Правчтение - Утро. Рассвет. Звездная ночь.
https://pravchtenie.ru/chelovek-nedeli/utro-rassvet-zvezdnaya-noch-/

***

Не привлекай к раздумью
Могильную плиту: 
Я заповедь простую
Всю жизнь свою блюду - 
Чтоб роза пахла розой,
Иного не пойму - 
Плюющие в народ свой
Забудутся ему.

Вот взять меня, к примеру - 
Как тысячи других,
Я презирал Ривьеру,
Поскольку был родник,
И пусть фашистом кличет
Унылый бармалей - 
Звучит мой смех, заливчат,
Над родиной моей. 

Кирзовым и суконным 
Со строчкой прошивной 
Интеллигентским кодлам
Казался я шпаной,
Ни разу не жидёнок,
В отличье от сквалыг,
Люблю я наших тёток,
Весёлых, озорных.

Люблю, когда, в трамваях 
Избравшие маршрут,
При прочих дарованьях
Они ещё и ржут,
Тогда, и юн, и статен,
Забыв про боль свою,
Я смерти подлых ссадин
В себе не признаю. 

***

Что-то как-то так себе, но конкретно - 
Будто б ноет ушибленное колено,
И сквозит в новелле, местами нудной,
Забытья предпочтенье перед минутой,
И мордентов обилие в кантилене, 
Как материала сопротивленье,
Объясняет, что ты претерпевала
Как сопротивленье материала. 
Но смотри же, как я стою раздетый
Под белеющей на потолке розеткой
Из каких-то веток вполне еловых,
И в любом движенье своем неловок,
Посмотри - мне машет отец в аллее,
Намекая лишь на преодоленье
Полюсов, на которых стоит разлука,
Притяженья памяти и рассудка.
Каково же мёрзнуть в плаще-болонье
На пробитом шаре, читай - баллоне,
Приглядись и следовать отсоветуй,
Где в учительском кителе мать с бабеттой
Молода, и это не напрягает,
Беспечальна, ибо таков регламент,
И за нею море и небо сине
Как возможны, ты же и объясни мне.

***

Где оранжевый с жёлтым глядят осенне
И тому подобная Хохлома,
Промолчать бы, Господи, о спасенье,
Мол, спасенье - не моего ума. 
Современность оскаливается зубато,
Так и воет с небытием дуэт - 
Исповедаться, что ли, да что слова-то,
Если стёрт безвозвратно остаток лет.
Но, внезапно поднят в ночи маёвкой,
Словно беглый каторжник отставной,
Я бы вспомнил  песни поры далёкой,
И раскат кирилловский над страной,
Как салюты грохали, пироманя,
Будто каждый вдруг - соплеменный баск,
И под вскрик дежурного Первомая
Открывалось лето великих пасх,
И ссыпало искры в поддон копыто,
Колотясь об  времени храповик...
Помолиться, что ли, да что мольбы-то,
Что мольбы Тебе, Господи, раб Твоих...
Но восходит солнце, прекрасно, древне,
И, какие б глупости не сморозь,
Примиряет с миром прикосновенье
Из другого мира, где всё сбылось. 

***

С ума, наверно, съеду
Я с молодой листвой:
Стремится сердце к свету,
Как в дом забытый свой,
Где, время опровергнув,
Отчалить бы во мрак 
Средь родовых портретов
И шашек на коврах,
Но внешность, простовата,
Одёрнет мозгляка,
Как спесь аристократа
От света далека. 

***

Кому в достаток слава дутая
С отличьями и прочей лажей -
Скажи "судьба" - услышишь "дурь твоя",
Тебе ж не в этот ряд калашный. 
Не охай же, с чего, мол, бегаю,
Трясу полученной обновой,
Когда в разгрузку задубелую
Полезешь, словно в гроб дубовый,
А жилы будто все надорваны,
Таким и понуканья тщетны -
Уже не слушаются органы
И примороженные члены, 
И нечего тут рот ощеривать,
А ну-ка, вспоминай скорее,
Как выходить в четыре с чем-нибудь
При недостаточном сугреве,
Как, среагировав на хлопанье,
Укладываться поплотнее,
И, отстреляв рожки холодные,
Разлеживаться на пленэре,
Чтоб не расслышать сердца тиканья
В изодранных шрапнелью шмотках,
И будто гибель репетируя
Пропавшим без вести уж год, как. 

У Дмитрия, которого все вы знаете.

***

С миром служебным издавна на ножах,
Прямо стоит, не сдвинется ни на шаг,
Взглядом обводит стены, затем палас:
Нет, не припомню. Рыжий? Голубоглаз?
Ангустиклавий в пятницу был сердит:
В жаркие дни от порки любой смердит.
Странности? Крышку откинул пустой сундук,
Флагрум, омытый уксусом, треснул вдруг,
Свист раздавался. Дым исходил из колб,
Голубь садился трижды на лобный столб,
Трудности? Спазмы душевные, дрожь солдат.
Обморок тессерария, лязг сквамат.
Эту мистерию, древнюю, как ледник,
Стража исполнила, но в основном для них,
А для себя, чтоб верность была ясней,
Ни кошелька, ни свитков и ни перстней.
Так он глаголет, прямо вперёд смотря,
Всходит над ним невиданная заря,
Кровью неслыханной будущее окропив.
Верно со слов записано. Сдать в архив.

***

Спрошу тебя, премудрый, об одном,
Чья и зачем поёт во мне свирель,
Скажи мне, врачеватель, где мой дом,
Поскольку потерялась меж земель. 

Женой была. Ткала, пасла козлят, 
Но в день весенний, сотканный из тли,
Сказали мне, что мальчика казнят,
И ноги сами в гору понесли. 

У волчьих римлян хомо люпус эст -
Восток от Рима мало отличим...
Я видела, как Он взошел на крест
Всему своим и никому ничьим. 

С тех самых пор последнее отдам, 
Одежду, украшения сниму,
Чтоб не забыть, как я стояла там,
И как душа моя рвалась к Нему,

Давно, полужива-полумертва,
Ищу тебя, пресветлый Андроник,
Паломница я, странница, вдова,
И женщина, что родила троих.

Ответь же иль совсем не говори,
На той горе стоим иль не стоим,
И отчего вся музыка внутри
Зовёт в небесный Иерусалим. 

***

Как по фамилиям - все вятичи,
И все как будто заедино,
Но, в русскую культуру глядючи,
Уверуешь - "фиорентино".  
Напрасно, господа, вы скалитесь - 
Иной полсвета исходил бы,
Но выяснил, как прорастали здесь
Невиданные психотипы.
И как, заслоны ставя демонам,
И по сегодня нервы треплем...
А Русь-то где? Осталась где-то там,
С гуманистическим отребьем - 
Спросить бы, отчего, да не с кого,
Налив порожнему пустого,
Усвоив мельком Достоевского,
До дырок зачитав Толстого...
Уверившись, что гибель массова,
Подпасть под эгрегор насилья
Тем, что Каренина и Маслова
Ни что иное, как Россия,
И мы, и при дворцах, и в розыске,
Так и не бросившие шляний,
Глядим в нехлюдовы и вронские,
В любовники, а не в мужья ей. 

Хорошее поздравление с Днём Победы на Бранденбургских воротах в Берлине!

Русские кибер-воины прошлой ночью взломали проекцию на Бранденбургских воротах немецких фашистов в Берлине и вывесили на них знамя Победы.

***

Поклонившись мачте одноногой,
За неровным клином журавлей
Я уйду просёлочной дорогой,
Как двадцатый век ушёл по ней,
Одолев эпох напластованье,
Разбросав по миру горсть энигм
Для того, чтоб в тундре и в саванне
Молодых орлят пугали им,
Щёлкал со столба партийный пленум,
Чтобы в душу каждую проник
Из фанеры с полиэтиленом
Чей-то нераспознанный парник,
И тонуло в небе солнце клёцкой,
Подарив коврам по три пятна - 
Здравствуй, батюшка-фарфор дулёвский,
Чья оснастка дюжая бледна,
Доведи до облака, до камня,
До любых примет, не бывших мной - 
Что же это за страна такая? 
Родина. И никакой иной. 

ДВОЕ

Один из них считал до ста,
Другой подсчитывал остаток - 
Их отследили от моста
И взяли в клещи до посадок.

Уже своих им не достичь,
И не исполнена задача. 
Охотник, жертва... что за дичь,
Удача, милость - чушь собачья...

До взвода где-то обнулив,
Так и легли они дуэтом. 
Кто умирал, тот не болтлив,
Кто убивал, молчит об этом.