📿 Черкесия в ойкумене мусульманского мира XV - XVI в.
Из рассмотренных в статье эпизодов истории начала XVI в. можно прийти к выводу, что любые попытки современных национальных историков натянуть актуальные для них понятия «нации» и «национализма» на контекст прошлого - безосновательны. Вплоть до начала XX в. мобилизационным фактором для населения региона служила не идея об «общности исторической судьбы» и уж точно не их «принадлежность к одной нации». На стороне Османского султана могли воевать адыги и ногайцы против таких же адыгов и ногайцев, сотрудничавших с Россией. Причём «таких же» в данном отношении очень относительное понятие.

Упомянутая в самом начале статьи личность жанеевского бейлербея Кафы Касим-бея показывает нам, что ближе к середине XVI века в среде адыгской аристократии начинает формироваться качественный мусульманский электорат. Был также раскрыт вопрос уровня интеграции различных адыгских обществ в культурное и религиозное пространство Халифата. Первыми в рамках процесса исламизации адыгских групп выступили те, кто проживал на побережьях Чёрного и Азовского моря: жанеевцы, хегаки, натухайцы и бжедуги. Вторым эшелоном османская волна исламизации постигла восточные адыгские общества, проживавшие в степях и предгорьях Западного и Центрального Кавказа: хатукайцы, мамхеги, махошевцы, темиргоевцы, бесленеевцы и кабардинцы. Важно отметить, что учитывая особенности сословного уклада адыгских обществ того периода, основными приверженцами и ретрансляторами ислама становилась местная аристократия - князья и дворяне. Отсюда и появление таких личностей, как Касим-бей.

Таким образом, если в начале XVI столетия ещё не все адыгские общества были приведены в подчинение новоявленному халифу и в регионе сохранялось определенное напряжение, то к середине века мы уже можем видеть на западных окраинах страны черкесов полноценный регион Османского султаната, а в Кабарде формируется активная проосманская / прокрымская партия, в то время как в соседнем Бесленее налаживаются теснейшие кровные/династические связи с Крымом. За период XVI в. в среде адыгской знати укрепилось представление о приемлемости и необходимости признания верховной власти султана, как правителя всех мусульман, то бишь халифа. Помимо наличия вассалов халифа, в регионе присутствует и полноценная административная единица, входящая в состав непосредственно Султаната - Кафинское бейлербейство, руководящую должность в которой, как мы могли увидеть по статье, очень часто занимали адыги.

Мы можем наблюдать также многочисленные примеры интеграции представителей местной интеллигенции в структуры Халифата. Уже в тот период адыги оказывались представленными в эшелонах халифатской власти и за пределами своего региона: бейлербеи Румелии (европейских владений османов), Вана (Западной Армении) являлись выходцами из адыгских обществ. Командующие османскими войсками в период Османо-Сефевидских войн также часто оказывались адыгами - самый яркий из рассмотренных примеров - личность Оздемир-оглу Осман-паши. Помимо военно-политического контекста, в XVI в. складывается определённая система управления регионом Западного/Центрального Кавказа. Жанейские, кабардинские и темиргоевские князья занимают посты бейлербеев Кафы, в определённый период появляется даже должность санджакбея Кабарды (и каждого отдельного княжества), халифом также назначаются князья (эмиры) Çerkes-Vilâeti - части западной Черкесии, входившей в Султанат.

Фольклорные сведения той эпохи свидетельствуют о форме самоидентификации местных элит, в рамках пребывания Османского халифата в регионе. Многочисленные бераты (жалованные грамоты) и прочая документация о назначении тех или иных владетелей бейлербеями, санджакбеями и амирами региона доказывают полноценную интегрированность определенных адыгских обществ в состав халифатского пространства и наличие в регионе функционирующей османской бюрократической системы. То бишь можно говорить о постепенном проникновении исламских институций - образование, письменность, духовенство, как класс, шариатские практики и т.п.

🥫 Репосты приветствуются

📿Аристократические дома и кабардинские междоусобицы нач. XVII века.
Рассмотренные в данной статье события начала XVII в. идеально демонстрируют природу взаимоотношений между различными владетелями региона.

Подробно изучая контекст соперничества кабардинцев Талостановых (Таусултановых), Казиевых (Пшеапшоковых / Шиапшуковых) и Идаровых (Айдаровых), мы случайным образом переносимся в контексты других конфликтов представителей соседних этнических групп: конфликты между Большим Ногаем и Малым, недопонимания и объявление кровной мести крымским ханом ногайским бийям, междоусобицы в Дагестанском Шамхалате и т.д. и т.п. Всё это говорит о том, что все владетели региона были так или иначе кровными родственниками друг другу и в своей политике руководствовались вовсе не этническими категориями и зачастую даже не политической ориентацией.

В данном тексте мы могли видеть, к примеру, случай, когда ногайской бий отомстил кабардинскому валийю за своих убитых родственников кабардинцев. Современная национальная историография трактует подобные события, как конфликт "ногайцев" и "кабардинцев", тем самым выстраивая тот самый нарратив противостояния “тюрко-мусульманского мира” с безобразно унифицированным “адыгским миром”. Также стоит обратить внимание на риторику московских государей, которые требуют от кабардинских владетелей "присягать на Коране" в верности им. Подобные факты, а также, к примеру, слова царя Михаила Романова адресованные Шолоху Тапсарукову по поводу убийства последним Казия Пшеапшокова: “невинную единоплеменную и единоверную кровь пролили”, говорят об интегрированности Кабарды (в первую очередь ее аристократии) в общую постордынскую мусульманскую ойкумену Западного и Центрального Кавказа.

Любые нарративы кавказских национализмов направленные на декларирование каких-то особых прав и притязаний той или иной современной национальной группы, являются не более чем идеологическими спекуляциями, не имеющими никакого фактического отношения к исторической действительности. Нация - это всего лишь позднее модерновое изобретение и в этом убеждаешься на практике, читая современную (то бишь национальную) историческую литературу, которая описывает упомянутое в данной статье Куркужинское сражение, как противостояние ногайцев и кабардинцев, столкновения Султан-Махмуда с отрядами царской России - очередным витком развития кабардино-кумыкского противостояния, а крымское нашествие хана Джанибек-Гирея, которое производилось в попытках отомстить за убитого кабардинского родственника - лишь “очередным нашествием жестоких ханских орд на невинную Кабарду", хоть оно и было инициировано обращениями и просьбами самих кабардинских владетелей.

Таким образом, первая четверть XVII в. ознаменовалась попытками России прочно утвердиться в Дагестане и установить отношения протектората с Кахетинским царство и соответственно первым опытом коллективного сопротивления со стороны местных владетелей. Кульминацией политических успехов Шолоха Тапсарукова - князя-валия Кабарды, стала военная победа над Кайтукиными в 1615 г. и гибель их лидера Пшеапшоко Кайтукина. В рамках Куркужинской битвы, Хорошай-мурза (сын Шолоха Тапсарукова) заручился поддержкой ногайского бия, а Кази Пшеапшоков пользовался явным расположением Крымского хана и одновременно получал царское жалованье. Только друг с другом они никак не могли достичь взаимопонимания. Это противостояние оказало влияние и на дальнейшую историю региона, явившись одним из основных этапов разделения Кабарды. В последующих статьях мы узнаем чем же завершилась данная междоусобица и что же происходило параллельно с этими событиями в западных окраинах страны черкесов.

🥫 Репосты приветствуются

Предыдущая часть:
📿 Черкесия в ойкумене мусульманского мира XV - XVI в.

У сегодняшнего обывателя слишком радужное представление об одежде в прошлом. Постсоветский человек действительно убежден в том, что народ носил черкески, которые мы сейчас можем наблюдать в изобретенных советскими евреями танцевальных ансамблях. На деле же, визуально самая близкая к сегодняшним танцевальным нарядам одежда была исторически свойственна лишь узкой прослойке аристократии. Все без исключения участники ансамблей носят именно этот аристократический костюм. Народные танцы в народных костюмах в сегодняшней национальной тусовке абсолютно не представлены, а ведь это наша реальная культура, достояние прошлого.

Когда мы критикуем национализм, нам говорят, что мы за “ассимиляцию”, “уничтожение родной культуры”, “стирание границ”, однако люди без радужных очков национализма прекрасно понимают, что именно идея нации послужила наимощнейшим унификатором и уничтожителем народной “самости”, обличив все постколониальные общества в одни и те же маскарадные наряды. Почему-то наши предки веками были мусульманами и от этого их кожа не стала смуглее, а язык не переменился, хоть и молились они ежедневно на арабском. Советские бабушки, заставшие эпоху религиозности, увидев арабскую вязь на конфетных обертках, боялись их как-то повредить, воспринимая язык Священного Корана чем-то столь сакральным. Ярчайший деятель газавата Тугужуко Кызбеч на известной картине Дж. Белла представлен с красно-белой чалмой и ниточной кисточкой на голове. Достаточно было появиться коммунистам с национальной идеей, городской культурой и все сразу же начало трещать по швам. Но об этом бравые этно-патриоты не скажут.

Национальный кретинизм не может допустить и принять, что на огромных просторах Черкесии, местная народная одежда могла отличаться друг от друга и никакого единого стандарта никогда не было. К примеру, повседневный костюм причерноморских адыгов шапсугов были не разлей вода с крымско-татарской женской одеждой. К примеру, у западно-адыгских женщин были повсеместно распространены низкие шапки, их называли “тэтэр пы1э” (татарская шапка) или “кърым пы1э” (крымская шапка). В Малой Кабарде были распространены женские шапочки в виде усеченного конуса, которые называли “дыгъор пы1э” (дигорская шапка). В Большой Кабарде сохранились более древние формы конических высоких шапочек, однако со временем большее распространение получили те же низкие шапки, за счет колоссального влияние Крымского ханства в регионе.

Любителям жарить воробьев на сковородках и полураздетым критикам “новоявленной арабской моды” (да, с недавних пор эти две социальные группы оказались в одном котле) я приведу некоторые цитаты очевидцев, посещавших регион Черкесии в прошлом:

🥫 “Они начинают покрывать голову белым платком, который гладко облегает лоб и завязывается под подбородком” (Фредерик де Монпере 1833 г.)

🥫

"Одежда женщин осетинок похожа на одежду черкешенок и кумычек - они закрывают им лицо в присутствии мужчин..." (Иоганн Бларамберг, 1834 г.)

🥫

“Что же касается матери, стоявшей рядом, под белой “хазмак”, или вуалью, и просторным покрывалом из пестрого ситца вместо “фериджа”, в который добрая женщина была завернута до самого носа в турецком стиле, то свидетель, который ничего не видел, ничего не может и рассказать.Такая разница между замужними женщинами и девушками - первые под чадрой, в другие без нее, - наблюдается повсюду” (Джон Лонгворт, 1836 г.)

🥫

“Самую многочисленную группу составляли женщины, чьи головы и плечи (как у турков) были покрыты белой вуалью” (Джеймс Белл, 1837 г.)

🥫

“Замужние женщины одеты точно так же, как и девушки, вся разница заключается в большом белом вуале, который покрывает всю фигуру, кроме глаз” (Александр Фонвилль, 1863 г.)

🥫

“Это были кабардинцы. Тут были дети, женщины, взрослые мужчины, старики. Дети были довольно оборванные. Женщины в обычных туземных костюмах, в шароварах и с закрытыми лицами” (Я. Абрамов, 1884 г.)

Ну и на десерт, предлагаю обратить внимание на картины Уильяма Симпсона (1855 г.), изобразившего черкесское побережье Чёрного моря (больше картин в комментариях под этой публикацией).

Продолжение следует…