Древние философы о женщинах и философии

Среди древних философов мало кто говорил добрые слова о женщине, а o возможности, чтобы она занималась философией, - еще меньше. Кроме Пифагора с Платоном и Сенеке-младшем нам вспомнить почти не о ком. Впереди всех, конечно, по низведению женщин был любимый наш философ Аристотель, который где только ни говорил, что женщина, может, по природе и не лишена ума, однако все же уступает мужчине, ибо ей не хватает решительности и действенности (Pol.1259а40-1259b5). Добродетели женщины и мужчины (та же скромность и мужественность) не одно и то же. Женщина слабее мужчины, поэтому она более чувствительна и слезлива, но также поэтому она еще и «завистливее, лживее, бесстыднее» (HA,IX.I.6). Женский недозрелый ум следует держать подальше и от философии, и от государственных дел. Более того, даже представлять женщину мудрой и рассудительной тоже дело неправильное: Аристотель (Po,1454a30) ставит Еврипиду в укор неубедительность образа Меланиппы  в одноименной трагедии за слишком мудрые и несвойственные женщине речи («непристойность» и «несообразность» характера). И вообще, если ссылаться на трагиков, замечает он, то лучшим украшением женщины будет молчание, как говорил Софокл, а не ум, как Еврипид, наслушавшийся Анаксагора.
Но мы не будем о плохом, а будем о хорошем. Среди сторонников подхода «женщина тоже человек» мы находим философ-стоика Музония Руфа, который говорит, в общем-то, еще от Платона известные нам вещи: женщина по природе в умственном отношении не уступает мужчине, а потому ее тоже нужно учить философии (более того: воспитывать и учить мужчин и женщин следует одинаково, ведь «без философии не получит правильного обучения никакой мужчина и никакая женщина»).
В отличие от Платона, Музоний не возлагает далеко идущих политических надежд на женщин, но, наоборот, подчеркивает, что в частной повседневной жизни женщина после изучения философии станет «лучшей подмогой тому, кто возьмет ее в жены, украшением для родственников и примером для всех». Она не оставит пылиться в углу прялку, не распустит своим невниманием слуг, чтобы целиком и полностью отдаться распутыванию силлогизмов. Ведь философия - это знание, как поступить лучше в своем собственном деле. А поскольку собственное дело женщины - это, среди прочего, ведение домашнего хозяйства и воспитание детей, то просвещенная философией женщина справится с ним лучше любой другой. Философия пойдет на пользу и развитию других добродетелей у женщины - целомудрию, воздержанности, справедливости, мужественности, в которых Аристотель им отказывал. Если женщины у Аристотеля слезливы,  сварливы и трусливы, то это, замечает Музоний, от недостатка упражнений в добродетелях, а не потому что они не обладают ими по природе.  Благодаря философии женщины, как и мужчины, упражняясь в добродетели, приобретают добрые нравы и становятся нравственно-совершенными. А потому занятие философией - это лучшее, чем может заниматься женщина.
(Подробнее см.в след.сочинениях Музония Руфа «О том, что и женщинам следует заниматься философией» и «О том, следует ли воспитывать дочерей так же, как сыновей» 
https://iphras.ru/uplfile/root/biblio/2016/stolyarov/Muzoniy_Stolyarov.pdf)

Сегодня мы поделимся поэтическими воспоминаниями Д.С.Мережковского о своих гимназических годах и опыте изучения классических древностей. Он учился в 3-ей классической гимназии Санкт-Петербурга (1876-1883). По его словам, из гимназии он не вынес ничего, кроме отвращения к бессмысленной зубрёжке и школьной муштре. Тем не менее, древние языки, которые не без мучений изучал юный гимназист, если верить его словам, стали в дальнейшем верными инструментами в его творчестве: увлекшись греческой драматургией, он переводил Эсхила, Софокла, Еврипида и др.авторов. А его вдохновенный очерк о посещении Акрополя - яркое свидетельство тому, что любовь к античности не убивает даже "убийственная" атмосфера учебного заведения.

СТАРИННЫЕ ОКТАВЫ (Octaves du passé)
Песнь вторая

XLVI
   Лимониус, директор, глух и стар,
   Софокла нам читал и Одиссею,
   Нас усыплять имея редкий дар;
   Но до сих пор пред ним благоговею...
                           XLVII
   Урок по спрятанной в рукав бумажке,
   Бывало, всякий бойко отвечал.
   При нем играли в карты мы и в шашки:
   Нам добродушный немец всё прощал...
                           XLVIII
   Честнейший немец Кесслер -- латинист,
   Заросший волосами, бородатый,
   На вид угрюм, но сердцем добр и чист,
   Как древние Катоны, Цинциннаты
   И Сцеволы; большой идеалист,
   Из года в год, отчаяньем объятый,
   Всем существом грамматику любя,
   Он нас терзал и не жалел себя.
                            XLIX
   Ответов ждал со страхом и томленьем,
   Краснея сам, смущаясь и дрожа:
   Ему казалась личным оскорбленьем
   Неправильная форма падежа,
   Ему глагол с неверным удареньем
   Из наших уст был как удар ножа.
   Земному чуждый, пламенный фанатик,
   Писал он ряд ученейших грамматик.
                              L
   Читал Платона Бюрик -- не педант,
   Напротив, весельчак, но злейший в мире,
   Весь белый, бритый, выхоленный франт,
   В обрызганном духами вицмундире;
   К жестоким шуткам он имел талант:
   Того, кто знал урок, оставив в мире,
   Он робкого лентяя выбирал
   И долго с ним, как с мышью кот, играл...

Как известно, больше всего историки философии любят критиковать других историков философии за то, что они все неправильно делают и вообще не понимают, что такое философия.

Наш любимый #bruckerus не исключение. От него досталось немцу Георгу Хорну (1620-1670) и голландцу Отто ван Херну (1577 – 1652) за то, что они, обманувшись многозначностью слова «философия», написали не историю философии, а историю eruditionis universalis. Писали они, кстати, тоже по-латыни.

Мнение Брукера возобладало, так что в итоге нам пришлось ждать XX в. и расцвета жанра интеллектуальной истории, чтобы eruditio universalis вернулась на историографическую сцену. В некотором смысле авторы, которых ругает Брукер, выглядят даже более современно по нашим меркам: тут тебе и поворот на восток (к халдеям), и выход за привычные временные рамки в поисках древней мудрости.

Кажется, неплохое это было время для науки, XVII в. — никаких тебе строгих жанровых ограничений. Потом, конечно, Брукер с Гегелем порядок навели. На словарь мне сегодня сил не хватило, поэтому просто смотрим:

7. De peccatis scriptorum historiae philosophiae

Время просмотра ок. 3 мин.

В прошлый вторник мы говорили о том, что диалог «О добродетели» из Appendix #platonica может входить в число упомянутых у Диогена Ἀκέφαλοι, поскольку имя собеседника Сократа неизвестно. Но внимательные читатели, заглянув в перевод С. Я. Шейнман-Топштейн (его можно найти в 4-м томе четырехтомника Лосева, после «Писем»), могли заметить, что Сократ беседует с неким Гиппотрофом.

Вопрос: откуда взялся Гиппотроф? Древние не предваряли диалоги списком действующих лиц, и понять, кто говорит, можно было лишь по обращениям. Обычно у Платона в начале диалога в прямой драматической все друг к другу обращаются по именам. В диалоге «О добродетели» таких обращений нет.

Но имя «Гиппотроф» появляется в византийской рукописи (Vaticanus Graecus 1, IX-X в.), и скорее всего византийский ученый, который его добавил, смотрел на список spuria у Диогена. Там есть название Μίδων ἢ Ἱπποτρόφος, которое в наших рукописях не встречается. Вероятно, переписчик решил «назначить» Гиппотрофом собеседника из «О добродетели». Фотография рукописи с именем Гиппотрофа прилагается.

С этим Гиппотрофом (или как его там) Сократ, как и в диалоге «Сизиф», обращается к проблематике платоновского «Менона». На повестке знакомый вопрос о том, «изучима ли добродетель». Решительный вывод Сократа заключается в том, что нет, не «изучима». Это божественный дар, «и доблестные мужи появляются так, как появляются божественные прорицатели и вещие люди». Расходимся.

Возможно, текст был направлен против Ксенократа: Диоген Л. сохранил название его сочинения ὅτι παραδοτή ἡ ἀρετή.

3-24 мая 2024 г. на Факультете гуманитарных наук НИУ ВШЭ состоится II научная конференция студентов и аспирантов «TERRA HOMINIS – 2024».

Конференцию откроет пленарное заседание, которое будет сопровождаться 13 секциями, отражающими основные направления современных гуманитарных и социальных наук.

К участию приглашаются студенты (специалисты, бакалавры, магистранты) и аспиранты российских и зарубежных вузов.

Рассмотрению подлежат только заявки, поданные в системе электронной регистрации в срок до 17 марта 2024 года включительно.

По результатам конференции планируется публикация сборника. Все желающие смогут получить сертификат, подтверждающий участие в конференции.

В рамках конференции запланирована секция «Философия и цифровизация». Заявки на эту и другие секции можно оставлять по ссылке выше.