Ну что же, вот наши большие новости. Мы наконец-то отправили в печать первые четыре книги авторов, пишущих сразу на русском языке. Три из них попали к нам из самотека, поэтому сразу скажу, что посылать нам рукописи стоит и, более того, мы их даже читаем.

Мне впервые пришлось работать с русскоязычными авторами, и это, конечно, оказался незабываемый и очень эмоциональный опыт, хотя бы потому, что во время работы ты всегда в тесном контакте с автором. При создании переводной книги всегда немного работаешь на расстоянии условно потрескивающего телефонного провода, через оператора, и на другом конце иногда совсем глухо. А тут – один и тот же текст читаешь по три-четыре раза, меняешь сцены, обсуждаешь слова в прямом эфире, узнаешь буквально, что хотел сказать автор. Поэтому мы все очень благодарны нашим первым авторам за то, что они выбрали нас, за их поддержку, доверие и адекватность и, конечно, за их истории. Мы очень в них верим и надеемся, что эти книги понравятся и вам.

Кариночка в канале нашего издательства сегодня подробно рассказывает об этих книжках, а я, пользуясь случаем, еще хочу сказать, что без восхитительно сумасшедших людей, с которыми мне повезло работать, у нас ничего бы не получилось.

Катечка написала о нашей книжке, и мне захотелось немного рассказать о том, как мы ее выбирали, потому что мы еще пока можем себе позволить выбирать каждый роман отдельно, тем более, если это роман про Джейн Остен. С Джейн Остен как опорной героиней современной массовой культуры есть ведь какая проблема. Как и у любого успешного корпуса текстов, написанного чрезвычайно мифологизированным автором, у романов Остен есть опосредованная сфера бытования (потерпите немного, просто до того, как меня отчислили из аспирантуры, я собиралась писать диссертацию о том, как современная жанровая литература интерпретирует и осваивает остеновский канон) – так вот, опосредованная сфера бытования, она же пересказ и перепев, а также всевозможное вбоквеллианство, также известное как фан-фикшен.

Фан-фикшен, разумеется, естественная и неотъемлемая часть литературного процесса, своего рода скоростная подготовка почвы к дальнейшему развитию и росту тренда, тут, в общем, и говорить нечего, но в случае с Джейн Остен и ее вселенной, множественные поделки из ее природного материала очень быстро переродились в самостоятельный и очень коммерционализированный жанр, что тоже неплохо, но для издателя, который любит олдовенькую, трушную Джейн, может представлять определенную трудность, потому что надо перечитать очень много "Дней и ночей в Пемберли" и прочих книжек про сорта мистера Дарси, чтобы найти что-то, похожее на роман Кэтлин Флинн.

Мы, например, в прошлом году рассматривали свежую серию детективов, где Джейн Остен ведет расследование – в итоге там оказалась очередная гормоналочка эпохи Бриджертонов, переложенная скоростной нарезкой из википедийной биографии Остен, badly done, Emma! Badly done indeed!, поэтому книжка, которую придумала писательница, состоящая в JA SNA (Jane Austen Society of North America) сразу показалась нам как-то понадежнее. По крайней мере Джейн Остен там вряд ли будет думать о сексе и свержении патриархата, и так оно и оказалось. Там вообще такой хороший формат: современные мысли думают современные герои, Лиам и Рейчел, которых отправили в прошлое воровать дописанный, но уничтоженный роман Остен, (а кто бы не своровал дописанных "Уотсонов", извините), а Джейн Остен там ведет себя как умный, прекрасный, живой и любопытный, но человек другого времени, который и жаждет признания, но все равно очень зависит от ригидной структуры общества и мнения условной леди Кэтрин де Бург.

«Проект "Джейн Остен"», в общем, книжка довольно редкая, там нашлось место и беззастенчивому литературному фанатству, и бойкому сюжету, и приятному попаданчеству и даже кое-какой любвишке, но все это как-то аккуратно уложено в достоверную среду, без торчащих исторических ниток и обязательной сексуальной объективации Джейн Остен, которую за эти двести с лишним лет многие авторы уже порядком заобъективировали. Другое дело, что мы теперь никак не можем найти что-то похожее, чуть что, и открываются виды на порядком вылежанный сеновал современных идей, но это, конечно, уже совсем другая история. Не наша.

Это вот гениально, конечно. Восемь человек вычитывают текст, а потом Даша замечает в верстке перенос, в результате которого на строке образуется одинокий «-хер», и пишет верстальщику комментарий «подтянуть без переноса». И комментарий входит в чат.

Или привет от верстальщика!

История, на самом деле, прекрасная. В предфинальной версии текста на месте всплывших из ниоткуда «подтягивания» и «переноса» стояло отличное слово «парикмахер». Правда, на верстке разделившееся на не очень симпатичные «парикма-» и «-хер»... А потом произошло небольшое недопонимание, комментарий Даши Горяниной стал частью предложения, а бедный парикмахер исчез и никого не предупредил.

В общем, если вы прочитали «Воду в озере» и запнулись на этом месте, знайте: мы удивлены не меньше 🤪

Книжка, к слову, уже появилась в Букмейте!
И парикмахера там тоже нет.

Рассказала дорогому издательству Corpus о кое-какой технической стороне того, как я переводила роман «Преданный» Вьет Тхань Нгуена. Еще раз повторюсь, что так свободно и просторно мне мало в каком переводе было, хотя там много чего непростого встретилось – чего стоит одно предложение длиной в пять вордовских страниц, которое мне и переводить пришлось за один присест, чтобы сохранить вот этот безостановочный ритм запятых – но все равно это была, разумеется, работа мечты и совсем мой текст.

«Все эти игры с фокальными точками повествования, с прыжками от одного сознания к другому делают текст подвижнее, пластичнее, интереснее для работы. Можно сочетать в одной фразе несколько разных ритмов. Можно сшить в одной фразе несколько регистров. И я уже не говорю о том, что все сущности героя – человека, которому пришлось быть и шпионом, и доносчиком, коммунистом и антикоммунистом, представителем колонизованной нации-колонизатора, предателем, падалью, перебежчиком и прозаиком-призраком – обладают удивительно звучным, точным чувством юмора. Текст с шутками – вообще отдельная переводческая задача, которая в последнее время встречается не то чтобы часто, в какой-то момент авторы современной прозы, на мой взгляд перестали шутить, а тут герой смотрит на происходящее буквально из ада и комментирует все происходящее с качественной долей нуарного, висельного юмора. Это особенно видно в эпизоде, когда героя пытают арабские гангстеры, с которыми тот не поделил зону распространения наркотиков, и пока его пытают, тот думает примерно так:

"Что до меня, то я, наверное, мазохист, хотя не стану утверждать, что я и не дурак тоже. Иначе как еще объяснить, что посреди всего этого ора и пыхтения (в исполнении моих мучителей) и криков и слез (в моем исполнении) я начал смеяться? Смех был, конечно, вымученный. Полузадушенный был смех, разумеется."»

Галя написала про наш «Экземпляр», роман, который мы первым вытащили из самотечной почты, и я хочу сказать, что для меня этот роман стал не линейным, а пространственным читательским переживанием. Там есть, конечно, интересный и очень понятный сюжет (даже два!), но меня, я помню, поразило то, как Юлия в дополнение к, собственно, костяку истории умеет создать совершенно живое пространство, такой роман-дверь, за которой органично и безо всяких усилий существует узнаваемый мир со сталинками, магазами на первых этажах, заправками, кулинарией на районе, единственной в городе приличной сушильней и обязательным ТЦ, школой с видом на недостроенный роддом, и все это такое, не чернушно-обшарпанное, а очень какое-то родное, кривенькое, но свое, наше.
(Ну а когда я дошла до фразы: «Костя терпеть не мог лофты, потому что думал, что лофт — это несбывшаяся тоска хипстеров по эстетике батиного гаража», то назад пути уже не было, я обязана была этот роман купить.)

Рубрика #книга_недели опять подзаросла у меня чертополохом, но сегодня все же расскажу вам про «Экземпляр» - дебютный роман Юлии Купор, который выходит в издательстве «Дом историй» к ярмарке «Нон-фикшн» и, в принципе, вполне мог бы стать пятым в сегодняшнем обзоре хорроров.

Первое, что нужно знать про эту книгу - в ней много (очень, очень много) волшебной пыльцы, которую нельзя ни подделать, ни украсть, ни купить, только генерировать внутривенно. Второе – он одновременно и неполный, и избыточный, и вообще во все стороны кривоватый. Ну, и, наконец, третье: если на одну чашу весов сложить пыльцу, а на вторую – кривизну и изъяны, то первая чаша всё равно гулко стукнется об пол.

У Купор есть два ориентира: с одной стороны, Михаил Булгаков, с другой – Алексей Сальников. От второго писательнице достался безликий уральский городок Воскресенск-33, применительно к которому фраза «застрял как муха в янтаре» выглядит не избитой метафорой, но скучной констатацией факта. От первого «Экземпляр» унаследовал историю великой любви, ради которой ничего не жалко, скромного уездного дьявола, по совместительству главу местной АДминистрации Роберта Векслера (результат гибридизации Роберта-Дьявола и Воланда), его мертвую свиту, и общую атмосферу карнавальной чертовщины – сразу и развеселую, и жуткую. На пересечении двух этих традиций – сравнительно новой и почтенно-классической – и лежит роман.

Беспросветным утром начала октября (ноябрь в романе так и не наступит, потому что время в Воскресенске-33 ходит не кругами даже, но петлями) Костя Григорьев встречает в единственном на весь город торговом центре своего бывшего одноклассника Женьку. В детстве Женька, дитя потомственных алкоголиков, был классическим изгоем, легальной жертвой ребят постарше и посильнее. Костя же, главный в классе красавчик и мажор (does anybody here remember это пыльное слово?), рос в семье богатой и благополучной. Сейчас же в собственный актив Костя может записать разве что брак с первой школьной красавицей Дианой Белогорской (впрочем, счастливым их брак никак не назовешь). Женька же, напротив, посолиднел, преуспел и вообще руководит заводом, с которого Костю только что уволили. Женька милосердно готов принять старого товарища под крыло и даже свести его с всемогущим Векслером, однако в голове у Кости скребется не дающая покоя мысль – что-то там с Женькой случилось пару лет назад, какая-то странная авария и, кажется, со смертельным исходом…

Обещанное знакомство с главой АДминистрации становится началом многообещающего, скажем так, сотрудничества, однако без издержек в таких случаях не обойтись. Их-то Косте Григорьеву и предстоит хлебнуть сполна, а вот результаты – результаты окажутся в лучшем случае сомнительными.

Первая треть романа Юлии Купор – та, где все узелки завязываются, а читателю щедро раздаются обещания - настолько велика и просторна, что последующие две трети – те, где обещания нужно выполнять, а узелки развязывать - выглядят несколько скомканно и неполно (если бы каждый раз, когда я говорю это о дебютном романе, мне платили рубль, я бы разбогатела). Некоторые узелки так и остаются завязанными, некоторые развязываются так, что лучше б и их не трогать, некоторые оборачиваются и не узелками даже, но символом чего-то неопределенного. Переливчатая ткань, из которой соткан «Экземпляр», непрочна, свечение волшебной пыльцы зачастую скрывает прорехи и потертости.

Однако – знаю, это не очень хорошо вяжется со всем предыдущим – единожды открыв роман Купор, его трудно отложить в сторону. При всех несовершенствах магия (никак иначе это не назовешь, ну правда) работает. Стремление автора скрестить Булгакова с Сальниковым (а еще с «Московскими сказками» Кабакова, с «Покровом-16» Александра Пелевина, да, пожалуй, со всем вообще русским магическим реализмом последних трех десятилетий) вызывает понимающую ухмылку, но никак не раздражение. Словом, уже интересно – а дальше, когда к магии у Купор добавится еще и мастерство (говорят, она что-то уже пишет), думаю, будет вообще огонь.

Умерла А. С. Байетт. Ее последний роман о психоанализе и сюрреализме, о снах и мифах остался несбыточной читательской мечтой, вымышленным воспоминанием из золотого века, которое стало прошлым, так и не став настоящим.

Байетт писала романы так, будто не существует ни времени, ни современности, нет вообще ничего сиюминутно важного, кроме радости счастливого демиурга от создания нового мира, от его овеществления, оживления, уплотнения, от того, что люди в нем ходят меж стеллажей в библиотеках, спят на прохладных белых простынях, бегут по майскому лугу, рассказывают темные ноябрьские сказки, пишут картины и стихи, лепят горшки и обжигают людей.

Я люблю здоровое викторианство ее романов, их беззастенчивый, но совершенно не снобский интеллектуализм, их текстурность и вещественность, скрепленную понятным сюжетом и населенную дышащими, мыслящими, чувствующими людьми, которые могут себе позволить по нескольку страниц рассматривать картины, изучать обивку стула, разговаривать о пьесах Расина, жить без оглядки на читателя и критика. Таких романов уже почти не пишут, да и не всякому читателю уже удобно настолько замедляться в тексте, дышать в такт прошлому, следить за переливами ткани, шуршанием страниц, скольжением кисти по холсту, но когда они есть и когда они – для тебя, это и есть самое большое читательское счастье, которое только можно вообразить. И оно у нас было.

“Think of this - that the writer wrote alone, and the reader read alone, and they were alone with each other.”
― A.S. Byatt, Possession

На следующей неделе расскажу вам, что наше издательство приготовило к ярмарке Non/Fiction, (уже можно почитать анонсы в нашем канале, Кариночка там трудится вовсю), а пока что давайте напишу, что, на мой взгляд, стоит искать у других издательств и что я буду покупать сама.

У «Рипола», конечно, пойду покупать «Чертову невесту», сборник малоизвестного журнального хоррора начала 20 века. Очень люблю вот эту поп-литературу, завалившуюся меж половиц времени, и всегда хороший источник живого, утраченного языка для переводчика. И у них же советую поискать «Субмарину» Джо Данторна, валлийскую уже, наверное, классику подросткового романа.

У «Носорога» выходит повесть «Неразумная» Аделаиды Герцык, тоже приветец из 1916 года, не нарадуюсь вообще на это воскрешение малого, заведомо тихого женского голоса, и мечтаю, разумеется, о том, чтобы кто-то качественно переиздал Анастасию Вербицкую, потому что нам на самом деле всем сейчас нужен ее романище «Дух времени».

У моего любимого «Корпуса» надо брать «Ты такой светлый» Туре Ренберга (Ренберг – это тот самый мужик, который написал мой любимый роман «Шарлотта Исабель Хансен» о том, как утонченному бахтиноведу подкидывают ребенка и он воспитывает его в традициях карнавальной культуры) и, конечно, не забывайте про моего «Преданного». И к слову о скандинавах, важно не просмотреть, что у МИФа немножко втихомолку вышел один из важнейших норвежских романов последних лет, «Лексикон света и тьмы» Симона Странгера, да еще в переводе Ольги Дробот, не благодарите. (А, и не знаю, привезет ли Эксмо «Сестрины колокола» Ларса Миттинга, но если да, то вам этот роман нужен.)

У «Эксмо» еще не проходите мимо нового романа Макьюэна, «Упражнения», это превосходный роман, с долгим периодом вхождения, правда, но очень повернутый к читателю. (Тут нужно сказать, что я, скорее не люблю Макьюэна, но в этот роман вчиталась и влюбилась.) У «Азбуки» нельзя пропустить Троллопа в переводе Екатерины Доброхотовой-Майковой, «Вот так мы теперь живем» – вообще-то очень современный роман о политических и финансовых махинациях, ну а люди там так вообще совершенно узнаваемые.

У «Издательства Ивана Лимбаха» хочу, наконец, купить книгу про гибель Есенина, у Garage, конечно, книжку про балконы, у «Альпины» советую искать «Лавинию» Ле Гуин, у РЕШ – знаю, что я поздно спохватилась и все уже прочли – но все равно очень рекомендую «До февраля», идеальный триллер, в котором автору удалось как-то очень хорошо совместить нагнетание ужаса с понятным только нам уютом вот этих желтых окошек в хрущевках, раздолбанных подъездов, посиделок на работе и встроенной, смутной и необъяснимой любви к старой периодике.

У «Синдбада» ищите «Вкус» Стенли Туччи, у «Фантома» берите не глядя всю Тану Френч, если вы еще не, у «Городца» я буду искать рассказы Анны Чухлебовой, мне их рекомендовали как-то отовсюду, да вот, наверное, и все, простите, если кого-то позабыла, уже вижу много других блогерских списков, где все издательства представлены куда аккуратнее моего.

Но по уже сложившейся традиции, конечно, не могу не посоветовать вам заглянуть на стенд издательства RUGRAM (Диан, Диан, СМОТРИ, Диан), потому что там всегда происходит какое-то незапланированное веселье и книжки там самые нужные.

Это что, мечта?❤️

Собрали выборку книг от Анастасии Завозовой, Саши Шадриной и основателя любимых «Подписных изданий» Михаила Иванова — новинки этого года в жанре нон-фикшн.

Сегодня можно полистать и составить виш-лист, а уже с завтрашнего дня и по 3 декабря прийти на ярмарку non/fiction в Гостином Дворе в Москве и приобрести их в свои книжные коллекции.

Книги — здесь, информация о ярмарке — тут!

У одного из лучших книжных магазинов (и вообще лучших книжных мест) нашей страны, Нижегородской "Полки", беда: сгорел их чудный дом на Большой Покровской. Ребятам нужна помощь - и мне кажется, мы должны им помочь.

Дорогие пиарщики крупных и некрупных издательств, я буду, как обычно, делать для моих любимых «Правил жизни» подборку самых ожидаемых новинок художественной литературы. Не забудьте, пожалуйста, прислать мне ваши планы на zavozova.drugoe@gmail.com

Когда мы придумывали издательство, то сразу решили, что не будем издавать детские книги, потому что для этого нужен особый отдельный опыт, которого у нас попросту нет. Кроме того, на рынке есть несколько настолько прекрасных детских издательств, что вообще даже и непонятно, как с ними можно конкурировать. Одно из таких издательств – это, конечно, «Самокат», и у них случилась беда: их выселяют из питерского магазина. По ссылке – вся информация о том, как можно помочь, ну и, конечно, если вы живете в Петербурге и еще не купили самые лучшие новогодние подарки для детей, то завтра в магазине «Самоката» на Мончегорской все их книги с 9 утра будут продавать со скидкой 30%, очень советую заглянуть и закупиться.

Пока вы изучаете материал о том, как много-много писателей выбирали свою книгу года, и в котором, кстати, приняла участие наша Юлия Купор, я быстро расскажу о своих книгах года, хотя с тех пор, как я стала не только читать книги, но и их издавать, подвести хоть какие-то книжные итоги стало довольно непросто. Один из главных минусов моей новой работы – это то, сколько книг приходится читать безо всякого удовольствия, но при этом до конца – чтобы принять взвешенное решение о покупке прав. (Я даже полюбила, если честно, совсем плохие или не подходящие нам по формату книги, потому что там хватает 50 страниц, чтобы сказать твердое нет, но подавляющее большинство рукописей приходится дочитывать, потому что там вроде вот что-то есть, вот же оно вот, а нет, показалось, это снова астма и т.д.) Поэтому, конечно, особенно стала ценить книги, которые хоть как-то скрасили мой книжный год и при этом не были бы написаны Стефани Майер (мой личный сорт корвалола).

Их было не то, чтобы много и большую часть из них мы издали или издадим, но если вынести за скобки все совсем рабочее, то, конечно, нельзя не сказать, что Энн Пэтчетт после «Голландского дома» написала еще более совершенный роман Tom Lake, хотя казалось, что такое вряд ли возможно. Ранним романам Пэтчетт была свойственна легкая опереточность, навзрыдность, водевильная щедрость эмоций, но вот прошло время, и роман, действие которого происходит в практически чеховском вишневом саду, и где так же по-чеховски почти ничего не происходит, кроме тихой семейной жизни с оглядкой на, к счастью, прошедшее прошлое, написан до идеального прозрачно и просто, так просто, что сразу кажется классикой.

И, кстати, о классике – в этом году впервые прочла, а точнее прослушала «Обыкновенную историю» Гончарова (в исполнении Николая Савицкого, который читает ровно так, как я люблю, с вайбами старого радио), и какой это оказался смешной роман. «Порядочная женщина, разглядев дурака, перестанет им заниматься, особенно при свидетелях», и т.д., невероятно хорошо, в общем.

Слушала в аудио триллер Шамиля Идиатуллина «До февраля», и поначалу чтец меня ужасно раздражал, мне все казалось, что нельзя читать с такой дистанцией и спрятанным смешком в голосе, но потом поняла, что это лучшая стратегия для аудиокниги, потому что триллер на самом-то деле вышел очень близкий – все эти обледенелые тропинки в парке, переделанные под офисы госучреждения, подъезды и окошечки хрущевок, сколотая советская мозаика, съемные хаты с неудобными диванами и неизбывная, встроенная в нас любовь к толстым журналам – и очень страшный, и если бы чтец (Илья Дементьев его зовут, кстати) не держал бы голосом вот этот зазор между тобой и текстом, то слушать бы было совсем невыносимо, а так – не могла оторваться.

«Сато» Рагима Джафарова оказался отличным производственным романом, а «Когда мы перестали понимать мир» Бенхамина Лабатута поразил меня, конечно, не столько тем, как в нем выстроена реальность текста, похожая на зудящую под потолком неисправную люминесцентную лампу, сколько тем, как хорошо чувствует русский язык переводчица Полина Казанкова.

Это вот, наверное, топ-5, весь мой читательский год можно найти на GR.

Наши издательские итоги года мы подвели вот в этом посте, а я еще – по возможности кратко – расскажу о том, какие книги мы приготовили на 2024 год. Все, разумеется, перечислить невозможно, но есть несколько особенно дорогих моему сердцу историй, которые я хотела бы выделить.

Во-первых, в 2024 году мы выпустим еще как минимум три романа, написанных на русском языке. Два из них пока что в работе, а вот третий почти готов, выйдет в январе-феврале. Роман называется «Лес», его автор – Светлана Тюльбашева, и это невероятно хорошо, просто мастерски сконструированный триллер, действие которого разворачивается среди карельских лесов и деревень.

Во-вторых, скоро уедет в печать милейший детектив преподобного Ричарда Коулза «Убийство перед вечерней» (в переводе Екатерины Кузнецовой), и это знаете, та самая литературная бутылка «Шериданс», потому что февраль и март нам же еще надо как-то плыть. Следствие ведет священник, ему помогают две таксы, а кровавые разборки в маленькой английской деревушке начинаются с невинного предложения установить в церкви туалет для пожилых прихожанок.

В-третьих, почти готов отличный лингвистический роман известной писательницы-фантастки Элизабет Мун, который в русском переводе будет называться «Население: одна» (переводила Марина Давыдова, редактировала Екатерина Доброхотова-Майкова). Главная героиня романа – женщина в годах, которая с наслаждением остается одна на целой планете после эвакуации населения. Ее больше не пилит невестка, не гнобит сын, она может целыми днями сажать помидоры, удобрять помидоры, поливать помидоры и ходить по планете голой и свободной, однако вскоре выясняется, что пенсионерке так и не дадут пожить спокойно, потому что на планете она вроде бы не так уж и одна. Очень вдумчивая, элегантная фантастика, написанная с явной любовью к творчеству Урсулы Ле Гуин.

В-четвертых, у нас выйдет невыносимо хорошая антиутопия «Красные часы» Лени Зумас, (переводила Дарья Кальницкая, редактировала Светлана Позднякова, а какая там будет обложка, все эскизы были один другого лучше!) – колючий и одновременно до странного уютный рассказ о пяти разных женщинах, оказавшихся по разные стороны материнства.

Ну и, в-пятых, конечно, мы ждем наш главный хит, роман Наташи Пулли The Kingdoms, (переводила Александра Гусева, редактировала Елена Николенко), сейчас докручиваем макет, обложку и перевод названия, потому что слово The Kingdoms значит совсем не то, что оно, кажется, должно значить, и эта зыбкость смыслов и времен хорошо отражает и саму суть романа.

Как водится, в наступающем году желаю вам новых хороших историй, (да и в принципе желаю чего-то желать, это уже неплохо), а сама отправляюсь на каникулы, где буду читать не по работе. (Шучу, нам тут кажется, неплохой детектив прислали на рассмотрение.)

Ничего не писала, потому что все праздники и немного после читала книги для моего ежегодного обзора самых ожидаемых новинок. Что могу сказать – будет много хорошего, даже несмотря на то, что еще один новый роман Стивена Кинга у нас снова не выйдет. (Ну и «Холли», если честно, мне совсем не понравилась, вообще, на фоне последних двух романов Кинга «Билли Саммерс» выглядит его лебединой песней.)

Очень занятная заново обретенная «Доска Дионисия», в конце там немного пережим с сусальностью, но, в целом, есть от чего тренькнуть сердечку, тополя, Волга, сырой весенний воздух, малиновый звон, люблю такое. От второй половины «Детей в гараже моего папы» я, как сейчас уже не говорит молодежь, орала, но предчувствую, что это будет лучший роман для всех книжных клубов в 2024, очень талантливо. Никогда такого не делала, но включила и нашу книжку в список, потому что «Лес» – это просто здорово-офигенно.
Из зарубежки очень, очень хороший «Лимберлост», все, как я люблю, шум природы и незаметно так топориком по сердцу тюк. «Фантом» переиздаст самый первый роман Таны Френч, который оммаж «Маленькому другу», и Роб и Кэсси, конечно, это лучшая ее история. Выйдет «Романтическая комедия» Кертис Ситтенфелд, мы за нее яростно торговались, но не хватило денег, а книжка хорошая, диатезная немного, но я вообще сейчас за честный литературный коматоз и хорошие книжки о хорошем. Буду следить за переводом, там много шуток, нужны прямо чудеса на виражах. Лабатут, как всегда, космический, и очень отличная Клэр Фуллер, как всегда, про неприятненькое, но оторваться нельзя.

Вообще все хорошее, читайте.

Не без удовольствия посмотрела Saltburn. Не могу ничего сказать о его кинематографических достоинствах, так как мой идеал кино – первые, синюшные «Сумерки», и что я вообще понимаю, но мне ужасно понравилось то, как сюжетно весь фильм буквально собран на ниточку из огромного количества очень британских, и очень узнаваемых историй про аутсайдера, который видит дом и дом его пленит, а далее у аутсайдера два способа развития, мимикрия и подчинение или мимикрия и захват. И от этой приятной, откровенной узнаваемости кино для меня только выиграло, я вообще люблю нарочитую литературность в картинках, нестеснительное использование осколочков, пуговок и лоскутков для последующего художественного скрапбукинга, гербария из красот прошлого сезона, когда все идет в дело, и производство контента становится не постмодернистским, а попросту – безотходным.

Вопреки очевидному академическому сеттингу, тут почти нет следов «Тайной истории», потому что Ричарду хотелось не внешних благ, а внутренних, он мечтал о душевной липосакции и пересадке личности, а герой «Солтберна» ближе к доктору Фарадею из «Маленького незнакомца» Сары Уотерс, который вечно подглядывает за бывшим богатством с порога или из-за угла. (Если не читали этот роман, очень рекомендую, это самый готический из всех романов Уотерс, мурашечный до, простите, крипоты.)

Кроме этого, от Saltburn, конечно, за версту тянет «Посредником» Хартли, об этом, впрочем, везде написано, мало пишут только, что «Посредник» – это изысканный, горький летний роман о мальчике, который как раз попадает в луч золотого аристократического света, везде пахнет деньгами и покоем, ему покупают одежду и празднуют день рождения, и потихоньку заводят туда, за границы золота и зелени, в топь, где ему, нищему приживале, самое место. Тоже, как вы понимаете, абсолютно рекомендую.

«Возвращение в Брайдсхед» и, отчасти, кстати, «Щегол» – тоже отличные подрамники для этого фильма, потому что они все про восхищение предметностью, от зеленых лужаек до крошечного Рембрандта на стене в богатой нью--йоркской квартире, и есть еще одна книжка, не переведенная, по-моему, на русский, но тоже очень про вот это британское стремление перепрыгнуть через классовую стену на крыльях болезненной любви-ненависти, называется The Party. Ее написала Элизабет Дэй, и это вот ровно точь-в-точь литературный Saltburn, разве что чуть посерее, без теплых фильтров камеры, о том, как один мальчик всю жизнь тянулся к другой классовой среде, а потом туго натянутая резиночка его жизни лопнула аккурат во время бесстыдно-роскошной вечеринки у аристократов.

Занятный, в общем, фильм и танцы красивые, но книги лучше, потому что их больше, и все же если вам хочется посмотреть какое-то визуальное briefly по одному из важных сюжетов англоязычной литературы, то вот оно, дошик с блестками, где в роли блестки Барри Кеоган, претворяющий трагедию жизни в грезофарс.