Давным-давно, в другом веке и в другой стране.
Вчера разговаривали с лучшим другом и поняли, что в 1991-м и 1992-м оба мы, кто лучше, кто хуже приспособленные к жизни в СССР, умерли, а на место нас пришли какие-то другие незнакомые люди, мучительно и безуспешно приспосабливающиеся к жизни в России.
Не вышло приспособиться, но они, те люди, и не хотели. А хотели они вернуть свою родину, такую немотивированно порой жестокую к нашим отцам и дедам, но свою. Они хотели ее вернуть, чтобы вернуть к жизни тех себя. Они готовы были даже умереть во имя жизни тех мертвых... и тоже не вышло у этих неудачников ничего. Родина не вернулась. Мертвые остались мертвыми.
А мы ни то и ни другое, ни те умершие, ни эти ещё как-то живые. Может быть, потому что души наши ещё никому толком так и не проданы. Может быть, не нужны они никому, наши души, но точно в этой ненужности суверенны. Неоккупируемы.
Вчера разговаривали с лучшим другом и поняли, что в 1991-м и 1992-м оба мы, кто лучше, кто хуже приспособленные к жизни в СССР, умерли, а на место нас пришли какие-то другие незнакомые люди, мучительно и безуспешно приспосабливающиеся к жизни в России.
Не вышло приспособиться, но они, те люди, и не хотели. А хотели они вернуть свою родину, такую немотивированно порой жестокую к нашим отцам и дедам, но свою. Они хотели ее вернуть, чтобы вернуть к жизни тех себя. Они готовы были даже умереть во имя жизни тех мертвых... и тоже не вышло у этих неудачников ничего. Родина не вернулась. Мертвые остались мертвыми.
А мы ни то и ни другое, ни те умершие, ни эти ещё как-то живые. Может быть, потому что души наши ещё никому толком так и не проданы. Может быть, не нужны они никому, наши души, но точно в этой ненужности суверенны. Неоккупируемы.
***
Когда, благонамеренней и злобней
Идёт волна, и защититься нечем
От гнева третьих и седьмых сословий
Чей славный герб - "Распнём и изувечим",
Кто б намекнул всем этим вот стряпухам,
Что если бить посуду, то наотмашь?
Аз есмь никто, и котелка с треухом
Не требуется мне давным-давно уж.
Меж них, одутловатых и спортивных,
Невидяще смотрящий сквозь афишу,
Я не желаю знать о перспективах
Извне, поскольку внутренне их вижу,
Когда сентябрь, и город будто замер,
На крысу походя пред анакондой,
И кажутся размытым снимком с камер
Мечты его с постыдной подноготной,
Я слышу, как он грезит - "Запад, Запад",
Но, за Москву не сделавший ни шага,
Он мёртв, и оживлять его не станут,
Поскольку и на нём дымится шапка.
Когда раскроем волчьих из овечьих
Пытаются сортировать пропащих,
Я этим проходимцам не советчик,
Не конфидент и не душеприказчик.
Когда, благонамеренней и злобней
Идёт волна, и защититься нечем
От гнева третьих и седьмых сословий
Чей славный герб - "Распнём и изувечим",
Кто б намекнул всем этим вот стряпухам,
Что если бить посуду, то наотмашь?
Аз есмь никто, и котелка с треухом
Не требуется мне давным-давно уж.
Меж них, одутловатых и спортивных,
Невидяще смотрящий сквозь афишу,
Я не желаю знать о перспективах
Извне, поскольку внутренне их вижу,
Когда сентябрь, и город будто замер,
На крысу походя пред анакондой,
И кажутся размытым снимком с камер
Мечты его с постыдной подноготной,
Я слышу, как он грезит - "Запад, Запад",
Но, за Москву не сделавший ни шага,
Он мёртв, и оживлять его не станут,
Поскольку и на нём дымится шапка.
Когда раскроем волчьих из овечьих
Пытаются сортировать пропащих,
Я этим проходимцам не советчик,
Не конфидент и не душеприказчик.
***
Может, и это лишь совпаденье,
Синего пекла пёстрая заверть -
Вот уж дней десять ясно, как день, мне,
Что ничего уж тут не исправить -
Прут лимузины в ушлый парламент,
Жрёт многоточие запятая.
Мы вымираем, нас вымирают,
С текстом указа не совпадая.
Настежь открытый свежим идеям,
Ад наш не пальцем чьим-то там делан,
Гроту пустому полниться некем,
Нет никого, и не спрашивай, где он.
Мог бы погибнуть в первой же сотне,
Только в груди моей крик будто заперт.
Лето ты лето, Лето Господне,
Кто тебя выдумал, Бог тебя знает.
Может, и это лишь совпаденье,
Синего пекла пёстрая заверть -
Вот уж дней десять ясно, как день, мне,
Что ничего уж тут не исправить -
Прут лимузины в ушлый парламент,
Жрёт многоточие запятая.
Мы вымираем, нас вымирают,
С текстом указа не совпадая.
Настежь открытый свежим идеям,
Ад наш не пальцем чьим-то там делан,
Гроту пустому полниться некем,
Нет никого, и не спрашивай, где он.
Мог бы погибнуть в первой же сотне,
Только в груди моей крик будто заперт.
Лето ты лето, Лето Господне,
Кто тебя выдумал, Бог тебя знает.
***
Если б цель возымел огорошить,
Стала б мне ещё больше тесна
Эта еле заметная прожелть,
Называемая желтизна,
Но давно я не тот и не этот,
И по осени вздут, как желвак,
Потому что, столетьем отвергнут,
Ненавижу ходить в должниках.
Не впервой отрабатывать норму,
Потому-то и сразу приму
И счета по тарифу двойному,
И долги сентябрю своему.
Если б цель возымел огорошить,
Стала б мне ещё больше тесна
Эта еле заметная прожелть,
Называемая желтизна,
Но давно я не тот и не этот,
И по осени вздут, как желвак,
Потому что, столетьем отвергнут,
Ненавижу ходить в должниках.
Не впервой отрабатывать норму,
Потому-то и сразу приму
И счета по тарифу двойному,
И долги сентябрю своему.
***
Хоть себе не ври: не контексты сузили,
А приговорили к вращенью атомом,
И вращаешься, словно бы на экскурсии
По местам, давно никому не надобным.
«В этом здании с тысяча там какого-то
Безутешно мучился некий кто-то там…»,
И плевать, что дальше с угла отколото
То, чему и положено быть отколотым.
…Замолчи, табличка. Ничтожной жалобой
Возмущать не вздумай согласья древнего,
Оснований общества не расшатывай,
Пусть ему сто раз на тебя сиренево.
На земле нет чуда конца внезапнее,
От Габона не отличишь Норвегию –
Прощебечет птаха, и сникнет здание,
Как по ока грозного мановению.
Хоть себе не ври: не контексты сузили,
А приговорили к вращенью атомом,
И вращаешься, словно бы на экскурсии
По местам, давно никому не надобным.
«В этом здании с тысяча там какого-то
Безутешно мучился некий кто-то там…»,
И плевать, что дальше с угла отколото
То, чему и положено быть отколотым.
…Замолчи, табличка. Ничтожной жалобой
Возмущать не вздумай согласья древнего,
Оснований общества не расшатывай,
Пусть ему сто раз на тебя сиренево.
На земле нет чуда конца внезапнее,
От Габона не отличишь Норвегию –
Прощебечет птаха, и сникнет здание,
Как по ока грозного мановению.
ВЕРМЕЕР
жене Ольге
Шпилями, всплесками, ветром изъет,
Будто в преддверии сева,
Вечно он слева, будничный свет,
Вечно он слева,
И, отчего-то странно знаком,
Он, как заезженный задник,
Прячется за мозаичным стеклом
В стрельчатых ставнях.
...Облачно, Господи. Далека,
Призрачна слава, но кто там,
Перебирая сосуды греха,
Стал неугодным?
Кисть ли сжимаешь, стилос, калям,
В гневе и грохоте великаньем,
Если подобны взгляды камням,
Брось в нее камнем!
Сам же ты видишь: слиться с такой -
Худшее из наказаний.
Свет безнадёжный, серый сухой
Лёг на глаза ей.
Прямы ли волосы иль завиты
Мелочности изотропной,
Страшно не выступить из темноты
Рядом с Мадонной.
жене Ольге
Шпилями, всплесками, ветром изъет,
Будто в преддверии сева,
Вечно он слева, будничный свет,
Вечно он слева,
И, отчего-то странно знаком,
Он, как заезженный задник,
Прячется за мозаичным стеклом
В стрельчатых ставнях.
...Облачно, Господи. Далека,
Призрачна слава, но кто там,
Перебирая сосуды греха,
Стал неугодным?
Кисть ли сжимаешь, стилос, калям,
В гневе и грохоте великаньем,
Если подобны взгляды камням,
Брось в нее камнем!
Сам же ты видишь: слиться с такой -
Худшее из наказаний.
Свет безнадёжный, серый сухой
Лёг на глаза ей.
Прямы ли волосы иль завиты
Мелочности изотропной,
Страшно не выступить из темноты
Рядом с Мадонной.
***
Как Пастырь от пастуха
И от кровопийц чеснок,
Евангельская строка
Разнится от прочих строк,
Так я среди этих саг,
И книжник, и фарисей,
Молю их - подайте знак,
Безвыходности грязней,
Но, слыша "Распнём Его!
Очистим себя огнём!",
Я чувствую, как мертво
Пространство и время в нём,
И что ж там во мне за гной,
Приставленный к дележу,
Что я ни одной строкой
Блаженству не прилежу?
Как Пастырь от пастуха
И от кровопийц чеснок,
Евангельская строка
Разнится от прочих строк,
Так я среди этих саг,
И книжник, и фарисей,
Молю их - подайте знак,
Безвыходности грязней,
Но, слыша "Распнём Его!
Очистим себя огнём!",
Я чувствую, как мертво
Пространство и время в нём,
И что ж там во мне за гной,
Приставленный к дележу,
Что я ни одной строкой
Блаженству не прилежу?
Forwarded from Z- ПОЭЗИЯ
25 сентября в Доме Лосева (Москва, Арбат, 33) состоялась творческая встреча интернет-журнала Z-ПОЭЗИЯ. Встречу открыл руководитель музейного отдела Дома А. Ф. Лосева Олег Ефимов.
Игорь Витюк и Сергей Арутюнов рассказали о Z-Поэзии, её зарождении и отличительных особенностях, о продолжении традиций литературы Великой Отечественной войны, о создании и становлении интернет-журнала Z-Поэзия, о таком новом явлении как женская военная поэзия в нашей литературе. Ведущие вечера пришли к выводу о том, что спустя более чем сто лет православие вернулось в военную литературу.
Теоретические рассуждения чередовались чтением стихотворений разных направлений и жанров лирики СВО в исполнении авторов Игоря Витюка, Оксаны Москаленко, Сергея Арутюнова и Татьяны Селезневой.
Характерно, что именно с лёгкой руки редакции интернет-журнала "Z- Поэзия" термины "z-лирика" и "z-поэзия" прочно вошли в современный литературный процесс.
Также участниками вечера были представлены первые две книги, вышедшие в серии "Z- Поэзия": "Крестный марш-бросок" Игоря Витюка и "Возвращайся скорей!" Татьяны Селезневой. Сборники были подарены Библиотеке Дома А. Ф. Лосева.
Книги имеют карманный формат и предназначены для отправки на фронт.
В октябре выйдут ещё два поэтических сборника этой серии: "Огненный щит" Оксаны Москаленко и "Зарево" Сергея Арутюнова.
В литературном вечере приняли участие:
🍁 Игорь Витюк — поэт, публицист, автор , создатель и главный редактор интернет-журнала Z-ПОЭЗИЯ, Секретарь Союза писателей России, полковник запаса, ветеран боевых действий, Заслуженный работник культуры РФ, руководитель Творческой мастерской "Летящее Перо".
🍁 Оксана Москаленко — поэт, прозаик, публицист, член Союза писателей России, заместитель главного редактора интернет-журнала Z-ПОЭЗИЯ.
🍁 Татьяна Селезнёва — поэт, член Союза писателей России, заместитель главного редактора интернет-журнала Z-ПОЭЗИЯ.
🍁 Сергей Арутюнов — поэт, публицист, член Союза писателей России, мастер Литературного института им. А. М. Горького, доцент кафедры литературного мастерства, главный редактор интернет-портала "Правчтение", старший научный сотрудник Издательского Совета Русской Православной Церкви.
Интернет-журнал Z-поэзия — это стихи, песни, поэтические плакаты, малая проза, литературная критика современных авторов в поддержку Специальной военной операции на территориях Украины, ДНР, ЛНР, православная литература, а также публицистические материалы (заметки, репортажи) о мероприятиях в поддержку СВО, в которых участвует редакция блога.
Вечер проходил в рамках проекта "Международная премия имени Фазиля Искандера", при поддержке Президентского фонда культурных инициатив.
#ZПоэзия #ZЛирика #ZСтихиИгоряВитюка #ZСтихиОксаныМоскаленко #ZСтихиТатьяныСелезневой #ZСтихиСергеяАрутюнова #ДомЛосева
Игорь Витюк и Сергей Арутюнов рассказали о Z-Поэзии, её зарождении и отличительных особенностях, о продолжении традиций литературы Великой Отечественной войны, о создании и становлении интернет-журнала Z-Поэзия, о таком новом явлении как женская военная поэзия в нашей литературе. Ведущие вечера пришли к выводу о том, что спустя более чем сто лет православие вернулось в военную литературу.
Теоретические рассуждения чередовались чтением стихотворений разных направлений и жанров лирики СВО в исполнении авторов Игоря Витюка, Оксаны Москаленко, Сергея Арутюнова и Татьяны Селезневой.
Характерно, что именно с лёгкой руки редакции интернет-журнала "Z- Поэзия" термины "z-лирика" и "z-поэзия" прочно вошли в современный литературный процесс.
Также участниками вечера были представлены первые две книги, вышедшие в серии "Z- Поэзия": "Крестный марш-бросок" Игоря Витюка и "Возвращайся скорей!" Татьяны Селезневой. Сборники были подарены Библиотеке Дома А. Ф. Лосева.
Книги имеют карманный формат и предназначены для отправки на фронт.
В октябре выйдут ещё два поэтических сборника этой серии: "Огненный щит" Оксаны Москаленко и "Зарево" Сергея Арутюнова.
В литературном вечере приняли участие:
🍁 Игорь Витюк — поэт, публицист, автор , создатель и главный редактор интернет-журнала Z-ПОЭЗИЯ, Секретарь Союза писателей России, полковник запаса, ветеран боевых действий, Заслуженный работник культуры РФ, руководитель Творческой мастерской "Летящее Перо".
🍁 Оксана Москаленко — поэт, прозаик, публицист, член Союза писателей России, заместитель главного редактора интернет-журнала Z-ПОЭЗИЯ.
🍁 Татьяна Селезнёва — поэт, член Союза писателей России, заместитель главного редактора интернет-журнала Z-ПОЭЗИЯ.
🍁 Сергей Арутюнов — поэт, публицист, член Союза писателей России, мастер Литературного института им. А. М. Горького, доцент кафедры литературного мастерства, главный редактор интернет-портала "Правчтение", старший научный сотрудник Издательского Совета Русской Православной Церкви.
Интернет-журнал Z-поэзия — это стихи, песни, поэтические плакаты, малая проза, литературная критика современных авторов в поддержку Специальной военной операции на территориях Украины, ДНР, ЛНР, православная литература, а также публицистические материалы (заметки, репортажи) о мероприятиях в поддержку СВО, в которых участвует редакция блога.
Вечер проходил в рамках проекта "Международная премия имени Фазиля Искандера", при поддержке Президентского фонда культурных инициатив.
#ZПоэзия #ZЛирика #ZСтихиИгоряВитюка #ZСтихиОксаныМоскаленко #ZСтихиТатьяныСелезневой #ZСтихиСергеяАрутюнова #ДомЛосева
***
Пейзаж, застрявший меж балясин,
Как день сентябрьский, дивно ясен,
А мне-то что прикажешь, как
С порочной склонностью к восторгу,
Когда порывом гнёт осоку,
И ива морщится в шелках,
Когда, светла, как из огнива,
Вон та желтеющая нива
О павших в первом же бою
С апломбом здесь невероятным
Нашёптывает воронятам
Присловье «баюшки-баю»,
Куда в изодранном кафтане
Под это мерное квохтанье
Исчезнуть лику моему,
Когда, разжалованный горец,
Я никогда не резал горлиц,
И веры в кровь их не приму.
Пейзаж, застрявший меж балясин,
Как день сентябрьский, дивно ясен,
А мне-то что прикажешь, как
С порочной склонностью к восторгу,
Когда порывом гнёт осоку,
И ива морщится в шелках,
Когда, светла, как из огнива,
Вон та желтеющая нива
О павших в первом же бою
С апломбом здесь невероятным
Нашёптывает воронятам
Присловье «баюшки-баю»,
Куда в изодранном кафтане
Под это мерное квохтанье
Исчезнуть лику моему,
Когда, разжалованный горец,
Я никогда не резал горлиц,
И веры в кровь их не приму.
***
Кто был рождён в семидесятые,
Не ощутит себя раздольней,
Под праздничных бокалов звяканье
Вторгаясь в эпицентр застолий,
Где торжеством лучится свадебник,
А корки яств уж загрубели,
И нам так нечего сказать на них,
Исторгнутым из колыбели,
Что, онеменья оглушительней,
Мы саго, полбу или сорго
Не знали меж судеб вершителей
Под голос, к нам взывавший строго.
О, голос, повергавший в крошево,
Так, что валились мы, не ахнув,
Под вой и треск чего-то большего,
Чем горнов или барабанов!
Чужой поверхностностью вскормлены
Клялись, что, в бытие проникнув,
Не догрызёмся до оскомины
Его базальтов и гранитов,
И чем кастальский плеск волшебнее,
Неотвратимей casus belli,
Тем сладостнее искушение
Сойти с весёлой карусели.
Кто был рождён в семидесятые,
Не ощутит себя раздольней,
Под праздничных бокалов звяканье
Вторгаясь в эпицентр застолий,
Где торжеством лучится свадебник,
А корки яств уж загрубели,
И нам так нечего сказать на них,
Исторгнутым из колыбели,
Что, онеменья оглушительней,
Мы саго, полбу или сорго
Не знали меж судеб вершителей
Под голос, к нам взывавший строго.
О, голос, повергавший в крошево,
Так, что валились мы, не ахнув,
Под вой и треск чего-то большего,
Чем горнов или барабанов!
Чужой поверхностностью вскормлены
Клялись, что, в бытие проникнув,
Не догрызёмся до оскомины
Его базальтов и гранитов,
И чем кастальский плеск волшебнее,
Неотвратимей casus belli,
Тем сладостнее искушение
Сойти с весёлой карусели.