Диоген Лаэрций упоминает диалог «Эриксий» в числе подложных под названием «Эриксий, или Эрасистрат», а Стобей цитирует диалог как платоновский.

Однако античный словарь Суда приписывает авторство «Эриксия» сократику Эсхину из Сфетта, и папирус ок. 2 в. н.э. (фото и расшифровка) также упоминает Эсхина рядом с цитатой из нашего диалога.

Предлагаем вам вновь поупражняться в папирологии: над салатовой чертой попробуйте разглядеть слова Αἰσχ̣ί̣νης ἐ(πὶ) Προδίκου, т.е. «Эсхин о Продике», а строкой ниже τὸν μ(ὲν) γ(ὰρ) σοφιστ(ὴν) κ(αὶ) ἀλαζόνα ἡγο(ῦν)ται («они считают его софистом и проходимцем») — это цитата из диалога «Эриксий» (399с) где Сократ рассказывает о случае, произошедшим с Продиком.

И все-таки филологов эти доводы не убеждают. Почему? Одна из причин — в 399а упоминается гимнасиарх (по-нашему вроде директора школы), а эта должность была установлена не раньше 338/7 г. до н.э., когда Эсхина уже не было в живых.

Продолжим через неделю #platonica

5 февраля состоялось пятое заседание семинара «Дельта "Метафизики" Аристотеля: медленное чтение».

Участники семинара продолжили чтение и обсуждение 2-й главы "Дельты", посвященной понятию "причины" (τὸ αἴτιον), и рассмотрели классификацию типов (τρόποι) причин в отличие от их видов (εἴδη) (1013b28–1114а15). Какие из типов причин для Аристотеля являются более "первичными" и "ближайшими", а какие – более "отдаленными" и "вторичными"? Каков критерий "ближайшей" причины? Как связано "существенность" (τὸ καθ' αὑτό) объектов в мире с тем, какие из причин являются "существенными" (τὸ καθ' αὑτό) в отличие от сопутствующих (τὸ κατὰ συμβεβηκός)? Может ли создать статую нечто иное, чем человек, и может ли человек создать материю? И зачем Аристотелю могла понадобиться странная дополнительная классификация на "типы" причин, одним из пунктов которой является указание на то, что в качестве прчины статуи можно указать не только "скульптора" и "Поликлета", но также "скульптора Поликлета"? Источник.

#аристотель

Любовь приходит и уходит, а Антиварвары продолжают читать древних авторов всегда❤️
В честь дня святого Валентина приглашаем вас принять участие в двух семинарах! 14 февраля в 20.00 мы познакомимся со знаменитой историей любви Пирама и Фисбы, описанной в «Метаморфозах» Овидия (проведет Полина Крупинина); 17 февраля в 19.00 прочитаем два фрагмента Проперция: в одном поэт описывает бога любви Купидона, во втором пишет о своей несчастной любви к Кинфии (проведет Мария Тимощук). Комментарии уже опубликованы на нашем сайте. Для записи на семинар просим вас заполнить форму. Семинары пройдут полностью на латинском языке.

Аристотель, приведя в «Метафизике» (1.5) известный список 10-ти пар пифагорейских противоположностей, время от времени в своих сочинениях возвращается то к одной паре, то к другой. В трактате «О небе» (2.2) он рассматривает пару «правое-левое» и сокрушается, что пифагорейцы, как это часто с ними бывает, приходят к хорошей мысли, но не продумывают ее до конца. Архаическое представление, связывающее «правое» с правильным, мужским, сильным и «левое» с неистинным, слабым, женским, вполне очевидно и обосновано. Но от философов - «так называемых пифагорейцев» - Аристотель ждет большего. Безусловно, оппозиция «правое-левое» - это базовая характеристика пространства. Но пространство не измеряется лишь двумя сторонами, оно также включает в себя оппозиции «верх-низ» и «вперед-назад». Вместо одной пары пространственных противоположностей Аристотель предлагает три. Почему пифагорейцы игнорируют остальные две пары, Аристотелю непонятно. В присущей ему манере он постарался упорядочить эти три пары противоположностей, выводя каждую последующую из предыдущей. Для него первичной является пара «верх-низ» - именно она задает пространство или, если угодно, отделяет небо от земли. Но Аристотель физик, а не мистик, то есть мыслит противоположности динамически: «верх» - это начало роста. Движение роста присуще растениям как самым простым живым существам. Оппозиция «правое и левое» для Аристотеля, скорее, символ динамической симметрии, который  растениям уже не присущ, но который явлен уже на уровне животной жизни, где «правое» или «левое» уравновешивает друг друга в целом едином существе и с чего начинается пространственное движение.  Оппозицию  «вперед - назад» Аристотель рассматривает как завершающую характеристику: «вперед» задает цель и, соответсвенно, движение в направлении к ней. 
Немаловажным добавлением будет утверждение Аристотеля, что все эти три пространственные оппозиции связаны с природой живых существ, то есть имеющих источник движения в самих себе. Для неживого существа таких противоположностей не существует. Однако мы в языке мы используем все эти противоположности, когда говорим, например, о «правой руке» статуи или «левой части» дома. Все это, считает Аристотель, мы говорим как бы по совпадению, соотнося «стороны» неживого с живыми существами и, прежде всего, с самими собой. Что же касается Вселенной, сферообразной и в геометрическом отношении повсюду себе равной, то скептические умы всегда задавали вопросы пифагорейцам - где же в равном себе можно отыскать правое и левое? Аристотель неожиданно солидаризируется с пифагорейцами: в нашей совершенной сферообразной Вселенной «правое-левое» присутствует, как и две пары других противоположностей, хотя бы потому, что Вселенная - живое существо. Впрочем, на этом недолгий ситуативный союз с пифагорейцами заканчивается. Трудолюбивому Аристотелю приходится вновь доводить до ума неупорядоченное чужое хозяйство и уточнять, где именно верх и низ Вселенной, как именно происходит вращение небесной сферы, в каком именно сегменте Вселенной мы живем.

Обычно об Эмили дю Шатле говорят как о многолетней близкой подруге и покровительнице Вольтера. Но не общение с философом сделало ее такой интеллектуальной особой, а отличное домашнее образование. Ее отец, наняв учителей для своих сыновей, не отказался от искушения обучить «мужским» наукам и свою дочь. Для большинства девочек образование не шло дальше изучения языков, знакомства с литературой и освоения музыкального инструмента, но перед юной Эмили открылась более широкая перспектива. Довольно быстро она оставила позади своих братьев в изучении физики, математики и философии. Также быстро освоила несколько иностранных языков, среди которых были и древние. Биографы сообщают, что к 12-ти годам Эмили свободно говорила на латыни. Окунувшись в светскую жизнь, она создала свой светский интеллектуальный круг, в который входили литераторы, философы, математики - Мопертюи, Клеро, Вольтер и др. Замок  Сире-сюр-Блаз на 15 лет стал местом дислокации ее клуба, где, впрочем, занимались не только научными исследованиями, но также театральными и концертными постановками. Примечательно, что из-под ее пера выходят и перевод «Царя Эдипа», и научное сочинение «Об огне». Ее Opus Magnum стал перевод «Математических начал естественной философии" Ньютона, который она не только перевела, но и местами исправила, опираясь на теоретические разработки Лейбница (в частности, уточнила на опыте, что vis viva/кинетическая энергия равна не произведению массы на скорость, как утверждал Ньютон, а произведению массы на квадрат скорости, как подозревал Лейбниц).

Ее небольшой философский трактат «Рассуждение о счастье», который при жизни не был напечатан, но ходил в рукописных копиях, был очень популярен, хотя отчасти скандален, поскольку посвящен был не просто счастью, но счастью женскому. Дю Шатле формулирует свое видение счастья в аристотелевско-эпикурейских тонах, как бы странно это ни звучало. Жизнь коротка и нужно уметь ее выстроить, правильно расставив приоритеты. Человек рожден для счастья, но на протяжении жизни он, скорее, несчастен, поскольку его снедает беспокойство. Хорошим лекарством против него станет философия, которая убеждает нас, что нам нечего делать в этом мире, кроме как быть счастливыми.  При этом счастье  немыслимо без удовольствия и страсти, которые дают ощущение полнокровности и полноты жизни. Однако страсти требуют крепкого здоровья, стало быть, чтобы быть счастливым, надо быть здоровым. Важно добавить, что страсти должны контролироваться умом: порочные страсти(гнев, зависть) отсекаться, здоровые (любовные отношения, любовь к играм, любовь к учебе) - направляться умом. Предрассудки препятствуют счастью, от них надо избавляться. Но не следует их путать с приличиями и добродетелями (последние, напротив, ведут к счастью).  Особое внимание дю Шатле отводит страсти к учебе, столь необходимой для женщин, которые хотят быть счастливыми, и более важной для них, чем для мужчин, ибо последние обладают бОльшим ресурсом возможностей: «Из всех страстей любовь к учебе более  всего способствует нашему счастью: это верный запас против несчастий; это неисчерпаемый источник наслаждений, и Цицерон прав, говоря, что удовольствия чувств и сердца, без сомнения, ниже удовольствий учебы».