А теперь о том, что стоит на кону в Арктике.

Вот один из западных вариантов оценки заполярных ресурсов (Nordregio по данным Геологической службы США). Голубой закрас – вероятность того, что в районе существует залежь углеводородов мощностью более 50 млн баррелей нефти (в эквиваленте) составляет < 50%, серо-голубой – от 50 до 99%, фиолетовый – 100%. Розовым отмечены газовые месторождения, бордовым – нефтяные, светло-коричневым – нефтегазовые.

Сплошными линиями обозначены существующие газопроводы, пунктирными – проектирующиеся.

#нефть #газ

Внутренние воды: доступ разрешен


Правительство начало раздавать лицензии на геологическое изучение участков внутренних морских вод в Заполярье в новом, заявительном, порядке.

Первым счастливчиком стала Ямальская шельфовая компания, которой были выделены четрыре таких участка в Карском море (Усть-Обский 2, 3, 4 и Байдарацкий). На очереди – заявки от Газпром нефти, претендующей на Усть-Енисейский участок (Енисейский залив, Карское море).

Упомянутый порядок, введенный в 2019 году, открывает для изучения и эксплуатации недра внутренних морских вод и территориального моря РФ. Надо сказать, изучать, а далее извлекать там есть что. Например, ресурсы Усть-Енисейского участка, который хотела бы заполучить Газпром нефть, составляют 64 млн тонн нефти и 146 млрд кубометров газа по категории Dл (локализованные) и 20,9 млн нефти тонн и 130,3 млрд кубов газа по категориям D1+D2 (перспективные плюс прогнозируемые). По данным Минприроды, крупные перспективные нефтегазоносные структуры отмечены в том же Карском море, в море Лаптевых, в акватории Баренцева моря и т.д. Соответственно, желающие выйти в море у нас гарантированно найдутся.

Старт лицензирования совпал с запретом нерезидентам получать лицензии на недропользование, за который проголосовала Госдума. Теперь всем «неместным», желающим добывать у нас, придется оформлять российские юрлица, которые, в свою очередь, и будут получать соответствующие лицензии от государства. Решение перезревшее – но в целом правильное.

При всем том, открытым остается вопрос, а не опоздало ли государство с «открытием» внутренних вод для отечественных компаний. С одной стороны, проблемой для любого нового добычного проекта в Арктике может стать режим санкций: лучшие оборудование и технологии по-прежнему на Западе, поэтому технически непростая задача освоения морских месторождений может уткнуться в необходимость локализации или «серого» импорта. С другой стороны, на глобальном рынке царит полная неопределенность – даже при нынешней высокой рентабельности нефтегазовых проектов российские ресурсы либо бойкотируются, либо торгуются с дисконтом; а что уж там будет с рынком лет через пять, не скажет ни один Нострадамус.

#нефть #газ

США «подмораживают» АЗРФ


Не силовыми акциями едиными: американцы обсуждают возможность введения санкций на экспорт российского нефтегаза в Китай.

Невидимая рука рынка лютует. Республиканцы продавливают законопроект, предусматривающий штрафы для компаний, страхующих или регистрирующих суда, перевозящие #нефть и #СПГ из России в Китай. Bloomberg полагает, что инициатива может выстрелить – а это значит, что мы увидим новые санкции.

Игнорировать эту перспективу не надо. Всю ее серьезность прекрасно понимают и в Москве, и в Пекине. Обе столицы протестуют, но повлиять на законотворческий процесс в «цитадели мировой демократии» не могут. Остается ждать и надеяться на лучшее.

Новые ограничения – а они все равно будут, не логистические, так ценовые, не ценовые, так какие-то еще – дополнительно сужают окно наших возможностей в Арктике. Шаг за шагом нас пытаются вывести на ситуацию, в которой неизмеримый потенциал Заполярья так и будет преимущественно оставаться потенциалом, не конвертируясь в реальные цифры роста и материальные блага для страны.

Наша уязвимость в этом вопросе – прямое следствие порочной парадигмы «качай и вези», избранной в качестве базовой концепции освоения Арктики. И если в прошлом у нас не хватило собственной решимости заменить ее на более продуктивный подход, предполагающий обращение этих ресурсов на создание дополнительной добавочной стоимости внутри страны, на ее комплексное развитие, то, похоже, нас вынудят это сделать сейчас – позже, хуже и из-под палки.

#США #КНР #газ

Насколько отечественный нефтегаз был готов к санкционной встряске?

Ответ на этот вопрос отчасти дает вот эта инфографика, подготовленная "Российской газетой" по материалам Минпромторга.

#нефть #газ

На потолок ответим дном


В верхах прорабатываются различные варианты «нашего ответа Чемберлену» образца XXI века – система готовится как-то отреагировать на введение ценового потолка на нефть. К сожалению, ключевое слово тут – «как-то».

Впечатления от проекта президентского указа, курсирующего в кулуарах, крайне неоднозначные.

Коротко о содержании документа. Он предполагает введение запрета на поставки нефти из РФ в том случае, если: 1) контракт на поставку нефти или нефтепродуктов заключается с одним из государств, поддерживающих потолок цен, или 2) если в контракте на поставку прямо или косвенно содержится положение о применении механизмов потолка цен на нефть. Однако при этом данный запрет может быть не применен… решением правительства (!). При этом порядок контроля за применение положений указа поручается разработать самому правительству.

Все это, товарищи, никуда не годится.

Во-первых, сам принцип. Наши меры опять, в который уже раз, носят реактивный характер. Вместо того, чтобы навязывать свою игру, мы отвечаем на чужие шаги. А это значит, что инициатива всегда будет не за нами. Впрочем, уже давно не покидает чувство, что инициатива нашим верхам не особо и нужна.

Во-вторых, по сути. Образно говоря, указ закрывает ворота, но не закрывает калитку. Положение о том, что правительство может не применять запрет, превращает весь документ в правовую фикцию. «Продавать нефть странам, применяющим потолки, строжайше запрещено, но это не точно», как-то так, да.

В-третьих, как ни странно, даже пункт «во-вторых» не так страшен, как то, о чем именно он сигнализирует всему миру. А сигнализирует он о торгашеской готовности руководства создавать «переговорный фон» и «идти на компромиссы», и это в условиях, когда вопрос о защите национальных интересов России становится все острее и острее, и когда противники нашей страны настроены очень серьезно и совершенно не по-торгашески.

В-четвертых, в фактически военных условиях момента он является истинным подарком внутренним и внешним игрокам, «поднявшимся» на схеме «качай и вези», реализованной на наших нефтегазоносных Северах. Все эти не платящие налогов, выводящие прибыли за границу и засубсидированные из бюджета короли нефтянки получат возможность жировать и дальше, делая все то же, что и в 90-е, 00-е и 10-е. И в мирное-то время это необходимо было изживать, а уж в военное продолжение данной практики прямо является преступлением – и преступлением не коррупционным, имущественным, а государственным.

В-пятых, создается впечатление, что этот проект призван прежде всего угомонить внутреннюю аудиторию, которой заряженные публицисты и телевизионщики будут дружно рассказывать, какой решительный мы дали отпор супостату, цитируя «запрещающие» статьи и совершенно не упоминая о «разрешающих». Населению опять будут морочить голову, ведя весьма постыдное торжище.

#нефть

Война войной, а дноуглубление – по расписанию


Правительство продолжает стимулировать тов. Сечина и нашу всеми любимую сырьевую экспортную модель. Слово тов. Мишустину:

Одобрены параметры бюджетной поддержки строительства порта «Бухта Север» в устье Енисея. В ближайшие два года на углубление акватории направим более 3,5 млрд рублей. Часть средств пойдёт на создание систем безопасности мореплавания. Это даст возможность проводить морские суда ледового класса с суммой полезного груза свыше 120 тыс. тонн.

Как вы понимаете, все это про «Восток Ойл» и создание в Арктике еще одного ресурсного «насоса» по схеме «качай и вези».

Да, конечно, многие большие процессы, особенно в госсистеме, носят инерционный характер. Понятно, что обязательства правительства были сформированы раньше и в других геополитических и геоэкономических условиях. А теперь их исполняют в том числе просто в силу бюрократической логики.

Но все же, а что с эффективностью этих инвестиций, что с реальной отдачей для экономики и наших граждан? Кто-нибудь пытался посчитать, смоделировать кому от них будет хорошо хоть в какой-то перспективе? Особенно в свете ненулевой вероятности очередного спуска ценового потолка на нефть – теперь уже до 25-35 долларов за баррель, которым не преминут воспользоваться как наши «партнеры» с Запада, так и «друзья» с Востока.

Не получится ли так, что мы всей страной субсидируем иностранные экономики, а также немножечко тов. Сечина? А если на Роснефть и тов. Сечина лично на Западе откроется бухгалтерская охота с конфискациями, то только иностранные экономики?

#нефть

Щемящий потолок


Очередной удар в спину – опять пошли зловредные слухи на тему новых ценовых «потолков» от наших многолетних друзей и партнеров. На этот раз – на продукты переработки нефти (ДТ/газойль и мазут).

Соответствующее понимание уже сформировано на уровне ЕС и стран «семерки». Опыт с первым «потолком» признан успешным, дальше наши славные партнеры будут двигаться по проторенной дорожке.

Возмущаться тут бесполезно. А вот что небесполезно было бы предпринять, так это как-то отрефлексировать ситуацию, задавшись неприятными, но неизбежными вопросами вида «что делать с углеводородным экспортом?» и «как нам быть с новыми арктическими проектами?»

Пока тут особых прорывов не наблюдается. Государство действует в инерционной логике, отвечая рефлекторно и пока только на непосредственные угрозы.

Чтобы как-то отмахнуться от ограничительных решений западников, пытаются формально запретить торговлю с контрагентами, подписавшимися на соблюдение «потолков». Однако при этом поставки так называемым дружественным странам с дисконтом (который как-то подозрительно смахивает на пресловутые потолки) – это все ок, давайте, ребята, качайте дальше. А торговля с теми, кто открыто практикует потолки, формально запрещена (но это не точно), но по факту ненаказуема.

Тема с арктическими мега-проектами (тут на ум прежде всего приходит Восток Ойл) вообще табу. Такое ощущение, что делать с этим пока не решили ничего. Давайте, мол, худо-бедно запустимся и начнем работать, пусть даже и в убыток (а что там за количественные «потолки» у нас будут через год? через два?), а там видно будет. Хотя, по уму, растущая рисковость проектов должна бы заставить хотя бы попытаться осмыслить их перспективы. Впрочем, а чем тут рискует бизнес, если его всегда подстрахует доброе государство?

Но главное: нет ощущения, будто хоть что-то будет сделано по существу. А почему? А потому, что, несмотря на потрясения 2022-го и новую международную реальность, мы продолжаем жить в прежней паразитарной парадигме. За прошлый год, несмотря на СВО и открытое противостояние с Западом, по предварительной оценке Центробанка, за рубеж (т.е. на тот же Запад) было выведено более 200 млрд долларов! Иными словами, экономика по-прежнему работает в режиме «сифона» по откачке ресурсов за бугор. А это значит, что другой логики что по ценам, что по проектам при сохранении этой модели не появится.

#нефть

Потолочная конкретика


…И снова про энергоносители, «потолки» и наших уважаемых зарубежных партнеров.

ЕС и «большая семерка» переводят вопрос в отношении ценового потолка по производным нефти в практическую плоскость. «Цивилизованный Запад» активно обсуждает введение цен на дизель и мазут.

Ценник предлагается, прямо скажем, нерыночный. Европейцы полагают, что потолок по дизелю мог бы быть в районе 100 североамериканских долларов за баррель, мазут – 45 долларов за баррель. Цифры не окончательные, эти показатели могут оказаться и ниже.

Долго эта волынка тянуться не будет: это решение в интересах коллективного Запада, а механизм введения ценовых ограничений уже обкатан. Судя по всему, «потолки» начнут действовать начиная с 5 февраля – одновременно с почти полным запретом на импорт нефтепродуктов из РФ.

Опять же, вопрос не только в самих «потолках», хотя и они обещают попить крови у отечественной «нефтянки».

Во-первых, у нас остается «проблема дисконта»: потолки потолками, но своим так называемым друзьям РФ поставляет нефтепродукты с хорошей скидкой. И не столько потому, что мы такие добрые и хотим замотивировать наших настоящих друзей, сколько в силу того, что нам об этом прямо сказали. Введение новых ограничений даст «зеленый свет» очередным притязаниям со стороны покупателей (сейчас это, по большей части, Индия и Китай), которые, похоже, нам придется удовлетворить.

Во-вторых, это, опять же, не конец. По промежуточным итогам «потолочной» истории Запад для себя понял, что это работает, что это удобно, что это выгодно. Поэтому не надо думать, что потолков по другим экспортным товарам РФ не будет. Очень вероятно, что рано или поздно они появятся в сфере торговли газом и металлами (думается, также химией и агропродукцией, но это прямого отношения к АЗРФ не имеет).

В-третьих, все это создает ситуацию глобальной неясности в нашей экономике, столь критично завязанной на сырьевой экспорт. На который, в свою очередь, не менее критично завязана Русская Арктика. Вновь и вновь интересуемся: что будет с нашими арктическим проектами? Нужны ли они нам в текущем виде? Не обернутся ли эти проекты сплошным убытком? Есть ли смысл сохранять и их экспортную ориентацию, и их масштаб? И если нет, то как, в какую сторону менять схему?

Ответов на эти вопросы – и даже сколько-нибудь предметного их обсуждения – мы не видим.

#нефтегаз #нефть

Нефть поедет на восток?


Тов. Чемко из росатомовского проектного офиса по развитию Арктики (не путать с общественниками из ПОРА) с неделю назад озвучил факт переговоров между атомщиками и нефтяниками в лице Лукойла и Роснефти по поводу возможной перевозки нефти с Варандея и Приразломного в восточном направлении, т.е. через СМП.

Коллега подготовил интересный материал, в котором пытается дать ответ на вопрос, а есть ли там экономика и как бы все это выглядело в реализации (рекомендуется к ознакомлению).

По сути там все уловлено верно. Действительно, у маршрута есть совершенно очевидные ограничения, связанные с сезонностью и типами доступных танкеров.

Про рентабельность и какие-то реальные выигрыши, которые могли бы потенциально быть связаны с этим маршрутом, мы промолчим. Скажем так, это у нас пока что такие «выигрыши Шредингера» – может, и есть они, а может, и нет. Но вот на что хотелось бы обратить внимание.

У нас на повестке дня что? Правильно, выполнение майского указа президента по тоннажу на СМП. А это – 80 млн тонн по итогам уже следующего года. Поэтому мы, так сказать, готовы к разного рода смелым экспериментам и креативам вне зависимости от их практической целесообразности. Можем и нефть на восток повезти.

#СМП #нефть

ОПЕК+ поставит Восток Ойл на паузу?


Появились итоги встречи ОПЕК+. Если коротко, участники блока решили дополнительно сократить добычу, чтобы поддержать цены.

С одной стороны, интересно, как это повлияет на общемировой расклад по ценам – особенно в свете известных нам «потолков» и их дальнейших, ожидаемо еще более низких, вариантов.

С другой стороны, любопытно воздействие этого решения на наши арктические дела.

Процитируем один из пунктов договоренностей: «Россия, Ангола и Нигерия значительно сократят добычу нефти в 2024 году.» Что это значит для нефтяных проектов в АЗРФ?

А вот, например, следующее. Нам обещали, что Восток Ойл даст в следующем году ни много ни мало 30 миллионов тонн нефти. А тут на высоком уровне руководство договорилось «значительно сократить добычу». Иными словами, в экспортном балансе места для нефти с Восток Ойла просто не предусмотрено.

P.S. «Виновата» ли в этом ОПЕК+? Конечно, нет. Восток Ойл ушел вправо по совсем другим причинам. Тут и определенный волюнтаризм авторов проекта, и пресловутые санкции. А договоренности ОПЕК+ просто фиксируют складывающееся положение дел.

#нефть

Санкции: тормозят, но развивают


Миндаль по случаю ПМЭФа демонстрирует оптимизм.

Санкции не смогли затормозить развитие российской Арктики. По данным Минвостокразвития России, каждый пятый инициированный инвестиционный проект в Арктике вышел в операционную стадию, более 50% проектируются или уже строятся. Темпы ввода предприятий растут. В 2022 году запущено в эксплуатацию 56 проектов, а за первые 5 месяцев текущего года - уже 46. Создается 38,5 тысяч новых рабочих мест. Всего за последние три года успешно завершены 153 проекта, реализованных в Арктике с использованием механизмов господдержки. Уже создано более 13 тысяч новых рабочих мест.

Все это чудесно, но говорить, что санкции ничего не смогли затормозить, как минимум странно.

Сроки по Восток Ойлу Роснефти поехали вправо, не в последнюю очередь – именно из-за пресловутых санкций. А ведь под проект было зарезервировано 30 млн тонн грузопотока по СМП к 2024 году.

Продвижение проектов по сжижению природного газа в Заполярье тоже замедлилось. Сложности возникли с доступом к принципиально важным технологиям и ключевому оборудованию.

Например, одной из важнейших проблем стали газовые турбины, которые Новатэку пришлось искать по всему миру. Для Арктик СПГ-2 они в итоге нашлись в Китае, а на перспективном мурманском проекте от турбин пришлось изначально отказываться в пользу электричества. Тот же Арктик СПГ-2 был вынужден менять схему финансирования, из контрактов по предприятию вышли инжиниринговые компании Technip Energies и Saipem, что имело свои последствия в том числе и в смысле сроков реализации, и т.д. и т.п.

Но! При всем том санкции не сделали главного: они не остановили магистрального процесса освоения Арктики. И даже более того, они наконец-то вынудили государство несколько подкорректировать ту глубоко порочную модель, которая существовала у нас годами, и которая ориентировалась на вывоз за рубеж и ресурсов, и прибылей.

Хотя бы частичная и ограниченная репатриация экспортных поступлений – при ограничении возможности потратить их за рубежом – позволила стране «задышать». С мертвой точки сдвинулись собственные производственные проекты, о необходимости развития которых говорилось годами. Импортозамещение – и главное, импортозамещение в высокотехнологичных отраслях – наконец-то перестало быть пустым звуком.

Позитивный вклад санкций в развитие Арктики – он в том, что теперь это развитие строится в большей степени с опорой на собственные производительные силы. В том, что арктические ресурсы хотя бы частично реинвестируются в развитие всей страны в целом. В этом смысле, неминуемая задержка по проектам – это невысокая цена.

#Миндаль #газ #нефть

Не Возей, но и не айс


В Коми очередное ЧП, и опять инфраструктурно-техногенное.

На этот раз речь идет о нефтяном разливе. В Колву вылилась нефтесодержащая жидкость из нефтепровода компании «Нобель Ойл» (бывшая структура «легендарной» Коминефти).

Слухи с мест идут противоречивые: нефтяники утверждают, что разлили мало и вовремя локализовали, СМИ – что разлив превышает 1 тыс. кубов. Но в любом случае ситуация не из приятных – разлив имел место и был достаточно заметным, а это всегда негативное событие для среды.

Есть у нас и имиджевые потери. Событие уже привлекло внимание всех, включая иностранную прессу и «сердобольные» иноагентские природоохранные организации.

Тут есть несколько важных моментов.

Прежде всего, речь идет о безопасности нефтепроводов. Про это, благодаря нефтедолларам, говорят мало, но нефтяники у нас по факту главные загрязнители Северов. А в Коми это исторически проблемная тема, сложность которой так или иначе сохраняется до сих пор.

Во-вторых, ситуацию осложняет международный элемент, но не в смысле иностранного внимания к нашим проблемам, а в другом. Как известно, Нобель Ойл у нас является предприятием с иностранным участием, представленным China Investment Corporation и гонконгской Oriental Patron Financial Group. А китайцы у нас в последние пару лет – это своего рода священная корова, косо глядеть в сторону которой не моги. Поэтому есть ощущение, что у нас эту историю будут всеми силами заметать под ковер, в том числе и в силу упомянутой причины, хотя по уму должно было бы быть наоборот.

Ну а в-третьих, Коми подтверждает свой статус «сложного региона». Который вполне мог бы перестать быть «сложным» при другом, более адекватном, руководстве.

#Коми #нефть #экология

ТРИЗ как приз


Нефтяная отрасль России в уже близкой перспективе имеет все шансы столкнуться с достаточно серьезным вызовом.

…Ни для кого в отрасли не секрет, что с каждым годом отработка легкоизвлекаемых запасов нефти растет. Эксплуатируемые месторождения истощаются, сокращаются масштабы «легкой» добычи, а это значит, что в общем балансе неминуемо должна вырасти доля трудноизвлекаемых запасов. Уже сейчас, по цифрам Минэнерго, на ТРИЗ приходится более 65% доказанных запасов страны.

При этом география добычи смещается на Север – в континентальную Арктику и на шельф СЛО, где добавляется своя логистическая и транспортная специфика, дополнительно усложняющая задачу. А ведь освоение шельфовых запасов, хотя они и не относятся к ТРИЗ, технологически не менее (а то и более) непростое дело.

Еще раз проговорим: магистральный тренд нашей нефтянки – это «Арктика-шельф-ТРИЗ», движение на Север и «вглубь». Но готова ли отрасль к тому, чтобы ответить на вызов? Вопрос открытый.

Пожалуй, ключевой проблемой в разрезе ТРИЗ является недостаточная технологическая оснащенность отечественного нефтедобывающего комплекса. В течение десятилетий мы привыкли слепо полагаться на иностранные решения и оборудование, крепко подсев на зарубежную (да прямо скажем – западную) интеллектуальную и техническую «иглу». И теперь, когда санкции прикрыли нам этот кран, отрасль оказалась в незавидном положении.

На этом фоне экспертное сообщество демонстрирует низкий уровень осознания характера проблемы (ну или низкий уровень ответственности, обусловленный желанием говорить то, что желает слышать наше балованное нефтяное начальство). Если изучить многочисленные аналитические документы, циркулирующие в профильных госструктурах и нефтянке, бросается в глаза тот факт, что экспертов – и государственных и «независимых» – буквально заклинило на теме налоговых послаблений. Предлагаются различные варианты до- или перенастройки налогового законодательства, очередные варианты льготирования, квотирования и т.д. и т.п.

Но ведь это не вариант. С одной стороны, радикальное сокращение налогового пресса обессмысливает саму добычу. Зачем она тогда нужна – просто чтобы качать ресурсы за рубеж, заливать чужие рынки нефтью, оставляя стране расходы на рекультивацию и лишая ее законных доходов? С другой же стороны, даже полное обнуление налогов на ТРИЗ и шельф не позволит в короткие сроки откуда-то «нарисовать» потребные технологии и оборудование.

Выходом могло бы стать совместное, т.е. продвигаемое и государством, и нефтянкой, стимулирование создания отечественных решений, (пере)запуск соответствующих производств. Это явно более долгий и организационно сложный путь. У нас сложностей ой как не любят, особенно – в нефтяной отрасли: привыкли к паразитированию на «трофейном» советском наследии. Однако альтернатив нет. Нам надо либо сдаваться Западу, чтобы он нас «простил» и вновь соизволил допустить до своего рынка технологий, либо идти по пути замещения последних.

#нефть

Лакмусовые танкеры


В акватории СМП развивается интересная история с нефтеналивными танкерами.

13 и 14 июля из Приморска и Усть-Луги вышли два груженых нефтью танкера, NS Arctic и «Приморский проспект» (оба «Афрамаксы», имеют ледовой класс Arc3), курсом на Китай. Маршрут судов пролегает через СМП, а не Суэц, что должно было дать примерно двухнедельный выигрыш по времени (грубо говоря, месяц против полутора).

Однако в первых числах августа, находясь в Восточно-Сибирском море, оба судна прервали движение – ледовая обстановка на дальнейшем пути следования требовала ледокольной проводки. Услуги каковой и начали оказываться с 11 августа ледоколом «Таймыр», прибывшим из Восточного сектора СМП. Результат – оба танкера прибудут в порты назначения позже, чем если бы нефть доставлялась по южному маршруту.

Чем же показателен этот эпизод?

Первое. СМП сейчас сталкивается с проблемой масштабирования и болезнями роста. На повестке дня – серьезный скачок по объемам грузоперевозок и интенсивности движения. Мы перенаправляем на СМП часть нашей нефтяной логистики, заводим туда каботаж и т.д. А это значит, что работа на магистрали усложнится.

К этому вызову усложнения необходимо готовиться, притом не только в русле обеспечения навигационной инфраструктуры (в т.ч. в части покрытия спутниками), не только на стороне Росатома и Атомфлота как куратора маршрута, но и на стороне перевозчиков, которых будет становиться все больше и больше. И дело не только в «железе» (судах ледового класса, которые необходимо строить в достаточных количествах), хотя и в нем тоже, но и в наличии массовых компетенций в области навигации в Арктике. По обоим пунктам имеются незакрытые вопросы.

Второе. Мы всегда говорили, что СМП не имеет однозначных, бесспорных коммерческих преимуществ перед Суэцем. Ключевой экономический плюс СМП – выигрыш по времени, которое необходимо затратить на маршрут. Но, как видим, он может быть легко нивелирован ледовой обстановкой, и это фактор, который приходится парировать с помощью привлечения услуг проводки. Что, в свою очередь, заметно удорожает затею. То есть «ускорение» тут – не главное.

Ключевой момент, делающий развитие СМП необходимым – это геополитика. Возможно, недалек тот момент, когда наши западные друзья начнут бить нас по логистике, формируя риски для южной грузовой навигации. Веер вариантов у них тут большой – от введения новых санкций (вплоть до угрозы ареста/конфискации судов, скажем, перевозящих «подсанкционную» нефть) до стимулирования пиратской активности на коммуникациях.

Поэтому в текущих условиях развитие СМП, расширение его применения во внутренних и внешнеторговых целях не имеет альтернативы. Но к этому необходимо готовиться настоящим образом – на всех уровнях, на всех участках.

#СМП #нефть

Аляскинская консервация


В США продолжается судебно-политическая возня вокруг разработки нефтегазовых месторождений Аляски. Неделю назад федеральный суд подтвердил временный президентский запрет на освоение ресурсов, находящихся на территории аляскинского Национального арктического заповедника.

Эксплуатация богатств, оказавшихся в зоне ответственности заповедника, не может начаться уже много лет. Нефтегазовому лобби США чуть не удалось продавить вопрос под занавес президентства Трампа: первые (и на данный момент последние) разрешения на разработку семи лицензионных участков были выданы буквально за день до вступления Байдена в должность. Однако последний своим указом моментально наложил мораторий на дальнейшие телодвижения в заповеднике, а потом к делу подключилось и федеральное МВД, затребовавшее проведения комплексной экологической экспертизы нефтегазодобычи.

У сторонников эксплуатации углеводородных запасов, коими изобилует северный сектор Аляски, территориально «накрытый» Национальным арктическим заповедником, была надежда на победу в суде. Но президентская администрация справилась и с этим вызовом: как видим, на данном этапе победа остается за противниками освоения. И это несмотря на то, что за попытками отмены запрета стоят не только влиятельные игроки американского нефтегаза, но и власти штата, действующие через подконтрольную им Администрацию по промышленному развитию и экспорту Аляски.

Это, разумеется, далеко не конец. Добытчики и власти штата продолжат борьбу за распечатывание нефтегазовой арктической кубышки, а федеральные демократы – свое сопротивление. Если первые исходят из установки на необходимость американской экспансии на международные углеводородные рынки, то вторым более интересна экспансия доллара, по-прежнему обеспечиваемого всеми мировыми богатствами, продающимися за этот доллар – в том числе и иностранными углеводородами.

Как бы то ни было, пока аляскинские углеводородные резервы продолжают быть «на стопе». А это значит, что факторов, оказывающих понижающее воздействие на мировые цены СПГ и нефти, пока не становится больше, да и конкурентные условия для нашего арктического нефтегаза остаются попроще, чем они могли бы быть. По крайней мере, на среднесроке.

#соседи #США #Аляска #нефть #газ

Нефтяной трафик


Росатом сообщает: по итогам текущего года перевозки нефти на СМП превысили 1,5 млн тонн (их, кстати, повадились называть транзитными, но это не соответствует действительности – все-таки речь идет об отправке товара с нашей таможенной территории, а не пропуске иностранных грузов).

Для того, чтобы убедить нефтяников, Центру пришлось потрудиться. В нефтяной отрасли отправка «черного золота» через Суэц до сих пор считалась практически безальтернативной по ряду сугубо практических соображений.

Одним из серьезных узких мест перевозок нефти по северному маршруту является потенциальная необходимость привлечения дорогостоящих услуг ледокольной проводки. Ледовая обстановка – штука не всегда достаточно предсказуемая, поэтому возможны различные неприятности (вроде тех, с которыми в сезон этого года столкнулись два танкера), разбираться с которыми придется ледоколам. В Росатоме подумали об этом и просят правительство предусмотреть субсидионный механизм по проводке.

Рыночного смысла в засубсидированных перевозках по СМП откровенно немного. Да, это даст заметную прибавку в несколько миллионов тонн нашему трафику (который по майскому указу должен достичь 80 млн в год к 2024 году). Но это не то, на что государство будет целенаправленно тратить деньги.

Как мы уже говорили, основная соль перенаправления логистики нефтяного экспорта на СМП лежит в геополитической плоскости. Движение по Севморпути выводит углеводородный внешторг из-под возможных западных санкций, направленных на воспрещение вывоза российских энергоносителей.

Надо сказать, подобная угроза становится все более осязаемой. На днях наши датские друзья заявили о намерении проверять танкеры с российской нефтью на предмет наличия страховки, предоставляемой западными компаниями, – а в случае ее закономерного отсутствия и задерживать «проблемные» суда. Таким образом, нефтяной транзит через Балтику может быть заблокирован, перспектива чего объективно вынуждает наших поставщиков искать альтернативные решения.

Конечно, в таком сценарии транспортный «разворот на Восток» выглядит не столько как радостное событие, сколько как вынужденная и половинчатая мера. В текущем своем виде СМП не готов к круглогодичной навигации; при этом государство будет вынуждено тратить дополнительные ресурсы на субсидирование. Поэтому, пока есть возможность, бывшую «балтийскую» нефть будут гнать по старому маршруту, в случае его реальной блокировки – через север Скандинавии, и лишь при дальнейшем усугублении ситуации на западном направлении нашей логистики – через СМП.

#СМП #нефть

Раз, два, ТРИЗ


Тов. Новак поделился своим мнением о развитии темы трудноизвлекаемых запасов нефти.

По его словам, на текущий момент добыча нефти из ТРИЗ составляет около 30% от общего объема добычи нефти в России, или, в абсолютных показателях, 166 млн тонн. Но за ТРИЗ будущее, считает тов. Новак: к 2050 году их доля в балансе может вырасти до 70%. На данный момент добыча нефти из ТРИЗ невыгодна, поэтому правительство работает над очередным пакетом налоговых послаблений для наших любимых нефтяников.

История с ТРИЗ, с которой, с «легкой» руки корпоративных игроков, носится государство, весьма противоречива.

С одной стороны, по мере исчерпания запасов «легкой» нефти есть смысл присмотреться к нефти трудноизвлекаемой. В конце концов, ради нее необязательно забираться дальше на север – ТРИЗ присутствуют в районах старого освоения, поближе к «цивилизации». А это значит, что нам не придется дополнительно раскошеливаться на разработку запасов в той же Арктике, «на краю географии» и в более экстремальных климатических и логистических условиях.

С другой стороны – и это весьма уместный вопрос – а в чем для нас выгода от освоения ТРИЗ? Все понимают, что это очень затратное предприятие – прежде всего, в силу необходимости использования дорогостоящих инновационных технологий и оборудования, которых у нас нет. Отсюда и отсутствие рентабельности, отсюда и лоббирование очередных льгот. Каковые льготы будут означать и отсутствие бюджетных поступлений в большом горизонте планирования.

Дело усугубляется внешними факторами. Завязываясь на ТРИЗ, мы попадаем в двойную зависимость от рыночной ценовой конъюнктуры – на технологии/оборудование и на собственно нефть. А тенденция такова, что для дальнейшего ограничения нашего потенциала нам будут дозированно, с несусветными сложностями и втридорога давать первое, при этом все более жестко лимитируя потолки на второе. Наши «друзья» типа Китая и Индии нам тут не помощники – они только рады ценовым потолкам и нашим ответным дисконтам.

Соответственно, не создастся ли такая ситуация, когда мы, уже вложившись в разработку и инфраструктуру, будем вынуждены выкидывать на мировой рынок нефть из ТРИЗов «вхолостую», фактически субсидируя эти поставки?

Да, прогнозировать тут что-то сложно. На рынке полно переменных – от политических до технологических. Что-то, что было нерентабельно вчера, сможет найти свою маржу завтра, и наоборот; в какую сторону пойдет тренд на декарбонизацию – непонятно и т.д. Но одно ясно: надо считать и думать, притом думать перспективно. Необходимо выходить из корпоративной логики, навязанной государству – «бери больше, кидай дальше», и искать свой государственный, денежный интерес.

#нефть

Восток Ойл и время


На фоне нарастающей интриги с объемом трафика на СМП нас просят прокомментировать, как обстоят дела на одном из ключевых (и вместе с тем неоднозначных) арктических проектов – Восток Ойл. А то ряд коллег пишут, что, мол, Восток Ойл должен был быть реализован как бы не в 2024-м, а теперь его переносят на 12 лет и т.д.

Прежде всего, необходимо отметить, что сейчас проект находится в специфическом, как бы переходном, состоянии. В 2019-2020 годах декларировалось, что Восток Ойл станет одним из наиболее перспективных арктических проектов России с крупным международным участием, а крупные товарные партии нефти дадут 30 млн тонн грузопотока на СМП уже к 2024 году. Как было зафиксировано в Плане развития СМП до 2035 года, принятом в прошлом году, Восток Ойл должен был выйти на проектную мощность – 100 млн тонн в год – к 2030 году. То есть 2030-й и надо было бы считать изначально запланированным сроком реализации.

Однако жизнь, как известно, внесла свои коррективы. После начала СВО иностранные инвесторы начали разбегаться/камуфлировать свое участие, возникли сложности с технологиями и оборудованием, спровоцированные санкциями, а будущее Восток Ойла в смысле рентабельности, и без того не гарантированное в долгосроке, стало еще более неясным из-за «потолков», дисконтов и общего давления Запада. Соответственно, сформировался запрос на пересмотр параметров проекта.

Важным признанием того, что проект съезжает вправо, стало обязательство РФ перед странами ОПЕК+ в части ограничения международной торговли нефтью. Стало ясно, что к 2024 году Восток Ойл просто не сможет выбросить ее на рынок – нельзя.

В то же время, сроки выхода «на плато» были смещены с 2030 на 2036 год. Именно к этому году Роснефть, правительство Красноярского края и, собственно, ООО «Восток Ойл» должны завершить создание одноименной нефтегазовой провинции на Таймыре – так зафиксировано в плане реализации Стратегии социально-экономического развития Сибирского федерального округа до 2035 года, утвержденном правительством в конце прошлого месяца.

Насколько перспективы проекта туманны вообще, в принципе? Это хороший вопрос.

С одной стороны, мировая турбулентность ограничивает горизонт – да и саму возможность – прогнозирования. Вряд ли можно однозначно сказать, что, мол, да, в перспективе десятилетия для нефти с таймырского актива Роснефти будет определенная ниша. Факторов неопределенности много, начиная с военно-политических и заканчивая финансовыми, логистическими и технологическими.

С другой стороны, на проект Роснефти подписалось государство – и как таковое, и как квазисобственник и куратор самой этой компании. А это значит, что, независимо от рыночной конъюнктуры, бюджет будет финансировать строительство инфраструктуры, а сама Роснефть и прочие участники ее консорциума будут исправно давать деньги на обустройство месторождений провинции. И по какой-то цене что-то куда-то с нее так или иначе поедет. Но не в этом году, не в следующем и, возможно, не в ранее заявленных объемах.

#Роснефть #нефть #СМП

Восток Ойл и гиперОПЕКа


ОПЕК+ продолжает держать цены на нефть. Государства-поставщики, входящие в это объединение, согласились сократить добычу нефти на 1 миллион баррелей в сутки начиная с 2024 года. Из этого объема на Россию придется сокращение на 0,5 млн баррелей в сутки. Таковы предварительные итоги вчерашнего онлайн-заседания профильных министров.

В целом для России это позитивный шаг.

Во-первых, он частично нейтрализует «потолки» и прочие меры политического и санкционного давления на российский бюджет. Во-вторых, он позволяет и России, и прочим странам-нефтяникам купировать негативные экономические эффекты глобальной инфляции, разгоняемой Вашингтоном и Западом в целом, – по факту, так государства-поставщики индексируют свои доходы, не допуская их падения.

В то же самое время, принятие Россией на себя обязательства о дополнительном снижении добычи говорит о том, что наши нефтяные проекты становятся на паузу. И в первую очередь это касается арктического «Восток Ойла», который должен был дать ни много ни мало 30 млн тонн нефти к следующему году.

Уход «Восток Ойла» вправо – результат сочетания кризиса отечественной нефтедобычи, спровоцированного глубокой зависимостью отрасли от зарубежных технологий и оборудования, и внешнеполитической конъюнктуры. Парадоксальным образом, задержка в запуске одного из арктических флагманских проектов не ухудшает нашего экономического положения, а, напротив, играет нам на руку. Появляется некоторый шанс на то, что в будущем, если и когда этот проект доведут до ума, на рынок поедет не дешевая дотационная нефть, а высокомаржинальный товар.

#нефть #Роснефть

Нефтегазовый ренессанс Баренцева моря


Недавно норвежская госкомпания Equinor (в неэкологичном доповесточном девичестве – Statoil) получила от властей страны разрешение на бурение новой разведочной скважины в Баренцевом море. Выполнит бурение полупогружная платформа Transocean Enabler южнокорейской постройки, законтрактованная Equinor.

Данная новость примечательна не столько сама по себе, сколько как проявление важного тренда. В Баренцевом море намечается «большой перезапуск» углеводородной добычи.

Это не удивительно. На политической повестке дня ЕС – комплексный отказ от российских углеводородов. Несмотря на экономические потери, несмотря на уже наметившуюся деиндустриализацию и просадку в ряде энергозависимых отраслей, это будет делаться. А раз так, Европе нужна альтернатива.

«Возобновляшки» пока что неспособны заместить выпадающие объемы нефти и газа в энергобалансе, дорогой СПГ – тоже. Поэтому европейцам требуются новые источники поставок старых-добрых углеводородов, предоставить которые в силу исторических причин должна будет Норвегия. Отсюда – подготовка к новому нефтегазовому буму на Баренцевом шельфе.

…Вообще, интересно наблюдать за всем этим в ретроспективе. Считанные годы тому назад только и разговоров было, что о сворачивании разведочной и добычной активности в Баренцевом море. Норвежцы ставили на паузу один проект за другим. А теперь вот пришлось вспоминать, что именно на его шельфе находится до 60% неразведанных запасов углеводородов страны.

#нефть #газ #Норвегия