📿Воображаемся география Кавказа
Недавно на семинаре рассказали историю о том, как таджикская феминистка из Амстердама уличила нашего преподавателя в расизме и ориентализме. Стоит заметить, что этот препод ведет в самом либеральном вузе страны дисциплину «История востоковедения и критика ориентализма», поэтому забавно было услышать, что его самого причислили к ориенталистам. Претензия «прогрессивной» особы заключалась в том, что преподаватель, тоже претендующий на звание «прогрессивного», назвал Туркменистан, в лучших традициях русского ориентализма, Туркменией.

Помимо мыслей о том, что вся эта деколониальная тематика в руках левых интеллектуалов стала очень мощным и отчасти полезным орудием для деконструкции вредных симулякров, я вспомнил о воображаемой географии, упоминаемой ещё самим автором «Ориентализма». Воображаемая география по Э. Саиду - это специфическое социальное восприятие пространства, порождённое текстами, изображениями и дискурсами. Он связывает этот термин непосредственно с восприятием Востока Западом. Саид говорит о том, что «Запад», описывая с помощью этого способа «Восток», конструирует образ себя, т.е. познаёт сам себя через противопоставление «Иному».

Сегодня принято ругать европейцев, а сам принцип воображаемой географии связывается непосредственно с ориентализмом (изучением и накоплением знаний о «Востоке»). В то же время, абсолютно игнорируется наличие этого феномена у любых обществ, вне зависимости от того, к каким условным категориям их причислять. Любое сообщество*, опираясь на собственные локальные представления и смыслы, конструирует образы «Иных». *Речь идёт именно о локальных сообществах, а не нациях, которые могут состоять из множества отличающихся друг от друга сообществ.

Еще во времена жизни в Саудии, я заметил, что выходцы из Южной Азии (пакистанцы, афганцы) вообще не смыслят за существование нашей «необъятной». Они называли Россию Бухарой, а Кавказ (к которому часто относят и мусульманские регионы Восточной Европы - те же Балканы, Крым) - страной джинов / одержимых, которая располагается тоже где-то в Азии.

Никто ведь не станет объяснять старому пуштуну, продающему финики в провинциальном городке Саудии, что той самой средневековой Бухары, о которой он подумал уже давно нет. Причём высока вероятность, что эта Бухара не имеет ничего общего с той, о которой кто-то из нас может почитать в учебниках по национальной истории Узбекистана. Наверняка, у него в голове всплыла собственная конструкция некой воображаемой Бухары, для понимания которой нам понадобилось бы погрузиться в контекст миросозерцания конкретно этого пуштуна. Именно по этой же причине, не было бы проку объяснять ему, что «Кавказ» - это не «Азия».

Кстати, а с чего это Кавказ - не Азия? Почему мы так решили?

Потому что именно таким образом когда-то нарисовали карты и дали названия географическим объектам те, у кого было больше ресурсов. Ведь было бы больше ресурсов у условных пуштунов и полмира называла бы Россию Бухарой, а кавказцы ссорились бы на почве того, кто из них более «азиатский», а не как сегодня - кто более соответствует европейской норме культуры.

После подобных примеров, я не удивляюсь, когда в каком-то арабском сериале про мамлюков говорят, что Черкесия – это страна в Центральной Азии.

Проблема для мусульман заключается в том, что Европа оформила свой взгляд на «Иного» в систему (колониализм) и пошла её навязывать всему миру. Отсюда и Фуко с его рассуждениями о связи знания и власти. Постколониальные элиты во всех бывших колониях педалирует теми же понятиями, что и вчерашний колонизатор, декларируя этим самым процесс самоколонизации или внутренней колонизации. Таким образом, национальные элиты и их идея нации становятся таким же инструментом колонизации (точнее - самоколонизации или внутренней колонизации).

Нам стоит называть вещи именами данными Аллахом , а не онтологией европейского просвещения. Иными словами, необходима актуализация мусульманской системы восприятия реальности / апеллирование к религиозному категориальному аппарату.

📿Советские истоки национальных идентичностей
Между либеральным дореволюционным и красным востоковедением нет никакого содержательного разрыва. Разница заключается лишь в идеологическом оформлении - обёртке. «Восток» у коммунистов остаётся «Востоком», а «туземные» народы всё ещё воспринимаются «братьями меньшими», которым необходимо «помочь» встать на путь развития для интеграции в единое, но уже не имперское, а коммунистическое пространство.

К примеру, один из основателей российской школы востоковедения В. В. Бартольд (1869-1930) пишет, что «Восток» обладает собственными знаниями, но у него нет четкой методологии. «Четкая методология» в его случае это безусловно «западная»/ «светская» методология. Отсюда и идёт европейское неприятие собственного прошлого, когда эпоху средневековья обзывают «темными веками», а религиозное сознание и мироощущение становятся разновидностями «мракобесия». Именно по этой причине, к примеру, европоцентричные востоковеды, писавшие об Исламе, часто критиковали тасаввуф, который им представлялся реакционным и примитивным, в то время как для большинства мусульманских обществ того периода он был основным институтом производства знаний. Той же логике следовали и красные востоковеды. Глубинной разницы между этими методологиями (буржуазной и марксистской) не может быть, так как они опираются на одни и те же постулаты модерна - прогресс, цивилизационный дискурс и т.п.

Можно очень долго говорить об имперских проектах по интеграции «туземных» сообществ в единое имперское пространство. Кавказские просветители, имперские агенты, либералы предлагали разные подходы для достижения одной цели - формирования единого унифицированного пространства империи. В советский период, конечно же, не было такого разнообразия подходов - была только советизация. Лишь к последней четверти XX столетия местные республиканские элиты начали делать ставку на формирование этно-национальных мифов, сепарированных от идеи более широкой идентичности Советского человека. Если в начале национальные мифы конструировались в рамках конкретного нарратива о необходимости интеграции в «единую советскую семью народов», то к концу эпохи мы видим активизацию националистического дискурса нового формата (иными словами, политизацию этничности). Отныне Nation building производилось по типичному западноевропейскому сценарию, копируя давно сформулированные в Западной Европе либеральные нарративы.

На тему советских и постсоветских национализмов на Северном Кавказе вы можете ознакомиться с важнейшим трудом современности - «Быть аланами», В. А. Шнирельмана.

📿Нация как искусственная композиция
Этнопатриотическая риторика формирует такое множество конструктов, что из виду теряется реальность, в которой мы пребываем.

Ныне существующий в регионах этнонациональный движ подразумевает рефлексию над собственной культурой, языком и традициями. Самое печальное в этой картине то, что всё содержимое перечисленных понятий является чем-то изобретенным и не имеет отношения к нашей постсоветской реальности / к глубинному народу.

Национальный язык - необходимый для унификации конструкт, сформированный в ущерб множеству актуальных диалектов. Самоценность языка - не более чем заблуждение современных этнопатриотов. После развала СССР производилось огромное количество религиозной литературы на родных языках. Авторы писали и переводили на свои родные языки не потому что «надо сохранять» и «самый красивый язык в мире», а потому что это был актуальный, живой для них язык, на котором они говорили и мыслили. Именно жизненный уклад предполагал наличие этого языка, а не какая-то принципиальная установка, отсылающая к концепту нации. Еще в более давние времена, они и вовсе не стали бы ничего писать на «своем», а выучили бы какой-нибудь язык с готовой письменностью, на котором производилось бы конкретное знание (и вероятнее всего, религиозное) в масштабах всего региона, а не только своего кишлака. В случае нашего региона таким языком был тюрки.

Национальная культура - игнорирование актуальных ценностей, в угоду десакрализованных и изобретенных обрядов, претендующих на примордиальность. После развала Союза население не стало массово бежать в сторону папах, черкесок и пандуров. Простой глубинный народ надел черно-белые узбекские тюбетейки, белые хиджабы, начали организовывать поездки в хадж, стали работать над открытием учебных заведений и обустройством мечетей, переводами книжек, изданием журналов, газет. Таков был культурный контекст региона, который ещё не успели превратить в конъюнктуру. Ислам был очевидной составной частью народной культуры.

Национальная история всегда зависит от выгодных её составителям нарративов, что уже говорит об искусственности кабинетной этноистории. В этом отношении, необходимо осознание отечественными историками в целом перехода в эпоху «постистории». Европейцы придумали нацию и сами же покончили с ней. Лишь общества с колониальным прошлым продолжают тщетные попытки выстраивать нации.

Традиции
Искусственнее «хабзизма» ничего и не придумаешь. Зависящий напрямую от Ислама и неспособный без него существовать, «хабзизм» стал в своё время мощным орудием пропаганды секуляризма и даже исламофобии. «Молящийся» автоматически становился предателем изобретенной нации. «Хабзизм» не имеет никакого отношения к прмордиальности, это скорее разновидность new age культов, что в очередной раз доказывает абсолютно либеральную сущность современных кавказских национализмов, ведь любой new age - результат религиозного кризиса в обществе.

Весь этот «поиск самобытности» предназначен лишь для паразитирования над собственной исключительностью.
«Поиск самобытности» также является инструментом политических элит для реализации постколониальной политики - самоориентализации и самоколонизации.

Те самые «предки», к которым нас постоянно отсылают этнопатриоты успешно мобилизировались лишь на основе Ислама и родственных / сословных отношений. Большая война XIX в. не носила «национального» окраса, а была полноценным и осмысленным газаватом - защитой Ислама или же индивидуальным отстаиванием своей частной собственности. Любой сегодняшний «национальный герой» в своём времени был не более чем маргиналом, организовавшим маргинальное движение, ведь протест всегда маргинален.

Идентичность должна стать не этнонациональной композицией, а абсолютно инклюзивной, какой она должна быть по Исламу. Её содержание должно апеллировать не к абстракциям и изобретённым криптоязыческим атрибутам, а к окружающей реальности и ее интерпретации священными принципами нашего Писания.

~ Не является одним из нас тот, кто призывает к асабийе, или тот, кто сражается за асабию, или тот, кто умирает за асабию.

📿Нацбилдинг и феминизм
Феномен «черкесов-трансвеститов», «черкешенок-феминисток» и прочего биомусора, с которым я столкнулся на просторах кавказского твиттерa - это конечно очень интересно (нет), но именно их включённость в свежий, формирующийся этнонациональный движ стал поводом рассмотреть этот феномен сквозь призму тех постов с критикой национализма, которые я излагал ранее.

Не может быть кавказского феминизма в рамках нашей, исторически сформировавшейся мусульманской матрицы: как для Северного, так и для Южного Кавказа. Ислам декларирует права и свободы женщины, в отличие от архаичных патриархальных адатов. В этом отношении, благодаря Исламу, наше общество уже давно включилось в процесс своего рода религиозной «модернизации»/ «тадждида» (ещё раньше, чем регион окончательно вошёл в состав России). Вывод напрашивается сам по себе: феминизм на всём пространстве Кавказа - составляющая политики секуляризации, то бишь искоренения религиозности, с опорой именно на националистическую риторику. «Наши бабушки так не одевались», «женщина по хабзэ обладала субъектностью» и прочие фантазии ведут к искажению не только исторической действительности, но и подрыву актуальных на сегодняшний день традиционных ценностей.

Короче говоря, этнонационализм в очередной раз демонстрирует дыру в своей структуре. Этнопатриоты в своей основе не выписывают таких фриков из «движухи». Их обвораживают красивые статьи про колониализм, необходимость признания геноцида и право на изучение родного языка, написанные прогрессивным языком и изданные в модных либеральных изданиях (довольно редко такое встретишь). Этим и опасен национализм, который будучи либеральным в своем основании феноменом, открывает двери в пространство сначала модернизма, а затем и постмодернизма.

Чтобы отгородить себя от этого мусора, мы выстраиваем позицию, где дискурс не обвешан светской секулярной шелухой, которая будет нас обязывать принимать таких субъектов общества просто по их прихоти. Мы смотрим на внутреннее содержимое их риторики и оно абсолютно деструктивно для мусульман, коими являлись, являются и будут Ин ша Аллах являться большинство жителей Кавказа - исторически закрепившего за собой статус дар-уль-Ислама. Отсюда и вывод, что истинные ценности региона - ценности Ислама.

Как с этим бороться?
Сделать так, чтобы ценностным ядром дискурса в регионе было не эфемерное понятие этнического (будь то гуманистические потуги либералов или спекулятивный адатоцентризм), а Истина, аргументы воли и духа, противопоставленные аргументам тела и комфорта.

Делать ставку не на изобретенные традиции, а на совершенствование и развитие религиозных институтов на местах. Местечковые традиции (адаты) всегда будут оставаться актуальными, постепенно видоизменяясь (как всегда и было), так что за «самость» можно не переживать - она либо трансформируется, либо сольется с другой «самостью», образовав нечто новое (это закономерный процесс). Именно поэтому ставить во главу угла эфемерный аспект адатов, всё это дело как-то пытаться систематизировать, то есть подвергать атрибуты бытия сакрализации, – ошибка.

Безбожник, относящий себя к тому же, что и мы должен маргинализироваться в глазах большинства и подвергаться осуждению - остракизму. Культурной нормой должно оставаться мусульманство (в широком смысле этого слова).

пример: если я подойду к своей бабушке и скажу «этот кабардинец буддист», она посчитает меня идиотом, ведь для нее это равносильно утверждению «это квадратный круг».

теперь задумайтесь: кто ближе к традиционному кабардинскому мировосприятию: 90-летняя бабушка или же националист, начитавшийся цитат путешественников-ориенталистов в интерпретации советских этнологов?

📿Ислам и традиция
Традиционализм сам по себе — это что-то из серии фильмов марвел или звездных войн. Это порево для ярых гиков. Традиционализм сам по себе ни на что глобальное не способен - он аполитичен, кастрирован. Это как обсуждать то, чего нет (мультивселенные, спайдерменов и т.д.). Традиционализм старого формата актуален лишь для оторванных от новой реальности, всё ещё заколдованных, находящихся под завесами неизведанного, но мы ведь сейчас говорим о realpolitik?
https://t.me/tyrasbaibak/6289

Традиции накладываются на одну из двух возможных форм интерпретации реальности. С одной стороны - исламская интерпретация, превращающее эту самую реальность в мусульманскую (со взлетами и падениями уровня исламизированности, процессами таджида (обновления) и т.д.) , а с другой - любая другая. Я, будучи мусульманином, критикую чуждую для нас интерпретацию традиций, к которой обращаются, к примеру, националисты со своим «хабзизмом». Мусульманин должен защищать лишь дозволенные и полезные/актуальные для проживания в той или иной местности формы «традиционности». Благодаря «исламизированным традициям», которые защищались мусульманами в прошлом, Ислам много раз сохранялся и передавался последующим поколениям в кризисные периоды. Некоторые установки ислама и вовсе становились традициями местности, которых придерживались уже в формате установок урфа (обычного права).

И идеи национализма, и Ислам становились причинами системных трансформаций внутреннего уклада множества традиционных общин. Они вынуждали членов общины изменять своим привычным формам самоорганизации, образуя новые, опирающиеся на иные ценности. Происходило новое «заколдовывание», а в рамках новоиспеченных наций и джамаатов производилось конструирование свежих символов, традиций, мифов, легенд. Таким образом, ислам апеллирует к традициям так же, как это делает национализм, тоже конструируя собственные формы «традиционности». Именно поэтому не может быть одновременного и национального, и исламского подхода к этому вопросу.

К примеру, в XIX в. на территории Кабарды (в большей степени Малой Кабарды) появились общины кадирийского тариката. Они сформировали для нашей местности уникальный пласт культуры: со своими этическими установками, мифами, символизмом, культурой одеяния и, конечно же, духовными практиками. В своё время это была вполне себе живая община с живой / инициатически выверенной традицией, своей внутренней инфраструктурой в виде зияратов, ученых, алимов и авлия. В то же время, национальная политика актуализировала свои формы «традиционности» на уровне унифицированной нации: ансамблевая танцевальная культура, особенная интерпретация адатов, нью-эйдж религиозность, газыри на платьях и т.д.

Кстати, скажу немного об адабе кавказских застолий. В исторической Малой Кабарде (Терский район КБР) по сей день считается «харамом» ставить бутылку со спиртным на общий стол, поэтому наливают либо под столом, либо за отдельным столом. Эта же практика сохранилась у соседних терских кумыков, ингушей и дигорцев. Вот что такое мусульманство на практике (не путать с «исламскостью», ведь все вышеописанное не имеет легитимности в шариате Аллаха), когда религия настолько укоренена в сознании народа, что даже пить алкоголь, как бы это абсурдно не звучало, пытаются «по мусульмански». Национализм этот акт никак не рефлексирует и выдает примитивное: «предки никогда не были мусульманами, потому что активно выпивали и выпивают по сей день».

Как мы видим, условная «традиционность» никогда никуда не уходит - она констатируется вновь и вновь, а закон жизни подсказывает нам, что на определенном этапе уже необходимо делать эсхатологический выбор: национализм, поднимающий всю хтонь и мерзость местных традиций, либо же ислам, сохраняющий лишь прекрасное и передающий свою мудрость последующим поколениям. Ислам, который усложняет практику греха и оберегает своих адептов на любых уровнях.

~ Если вы отвернетесь от веры и откажитесь повиноваться Аллаху, то Он заменит вас другим народом, и тот не будет похож на вас.

📿 Производство знания и деколонизация идентичности
Саид пишет, что «основной нитью, которая связывает культуру и империализм, остаётся способность повествовать, или же, наоборот, блокировать возможные источники повествования».

Когда наша способность повествовать зависит от чуждых нарритивов, ни о каком процессе деколониальности не может идти и речи. Борьба должна происходить против системы знаний, которая и является основным инструментом колониализма. Другими словами, избавление от последствий колониализма - вовсе не создание национального государства или получение пресловутой независимости и т.д., необходимо производство и закрепление собственных знаний и смыслов, собственного терминологического/категориального аппарата.

Современные «национальные знания» не обходятся без тесных связей с политикой, они находятся в абсолютной зависимости от неё. К примеру, для национальных историков наука является инструментом нацбилдинга и даже стейтбилдинга; в такой топике все знания призваны обосновывать существующие или желаемые государственные границы. Иными словами, национальная история в корне не научна.

В процессе проектирования «новых историй» нынешних национальных республик абсолютно игнорируется принцип постоянной мобильности «этнических границ» в прошлом. Именно присущая нашему региону подвижность внутренних границ позволяет нам говорить о гибкости традиционных воззрений жителей всего Северного Кавказа, а отрицание этого фактора приводит к искажению восприятия местных установок, подстраиванию их под каноны существующих национальных штампов.

Таким образом, национальное знание по своей природе = колониальному знанию. Национальная риторика – это часть европейской модели знания, та же колониальная культура, тот же канон европейской нормы конца XVIII - начала XIX вв. Процесс «нацификации» не избавляет от колониальных систем знаний, а лишь меняет оформление / оболочку, оставляя людей в той же топике. Во многом именно постколониальная идеология закрепила колониальные нарративы в сознании некогда колонизированных. Колониальность власти сохраняется в экс-колониях, какие бы внешние изменения там не происходили. Это слово в слово «скрытый ориентализм» Э. Саида, когда национальные элиты начинают играть роль колонизатора, а «национально ориентированное» общество продолжает заниматься самоколонизацией. Никогда не стоит забывать европейскую «тройняшку»: колониализм — национализм — европоцентризм, где каждый из этих феноменов проистекает и дополняет предыдущий.

«Наша борьба идёт против всех европейских остатков: римского закона, кодекса Наполеона, французской демократии, марксизма-ленинизма, всего того, что сохраняет нашу зависимость, держит нашу психику в тисках колониализма, в темноте, без света».
– Фаусто Рейнага

Переориентация сферы знания – выход из сложившейся ситуации. К примеру, производство религиозных знаний могло бы стать жесткой оппозицией к мейнстриму, тем самым орудием благодаря которому будут проведены чёткие границы между двумя цивилизационными матрицами: той, которая нас заковывает и той, которая гарантирует дальнейшее развитие в рамках религии, к которой принадлежит тотальное большинство населения региона. К примеру, написание местными авторами комментариев по фикху, затрагивая и анализируя аспекты «адата» и «урфа», сразу же обнулит актуальность таких феноменов как «хабзизм» или традиционализм. Глубокий анализ исторической литературы с использованием классической исламской методологии - очень многие сюжеты региональной истории заиграют новыми красками. Так что нам стоит работать в первую очередь над формированием грамотных религиозных кадров и созданием условий для их дальнейшего воспроизводства уже в самом регионе.

Таким образом, национальная идея будет оставаться актуальной до тех пор, пока существуют национальные республики. Размытие / расширение границ национальной идентичности, ее максимальная инклюзивность, обессмысливание и тотальная деконструкция символов и псевдоценностей современных местечковых идей наций - благо для Ислама и трагедия для национализма.

Даешь укрупнение регионов!

Чаще всего под “Дег1аста” понимаются территории современного Дагестана и Чечни, однако интерпретация с включением региона Западного Кавказа в географию охватываемую данным термином тоже имела место быть.

К примеру, в письменной полемике между Ташу-хаджи Эндирейским и Сейидом Джамалуддином из Казикумуха о теории тасаввуфа, первый приводит свои иджазы от шейха Мухаммада Яраги и подчеркивает там, что тот дал ему право принимать мюридов "от Анапы до Дербента", то есть что это иджаза мутляк. В принципе, Ташу-хаджи Эндирейского в Чечне до сих пор называют "Дег1аста тхамд" - "предводитель Кавказа".

📿 Национальная история и нарративы
Когда историческая наука начала складываться в рамках нынешних национальных республик, появилась тенденция всюду пихать цитаты европейских путешественников-ориенталистов, которые делали заметки о местных, параллельно ностальгируя по собственному романтизированному образу прошлого. Тем самым, они сконструировали «Иного», а мы взяли и успешно примерили на себя этот образ. Местные постоянно приводят подобные цитаты, якобы доказывая принадлежность своего народа к культурному контексту исторической Европы. И их вовсе не смущает, что эти путешественники писали в таком же духе об арабах, африканцах и индейцах.

Каждый раз, натыкаясь на баталии представителей разных народов, можно заметить насколько все они жаждут отождествить своё происхождение с тем, что будет соответствовать европейской норме культуры. С условным «Востоком» никто не хочет себя ассоциировать, а ведь каких-то 100 лет назад в регионе было актуально говорить о своём происхождении от семитов, арабов, пророков авраамической традиции, Курайшитов, Чингизидов, что выступало таким же предметом для гордости, как и сегодняшний колхозный европоцентризм. Они пытались соответствовать глобальной мусульманской норме культуры, в той форме, в которой она была тогда актуальна.

Кто и откуда пришёл на самом деле - не имеет абсолютно никакого значения, ведь положение народа «здесь и сейчас» полностью зависит от того культурно-цивилизационного пространства, с которым он начинает себя мифологически ассоциировать. Исторически практически каждый клочок земли на территории Большого Кавказа был так или иначе интегрирован в глобальный проект ислама.

В чём же отображалась принадлежность к единому и неделимому пространству?

В ментальном и мифологическом самовосприятии, в осмыслении региона как чего-то целого/неделимого. Предыдущая запись на канале является показательным. Если же обращаться к представителям Северо-Западного Кавказа, то можно вспомнить нарратив, к которому апеллирует Хаджи Зачерий Брантов – абадзехский просветитель.

В главе «Адыгэмылъапсэр» Хаджи пишет о происхождении адыгов. Согласно собранным им фольклорным сведениям в среде абадзехов, адыги ведут своё происхождение от двух личностей- Кэтай-отца и Кутай-матери. Их сына звали Адыг. У Адыга было семь сыновей: Кумук, Кабертай, Карачай, Чемгуй, Абдзах, Бжедуг, Шапсуг. Впоследствии каждый из них обзавелся семьёй. Эти 7 семей 7000 лет назад из Кэтайской области (территория современной Армении) переселились на Кавказ. Язык, которым они пользовались до этого времени, они оставили потомкам Кумука (т.е. изначальным языком был тюркский), а свой новый язык создали сами. В течение нескольких столетий численность потомков братьев многократно увеличивалась, и впоследствии они заняли обширное пространство Кавказских гор. Оно простиралось от Каспийского моря до Черного.

Итак, важным тут является то, что эти предания связывают по факту происхождения представителей совершенно разных на сегодняшний день национальных (и даже этнических) групп в единое пространство, простирающееся «от Каспийского моря до Чёрного». Таким образом, все нынешние условные обозначения региона не являются исторически актуальными. Для кавказского мусульманина одна часть края дополняла другую, образуя неотъемлемую составляющую большого исламского цивилизационного пространства. Первое происходило путем убеждения в родстве близлежащих обществ, а второе - в инкорпорированности местных мифов в глобальный религиозный миф (как пример, миф о курайшитском происхождении кавказской аристократии). И не так важно то, как обобщено назывались земли Кавказа - «Дег1аста» или же «Черкесия».

Суть заключается не в том, чтобы сегодня переделать границы на картах и уж тем более не в какой-то злосчастной «субъектности» (что бы это в наше время не значило), а в форме самоидентификации, самоощущения, опирающейся на принадлежности к единой исторической и культурной общности всех мусульман одного региона.

Зачерий-Хаджи Брантов.
Автор сборника «Абадзехский сказ».

Родился в период 1839-1843 гг. Создатель абадзехского алфавита на основе арабского языка. Сотрудничал с национальным музеем республики Адыгея в Краснодаре.

📿”Арабизация” - конструкт
В копилку всего того, что обсуждалось выше: https://t.me/kizilelmaya/1008

Вроде все мы должны уже понимать суть вещей: каждый читал Саида, а ныне и Тлостанова (осуждаем) у всех на полках красуется, но все равно разговоры об «арабизации» и универсальном пустынном «Востоке», постепенно поглощающем вершины наших гор, до сих пор актуальны.

Поняв, что «арабизация» - не более чем «пугало», можно будет избавиться от многих глупых предрассудков и стать ещё на один шаг ближе к искоренению такого порока, как национализм 😎 Арабизируемся, братья и сестры, арабизируемся

Ибрахим-хаджи аш-Шаркаси
мухаджир из Абадзехии, исламский учёный, один из ближайших сподвижников Имама Шамиля. С декабря 1846 г. - кадий черкесских мухаджиров в округе Гехи. Он упоминается первым среди тех деятелей имамата, которые до конца оставались с Шамилем:

«Затем русские расположились вокруг горы Гуниба и устроили свои лагери на горе Кахаль, напротив плато Гуналя. У них были наибы и прочие лица, и главы, и ополченцы. А у Шамиля были из глав только знающий учёный мухаджир Ибрахим аш-Шаркаси, учёный мухаджир хаджи Насруллах аль-Кабири аль-Куралли, твёрдо мыслящий учёный Гальбац аль-Карати. Рассказывают, что во время собрания для переговоров о перемирии он сказал им [посредникам] следующее «Наши отцы говорили - поистине, вы, русские, приятны речами, богаты деньгами, легки сначала, тяжелы после и мы не хотим с вами мира». (Хроника Мухаммеда ал-Карахи о дагестанских войнах в период Шамиля).

Сохранилось и интересное письмо Ибрахима-хаджи к Мухаммаду-Амину, датированное 20 сентября 1848 г., то есть непосредственно перед отправлением последнего в качестве наиба на родину Ибрахима-хаджи - в Абадзехию:

«От нуждающегося [в милости Аллаха] Ибрахима-хаджи к столпу просвещенности, способному наибу, великому мудиру Мухаммад-амину - салам тебе с милостью. А затем… Когда я пришёл в Калайиш (Галаш в Чечне) и пробыл там день, на другой - пришли люди из Кабарды (Габарта) с требованием вернуть пленных. Я застал их в то время, когда они были в нерешительности, пойти ли им в вилаят Гехи, а я приостановил их, пока они не испросят позволения у тебя и у Мухаммад-мирзы*. Это люди знатного происхождения, и нет у них связи с этими проклятыми, они из тех, у кого есть благородство, которое не позволяет им шпионить за мусульманами. И мы знаем, что они не из породы шпионов. И если Мухаммад-мирза такого мнения, чтобы двое из них отправились к тебе, не препятствуй ему в [этом], а полагайся на его слова, потому что хозяин дома лучше знает, что в его доме. Мы же знаем, что у них [аристократов] полное доброжелательство к делам мусульман. И мир».

К Ибрахиму-хаджи часто обращались с религиозными вопросами в самом Имамате. Вот один из зафиксированных примеров:
https://t.me/kizilelmaya/21

*Под Мухаммад-мирзой здесь подразумевается Мухаммад-мирза Анзоров - наиб имама Шамиля в Малой Чечне.