Не последней та война Отечественная оказалась. Приходится и мне, со своими прихожанами, слышать грохот орудий, взрывы мин и снарядов, видеть убитых и раненых, переживать страхи смертельной опасности и не передающиеся словами горе потерь.*
Уроки Великой Отечественной не стали для всех и вся абсолютным табу на военные действия. Окопы вновь нарыты там, где они были 80 лет назад. Ненависть в превосходной степени и ныне рядом с нами празднует свое торжество, слова о мире, дружбе и радости человеческой жизни используются лишь как прикрытие, перед приказом открыть огонь.
Забыт май 45-го?
Но ведь только там можно создать державу великую, где хранят память народную.
История — коллективная память народа и ее потеря разрушает не только человека, но и переводит нас в разряд варваров. Помните, у Достоевского, бесы программу свою разработали: «Надобно, чтобы такой народ, как наш, не имел истории, а то что имел под видом истории, должно быть с отвращением забыто»?
Программа не изменилась. Бесы, с удовольствием нынче приплясывают там, где вместо памяти, подают лишь суррогат желаний очередных политических лидеров, переписывающих историю под себя.
Великая Отечественная и день нынешний связаны не только попыткой одних унизить других, определить "главенствующую нацию" и презирать чужую волю и желания, но и тем, что лукавый смог для многих на бывшей единой Украине сделать центром, смыслом жизни, не сердце, не душу, а чрево и то, что ниже его. По сути, перед нами, упорное желание создать из человека бездушное животное, не помнящего историю, не уважающего свои святыни.
Не вышло, и не выйдет.
Любая оргия, заканчивается похмельем.
День Победы не превосходит Пасху, Покров или Рождество. Это праздник, который в них имеет свое начало. Ведь недаром же именно в пасхальные дни над взятым рейхстагом, над освобожденной Европой взметнулась наше знамя победы над фашизмом.
С праздником Великой Победы!
Христос Воскресе!
* вот и этой ночью пытались по нашему городку попасть. Нефтебаза им покоя не дает. Весь город от работы ПВО трясло. Вчера же Луганску досталось…
Уроки Великой Отечественной не стали для всех и вся абсолютным табу на военные действия. Окопы вновь нарыты там, где они были 80 лет назад. Ненависть в превосходной степени и ныне рядом с нами празднует свое торжество, слова о мире, дружбе и радости человеческой жизни используются лишь как прикрытие, перед приказом открыть огонь.
Забыт май 45-го?
Но ведь только там можно создать державу великую, где хранят память народную.
История — коллективная память народа и ее потеря разрушает не только человека, но и переводит нас в разряд варваров. Помните, у Достоевского, бесы программу свою разработали: «Надобно, чтобы такой народ, как наш, не имел истории, а то что имел под видом истории, должно быть с отвращением забыто»?
Программа не изменилась. Бесы, с удовольствием нынче приплясывают там, где вместо памяти, подают лишь суррогат желаний очередных политических лидеров, переписывающих историю под себя.
Великая Отечественная и день нынешний связаны не только попыткой одних унизить других, определить "главенствующую нацию" и презирать чужую волю и желания, но и тем, что лукавый смог для многих на бывшей единой Украине сделать центром, смыслом жизни, не сердце, не душу, а чрево и то, что ниже его. По сути, перед нами, упорное желание создать из человека бездушное животное, не помнящего историю, не уважающего свои святыни.
Не вышло, и не выйдет.
Любая оргия, заканчивается похмельем.
День Победы не превосходит Пасху, Покров или Рождество. Это праздник, который в них имеет свое начало. Ведь недаром же именно в пасхальные дни над взятым рейхстагом, над освобожденной Европой взметнулась наше знамя победы над фашизмом.
С праздником Великой Победы!
Христос Воскресе!
* вот и этой ночью пытались по нашему городку попасть. Нефтебаза им покоя не дает. Весь город от работы ПВО трясло. Вчера же Луганску досталось…
Сегодня трудно найти тех, кто воевал в ту, Отечественную…
В мою юность и молодость таких было много, но только теперь они стали для меня героями.
Все. До одного. Без учета количества медалей и отметин от ранений.
Почему?
Ответ и прост, и сложен.
Прост, оттого, что для Бога нет живых и мертвых – все живы в вечности. Сложен, потому, что расхристанное современное, навязанное нашими грехами общество, очень активно и настырно просит окружающих забыть о тех подвигах и страданиях.
Нынче все чаще и чаще можно услышать и прочитать, что прошедшая Великая Отечественная – не война за освобождение и человеческую будущность, а столкновение двух сопоставимых по жестокости режимов.
«Факты» приводят, «документы» цитируют. Полистаешь, посердишься, огорчишься, что подвиг народный забыть хотят и понятие «враг» уничтожить, а затем просто вспомнишь, как в детстве у фронтовика спрашивал:
— Дядь Коль, а ты когда на фронте был, о чем думал?
Дядька Колька смотрит одним глазом на меня (второй под Лодзью потерял), очередную «беломорину» закуривает, по голове меня гладит и просто так отвечает:
— Да чтобы ты, Шурка, родился…
В детстве я этот ответ не понимал, лишь теперь ясно, что он тогда уже действительно обо мне, только в 54-ом на свет появившемся, думал.
Теперь точно знаю, что дядьки те – герои великие, потому что без них многих из Вас, кто читает эти строки, просто бы не было.
В мою юность и молодость таких было много, но только теперь они стали для меня героями.
Все. До одного. Без учета количества медалей и отметин от ранений.
Почему?
Ответ и прост, и сложен.
Прост, оттого, что для Бога нет живых и мертвых – все живы в вечности. Сложен, потому, что расхристанное современное, навязанное нашими грехами общество, очень активно и настырно просит окружающих забыть о тех подвигах и страданиях.
Нынче все чаще и чаще можно услышать и прочитать, что прошедшая Великая Отечественная – не война за освобождение и человеческую будущность, а столкновение двух сопоставимых по жестокости режимов.
«Факты» приводят, «документы» цитируют. Полистаешь, посердишься, огорчишься, что подвиг народный забыть хотят и понятие «враг» уничтожить, а затем просто вспомнишь, как в детстве у фронтовика спрашивал:
— Дядь Коль, а ты когда на фронте был, о чем думал?
Дядька Колька смотрит одним глазом на меня (второй под Лодзью потерял), очередную «беломорину» закуривает, по голове меня гладит и просто так отвечает:
— Да чтобы ты, Шурка, родился…
В детстве я этот ответ не понимал, лишь теперь ясно, что он тогда уже действительно обо мне, только в 54-ом на свет появившемся, думал.
Теперь точно знаю, что дядьки те – герои великие, потому что без них многих из Вас, кто читает эти строки, просто бы не было.
Прочел давеча стих и там запомнилось:
«И друг друга читать – до последней страницы».
Не помню автора и каков контекст, но зацепила эта строчка.
По двум причинам.
Во-первых, это насколько же всеохватывающе нужно любить, что бы до последней страницы прочесть. И где она та «последняя»? Закончится тут, начнется там.
Второй же том жизни вообще без окончания.
Во-вторых, вспомнилось, как на заре интернетной жизни, в ЖЖ (Livejournal), старался прочесть ленту друзей, как говорил Макарыч из «Бой ведут одни старики», «до железки», то бишь все что написали фрэнды с предыдущего дня…
Пишущих становилось все больше, время с годами сокращалось, охватить всех и вся стало невозможно, да и понятие «интернет-друзья» стало все более расплывчатым.
Так что «читать до последней страницы» надо тех, кто всегда рядышком и беречь их ревностно «до дней последних, донца». Таких очень мало.
Но они есть. У каждого…
«И друг друга читать – до последней страницы».
Не помню автора и каков контекст, но зацепила эта строчка.
По двум причинам.
Во-первых, это насколько же всеохватывающе нужно любить, что бы до последней страницы прочесть. И где она та «последняя»? Закончится тут, начнется там.
Второй же том жизни вообще без окончания.
Во-вторых, вспомнилось, как на заре интернетной жизни, в ЖЖ (Livejournal), старался прочесть ленту друзей, как говорил Макарыч из «Бой ведут одни старики», «до железки», то бишь все что написали фрэнды с предыдущего дня…
Пишущих становилось все больше, время с годами сокращалось, охватить всех и вся стало невозможно, да и понятие «интернет-друзья» стало все более расплывчатым.
Так что «читать до последней страницы» надо тех, кто всегда рядышком и беречь их ревностно «до дней последних, донца». Таких очень мало.
Но они есть. У каждого…
Прилетело по городу вчера пред полуночью
Погибшие, раненные, сгоревшие дома.
Господи, помоги без ропота и проклятий пережить время это
Погибшие, раненные, сгоревшие дома.
Господи, помоги без ропота и проклятий пережить время это
ПЕРВОЕ ВОСКРЕСЕНИЕ ПОСЛЕ ПАСХИ.
Это воскресение в православном календаре называют Антипасхой, что значит «вместо Пасхи». Свет и сияние Воскресения Христова не ограничен временем и календарем.
Праздник усугубляется и тем, что с этого воскресного дня мы идем с радостной вестью «Христос Воскресе!» на поселения-спутники каждого города, села и поселка. Мы идем к тем, кто уже вкушает сладость Царствия Небесного и к тем, кто пьет ныне желчь адовых мучений. Мы направляемся на кладбище.
Апостол Фома, уверение которого в истинном воскресении Христа вспоминает Церковь на воскресном богослужении, сказал апостолам в ответ на их радость: «Если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю» (Ин. 20, 25). Нам же для подобного уверения очень часто и нужны эти пасхальные визиты на кладбище. Иначе и нет смысла в этих хождениях. Ведь «память» определение далеко не материалистическое. Впрочем, как и любовь, и ненависть. Их нельзя попробовать, увидеть, потрогать или сфотографировать.
Возразят некоторые, что любовь и ненависть видна по поступкам, но ведь это далеко не всегда происходит. Очень часто мы за внешней любезностью, улыбкой и поддакиванием, в конце концов, находим презрение и ненависть, а за криком и призванием всех бед на нашу голову – заботу и любовь. Происходит это потому, что живем тройственной жизнью. То бишь, думаем одно, говорим другое, ну а делаем третье.
На кладбище же, все определенно и ясно, там врать не получается, а если и случается, то сразу заметно.
Как написал Михаил Ножкин:
Там, на кладбище, так спокойненько,
Ни врагов, ни друзей не видать,
Всё культурненько, всё пристойненько,
Исключительная благодать.
Если, как мы только что определились «память» понятие не материальное, то тогда идем мы на места упокоения как люди, признающие потусторонний мир, а он, как известно, населен духами и душами. Поэтому, хочется нам этого или не хочется, все мы люди верующие. Явно, может быть, и сомневаемся в наличии Бога, даже спорим об этом, но все равно перед пасхой Христовой оградку поправим, покрасим, могилку очистим и песочком посыплем. Поступаем так, как надлежит поступать творению Божьему. Беда лишь в том, что творить дела богоугодные осознанно и целенаправленно многие не желают. Ведь тогда придется изменить размеренность и привычность наших нынешних жизненных укладов, привнести в них незнакомый и тяжелый труд, который называется – исполнение заповедей Божиих.
Не хочется творить насилие над собой. Сильно не хочется. Лозунг: «Не учи меня жить!» стал не призывом, а образом действия. Поэтому, когда начинаешь говорить о Боге, вере и православии очень часто слышишь ответ апостола Фомы: если не увижу, не поверю.
Очень часто предлагали Спасителю показать свою силу и могущество, сотворить еще одно чудо, совершить новое знамение. Но ведь сколько их было за время проповеди Христа! И что же? Воистину мертвые восстанут – не поверят!
Говоришь о двух тысячелетии христианства, отвечают – привычка, рассказываешь о святой воде, возражают – вы туда серебро добавляете или специальные ингредиенты примешиваете; показываешь иконы мироточивые, утверждают, что попы туда трубки поставили; подводишь к святым мощам, вопиют, что мумифицировать еще древние египтяне умели и т. д.
А на кладбище идем…
Безусловно, знание дело нужное, необходимое и хорошее, но Бог не познается разумением. Нельзя научить верить в Бога при помощи знания. Разные это понятия вера и знание. При помощи Бога получить возможность овладеть навыком, специальностью, наукой – можно, но не наоборот.
Не ушел из нас «Фома неверующий», и видит, и слышит, но разуметь не желает.
Поэтому и отходит от нас Господь, поэтому и растут «спутники»-поселения рядом с жилищами нашими намного быстрее, чем зажигаются светом жизни окна в новых домах и квартирах.
Царство Небесное ушедшим сотвори Господи и разумения пока еще живущим даруй Господи.
Это воскресение в православном календаре называют Антипасхой, что значит «вместо Пасхи». Свет и сияние Воскресения Христова не ограничен временем и календарем.
Праздник усугубляется и тем, что с этого воскресного дня мы идем с радостной вестью «Христос Воскресе!» на поселения-спутники каждого города, села и поселка. Мы идем к тем, кто уже вкушает сладость Царствия Небесного и к тем, кто пьет ныне желчь адовых мучений. Мы направляемся на кладбище.
Апостол Фома, уверение которого в истинном воскресении Христа вспоминает Церковь на воскресном богослужении, сказал апостолам в ответ на их радость: «Если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю» (Ин. 20, 25). Нам же для подобного уверения очень часто и нужны эти пасхальные визиты на кладбище. Иначе и нет смысла в этих хождениях. Ведь «память» определение далеко не материалистическое. Впрочем, как и любовь, и ненависть. Их нельзя попробовать, увидеть, потрогать или сфотографировать.
Возразят некоторые, что любовь и ненависть видна по поступкам, но ведь это далеко не всегда происходит. Очень часто мы за внешней любезностью, улыбкой и поддакиванием, в конце концов, находим презрение и ненависть, а за криком и призванием всех бед на нашу голову – заботу и любовь. Происходит это потому, что живем тройственной жизнью. То бишь, думаем одно, говорим другое, ну а делаем третье.
На кладбище же, все определенно и ясно, там врать не получается, а если и случается, то сразу заметно.
Как написал Михаил Ножкин:
Там, на кладбище, так спокойненько,
Ни врагов, ни друзей не видать,
Всё культурненько, всё пристойненько,
Исключительная благодать.
Если, как мы только что определились «память» понятие не материальное, то тогда идем мы на места упокоения как люди, признающие потусторонний мир, а он, как известно, населен духами и душами. Поэтому, хочется нам этого или не хочется, все мы люди верующие. Явно, может быть, и сомневаемся в наличии Бога, даже спорим об этом, но все равно перед пасхой Христовой оградку поправим, покрасим, могилку очистим и песочком посыплем. Поступаем так, как надлежит поступать творению Божьему. Беда лишь в том, что творить дела богоугодные осознанно и целенаправленно многие не желают. Ведь тогда придется изменить размеренность и привычность наших нынешних жизненных укладов, привнести в них незнакомый и тяжелый труд, который называется – исполнение заповедей Божиих.
Не хочется творить насилие над собой. Сильно не хочется. Лозунг: «Не учи меня жить!» стал не призывом, а образом действия. Поэтому, когда начинаешь говорить о Боге, вере и православии очень часто слышишь ответ апостола Фомы: если не увижу, не поверю.
Очень часто предлагали Спасителю показать свою силу и могущество, сотворить еще одно чудо, совершить новое знамение. Но ведь сколько их было за время проповеди Христа! И что же? Воистину мертвые восстанут – не поверят!
Говоришь о двух тысячелетии христианства, отвечают – привычка, рассказываешь о святой воде, возражают – вы туда серебро добавляете или специальные ингредиенты примешиваете; показываешь иконы мироточивые, утверждают, что попы туда трубки поставили; подводишь к святым мощам, вопиют, что мумифицировать еще древние египтяне умели и т. д.
А на кладбище идем…
Безусловно, знание дело нужное, необходимое и хорошее, но Бог не познается разумением. Нельзя научить верить в Бога при помощи знания. Разные это понятия вера и знание. При помощи Бога получить возможность овладеть навыком, специальностью, наукой – можно, но не наоборот.
Не ушел из нас «Фома неверующий», и видит, и слышит, но разуметь не желает.
Поэтому и отходит от нас Господь, поэтому и растут «спутники»-поселения рядом с жилищами нашими намного быстрее, чем зажигаются светом жизни окна в новых домах и квартирах.
Царство Небесное ушедшим сотвори Господи и разумения пока еще живущим даруй Господи.
Сомнение не неверие
Не встречались мне за более чем тридцать лет священнического служения те, кто не желает радости, любви, счастья и благополучия, как своего, так и своих близких.
Не было таких.
Правда, иногда, Господь посылает, видимо для разнообразия и полноты познания, индивидуумов, которые бессмертия собственного не желают. Эдаких закостенелых неверующих, которые заверяют меня, что смерть для них вполне естественное событие и они во всей полноте уверены в своем собственном и полном уничтожении.
Признаюсь, что мне трудно им поверить. Не укладываются данные заявления ни в мыслях, ни в сердце.
Я данных сугубых материалистов на похоронах встречал. Во время отпевания, да и самого погребения они в последних рядах, даже если кого-то из собственных родственников в последний путь провожают. Маячат их лица вдалеке, дабы ничего не видеть и не слышать. И не потому, что безразлично, а оттого, что страшно. Ведь в любом случае в данную домовину ты вольно и невольно себя обязательно проецируешь.
Можно, конечно, их поругать за неверие и слова пафосные святителя Николая Сербского в качестве утверждения привести: «Сомневаются обитатели сей юдоли плача, что есть некое Царство Жизни, лучшее, нежели это! Сомневаются невольники смерти, что возможно существование бессмертной Державы Божией! Сомневаются сопричастники червей и гусениц, что Бог может обратить их в бессмертных царей, в сопричастников светлых ангелов!».
Да и надо ли навязывать свое мнение и понимание тем, кто его слышать не желает и агрессивно воспринимает? Ведь четкая аксиома есть: «Любая вера, навязанная силой, есть вера неверная».
С апостолом Фомой поговорку связали: Фома неверующий, но ведь у него лишь сомнения были, он подтверждения требовал. А мы разве не требуем?
Знаем, что только верой и ее делами Господь познается, но все же доказательства постоянно ищем.
Давайте не путать. Фома не неверующий, он сомневающийся и дистанция между этими определениями огромная
Личностям же, которые и не верят, и доказательств не ищут данная поговорка никак не подходит. Здесь только на Бога надежда, что Он найдет способ, время и место им о Себе сказать.
Примеров преображения человека предостаточно.
Не встречались мне за более чем тридцать лет священнического служения те, кто не желает радости, любви, счастья и благополучия, как своего, так и своих близких.
Не было таких.
Правда, иногда, Господь посылает, видимо для разнообразия и полноты познания, индивидуумов, которые бессмертия собственного не желают. Эдаких закостенелых неверующих, которые заверяют меня, что смерть для них вполне естественное событие и они во всей полноте уверены в своем собственном и полном уничтожении.
Признаюсь, что мне трудно им поверить. Не укладываются данные заявления ни в мыслях, ни в сердце.
Я данных сугубых материалистов на похоронах встречал. Во время отпевания, да и самого погребения они в последних рядах, даже если кого-то из собственных родственников в последний путь провожают. Маячат их лица вдалеке, дабы ничего не видеть и не слышать. И не потому, что безразлично, а оттого, что страшно. Ведь в любом случае в данную домовину ты вольно и невольно себя обязательно проецируешь.
Можно, конечно, их поругать за неверие и слова пафосные святителя Николая Сербского в качестве утверждения привести: «Сомневаются обитатели сей юдоли плача, что есть некое Царство Жизни, лучшее, нежели это! Сомневаются невольники смерти, что возможно существование бессмертной Державы Божией! Сомневаются сопричастники червей и гусениц, что Бог может обратить их в бессмертных царей, в сопричастников светлых ангелов!».
Да и надо ли навязывать свое мнение и понимание тем, кто его слышать не желает и агрессивно воспринимает? Ведь четкая аксиома есть: «Любая вера, навязанная силой, есть вера неверная».
С апостолом Фомой поговорку связали: Фома неверующий, но ведь у него лишь сомнения были, он подтверждения требовал. А мы разве не требуем?
Знаем, что только верой и ее делами Господь познается, но все же доказательства постоянно ищем.
Давайте не путать. Фома не неверующий, он сомневающийся и дистанция между этими определениями огромная
Личностям же, которые и не верят, и доказательств не ищут данная поговорка никак не подходит. Здесь только на Бога надежда, что Он найдет способ, время и место им о Себе сказать.
Примеров преображения человека предостаточно.
С сегодняшнего дня - службы на кладбищах...
Сама Радоница во второй вторник после Светлого воскресения, но служить на местах захоронений начинаем в Фомину неделю, получившую народное определение «Красная горка».
Давайте сразу определимся в понимании слова «Радоница».
Корень слова - рад, что означает «радование» и «радость». Вполне сочетаемо с этим словом и понятие «род». Нет здесь никаких языческих откровений. На кладбище в дни Радоницы мы идем, прежде всего, к родственникам, то есть к тем, кто из нашего рода.
Язычество в другом, общеизвестном и повсеместном, наблюдается и, к сожалению, и в года нынешние практикуется. О «обычах» на Радоницу в начале XX века так говорится: «До настоящего времени в некоторых местах существует возмутительный обычай сопровождать послепасхальные поминовения усопших диким пьяным разгулом.» (Булгаков С.В. «Настольная книга священно-церковно-служителя»).
За сто с кусочком лет после данного указания мало что изменилось.
Поэтому первое НЕЛЬЗЯ звучит так: поминать усопших водкой и прочим алкоголем православному христианину в день их памяти - запрещено.
Расхожее замечание, приписанное огорченными сарацинами и иудеями святому князю Владимиру Красное Солнышко, что «Веселие Руси есть питие, без пития Руси не быти» - всего лишь оправдание неудавшейся рекламы своего религиозного мировоззрения и не более того.
На кладбище мы приходим, чтобы возвестить своим усопшим родственникам и друзьям, что Господь воскрес, как и воскреснет каждый из них. Это реальное, живое, бытовое общение с теми, кто нам дорог, отражает нашу веру в то, что все они и после смерти остаются прихожанами Церкви Того Бога, Который «не есть Бог мертвых, но живых» (Мф. 22, 32).
Поминать небольшим обедом на месте захоронения вполне приемлемо, прилично и не возбраняется.
Здесь иное НЕЛЬЗЯ: поедая вкусную пасхальную снедь, уверять себя, что покойник (-ца) тоже покушать любили.
Все же заверения, что отобедать надобно за себя и за родного умершего - размышлизмы от лукавого, да и как говорит один очень известный священник, чрезмерное питание приводит к непомерному растяжению живота, отчего кожа натягивается и веки закрываются...
Должно заметить, что автору этих строк пришлось довольно долго отслужить на сельском приходе, куда входило несколько кладбищ. И не один раз встречал он в дни Радоницы рядом с могильным холмиком сладко спящего «поминальника».
Дело, конечно, сугубо личное, но все же усопший радости пасхальной ждал, памяти доброй и молитвенной, а не тризны пресыщающей, пития удручающего и сна невменяемого.
Нередко приходилось слышать да и самому наблюдать, как в сельских домах на окна выставляют снедь разнообразную и даже крошки от пасхального кулича по подоконнику рассыпают с уверением, что «придут, кто помер» и полакомятся.
Это очередное НЕЛЬЗЯ.
Основаны эти действия эти на откровенном язычестве и колдовстве. Сюда еще надобно добавить бытующее мнение, что для поминовения на Радоницу нужно использовать не пасхальные освященные яйца, а иные, даже иным цветом покрашенные.
Сегодня от вас усопшие иного ждут - вашего радостного и искреннего «Христос Воскресе!», и если со всей душой и разумом с ними именно так поздороваетесь, то в сердце обязательно услышите ответ: «Воистину Воскресе!»
За всеми этими «нельзя» кроется главное, что происходит в дни Радоницы — это наша очередная встреча с ушедшими родными и близкими. Встреча надежды и упования. Мы молимся за них с просьбой к Богу и уверенностью, что придет то время, когда так же будут молиться о нас.
Сама Радоница во второй вторник после Светлого воскресения, но служить на местах захоронений начинаем в Фомину неделю, получившую народное определение «Красная горка».
Давайте сразу определимся в понимании слова «Радоница».
Корень слова - рад, что означает «радование» и «радость». Вполне сочетаемо с этим словом и понятие «род». Нет здесь никаких языческих откровений. На кладбище в дни Радоницы мы идем, прежде всего, к родственникам, то есть к тем, кто из нашего рода.
Язычество в другом, общеизвестном и повсеместном, наблюдается и, к сожалению, и в года нынешние практикуется. О «обычах» на Радоницу в начале XX века так говорится: «До настоящего времени в некоторых местах существует возмутительный обычай сопровождать послепасхальные поминовения усопших диким пьяным разгулом.» (Булгаков С.В. «Настольная книга священно-церковно-служителя»).
За сто с кусочком лет после данного указания мало что изменилось.
Поэтому первое НЕЛЬЗЯ звучит так: поминать усопших водкой и прочим алкоголем православному христианину в день их памяти - запрещено.
Расхожее замечание, приписанное огорченными сарацинами и иудеями святому князю Владимиру Красное Солнышко, что «Веселие Руси есть питие, без пития Руси не быти» - всего лишь оправдание неудавшейся рекламы своего религиозного мировоззрения и не более того.
На кладбище мы приходим, чтобы возвестить своим усопшим родственникам и друзьям, что Господь воскрес, как и воскреснет каждый из них. Это реальное, живое, бытовое общение с теми, кто нам дорог, отражает нашу веру в то, что все они и после смерти остаются прихожанами Церкви Того Бога, Который «не есть Бог мертвых, но живых» (Мф. 22, 32).
Поминать небольшим обедом на месте захоронения вполне приемлемо, прилично и не возбраняется.
Здесь иное НЕЛЬЗЯ: поедая вкусную пасхальную снедь, уверять себя, что покойник (-ца) тоже покушать любили.
Все же заверения, что отобедать надобно за себя и за родного умершего - размышлизмы от лукавого, да и как говорит один очень известный священник, чрезмерное питание приводит к непомерному растяжению живота, отчего кожа натягивается и веки закрываются...
Должно заметить, что автору этих строк пришлось довольно долго отслужить на сельском приходе, куда входило несколько кладбищ. И не один раз встречал он в дни Радоницы рядом с могильным холмиком сладко спящего «поминальника».
Дело, конечно, сугубо личное, но все же усопший радости пасхальной ждал, памяти доброй и молитвенной, а не тризны пресыщающей, пития удручающего и сна невменяемого.
Нередко приходилось слышать да и самому наблюдать, как в сельских домах на окна выставляют снедь разнообразную и даже крошки от пасхального кулича по подоконнику рассыпают с уверением, что «придут, кто помер» и полакомятся.
Это очередное НЕЛЬЗЯ.
Основаны эти действия эти на откровенном язычестве и колдовстве. Сюда еще надобно добавить бытующее мнение, что для поминовения на Радоницу нужно использовать не пасхальные освященные яйца, а иные, даже иным цветом покрашенные.
Сегодня от вас усопшие иного ждут - вашего радостного и искреннего «Христос Воскресе!», и если со всей душой и разумом с ними именно так поздороваетесь, то в сердце обязательно услышите ответ: «Воистину Воскресе!»
За всеми этими «нельзя» кроется главное, что происходит в дни Радоницы — это наша очередная встреча с ушедшими родными и близкими. Встреча надежды и упования. Мы молимся за них с просьбой к Богу и уверенностью, что придет то время, когда так же будут молиться о нас.
Forwarded from Епископ Питирим
По пальцам одной руки можно пересчитать людей, личное знакомство с которыми стало для меня настоящим потрясением, когда ты понимаешь, что перед тобой гениальная личность. Один из них - Андрей Рэмович Белоусов. Тогда он занимал должность помощника президента по экономическим вопросам, а я исполнял обязанности ректора Московской духовной академии. Поразили меня в нем острота и глубина ума, его способность мгновенно схватывать самую суть проблемы и находить оптимальное решение ее. Полагаю, что именно такой человек сейчас нужен во главе военного министерства. Божией помощи ему на пути нашей армии к Победе!