В 12 часов ночи, в минуту, когда я дописал записку милой, погасло электричество и стал особенно заметен этот едкий запах гари: фабрики и давно уже где-то в окрестностях горящий торф.
Месяц на ущербе за окном над крышами на востоке – страшный, острый серп. А под окном целуются, долго и сладко целуются. Женщина вся согнулась таким долгим и томным изгибом закинулась на плечо мужчины и не отрывает губ.
Как красиво. А я сижу при двух свечах.

30 июня 1917. 36 лет

Пробивалась певучим потоком,
Уходила в немую лазурь,
Исчезала в просторе глубоком
Отдаленным мечтанием бурь.
Мы, забыты в стране одичалой,
Жили бедные, чуждые слез,
Трепетали, молились на скалы,
Не видали сгорающих роз.
Вдруг примчалась на север угрюмый,
В небывалой предстала красе,
Назвала себя смертною думой,
Солнце, месяц и звезды в косе.
Отошли облака и тревоги,
Всё житейское – в сладостной мгле,
Побежали святые дороги,
Словно небо вернулось к земле.
И на нашей земле одичалой
Мы постигли сгорания роз.
Злые думы и гордые скалы –
Всё растаяло в пламени слез.

1 июля 1902. 21 год

По слухам, 40°. Стрельна. Упоение приро­дой. Вечером — Алянский. Рассказы о грязи, среди которой мы живем (между прочим, о Гржебине).

3 июля 1920. 39 лет

Не бойся умереть в пути.
Не бойся ни вражды, ни дружбы.
Внимай словам церковной службы,
Чтоб грани страха перейти.
Она сама к тебе сойдет.
Уже не будешь в рабстве тленном
Манить смеющийся восход
В обличьи бедном и смиренном.
Она и ты — один закон,
Одно веленье Высшей Воли.
Ты не навеки обречен
Отчаянной и смертной боли.

5 июля 1902. 21 год

Прелесть закатного неба, много аэропланов в вышине, заграница на Карповке, грусть воспоминаний в Ботаническом саду и около казармы, наши окна с Любой.

8 июля 1917. 36 лет

А вчера представилось (на паровой конке). Идет цы­ганка, звенит монистами, смугла и черна, в яркий сол­нечный день — пришла красавица ночь. И все встают перед нею, как перед красотой, и расступаются. Идет сама воля и сама красота. Ты встань перед ней прямо и не садись, пока она не пройдет.

9 июля 1907. 26 лет
Поле за Петербургом

Прости, что пишу мало.
Часто необыкновенно странно, удивительно хорошо все.
Я увижу Тебя скоро — и не могу представить. Как я счастлив, что Ты приедешь. Днем? Утром? Надолго? Это будет 6 июля — воскресенье. Напиши в Петербург, мы будем там 3-го и 4-го. 5-го уедем.
Мне странно, необыкновенно странно, моя Милая, моя Несказанная, что все это так скоро. Даже не могу говорить об этом.

28 июня (11 июля н. ст.) 1903. 22 года
Из письма Любови Дмитриевне Блок
Бад-Наугейм

В густой траве пропадешь с головой.
В тихий дом войдешь, не стучась...
Обнимет рукой, оплетет косой
И, статная, скажет: «Здравствуй, князь.

Вот здесь у меня — куст белых роз.
Вот здесь вчера — повилика вилась.
Где был, пропадал? что за весть принес?
Кто любит, не любит, кто гонит нас?»

Как бывало, забудешь, что дни идут,
Как бывало, простишь, кто горд и зол.
И смотришь — тучи вдали встают,
И слушаешь песни далеких сел...

Заплачет сердце по чужой стороне,
Запросится в бой — зовет и манит...
Только скажет: «Прощай. Вернись ко мне».
И опять за травой колокольчик звенит...

12 июля 1907. 26 лет

Я был 11-ого вечером у Ивановых в Царском. У них и вообще в Царском мне очень понравилось. У них — окраина — есть что то деревенское, фруктовый садик, старая собака и огромная даль, на горизонте виден Смольный Монастырь. Даль приблизит. III акта П. С. А в парке и около дворцов пахнет Пушкиным: «сияющие воды» и лебеди (перечитай Онегина). Впрочем, до лебедей мы не доехали, потому что Женя часа два учил меня велосипеду. Раз 15 я свалился, вымок до нитки (изнутри), но под конец сажен 15 проехал более или менее самостоятельно. Впрочем, и тут свалился под конец. Однако, Женя констатирует призвание и требует, чтобы я учился дальше.

13 июля 1908. 27 лет

Вчера я жалел себя, что приходится уходить из парка в Шувалове. Жить бы (пожить) в деревне, и с Любой.

14 июля 1917. 36 лет

Когда кончается тетрадь моих стихов,
И я их перечту, мне грустно. Сердце давит
Печаль прошедших дней, прошедших слез и снов,
Душа притворствует, лукавит
И говорит: «Вперед! Там счастье! Там покой!»
Но знаю я: ни счастья, ни покоя...
Покой – далек; а счастье – не со мной,
Со мной лишь дни и холода и зноя;
Порой мне холод душу леденит,
И я молчу; порой же ветер знойный
Мне душу бедную дыханием палит,
И я зову – бессчастный – беспокойный...

15 июля 1899. 18 лет

Лахта, два купанья. Сон.

16 июля 1919. 38 лет

Вода в озере мягкая и теплая, удивительно ободряет. Шуваловский парк, оказывается, нравится мне потому, что похож на Шахматово; не только формы и возраст деревьев, но и эпоха и флора не отличаются почти ничем. И воздух похож. Над озером собирались грозовые тучи, сегодня еще душно, но уже накрапывает дождь.

17 июля 1912. 31 год

Экзамены от меня теперь уже очень далеки (в смысле их неприятной и изнервляющей стороны, потому что польза их все еще, кажется мне, ощутительна).

18 июля 1902. 21 год

Утром приехала Маня с большим письмом от милой и с сундуками. Все это меня очень взбудоражило, поднялось много со дна души – и хорошего и плохого. Наработать сегодня столько, чтобы пришло все внутри в порядок.

19 июля 1917. 36 лет

Когда так долго не видишься с тобой, часто нужно многое сказать, обо многом советоваться, потом это заслоняется другим, входишь в другую колею. Что со мной будет (в смысле войны), я еще совершенно не знаю; пока — дела много, из-за этого многое забываешь. Так много с тобой не сказано, что даже, когда пишу, одолевает торопливость.

20 июля 1917. 36 лет
Из письма Любови Дмитриевне Блок

Сбежал с горы и замер в чаще.
Кругом мелькают фонари...
Как бьется сердце — злей и чаще!..
Меня проищут до зари.

Огонь болотный им неведом.
Мои глаза — глаза совы.
Пускай бегут за мною следом
Среди запутанной травы.

Мое болото их затянет,
Сомкнется мутное кольцо,
И, опрокинувшись, заглянет
Мой белый призрак им в лицо.

21 июля 1902. 21 год

Я вернулся из Шахматова. Его прелесть и тишина. Мрачность всего. Прощание с мамой и тетей.
Ехали туда молча в купе I класса. Оттуда я ехал с офицерами (симпатичными) в простом II классе.

22 июля 1916. 35 лет

От созерцаний душно. Ни одного «чувствования» я не отдам за тьму «созерцаний».

23 июля 1902. 21 год

Как бесконечно долго ждать. Телеграфируй, когда долго не пишешь; я беспокоюсь смертельно — обо всем, потому что могу думать только о тебе. Да, если ты хочешь быть со мной, мы будем говорить и работать вместе. Так я думаю.

24 июля 1908. 27 лет
Из письма Любови Дмитриевне Блок