Мне столько же лет, сколько было Христу.
Столько же, сколько косточек в моем позвонке.
А я до сих пор знаю о себе только то, что люблю воду.
Мне 33 года, и я не могу жить без воды. Хлебаю ее литрами.
С детства запиваю жидкий суп огромным стаканом, а сейчас прошу пятую по счёту проточную к одному кофе.
Все 33 анализа (а может и больше) у меня в порядке, так что исключаем все болезни.
Я просто люблю пить воду.
То, что я люблю пить воду - это единственное, в чем я уверена
Как в костях, что носят мою спину.
Как в молитве.
Как в самой себе.
(на картине - весна в Белграде).
Столько же, сколько косточек в моем позвонке.
А я до сих пор знаю о себе только то, что люблю воду.
Мне 33 года, и я не могу жить без воды. Хлебаю ее литрами.
С детства запиваю жидкий суп огромным стаканом, а сейчас прошу пятую по счёту проточную к одному кофе.
Все 33 анализа (а может и больше) у меня в порядке, так что исключаем все болезни.
Я просто люблю пить воду.
То, что я люблю пить воду - это единственное, в чем я уверена
Как в костях, что носят мою спину.
Как в молитве.
Как в самой себе.
(на картине - весна в Белграде).
Когда я родилась, новоиспеченная мамочка изумилась всего одной вещи: «Ого, какие же у неё густые брови! Всю жизнь придётся выщипывать!».
Потому что, чтобы быть красивым, недостаточно просто родиться, а необходимо что-то в себе изменить.
Когда я недавно восстановилась после перелома руки, каждый встречный и поперечный начинал свой разговор с того, что: «Ну гипс сняла, пора начать худеть, вот завтра с утра на пробежку, откладывать-то уже некуда».
Потому что, чтобы быть здоровым , недостаточно целых рук и ног вкупе с благодарностью своему телу, а нужно еще дотянуть до голивудских стандартов.
Когда я фотографируюсь сейчас, то всегда отвечаю: «Оставь эту фотографию. Я посмотрю на себя через десять лет с любопытством и нежностью, какой я была».
Когда я фотографировалась пятнадцать лет назад, то истерила: «Удали! Тут видна морщина, свисает жирный бок, не хочу запоминать себя такой Страшилой». Хотя сейчас я понимаю, как прекрасно тогда я выглядела.
Потому что вот эти истории «до» и «после» имеют мало отношения к снимкам на экране, к мотивации, к преодолению себя и дисциплине.
Они все - о нелюбви.
О нежелании быть собой.
О желании быть кем угодно, кроме самой себя.
Когда я первый раз поехала с парнем на море, то запаслась целым арсеналом: тональным кремом, пудрой, тушью из Эйвона, помадами и лосьонами. Он же взял с собой только хозяйственное мыло - чтобы стирать трусы, кисти, голову и глупые мысли.
Он хотел быть собой, а я хотела выглядеть как девушки с рекламных проспектов.
Он был счастливым, а я - все время чем-то обеспокоенной.
Потому, чтобы быть счастливым, достаточно просто быть собой.
И никем другим.
А все остальное - приходящее и уходящее в этот мир.
Потому что, чтобы быть красивым, недостаточно просто родиться, а необходимо что-то в себе изменить.
Когда я недавно восстановилась после перелома руки, каждый встречный и поперечный начинал свой разговор с того, что: «Ну гипс сняла, пора начать худеть, вот завтра с утра на пробежку, откладывать-то уже некуда».
Потому что, чтобы быть здоровым , недостаточно целых рук и ног вкупе с благодарностью своему телу, а нужно еще дотянуть до голивудских стандартов.
Когда я фотографируюсь сейчас, то всегда отвечаю: «Оставь эту фотографию. Я посмотрю на себя через десять лет с любопытством и нежностью, какой я была».
Когда я фотографировалась пятнадцать лет назад, то истерила: «Удали! Тут видна морщина, свисает жирный бок, не хочу запоминать себя такой Страшилой». Хотя сейчас я понимаю, как прекрасно тогда я выглядела.
Потому что вот эти истории «до» и «после» имеют мало отношения к снимкам на экране, к мотивации, к преодолению себя и дисциплине.
Они все - о нелюбви.
О нежелании быть собой.
О желании быть кем угодно, кроме самой себя.
Когда я первый раз поехала с парнем на море, то запаслась целым арсеналом: тональным кремом, пудрой, тушью из Эйвона, помадами и лосьонами. Он же взял с собой только хозяйственное мыло - чтобы стирать трусы, кисти, голову и глупые мысли.
Он хотел быть собой, а я хотела выглядеть как девушки с рекламных проспектов.
Он был счастливым, а я - все время чем-то обеспокоенной.
Потому, чтобы быть счастливым, достаточно просто быть собой.
И никем другим.
А все остальное - приходящее и уходящее в этот мир.
Вы спрашиваете – я отвечаю 💙💙💙
Как и обещала, пишу о том, что готова взять трёх новых учеников в постоянную клиентскую работу для занятий визуальным искусством.
Работаю как с начинающими, так и с опытными художниками, ставя перед собой единственную задачу: помочь каждому пришедшему найти свой собственный, неповторимый стиль. В процессе работы мы будем осваивать новые техники, пробовать различные материалы, знакомиться с правилами и приемами композиции, но главное - будем учиться выражать собственное «Я» с помощью визуальных образов.
Пишу программу индивидуально для каждого нового человека, потому что все люди неповторимы.
Также готова взять в работу разовую консультацию: разберём уже имеющийся опыт рисования, выделим сильные стороны и вместе решим, куда двигаться дальше.
Знаю, что многие ждали этого момента с нетерпением, и вот он настал 🎨
Как и обещала, пишу о том, что готова взять трёх новых учеников в постоянную клиентскую работу для занятий визуальным искусством.
Работаю как с начинающими, так и с опытными художниками, ставя перед собой единственную задачу: помочь каждому пришедшему найти свой собственный, неповторимый стиль. В процессе работы мы будем осваивать новые техники, пробовать различные материалы, знакомиться с правилами и приемами композиции, но главное - будем учиться выражать собственное «Я» с помощью визуальных образов.
Пишу программу индивидуально для каждого нового человека, потому что все люди неповторимы.
Также готова взять в работу разовую консультацию: разберём уже имеющийся опыт рисования, выделим сильные стороны и вместе решим, куда двигаться дальше.
Знаю, что многие ждали этого момента с нетерпением, и вот он настал 🎨
С недавних пор безумно боюсь подскользнуться. Оступиться, запутаться в ногах, неуклюже переставить стопы и упасть. С треском бухнуться прямо на скользкий пол, где опрометчиво никто не подстелил соломку.
Поэтому в последнее время стелю соломку по поводу и без. Озираюсь, переспрашиваю по сто раз, задаю наводящие вопросы и уточняю, безопасно ли вступать на этот путь. Вдруг там - Критские лабиринты в потемках чужой души, а Ариадна оставила запутанные провода вместо спасительной нити.
Сама не знаю почему, но больше не верю в спасительные нити.
Не верю собственным стопам, сердцу, опыту и вообще ничему из туманного «что будет дальше».
В хрустальном шаре больше истины, чем в моей поднятой для последующего шага ноги.
Слишком хрупко, слишком мутно, слишком быстро, хоть бы не упасть.
Поэтому в последнее время стелю соломку по поводу и без. Озираюсь, переспрашиваю по сто раз, задаю наводящие вопросы и уточняю, безопасно ли вступать на этот путь. Вдруг там - Критские лабиринты в потемках чужой души, а Ариадна оставила запутанные провода вместо спасительной нити.
Сама не знаю почему, но больше не верю в спасительные нити.
Не верю собственным стопам, сердцу, опыту и вообще ничему из туманного «что будет дальше».
В хрустальном шаре больше истины, чем в моей поднятой для последующего шага ноги.
Слишком хрупко, слишком мутно, слишком быстро, хоть бы не упасть.
«Уважай свою боль», - говорят мне умные люди, знающие толк в стремительных взлётах и неожиданных падениях. «Она научит тебя осторожности».
«Не только же мужские сердца тебе ломать!», - вставляют свои пять копеек скучные неудачники, дождавшиеся своего звездного часа.
«Под ноги, блин, смотри!», - возмущается ром из «Городской чистоты». «Надо выбирать свой путь и только ему следовать», - продолжает он, загребая руками мусор, - «А все остальное - прямиком в помойку!».
Больше, чем свою боль от очередного перелома, сегодня я уважаю человека в оранжевом комбинезоне, после которого все преобразилось в «чисто и ясно».
В городе, на улице, около дороги, в моей голове.
«Не только же мужские сердца тебе ломать!», - вставляют свои пять копеек скучные неудачники, дождавшиеся своего звездного часа.
«Под ноги, блин, смотри!», - возмущается ром из «Городской чистоты». «Надо выбирать свой путь и только ему следовать», - продолжает он, загребая руками мусор, - «А все остальное - прямиком в помойку!».
Больше, чем свою боль от очередного перелома, сегодня я уважаю человека в оранжевом комбинезоне, после которого все преобразилось в «чисто и ясно».
В городе, на улице, около дороги, в моей голове.
Проснуться, потянуться, и, не приходя в сознание, начать заваривать кофе.
Большая джезва – на двоих, большая ложка – столовая, разом вместо нескольких чайных.
Кружки – две, руки – тоже, а вот человек в отражении один .
Проклятая сила привычки.
Или же….
Открыть глаза, перевернуться на другой бок, вернуться к исходному положению. С трудом, но встать, натянув штаны и футболку и выйти в «Хлеб и кифле» за углом.
Кофе – не для себя, кофе – любимой в кровать, без сахара и молока, как она любит.
Вернее, «как она любила»,— обжигая сердце, расплескиваешь себя кипящими брызгами на бульвар.
Больше кофе богам бессонницы.
Больше кофе бога одиночества.
Больше кофе богам кофе - обдающего мертвым жаром, испепеленным на прошлогоднем черном алтаре.
Без сахара и молока - брутально и горько, как мы всегда любили.
Большая джезва – на двоих, большая ложка – столовая, разом вместо нескольких чайных.
Кружки – две, руки – тоже, а вот человек в отражении один .
Проклятая сила привычки.
Или же….
Открыть глаза, перевернуться на другой бок, вернуться к исходному положению. С трудом, но встать, натянув штаны и футболку и выйти в «Хлеб и кифле» за углом.
Кофе – не для себя, кофе – любимой в кровать, без сахара и молока, как она любит.
Вернее, «как она любила»,— обжигая сердце, расплескиваешь себя кипящими брызгами на бульвар.
Больше кофе богам бессонницы.
Больше кофе бога одиночества.
Больше кофе богам кофе - обдающего мертвым жаром, испепеленным на прошлогоднем черном алтаре.
Без сахара и молока - брутально и горько, как мы всегда любили.
«Мы - живые», - кричат ногти, когда я пытаюсь подстричь их под корень.
«Мы хотим расти», - возмущаются они, когда острый срез лезвия сечет молодые побеги.
«Мы - храбрые!», - вопят они, и, захлебываясь от несправедливости, утопают в водовороте ржавого умывальника.
Я художник, и для меня не существует маникюра.
Не существует накрашенных (разве что маслом) ноктей.
Живой только холст, живой - нерв, разрыв, конфликт, крик, рев, плач.
А ногти - это лишнее.
Ногти должны умереть.
«Мы хотим расти», - возмущаются они, когда острый срез лезвия сечет молодые побеги.
«Мы - храбрые!», - вопят они, и, захлебываясь от несправедливости, утопают в водовороте ржавого умывальника.
Я художник, и для меня не существует маникюра.
Не существует накрашенных (разве что маслом) ноктей.
Живой только холст, живой - нерв, разрыв, конфликт, крик, рев, плач.
А ногти - это лишнее.
Ногти должны умереть.
В Белграде настолько жарко, что все превращается в воду. Течёт пот, текут слёзы, течёт солёная вода и, разнежившись от солнца, белыми струйками льется по пальцам липкое мороженое.
Обряд омовения.
Ты стоишь напротив меня, не решаясь войти в душевую кабину. Лейка в твоих руках – победный кубок с живительной влагой - превращает кровь в кипящее вино, мысли - в горный хрусталь, а воду - в расплавленное стекло.
Между нами нет тайн, преград, и каждый шрам увековечен в хрустальном рельефе наших нагил тех.
Прозрачные, чистые, нежные мы становимся невесомыми и растворяемся в солнечном свете раскаленного Белого Города.
Обряд омовения.
Ты стоишь напротив меня, не решаясь войти в душевую кабину. Лейка в твоих руках – победный кубок с живительной влагой - превращает кровь в кипящее вино, мысли - в горный хрусталь, а воду - в расплавленное стекло.
Между нами нет тайн, преград, и каждый шрам увековечен в хрустальном рельефе наших нагил тех.
Прозрачные, чистые, нежные мы становимся невесомыми и растворяемся в солнечном свете раскаленного Белого Города.
Первые касания – будь то утренний эспрессо или робкий поцелуй – всегда неповторимы в своей нежности.
Запах свежесваренного кофе или бархатное дыхание, разливающееся по спине в предрассветные часы – что может быть трепетнее, чем эти неуловимые мгновения?
Оказывается, можно жить и так.
Первая близость, как долгожданный глоток – ошпаривает, обжигает, испепеляет дотла и возрождает вновь. Приходишь на порог в тяжелых ботинках, а вылетаешь оттуда с лёгким сердцем, пока в чашке теплится волшебный эликсир. Кажется, что ты сросся с источником наслаждения плотью и кровью, и ваш новоявленный кокон не разорвать никому.
Как можно было жить без этого?
Горький осадок ждёт на дне, а обугленные зерна скользят на зубах, пока во рту рождаются слова ненависти и боли. Мучительно, мерзко, как мокрота от бронхов отделяются недавние возлюбленные друг от друга, спрашивая самих себя:
«Зачем так жить?».
Чтобы испить эту чашу до дна
Каждый раз как в первый.
Запах свежесваренного кофе или бархатное дыхание, разливающееся по спине в предрассветные часы – что может быть трепетнее, чем эти неуловимые мгновения?
Оказывается, можно жить и так.
Первая близость, как долгожданный глоток – ошпаривает, обжигает, испепеляет дотла и возрождает вновь. Приходишь на порог в тяжелых ботинках, а вылетаешь оттуда с лёгким сердцем, пока в чашке теплится волшебный эликсир. Кажется, что ты сросся с источником наслаждения плотью и кровью, и ваш новоявленный кокон не разорвать никому.
Как можно было жить без этого?
Горький осадок ждёт на дне, а обугленные зерна скользят на зубах, пока во рту рождаются слова ненависти и боли. Мучительно, мерзко, как мокрота от бронхов отделяются недавние возлюбленные друг от друга, спрашивая самих себя:
«Зачем так жить?».
Чтобы испить эту чашу до дна
Каждый раз как в первый.
Время разбрасывать и время собирать.
Камни, которые скидывают с отяжелевшего сердца ставшие вмиг безгрешными люди.
Жала, которые умирающие от желания осы оставляют в зарождающимся инжире.
Яблоки – пузатые августовским солнцем и наполненные соком божественного искушения.
Из крохотного семени вырастает целая жизнь, из плоти отделяется ребро, а сморщенные осы разлагаются на склеивающий зубы мед, чтобы вернуться и стать частью всепрощающего перегноя.
В саду все созрело для того, чтобы испечь сегодня пирог.
Август - время рождаться и умирать.
Кому как повезет сегодня.
Камни, которые скидывают с отяжелевшего сердца ставшие вмиг безгрешными люди.
Жала, которые умирающие от желания осы оставляют в зарождающимся инжире.
Яблоки – пузатые августовским солнцем и наполненные соком божественного искушения.
Из крохотного семени вырастает целая жизнь, из плоти отделяется ребро, а сморщенные осы разлагаются на склеивающий зубы мед, чтобы вернуться и стать частью всепрощающего перегноя.
В саду все созрело для того, чтобы испечь сегодня пирог.
Август - время рождаться и умирать.
Кому как повезет сегодня.
Этот день не задался, так что давайте мне скорее следующий.
Не задался с самого начала.
Вода в бассейне была ледяной, а хлора столько, что после этого светиться в мраке несколько дней.
Кофе – недоваренный, недожареный, еле тёплый, и, вообще (как оказалось) - не мой.
«Я все перепутал», - равнодушно сказал белёсыми, похожими на коровье вымя губами официант.
Хотя, скорее всего, я просто встала не с той ноги еще до того, как мир перевернулся с ног на голову.
Как песочные часы - на зубах скрипит придорожная пыль чужих путешествий, а гол забивается в пустые, давно заржавевшие ворота.
Эта пятница никуда не годится, раз все перевернулось с ног на голову
А я сгожусь только на то, чтобы об этом рассказать.
Давайте поскорее спать.
Не задался с самого начала.
Вода в бассейне была ледяной, а хлора столько, что после этого светиться в мраке несколько дней.
Кофе – недоваренный, недожареный, еле тёплый, и, вообще (как оказалось) - не мой.
«Я все перепутал», - равнодушно сказал белёсыми, похожими на коровье вымя губами официант.
Хотя, скорее всего, я просто встала не с той ноги еще до того, как мир перевернулся с ног на голову.
Как песочные часы - на зубах скрипит придорожная пыль чужих путешествий, а гол забивается в пустые, давно заржавевшие ворота.
Эта пятница никуда не годится, раз все перевернулось с ног на голову
А я сгожусь только на то, чтобы об этом рассказать.
Давайте поскорее спать.
Иногда оглядываюсь и понимаю, как много вокруг настоящей, физически осязаемой любви.
Нежности, с которой я заворачиваю свежевымытые кисти в маленькие кусочки бумаги. Обрывки текстов, заботливо сложенные напополам и разорванные - аккуратно - надвое.
Люди, заметки о которых белеют на этих листах, и вся та трогательные теплота, которую каждый из них приносит в мою жизнь.
Ищу синонимы, извожу палитру, перебираю в голове метафоры и все - впустую. Можно выучить тысячу слов и так не найти ничего лучше чем «любовь к ближнему своему».
Хоть ближний и далеко.
Хоть ближний неблизко.
Ближе него никого нет, как нет ничего роднее, чем свежевымытые кисти.
(Посвящается всем моим друзьям, которых я не видела уже годами).
Нежности, с которой я заворачиваю свежевымытые кисти в маленькие кусочки бумаги. Обрывки текстов, заботливо сложенные напополам и разорванные - аккуратно - надвое.
Люди, заметки о которых белеют на этих листах, и вся та трогательные теплота, которую каждый из них приносит в мою жизнь.
Ищу синонимы, извожу палитру, перебираю в голове метафоры и все - впустую. Можно выучить тысячу слов и так не найти ничего лучше чем «любовь к ближнему своему».
Хоть ближний и далеко.
Хоть ближний неблизко.
Ближе него никого нет, как нет ничего роднее, чем свежевымытые кисти.
(Посвящается всем моим друзьям, которых я не видела уже годами).
Сегодня я была такой красивой, а никто и не заметил.
Причёска – волосок к волоску, и даже фен не извергал привычные снопы искр. Руки – завидная белизна – без обычных красочных подтеков, и даже ногти природного, а не грязно-акрилового цвета. Макияж – как с обложки глянцевого журнала, в меру симметричные стрелки и ресницы выше бровей.
Начищенные органическим воском итальянские ботинки, струящийся шелком пиджак, выглаженные до острых стрелок брюки и пахнущая свежей лавандой блуза.
Сегодня я блистала, как червонец, а никому не было до этого дела .
Вечером, нацепив спортивные (и явно не для спорта) штаны и безразмерную (как моя обида) футболку, я отправилась на поиски картона (мысленно препарируя его для упаковки картин). Безуспешно осмотрев в округе все мусорные баки, я все же поймала удачу за хвост в магазине автозапчастей. Пока я, запыхавшись и вспотев, волокла двухметровую коробку домой, ненароком услышала множество комплиментов от соседей и знакомых. «Где ты пропадала целый день, красотка?», - улыбнулся мне бармен в кафе около моего дома.
«Играла красивую женщину», - засмеялась я, - «но по ходу, эта роль мне не подходит».
Причёска – волосок к волоску, и даже фен не извергал привычные снопы искр. Руки – завидная белизна – без обычных красочных подтеков, и даже ногти природного, а не грязно-акрилового цвета. Макияж – как с обложки глянцевого журнала, в меру симметричные стрелки и ресницы выше бровей.
Начищенные органическим воском итальянские ботинки, струящийся шелком пиджак, выглаженные до острых стрелок брюки и пахнущая свежей лавандой блуза.
Сегодня я блистала, как червонец, а никому не было до этого дела .
Вечером, нацепив спортивные (и явно не для спорта) штаны и безразмерную (как моя обида) футболку, я отправилась на поиски картона (мысленно препарируя его для упаковки картин). Безуспешно осмотрев в округе все мусорные баки, я все же поймала удачу за хвост в магазине автозапчастей. Пока я, запыхавшись и вспотев, волокла двухметровую коробку домой, ненароком услышала множество комплиментов от соседей и знакомых. «Где ты пропадала целый день, красотка?», - улыбнулся мне бармен в кафе около моего дома.
«Играла красивую женщину», - засмеялась я, - «но по ходу, эта роль мне не подходит».
Смотрю на большие пальцы своих ног, а они смотрят на меня и буквально говорят: «Тебя уже никто не полюбит за твою молодость».
Пальцы утомленной, вымотанной, запыхавшейся в вечной гонке женщины.
Как корни деревьев – молодые ростки пробиваются на небо и на землю, расширяясь на все стороны света как перебродившая квашня.
А после, устав от неравной борьбы с сухой почвой, искривляются в угоду простому выживанию.
Меняют форму, чтобы уцепиться за скользкие комки багровой глины после дождя. Сжимаются, когда бугристый перегной заманивает в сладкоречивое перерождение. Сохнут от жажды и захлёбываются во время грозы – все для того, чтобы не терять опоры, пока липкие черви скользят и извиваются в сырой земле.
Мои пальцы смотрят на меня и говорят: «Тебя полюбят за все то, что ты пережила».
Ведь я твердо стою на ногах, несмотря ни на что.
Пальцы утомленной, вымотанной, запыхавшейся в вечной гонке женщины.
Как корни деревьев – молодые ростки пробиваются на небо и на землю, расширяясь на все стороны света как перебродившая квашня.
А после, устав от неравной борьбы с сухой почвой, искривляются в угоду простому выживанию.
Меняют форму, чтобы уцепиться за скользкие комки багровой глины после дождя. Сжимаются, когда бугристый перегной заманивает в сладкоречивое перерождение. Сохнут от жажды и захлёбываются во время грозы – все для того, чтобы не терять опоры, пока липкие черви скользят и извиваются в сырой земле.
Мои пальцы смотрят на меня и говорят: «Тебя полюбят за все то, что ты пережила».
Ведь я твердо стою на ногах, несмотря ни на что.
Заметить в толпе красивого мужчину и остолбенеть.
Замереть.
Затаить дыхание.
Превратиться в тугой спазм, ледяными клещами расползающийся по телу.
В узкую как бутылочное горлышко гортань перестанет поступать воздух, и глупые слова скатятся в неперевариваемый ком.
А когда пробка выскочит из бутылки и прольется теплой влагой на смущенные улыбки, пути назад не будет. Сосуды - сообщающиеся, жидкости - перетекающие, обмен - живительный: слюной, энергией и комплиментами.
Заметить в толпе красивого мужчину и с ним заговорить.
А дальше уже ничего не страшно.
Замереть.
Затаить дыхание.
Превратиться в тугой спазм, ледяными клещами расползающийся по телу.
В узкую как бутылочное горлышко гортань перестанет поступать воздух, и глупые слова скатятся в неперевариваемый ком.
А когда пробка выскочит из бутылки и прольется теплой влагой на смущенные улыбки, пути назад не будет. Сосуды - сообщающиеся, жидкости - перетекающие, обмен - живительный: слюной, энергией и комплиментами.
Заметить в толпе красивого мужчину и с ним заговорить.
А дальше уже ничего не страшно.
Дорогие русскоязычные београджане!
Наконец-то сбылась моя давняя мечта и я нашла поддержу для проекта, образ которого я холила и лелеяла все эти годы.
1 ноября открывается конкурс для русскоговорящих писателей и поэтов, проживающих в Сербии, что в конце концов превратится в книгу под названием Альманах Кочевников. Конкурс продлится до 15 декабря 2024 года.
Живя в Сербии, я встретила невероятных людей с уникальными историями, и всегда втайне надеялась, что их мысли и чувства найдут свое место на книжных полках этой страны.
Мои собственные заметки эмигранта однажды выросли в книги, и, книги стали доступны на разных языках и так, нежданно-негаданно, я стала членом Союза Литераторов Сербии, работая бок о бок с известными современными писателями.
Приглашаю вас решиться на участие! Если вы ждали знак — то вот он. Проект абсолютно некоммерческий, и мы будем благодарны, если вы расскажете о нем в соцсетях, сделав репост.
Подробности конкурса можно найти в наших социальных сетях — в Инстаграме и Фейсбуке.
Спасибо всем, кто верит в силу слова и разделяет нашу мечту.
Удачи!
Наконец-то сбылась моя давняя мечта и я нашла поддержу для проекта, образ которого я холила и лелеяла все эти годы.
1 ноября открывается конкурс для русскоговорящих писателей и поэтов, проживающих в Сербии, что в конце концов превратится в книгу под названием Альманах Кочевников. Конкурс продлится до 15 декабря 2024 года.
Живя в Сербии, я встретила невероятных людей с уникальными историями, и всегда втайне надеялась, что их мысли и чувства найдут свое место на книжных полках этой страны.
Мои собственные заметки эмигранта однажды выросли в книги, и, книги стали доступны на разных языках и так, нежданно-негаданно, я стала членом Союза Литераторов Сербии, работая бок о бок с известными современными писателями.
Приглашаю вас решиться на участие! Если вы ждали знак — то вот он. Проект абсолютно некоммерческий, и мы будем благодарны, если вы расскажете о нем в соцсетях, сделав репост.
Подробности конкурса можно найти в наших социальных сетях — в Инстаграме и Фейсбуке.
Спасибо всем, кто верит в силу слова и разделяет нашу мечту.
Удачи!