Величайшая нация или малочисленное племя – народ всегда одинаков, он суть тупая толпа, единообразная, предсказуемая. Умей только отвлечь её от дел политических, а дальше верти государством как хочешь. Это всё не я, это старичок Макиавелли.
В общем-то примеров и попыток найти «опиум для народа» множество – пышные развлечения, жесткие религиозные устои или в прямом смысле опиум, на худой конец йеменский кат. Но, согласись, все они как-то затратны – на развлечения убухиваешь баблище, на наркоте гасишь трудоспособное население, то бишь свой же ресурс. Но есть одно занятие, которое приносит и пользу государству, и удовлетворение гаденькой натуре человека. Доносы.
Ну правда, что еще даст тебе почувствовать себя лучше, чем чужой порок. Еще лучше, а местами еще прибыльнее станет, если ты на этот чужой порок донесёшь. И нет, нет, я не стану рассказывать о том периоде отечественной истории, о котором вы подумали.
Времена петровские. К этому моменту был и свой опыт использования института доносчиков, или, если вам угодно, информаторов. Да и из Силезии Петр Алексеевич привез хорошую тему – законодательное закрепление денежного поощрения добросовестно доносящего. Сначала выходит указ об обещании настучавшему трети от укрываемой от государства суммы, о которой тот, собственно, настучал – здесь речь идет еще только о налоговых (фискальных) преступлениях. А с 1713 года за подлинный донос на государственного преступника информатору полагалось движимое и недвижимое имущество и даже чин того, на кого он донес.
Ну тут и понеслось – от верхов и до мещанства. Любимая Ефросинья выдаёт Тайной канцелярии царевича Алексея, за что, будучи крепостной девкой, получает 3000 рубликов в качестве приданного. Капитанша Елена Возницына получила часть оставшегося после супруга имущества и крестьянские души за донос на того же своего супруга за его тайное обращение в иудаизм.
Были и пьяные дебоширы, что клеветали друг на друга, чтобы избежать наказания, но это уже другая история. Какими бы ни были последствия поощрения доносительства, институт этот прижился. Тук-тук.
#Цветкова
В общем-то примеров и попыток найти «опиум для народа» множество – пышные развлечения, жесткие религиозные устои или в прямом смысле опиум, на худой конец йеменский кат. Но, согласись, все они как-то затратны – на развлечения убухиваешь баблище, на наркоте гасишь трудоспособное население, то бишь свой же ресурс. Но есть одно занятие, которое приносит и пользу государству, и удовлетворение гаденькой натуре человека. Доносы.
Ну правда, что еще даст тебе почувствовать себя лучше, чем чужой порок. Еще лучше, а местами еще прибыльнее станет, если ты на этот чужой порок донесёшь. И нет, нет, я не стану рассказывать о том периоде отечественной истории, о котором вы подумали.
Времена петровские. К этому моменту был и свой опыт использования института доносчиков, или, если вам угодно, информаторов. Да и из Силезии Петр Алексеевич привез хорошую тему – законодательное закрепление денежного поощрения добросовестно доносящего. Сначала выходит указ об обещании настучавшему трети от укрываемой от государства суммы, о которой тот, собственно, настучал – здесь речь идет еще только о налоговых (фискальных) преступлениях. А с 1713 года за подлинный донос на государственного преступника информатору полагалось движимое и недвижимое имущество и даже чин того, на кого он донес.
Ну тут и понеслось – от верхов и до мещанства. Любимая Ефросинья выдаёт Тайной канцелярии царевича Алексея, за что, будучи крепостной девкой, получает 3000 рубликов в качестве приданного. Капитанша Елена Возницына получила часть оставшегося после супруга имущества и крестьянские души за донос на того же своего супруга за его тайное обращение в иудаизм.
Были и пьяные дебоширы, что клеветали друг на друга, чтобы избежать наказания, но это уже другая история. Какими бы ни были последствия поощрения доносительства, институт этот прижился. Тук-тук.
#Цветкова
Ранее весеннее утро 1992 года, Лондон. Здание плотно оцеплено полицейскими Territorial Support Group – подразделением, которое специализируется на контртеррористических операциях и противодействии общественным беспорядкам. Все возможные выходы под пристальным вниманием людей в масках, их шевроны с айдишниками закрыты. Тем временем изнутри баррикадируют окна и двери. Противостояние длилось 10 часов и закончилось тем, что полиция разбила стену здания экскаватором. Что же произошло? Захват заложников? Накрыли склад террористов? Нет, внутри проводили вечеринку, это был старый добрый рейв.
Рейв-культура – логичное явление своего времени; консервативная политика Британии и индивидуалистка Тэтчер просто не могли не иметь перевес в виде молодежного контрдвижения. Так случилось с эйсид-хаусом. Чикагские диджеи привезли музыку, Пол Окенфолд привез с Ибицы ешки, и именно в Британии в спонтанных тусовках эта смесь быстро обросла политическим смыслом и из музыкально-тусовочного направления стала стилем жизни и идеологией. Фэнзины, DIY, сквоттеры и пиратские радиостанции – это всё влилось в рейв как явление. В то время, как Железная леди пропагандировала лозунг «каждый сам за себя», ставя под сомнение существование цельного общества как такового, рейверы призывали сплачиваться и любить ближнего своего.
И политическая подоплека, и криминальная составляющая, которая не могла обойти потоки денег и наркотиков вокруг ставших гигантскими тусовок, привлекли пристальное внимание властей. Ну как внимание, государство быстро определило, что разбираться, кто там чем занимается, времени нет, поэтому проще запретить всё явление целиком. В конце 1980-х вышел закон об увеличении штрафов за незаконные вечеринки, а для его исполнения создали отдельное подразделение полиции Pay Party Unit. Они составляли базы данных тусовщиков, прослушивали и перехватывали организаторов, врывались на рейвы. Крупный закон 1994 года, Criminal Justice Bill, стал знаменит не только тем, что ужесточал наказания за нелегальные музыкальные и многие прочие сборища, но и предельно бюрократично определил хаус-музыку. Цитирую: «“music” includes sounds wholly or predominantly characterised by the emission of a succession of repetitive beats», то есть «музыка, которая целиком или преимущественно характеризуется как издание последовательно повторяющихся ударов».
На это определение музыканты выпускали весьма забавные треки так сказать «с издёвочкой», самый мой любимый вариант – это «Are We Here? (Criminal Justice Bill?)» от Orbital. Можете даже не гуглить. Там просто 4 минуты тишины.
Переезды по стране, конспирация и тайные коды держали тусовку на плаву. Тем не менее год за годом аресты, штрафы и спецназ, разгоняющий тусы, сделали свое дело – кислотный пыл угас, легализовался, ушел в клубы и стал родителем многих и многих музыкальных жанров и культурных явлений. Вот такая история. И безумства, и храбрецы, и песни.
PS Хоть Prodigy – это всё же уже более поздняя клубная культура, но корни растут из того самого места, этот трек стал своеобразной отсылочкой к временам острой борьбы с рейвами.
#Цветкова
Рейв-культура – логичное явление своего времени; консервативная политика Британии и индивидуалистка Тэтчер просто не могли не иметь перевес в виде молодежного контрдвижения. Так случилось с эйсид-хаусом. Чикагские диджеи привезли музыку, Пол Окенфолд привез с Ибицы ешки, и именно в Британии в спонтанных тусовках эта смесь быстро обросла политическим смыслом и из музыкально-тусовочного направления стала стилем жизни и идеологией. Фэнзины, DIY, сквоттеры и пиратские радиостанции – это всё влилось в рейв как явление. В то время, как Железная леди пропагандировала лозунг «каждый сам за себя», ставя под сомнение существование цельного общества как такового, рейверы призывали сплачиваться и любить ближнего своего.
И политическая подоплека, и криминальная составляющая, которая не могла обойти потоки денег и наркотиков вокруг ставших гигантскими тусовок, привлекли пристальное внимание властей. Ну как внимание, государство быстро определило, что разбираться, кто там чем занимается, времени нет, поэтому проще запретить всё явление целиком. В конце 1980-х вышел закон об увеличении штрафов за незаконные вечеринки, а для его исполнения создали отдельное подразделение полиции Pay Party Unit. Они составляли базы данных тусовщиков, прослушивали и перехватывали организаторов, врывались на рейвы. Крупный закон 1994 года, Criminal Justice Bill, стал знаменит не только тем, что ужесточал наказания за нелегальные музыкальные и многие прочие сборища, но и предельно бюрократично определил хаус-музыку. Цитирую: «“music” includes sounds wholly or predominantly characterised by the emission of a succession of repetitive beats», то есть «музыка, которая целиком или преимущественно характеризуется как издание последовательно повторяющихся ударов».
На это определение музыканты выпускали весьма забавные треки так сказать «с издёвочкой», самый мой любимый вариант – это «Are We Here? (Criminal Justice Bill?)» от Orbital. Можете даже не гуглить. Там просто 4 минуты тишины.
Переезды по стране, конспирация и тайные коды держали тусовку на плаву. Тем не менее год за годом аресты, штрафы и спецназ, разгоняющий тусы, сделали свое дело – кислотный пыл угас, легализовался, ушел в клубы и стал родителем многих и многих музыкальных жанров и культурных явлений. Вот такая история. И безумства, и храбрецы, и песни.
PS Хоть Prodigy – это всё же уже более поздняя клубная культура, но корни растут из того самого места, этот трек стал своеобразной отсылочкой к временам острой борьбы с рейвами.
#Цветкова
Как водится, заметка навеяна очередной статьёй иностранных бложиков – попался на глаза заголовок «Информационная война – не придумка русских, а исконно американское явление». Ага, информационная война точно не детище русских, но и появилась она ой как задолго до возникновения США. И хоть термин родился в XX веке, само же использование информационно-психологического воздействия как на силы противника, так и на мирное население известны с давних времен. Не стоит себе льстить и думать, что пропаганду придумали во время Первой Мировой Войны. Понимание важности психологического воздействия одинаково, что в Китае во втором веке, что сейчас – остальной прогресс за техническими средствами.
Голословить не будем, возьмём красочный пример. Венгрия XIII века, монголы разбивают европейцев на реке Шайо; в процессе в руки им попадается королевская печать. Находка (или целенаправленно захваченный трофей) помогла провернуть масштабную кампанию по дезинформации. Грамоты, скрепленные этой печатью и написанные пленными на венгерском языке, во все стороны разнесли призыв от имени короля Белы не сопротивляться монгольским войскам.
И если единичный случай можно списать на сообразительность и удачные обстоятельства, то вот вам еще пример. Первое представление о монголах в Западной Европе связано с уже заблаговременным распространением дезинформации. От имени Чингисхана разошлась весть о том, что он отнюдь не абы какой варвар, а царь Давид, войско его – крещённые кочевники, и монгольская кампания против Хорезма в Средней Азии – ни что иное, как борьба с нехристями и освобождение Иерусалима. Папский легат Пелагий в январе – феврале 1221 докладывал о желтолицем «Давиде» папе Гонорию III. Упоминается также отчет «История деяний Давида, царя Индий», переведенный архиепископом Акры, Жаком де Витри. То есть пока в непосредственную конфронтацию не вступали, надели на себя личину союзников, чтобы лишний раз непонятное восточное войско европейские умы не занимало.
Еще ранее, прикрываясь той же легендой о кочевниках-христианах, монголы обеспечили внезапность нападения на Грузию. В 1223 году в своих письмах, адресованных папе Гонорию III, королева Русудан подчеркивала, что страна не готовились к нападению монголов, думая, что те были христианами.
Использовали и обратный метод – устрашение, непосредственно перед нашествием распространяли преувеличенные слухи о численности и жестокости своих войск, чтобы нагнать ужаса и ослабить дух сопротивления захватчикам. И всё это не что-нибудь, а информационно-психологическое обеспечение боевых действий задолго до обеих мировых войн, «Пересмешников» и современных вмешательств в политические процессы соседних стран.
#Цветкова
Голословить не будем, возьмём красочный пример. Венгрия XIII века, монголы разбивают европейцев на реке Шайо; в процессе в руки им попадается королевская печать. Находка (или целенаправленно захваченный трофей) помогла провернуть масштабную кампанию по дезинформации. Грамоты, скрепленные этой печатью и написанные пленными на венгерском языке, во все стороны разнесли призыв от имени короля Белы не сопротивляться монгольским войскам.
И если единичный случай можно списать на сообразительность и удачные обстоятельства, то вот вам еще пример. Первое представление о монголах в Западной Европе связано с уже заблаговременным распространением дезинформации. От имени Чингисхана разошлась весть о том, что он отнюдь не абы какой варвар, а царь Давид, войско его – крещённые кочевники, и монгольская кампания против Хорезма в Средней Азии – ни что иное, как борьба с нехристями и освобождение Иерусалима. Папский легат Пелагий в январе – феврале 1221 докладывал о желтолицем «Давиде» папе Гонорию III. Упоминается также отчет «История деяний Давида, царя Индий», переведенный архиепископом Акры, Жаком де Витри. То есть пока в непосредственную конфронтацию не вступали, надели на себя личину союзников, чтобы лишний раз непонятное восточное войско европейские умы не занимало.
Еще ранее, прикрываясь той же легендой о кочевниках-христианах, монголы обеспечили внезапность нападения на Грузию. В 1223 году в своих письмах, адресованных папе Гонорию III, королева Русудан подчеркивала, что страна не готовились к нападению монголов, думая, что те были христианами.
Использовали и обратный метод – устрашение, непосредственно перед нашествием распространяли преувеличенные слухи о численности и жестокости своих войск, чтобы нагнать ужаса и ослабить дух сопротивления захватчикам. И всё это не что-нибудь, а информационно-психологическое обеспечение боевых действий задолго до обеих мировых войн, «Пересмешников» и современных вмешательств в политические процессы соседних стран.
#Цветкова
