла в том, что у «системного» мейнстрима целью было сделать путинское государство as is основным двигателем интеграции, а у «протестного» — заменить его на более решительного глобализатора. Дальше там была палитра мнений об условиях и логике встраивания, но сама идея конфликта или, паче чаяния, разворота этого процесса была консенсусным табу. В этом смысле уже и Крым был досадным сбоем, но надежда была на то, что как-нибудь всё же утрясётся и как-то договорятся.

Одна из интересных плоскостей этой дискуссии — «место России в мировом разделении труда». В середине нулевых то, что хулители называли «сырьевой придаток», апологеты, наоборот, величали «энергетической сверхдержавой», но если разобраться, это одно и то же. Тем не менее, где-то к 2007-му победила точка зрения, что не-не-не, нефть-матушка и газ-батюшка это, конечно, хорошо, но надо бы идти в высокие переделы и всякое разное айти, и началась великая и ужасная Модернизация-Инновация. Она, в общем и в целом, провалилась примерно целиком, что стало ясно уже к 2012; про то, как и почему именно, я тут в июле в Севасе двухчасовую лекцию выдал, жаль, не записал никто, а надо бы, что ли, повторить и зафиксировать. Тем не менее, по ходу неё неожиданно «выстрелило» самое всеми забытое, почти как проклятье, и самое, как выяснилось, недооценённое и перспективное из направлений — сельхозка. С этими картами на руках, собственно, и вкатились в 2014-й, когда интеграция сначала оказалась поставлена на паузу, а в 2022-м окончательно накрылась.

Политически всё ещё интереснее. Реальный движок, на котором взлетел феномен Навального, был в том, что «средний слой» в какой-то момент обзавёлся амбицией, что он может отобрать у феодальной элиты роль «опорного» в этом общем интеграционном процессе. Как оно, кстати, во многом и произошло у небратьев — нынешняя (ну, дофевральская) Украина это как раз и есть то, чем могла бы стать и скорее всего стала бы Россия, если бы здешний майдан победил: «феодалов» нагнули (и додавили бы так или иначе) с помощью «западных партнёров», силовые структуры отдали под внешнее управление, «люди с хорошими лицами» — коллективный Зеленский — дорвались наконец до серьёзных в их масштабах денег (а не унизительных зарплат, будь то от кремлёвских или от западных кураторов), точка зрения осталась только одна и какая надо. Райская мечта наших «верхних средних», плотью от плоти которых и был когда-то Владимир Александрович.

Но теперь и у феодалов, и у средних проблема: интеграция как поле классовой борьбы закончилась, но саму-то классовую борьбу аристократии с буржуазией никто не отменял. И теперь у неё новое поле, вы удивитесь: это СВО. И Навальный наших дней — это, условно, Стрелков, который на самом деле про то же самое: «фанерные маршалы» недееспособны и проворовались, должны прийти на их места новые люди (не партия ))) и сделать всё по уму, то есть не в феодальной, а в буржуазной парадигме.

Тем не менее, никто не отменял и ту часть прошлого мейнстрима, которая всё ещё живёт в ожидании, когда же «этот кошмар» закончится и вернётся старая нормальность — пусть даже ценой сколь угодно унизительного поражения, Донбасса, Крыма, ядерного разоружения, чего угодно, лишь бы снова какая-нибудь интеграция, а не СВО. И для неё враги в равной степени и «маршалы», и «стрелковы». Она сейчас больше молчит, единственный на данный момент сколь-либо заметный её рупор — Собчак; но, конечно, момента ждёт и силы копит, и даже кое-что пытается потихоньку делать. Все эти возвращенцы — Пугачёва, Меладзе и т.д. — троды её плудов.

По комментам понял, что нужно ещё одно пояснение. Когда я сказал, что Стрелков — это Навальный сегодня, я не имел в виду сказать ничего плохого ни о Стрелкове, ни даже, вы удивитесь, о Навальном. И тот и другой в моём примере это алгоритм, функция. Причём структурно одна и та же, просто в разных контекстах.

Давайте на пальцах. Есть феодальная элита — бенефициары 90-х, включая сюда и все питерские семьи «ближнего двора» — но, например, также и весь телебомонд коллективных пугалкиных. Короче, Рублёвка. Она понимала «интеграцию в глобальный мир» примерно так: чем ты круче «тут», тем больше ты вписан «туда», обратное также верно. То есть у самых крутых «там» почти всё — капиталы, недвига, яхты, дети и т.д. Средним достаётся лишь периодический шоппинг в Милане (для хай-миддлов) и отпуск в Турции (для лоу-миддлов), пролам же Сияющий Запад доступен лишь в виде макдаковского бургера на день рождения ребёнка, «евроремонта» как мечты-мечты и цветных журналов про отдых телезвёзд за рубежом.

Но средние, поднакопив за нулевые жирку и амбиций, нутром почуяли, что это всё по жизни несправедливо. Однако, поскольку этика передела у них, как и у верхних, табуирована, «несправедливость» методом подстановки в скрипте была заменена «неэффективностью» и усилена «коррупцией» (этим словом они называют феодальную ренту). И возникла примерно такая тема: руление «интеграцией» надо забирать у этих выродившихся аристократов, мы, пополо-ново, в силу большей «современности» присущих мышления и навыков (вот тут она всплыла, современность!) сможем сделать государство эффективным, экономику растущей, расходы прозрачными, а жизнь цивилизованной (читай — «как в нормальных странах»). Первые заходы на эту тему были скорее в лоялистской зоне спектра — от Серафимовского клуба до всяких там «либеральных платформ ЕР» и прочих «Деловых Россий», но когда оказалось, что тут ловить нечего, возникла ниша для более радикального движа. То, что мы в докладе лета 2010-го назвали «новые сердитые».

Что вообще отличает буржуазию? Она, в отличие от аристократии, гораздо более склонна к тому, что можно грубо и неточно назвать словом «национализм». У феодалов модель лояльности клановая, у буржуа — этнокультурная. Навальный как политическое животное чуял это брюхом и потому сходил даже разок на «Русский марш», но ему быстро показали свои же, что это заступ. Собственно, потому они и проиграли зимой 11/12 — на одной столичной хипстоте, без нациков, власть не возьмёшь, должны быть бойцы; см.майдан-2014.

И вот теперь мы переносимся из 12-го в 22-й. Базовая рамка реальности — уже не «интеграция в мир», а СВО. Феодалы ведут её так, как только могут и умеют: небольшими дружинами, со ставкой на превосходство профессиональной армии. Но масштаб задачи вышел за рамки возможностей дружин: теперь победить можно только сделав войну народной. И вот здесь опять появляется ниша для пополо-ново: мобилизация, в тч гражданская, в помощь фронту. Но сразу же начинает искрить: логика буржуа — все и всё для блага отечества, логика феодального государства — каждый должен заниматься тем, чем ему положено, а кому не положено, пусть сидит ровно и мнений не имеет. Соотв.конфликт подходов. Я сказал «Стрелков», а мог бы назвать своих друзей из ОПСБ и был бы тоже прав.

За скобками моей зарисовки остались пролы, они же «глубинный народ», они же «бюджетники», они же «путинское большинство». Надо тут заметить, что у путинской внутриполитической модели в течение всех двадцати двух лет была одна ахиллесова пята. У неё отлично выходило строить коммуникацию с верхом и низом, но всегда хромала середина, и оттуда-то всю дорогу вечно прилетали и продолжают прилетать чёрные лебеди.

Так вот, с пролами вышло вот что. Для них всё норм — и государь молодец, и мы всегда молодцы, а враги по жизни пидарасы — ровно до тех пор, пока в их собственной жизни нет радикальных ухудшений. Да, именно из пролов вербуются рядовые и даже гибнут, но это рекрутская модель, а не «всеобщая мобилизация». Ну то есть пошёл на фронт наш Вася со двора — может, погиб, может орден получил, денег опять же заработал — у кого как сложилось; но тут важно, что это один Вася из двадцати, а не двадцать из двадцати. Для остальных же важно, чтобы хватало на продукты, коммуналку, детей в школу собрать, на работе чтобы всё стабильно было и так далее.

Именно поэтому государство «романовского» образца — а у нас, увы и ах, получилось за тридцать лет именно оно — как правило более-менее нормально и успешно ведёт локальные войны на дальних рубежах, но крайне уязвимо в ситуации масштабной войны, где нужно задействовать большое количество сил. Причём уязвимо именно внутриполитически. Первая Отечественная аукнулась восстанием декабристов, Крымская — лихорадочными александровскими реформами, Балканская — цареубийством, японская — первой революцией, а мировая похоронила империю с концами.

Причём — это важно помнить — «спусковым крючком» катастрофы послужили именно патриотически настроенные средние: структурно, опять же, известная речь Милюкова «глупость или измена?» ничем не отличается от сегодняшних стрелковских постов. И в этом смысле я вижу ненулевой риск для нас как раз в том, что те или иные группы «средних», включая и ту, в которую так или иначе вхожу я сам, в какой-то момент решат, что «двор» прогнил и вести войну неспособен, а значит, нужно убирать этих казнокрадов-рукожопов-шпионов и передавать власть тем энергичным, эффективным и патриотичным людям, которые-то точно смогут привести нашу любимую Россию к победе. Двор, чего греха таить, и в самом деле так себе в качестве штаба победы, а госбюрократия так и вовсе не про это. Но тем не менее, ясно осознавая эту данность, надо уметь видеть рамки — где заканчивается «конструктивная критика» и начинается февраль 17-го.

Собственно, этот абзац посвящаю всем моим друзьям, которые, будучи вовлечены в помощь фронту, регулярно сталкиваются в процессе с различными свинцовыми мерзостями нашей родной бюрократии, для которой не «укры», а как раз они с их неуместным ажиотажем враги по умолчанию. И которые, соответственно, платят ей взаимностью, и чаще всего по делу. Я просто напоминаю, что некоторые уроки истории полезно бы не забывать.

Давайте я совсем по-простому объясню.

Во-первых, «Прекрасная Россия Будущего» по Навальному — это нынешняя Украина при Зеленском. Внешнее управление, внутри террористическая нацдемовская диктатура, экономика в свободном падении, но при этом в глазах мировых медиа — оплот свободы и демократии.

Во-вторых, с навальнистской телегой про то, что наверху врут и воруют, внутренне согласны были очень многие, до 25% по социологии. Но в значимую политическую поддержку Навы это не конвертировалось по одной причине: топить за него — означало ложиться под пиндосов, а это по-любому Богородица не велит. Соответственно, вопрос был в том, чтобы была такая идеология, которая и против тех, которые там-наверху врут и воруют, и чтобы под пиндосов при этом не ложиться. В реальности до-СВО этот запрос удачно забирала и утилизировала КПРФ, которая хотя и типа левая, собирала под себя ещё и дохрена чисто «буржуазного» протеста, апофеоз — это УГ за них в сентябре-21.

Реальность СВО создала новую нишу под этот запрос: турбопатриоты. Теперь есть политическая площадка, с которой можно обличать тех, которые мало того что врут и воруют, ещё и тем самым мешают победить врага — то есть то, за что страна кровью своих сыновей платит. Но дискурс не оформлен толком, у него, кроме разве что Стрелкова, нет ярких вождей и спикеров, а главное — нет своей орговухи. Но орговуха постепенно появляется по мере роста волонтёрских структур, и это самый большой в потенциале ресурс. Именно поэтому «система», мягко говоря, недружелюбно смотрит на неподконтрольную волонтёрку, видя в ней потенциальную угрозу самой себе. И это взаимно.

Это всё была диагностика, теперь что думаю сам. У меня нет никакого пиетета перед феодальной аристократией: и худородный, и ничей не холоп; соответственно, и мне на них чихать. Моё «мы» — это страна, язык и культура, а не начальство в Кремле. Я за то, чтобы мы победили, а не проиграли, без разницы кто там, где и сколько врёт и ворует, и со своей стороны делаю всё, что могу для того, чтобы было именно так. В одного мало что сделаешь, поэтому я с теми, кто делает — «горизонтальные связи, низовая самоорганизация». Но я с тревогой смотрю на внутренние разборки, в особенности классовые — глядя, как открывается дорога в ад, устланная благими намерениями. И не хочу в них участвовать ни на одной из сторон. Поэтому для меня свои — это, условно, и Соловьёв, и Монтян. И МО РФ, и ОПСБ. И Дугин, и даже, страшно сказать, Кристина Потупчик.

Поэтому в режиме СВО я закрыл свой рот на ключ самоцензуры. Да, мне есть что сказать по поводу того, что и где у нас не так, не меньше, чем многим из тех, кто говорит. Но, извините, в паузе по данному вопросу.

Чат, такой вопрос.

Некоторые подписчики в комментариях запросили у меня стрим с ответами на вопросы — по последним публикациям, и не только. Я в принципе не против, но вот как это организовать? Объявить тут заранее время и тему и сделать стрим прямо в телеге? Или зум какой-нибудь? Вам достаточно писать вопросы в комментах или надо обязательно задавать их голосом? Да, из возможностей по времени у меня есть только вторник — вечер, потом никак, только на след неделе. И то буду сидеть в Новгороде в гостинице с айпадом, надеюсь, хотя бы связь будет норм.

Пишите, до 12 дня определимся вместе с вами.

Зарисовка вам вообще просто так. Ехал сегодня днём в междугороднем рейсовом автобусе от Питера до Новгорода, и прямо передо мной сидел какой-то на удивление бухой для середины понедельника тип и пытался приставать к своей соседке, до кучи блокируя физически её попытки пересесть. Сначала вербально, потом руками полез. Будь я помоложе лет на двадцать, просто дал бы ему в глаз и нас с ним сдали бы обоих в ментовку. Дать в глаз и сейчас хотелось нестерпимо, но как человек постаревший и рассудительный я-таки поступил иначе: дошёл до водителя, объяснил ситуацию, попросил остановить автобус, вывели типа и совместно с водителем провели разъяснительную беседу, что либо он угомонится, либо его бросят тут посреди трассы и уедут. Женщина тем временем пересела на другое место, мужик попытался всё-таки возбухнуть на меня, но тут на него зашипело уже человек пять. Он заткнулся окончательно и заснул.

Подумал по итогу, что я всё же ещё и вот в каком смысле превратился в «старшее поколение»: даже мысли не возникло всю эту веселуху на камеру заснять, а ведь у «современного» человека это, почитай, инстинкт. А мне вот и в голову не пришло. В глаз дать — да, а вот телефон достать нет почему-то. Но, если честно, драки я решил избежать не только из-за того, что старый, а ещё и из-за того, что дрон с собой вёз под отдачу очередной, и совсем не захотелось вляпываться ещё и с техникой на руках. Но адреналин до сих пор вот перевариваю.