#стихи
Пётр Вяземский
Босфор
У меня под окном, темной ночью и днем,
Вечно возишься ты, беспокойное море;
Не уляжешься ты, и, с собою в борьбе,
Словно тесно тебе на свободном просторе.
О, шуми и бушуй, пой и плачь, и тоскуй,
Своенравный сосед, безумолкное море!
Наглядеться мне дай, мне наслушаться дай,
Как играешь волной, как ты мыкаешь горе.
Всё в тебе я люблю. Жадным слухом ловлю
Твой протяжный распев, волн дробящихся грохот,
И подводный твой гул, и твой плеск, и твой рев,
И твой жалобный стон, и твой бешеный хохот.
Глаз с тебя не свожу, за волнами слежу;
Тишь лежит ли на них, нежно веет ли с юга,—
Все слились в бирюзу; но, почуя грозу,
Что с полночи летит,— почернеют с испуга.
Всё сильней их испуг, и запрыгают вдруг,
Как стада диких коз по горам и стремнинам;
Ветер роет волну, ветер мечет волну,
И беснуется он по кипящим пучинам.
Но вот буйный уснул; волн смирился разгул,
Только шаткая зыбь всё еще бродит, бродит;
Море вздрогнет порой — как усталый больной,
Облегчившись от мук, дух с трудом переводит.
Каждый день, каждый час новым зрелищем нас
Манит в чудную даль голубая равнина:
Там, в пространстве пустом, в углубленьи морском,
Всё — приманка глазам, каждый образ — картина.
Паруса распустив, как легок и красив
Двух стихий властелин, величавый и гибкий,
Бриг несется — орлом средь воздушных равнин,
Змий морской — он скользит по поверхности зыбкой.
Закоптив неба свод, вот валит пароход,
По покорным волнам он стучит и колотит;
Огнедышащий кит, море он кипятит,
Бой огромных колес волны в брызги молотит.
Не под тенью густой,— над прозрачной волной
Собирается птиц среброперая стая;
Все кружат на лету; то махнут в высоту,
То, спустившись, нырнут, грустный крик испуская.
От прилива судов со всемирных концов
Площадь моря кипит многолюдным базаром;
Здесь и север, и юг, запад здесь и восток —
Все приносят оброк разнородным товаром.
Вот снуют здесь и там — против волн, по волнам,
Челноки, каики вереницей проворной;
Лиц, одежд пестрота; всех отродий цвета,
Кож людских образцы: белой, смуглой и черной.
Но на лоно земли сон и мрак уж сошли;
Только море не спит и рыбак с ним не праздный;
Там на лодках, в тени, загорелись огни;
Опоясалась ночь словно нитью алмазной.
Нет пространству границ! Мыслью падаешь ниц —
И мила эта даль, и страшна бесконечность!
И в единый символ, и в единый глагол
Совмещается нам — скоротечность и вечность.
Море, с первого дня ты пленило меня!
Как полюбишь тебя — разлюбить нет уж силы;
Опостылит земля — и леса, и поля,
Прежде милые нам, после нам уж не милы;
Нужны нам: звучный плеск, разноцветный твой блеск,
Твой прибой и отбой, твой простор и свобода;
Ты природы душа! Как ни будь хороша,—
Где нет жизни твоей — там бездушна природа!
Пётр Вяземский
Босфор
У меня под окном, темной ночью и днем,
Вечно возишься ты, беспокойное море;
Не уляжешься ты, и, с собою в борьбе,
Словно тесно тебе на свободном просторе.
О, шуми и бушуй, пой и плачь, и тоскуй,
Своенравный сосед, безумолкное море!
Наглядеться мне дай, мне наслушаться дай,
Как играешь волной, как ты мыкаешь горе.
Всё в тебе я люблю. Жадным слухом ловлю
Твой протяжный распев, волн дробящихся грохот,
И подводный твой гул, и твой плеск, и твой рев,
И твой жалобный стон, и твой бешеный хохот.
Глаз с тебя не свожу, за волнами слежу;
Тишь лежит ли на них, нежно веет ли с юга,—
Все слились в бирюзу; но, почуя грозу,
Что с полночи летит,— почернеют с испуга.
Всё сильней их испуг, и запрыгают вдруг,
Как стада диких коз по горам и стремнинам;
Ветер роет волну, ветер мечет волну,
И беснуется он по кипящим пучинам.
Но вот буйный уснул; волн смирился разгул,
Только шаткая зыбь всё еще бродит, бродит;
Море вздрогнет порой — как усталый больной,
Облегчившись от мук, дух с трудом переводит.
Каждый день, каждый час новым зрелищем нас
Манит в чудную даль голубая равнина:
Там, в пространстве пустом, в углубленьи морском,
Всё — приманка глазам, каждый образ — картина.
Паруса распустив, как легок и красив
Двух стихий властелин, величавый и гибкий,
Бриг несется — орлом средь воздушных равнин,
Змий морской — он скользит по поверхности зыбкой.
Закоптив неба свод, вот валит пароход,
По покорным волнам он стучит и колотит;
Огнедышащий кит, море он кипятит,
Бой огромных колес волны в брызги молотит.
Не под тенью густой,— над прозрачной волной
Собирается птиц среброперая стая;
Все кружат на лету; то махнут в высоту,
То, спустившись, нырнут, грустный крик испуская.
От прилива судов со всемирных концов
Площадь моря кипит многолюдным базаром;
Здесь и север, и юг, запад здесь и восток —
Все приносят оброк разнородным товаром.
Вот снуют здесь и там — против волн, по волнам,
Челноки, каики вереницей проворной;
Лиц, одежд пестрота; всех отродий цвета,
Кож людских образцы: белой, смуглой и черной.
Но на лоно земли сон и мрак уж сошли;
Только море не спит и рыбак с ним не праздный;
Там на лодках, в тени, загорелись огни;
Опоясалась ночь словно нитью алмазной.
Нет пространству границ! Мыслью падаешь ниц —
И мила эта даль, и страшна бесконечность!
И в единый символ, и в единый глагол
Совмещается нам — скоротечность и вечность.
Море, с первого дня ты пленило меня!
Как полюбишь тебя — разлюбить нет уж силы;
Опостылит земля — и леса, и поля,
Прежде милые нам, после нам уж не милы;
Нужны нам: звучный плеск, разноцветный твой блеск,
Твой прибой и отбой, твой простор и свобода;
Ты природы душа! Как ни будь хороша,—
Где нет жизни твоей — там бездушна природа!
Forwarded from Фак мой мозг. Наука и история (факты)
Последователей учения Льва Толстого называют толстовцами, а жителей посёлка Лев Толстой в Липецкой области — левтолстовцами
Сегодня вечером репост-дайджест из каналов, которые я читаю в тг :)
Forwarded from Теперь живите с этим
Улица Планировочная в Новосибирске параллельна и перпендикулярна сама себе
#стихи
Виктор Соснора
Бессолнечные полутени.
В последний раз последний лист
не улетает в понедельник.
Вечерний воздух студенист.
Мы незнакомы. Я не знаю
ты творчество какой травы,
какие письменные знаки
и путешествия твои
какие нам сулили суммы?
Всё взвесили весовщики.
В лесу безвременье и сумрак,
а мы с тобой – временщики.
И пусть. И знаем все: впустую
учить старательный статут,
что существа лишь существуют
и что растения растут,
что бедный бред – стихотворенья,
что месяц – маска сентября,
что – деревянные деревья
не статуи из серебра,
что, сколько сам ни балансируй
в бастилиях своих сомнений,
лес бессловесен и бессилен
и совершенно современен.
И ты, и ты, моя Латона,
протягиваешь в холода
пятиконечные ладони,
и им, как листьям, улетать...
Источник
Виктор Соснора
Бессолнечные полутени.
В последний раз последний лист
не улетает в понедельник.
Вечерний воздух студенист.
Мы незнакомы. Я не знаю
ты творчество какой травы,
какие письменные знаки
и путешествия твои
какие нам сулили суммы?
Всё взвесили весовщики.
В лесу безвременье и сумрак,
а мы с тобой – временщики.
И пусть. И знаем все: впустую
учить старательный статут,
что существа лишь существуют
и что растения растут,
что бедный бред – стихотворенья,
что месяц – маска сентября,
что – деревянные деревья
не статуи из серебра,
что, сколько сам ни балансируй
в бастилиях своих сомнений,
лес бессловесен и бессилен
и совершенно современен.
И ты, и ты, моя Латона,
протягиваешь в холода
пятиконечные ладони,
и им, как листьям, улетать...
Источник
#бесполезности
"Из сведений, которые вам никогда не понадобятся: в выдаче Википедии сразу после Бреда Питта идет Бред преследования".
Источник
"Из сведений, которые вам никогда не понадобятся: в выдаче Википедии сразу после Бреда Питта идет Бред преследования".
Источник
#стихи
Илья Плохих
Человек, обслуживающий кота,
не пришел домой ночевать.
Кот, ощутив, как длинна пустота,
думает: «Твою мать!»
Кот, на чужие шаги за дверьми
не поднимая века,
думает: «Господи, вразуми
этого человека!»
Носит по городу ночь напролёт
лодкой без рулевого.
Если совсем человек не придёт,
где кот найдет другого?
Экая важность — твоя маята,
наши фонарь-аптека?
Человек, обслуживающий кота,
помни в коте человека!
Источник
Илья Плохих
Человек, обслуживающий кота,
не пришел домой ночевать.
Кот, ощутив, как длинна пустота,
думает: «Твою мать!»
Кот, на чужие шаги за дверьми
не поднимая века,
думает: «Господи, вразуми
этого человека!»
Носит по городу ночь напролёт
лодкой без рулевого.
Если совсем человек не придёт,
где кот найдет другого?
Экая важность — твоя маята,
наши фонарь-аптека?
Человек, обслуживающий кота,
помни в коте человека!
Источник
#играслов
Новичок махачкалинского «Динамо» со сложной фамилией
Мохаммаджавад Рамезан Хоссейннеджадмахаленколай
Мохаммаджавад Рамезан – это имя, данное родителями.
Хоссейннеджадмахаленколай – фамилия, причем в полной форме, хотя вполне уместно использовать укороченные.
Например, в инсте игрок скрывается под ником mohamadjavadhoseinnejad (то есть первая часть имени – mohamadjavad, дальше фамилия – hoseinnejadad), а сам профиль подписан так – JAVADHOSEINNEJAD (еще более короткая форма имени – JAVAD и первая половина фамилии – HOSEINNEJAD).
Есть и другие варианты: на трансфермаркте новичок представлен как Mohammadjavad Hosseinnejad, пусть и с упоминанием ниже полного имени на фарси – محمدجواد حسین نژاد محله کلایی.
Такая же форма и на иранских сайтах, хотя на многих ресурсах, в том числе в википедии, футболиста зовут محمدجواد حسیننژاد – Мохаммаджавад Хоссейннеджад.
Зачастую принятые в исламе имена можно перевести. Правда, в случае с Джавадом придется полистать сразу два словаря – с арабского и фарси. Начнем с имени, которое делится на три слова, и все три – арабского происхождения:
«Мохаммад» – имя пророка ислама, а еще – «высокочтимый», «превозносимый», «достойный хвалы».
«Джавад» – «щедрый», «милосердный», «великодушный».
«Рамезан» (распространенное в России Рамзан – то же самое) – «горячий» или «жаркий».
Теперь фамилия:
«Хоссейн» – «красивый», «приятный».
«Неджад» (или «Неяд») – возможно, первый персидский корень на нашем пути, означает «род» или «клан».
Дальше сложнее. С одной стороны «махал» – это арабское слово, переводится как «сострадательный» или «прощающий». Но «махален» (Speechify и другие похожие сайты, где можно послушать, как звучит фарси, произносят «матале») – это «регион».
А «колайи» (с ударением на последний слог) – название области, откуда родом предки обладателя фамилии, вместе с обязательным суффиксом для топонимов – «и».
Скажем, если бы они были из Тегерана, получилось бы «тегерани». Про регион Колай мы ничего не нашли.
Итак, у пяти из семи составных частей имени и фамилии точно арабское происхождение. «Неджад» – скорее всего, пришел в другие языки из фарси, а с регионом Колай ничего не понятно.
Суммируем полученные знания: высокочтимый, щедрый, горячий, из рода красивых и региона Колай.
Источник
Новичок махачкалинского «Динамо» со сложной фамилией
Мохаммаджавад Рамезан Хоссейннеджадмахаленколай
Мохаммаджавад Рамезан – это имя, данное родителями.
Хоссейннеджадмахаленколай – фамилия, причем в полной форме, хотя вполне уместно использовать укороченные.
Например, в инсте игрок скрывается под ником mohamadjavadhoseinnejad (то есть первая часть имени – mohamadjavad, дальше фамилия – hoseinnejadad), а сам профиль подписан так – JAVADHOSEINNEJAD (еще более короткая форма имени – JAVAD и первая половина фамилии – HOSEINNEJAD).
Есть и другие варианты: на трансфермаркте новичок представлен как Mohammadjavad Hosseinnejad, пусть и с упоминанием ниже полного имени на фарси – محمدجواد حسین نژاد محله کلایی.
Такая же форма и на иранских сайтах, хотя на многих ресурсах, в том числе в википедии, футболиста зовут محمدجواد حسیننژاد – Мохаммаджавад Хоссейннеджад.
Зачастую принятые в исламе имена можно перевести. Правда, в случае с Джавадом придется полистать сразу два словаря – с арабского и фарси. Начнем с имени, которое делится на три слова, и все три – арабского происхождения:
«Мохаммад» – имя пророка ислама, а еще – «высокочтимый», «превозносимый», «достойный хвалы».
«Джавад» – «щедрый», «милосердный», «великодушный».
«Рамезан» (распространенное в России Рамзан – то же самое) – «горячий» или «жаркий».
Теперь фамилия:
«Хоссейн» – «красивый», «приятный».
«Неджад» (или «Неяд») – возможно, первый персидский корень на нашем пути, означает «род» или «клан».
Дальше сложнее. С одной стороны «махал» – это арабское слово, переводится как «сострадательный» или «прощающий». Но «махален» (Speechify и другие похожие сайты, где можно послушать, как звучит фарси, произносят «матале») – это «регион».
А «колайи» (с ударением на последний слог) – название области, откуда родом предки обладателя фамилии, вместе с обязательным суффиксом для топонимов – «и».
Скажем, если бы они были из Тегерана, получилось бы «тегерани». Про регион Колай мы ничего не нашли.
Итак, у пяти из семи составных частей имени и фамилии точно арабское происхождение. «Неджад» – скорее всего, пришел в другие языки из фарси, а с регионом Колай ничего не понятно.
Суммируем полученные знания: высокочтимый, щедрый, горячий, из рода красивых и региона Колай.
Источник
#стихи
Денис Новиков
Качели
Пусть начнёт зеленеть моя изгородь
и качели качаться начнут
и от счастья ритмично повизгивать,
если очень уж сильно качнут.
На простом деревянном сидении,
на верёвках, каких миллион,
подгибая мыски при падении,
ты возносишься в мире ином.
И мысками вперёд инстинктивными
в этот мир порываешься вновь:
раз – сравнилась любовь со светилами,
два-с – сравнялась с землёю любовь.
Денис Новиков
Качели
Пусть начнёт зеленеть моя изгородь
и качели качаться начнут
и от счастья ритмично повизгивать,
если очень уж сильно качнут.
На простом деревянном сидении,
на верёвках, каких миллион,
подгибая мыски при падении,
ты возносишься в мире ином.
И мысками вперёд инстинктивными
в этот мир порываешься вновь:
раз – сравнилась любовь со светилами,
два-с – сравнялась с землёю любовь.
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
RIP Alain Fabien Maurice Marcel Delon
#стихи
Иван Аксёнов
Ирине Архангельской
Волов неспешный ход, и сонный скрип колёс,
и жаворонка трель в пылающем зените,
манящий отдохнуть покой лесополос,
далёкого дождя свисающие нити,
игривых мотыльков затейливый балет,
виолончель шмеля над клевером душистым,
вечерних облаков тревожно-алый свет,
аккорды ветерка на чутких струнах листьев –
всё это с детских лет впечатано навек
в скрижали памяти; и, может быть, в морозы,
теплом тех давних дней согретый, человек
вдруг вырвется на миг из пут житейской прозы.
Иван Аксёнов
Ирине Архангельской
Волов неспешный ход, и сонный скрип колёс,
и жаворонка трель в пылающем зените,
манящий отдохнуть покой лесополос,
далёкого дождя свисающие нити,
игривых мотыльков затейливый балет,
виолончель шмеля над клевером душистым,
вечерних облаков тревожно-алый свет,
аккорды ветерка на чутких струнах листьев –
всё это с детских лет впечатано навек
в скрижали памяти; и, может быть, в морозы,
теплом тех давних дней согретый, человек
вдруг вырвется на миг из пут житейской прозы.