Севастополь после трех дней мучений свернул блок-посты вокруг города, на которых шла проверка QR-кодов у въезжающих.

Официальная трактовка - «наплыв туристов резко снизился», а потому мера свою роль сыграла. Выглядит эта версия, прямо скажем, убого. Три дня — это срок, за который вообще никаких выводов делать нельзя. По всей видимости, административный раж упёрся в хилость административного ресурса. Чтобы действительно заблокировать город, ума, конечно, много не надо — его и так не особо много, если судить по введенной мере. Но помимо туристов в город въезжает масса другого транспорта, в том числе и жизнеобеспечивающего. Въезжают сами севастопольцы, кроме того, город военный, там вообще своя система подчиненности. Понятно, что закрыть город в таких условиях — задача крайне нетривиальная сама по себе. А если ее выполнять, то потянется такое количество самых разных проблем и следствий, что только успевай разгребать.

Зато громыхнуло на всю страну. Решительный губернатор, встанем грудью, враг не пройдет, последний рубеж обороны и всякая такая фигня. Скорее всего, только ради этого и было принято кретинское по своей сути решение. В итоге трех дней хватило, чтобы даже человек со снарядом в голове осознал, что что-то пошло не так.

На самом деле это вполне реальная проблема. Вертикаль недееспособна вообще. Имитировать активность — да, на это ее еще хватает. Но действовать в мобилизационном режиме — нет. Те регионы, которые относительно трезво оценивают свои возможности, конечно, исполняют решение о локдауне, но на минимально возможном уровне. Там же, где губернаторы пытаются демонстрировать избыточную лояльность, происходит примерно как в Севастополе — вроде бы грозные меры оглашены, но выполнение их — крайне хаотичное и рандомное. Системность заменяется на эксцессы исполнителей, и уже есть видео, где зверье в форме выкручивает руки деду, пришедшему забирать внука из школы, или пытается завалить идущего по улице человека без маски (что само по себе за гранью любой логики, включая и нынешнюю), но эти эксцессы неизбежны, так как садисты и подонки, которые, конечно, есть и в органах, получают буквально карт-бланш на реализацию своих комплексов. Однако системным этот террор назвать нельзя.

В чем проблема? В том, что все эти локдауны — это своего рода стресс-тест, который демонстрирует стремительное падение дееспособности властей. Что вынуждает задаться вполне резонным вопросом: а если на самом деле на территории произойдет настоящее ЧП? Не точечное, а масштабное. Что, кстати, совсем не экзотика, учитывая развал экономики, инфраструктуры, сетей. Эта полуживая власть что-нибудь сможет сделать или будет только охотиться за публикациями в соцсетях, где ее импотенция неизбежно будет предъявлена?

Лекарства от ковида уже в ближайшее время могут быть введены в оборот. Об этом в понедельник заявил президент РФ Владимир Путин, комментируя на военном совещании в Сочи ситуацию с коронавирусом в стране. "Сейчас разрабатываются, в принципе, в ближайшее время будут уже, уверен, использоваться и лекарственные препараты, сегодня тоже с коллегами говорил на этот счет - с теми, кто занимается этим", - отметил Путин.

Так разрабатываются или в ближайшее время будут введены в оборот? Между разработкой и введением в оборот раньше было какое-то время, в течение которого изучались разные там побочные эффекты, противопоказания. Сегодня, похоже, эту часть решено опустить, что в целом верно: задача — не вылечить, задача — максимально снизить нагрузку на Пенсионный фонд, поэтому какие такие побочные эффекты?

Проблема в том, что лекарств от ОРВИ не существует. Лечение всегда симптоматическое. Что именно там «коллеги» надули Путину в уши — неясно. Ясно то, что когда вакцины окончательно «отыграют» и перестанут вызывать доверие (откровенно говоря, они и сейчас не слишком хорошо воспринимаются), то на подходе будет чудо-таблетка, не имеющая аналогов, которая лечит всё.

Задача — подсадить всё население страны на фармацевтику, сделать его смертельно больным и критически зависимым от медпрепаратов. «А кто не купит — тому отключим газ». По сути, решается две задачи — создается рынок вакцин и чудо-лекарств, которые в принудительном порядке (а Медведев в своей статье уже открытым текстом говорит о поголовно-принудительном порядке вакцинации) будут вкалываться людям. Вторая задача — здоровых людей быть не должно. Живи ярко, умри быстро.

В определенном смысле «новая нормальность» (и ее российская проекция) — это жуткое воплощение общества ефремовского Торманса с его делением на короткоживущих и долгоживущих. Кжи у Ефремова подвергались эвтаназии, швабовские и путинские фашисты поступают немного иначе — человек должен мучительно болеть, и годам к 50 умирать. А потребуется — и раньше. И проблема социального обеспечения решена раз и навсегда. Какие-такие пенсии?

Нынешняя людоедская знать не первый десяток лет лелеет надежду, что удастся окончательно обнулить все социальные обязательства государства. Так просто это сделать не получается. Хотя уже пройдено немало стадий: и «монетизация» льгот, и «оптимизация» всей социальной сферы, и повышение пенсионного возраста. Плюс теперь удачно подвернувшийся ковид. Задача решается, и решается успешно: сокращение числа пенсионеров измеряется уже миллионным порядком в год. Но этого мало, очень мало. Нужно, чтобы эти бесполезные существа дохли десятками миллионов.

Поэтому и задача: через резкое ухудшение здоровья народа обеспечить его вымирание. Но не просто вымирание, а гибель после завершения «продуктивного» возраста. Отработал на своего феодала — можешь подыхать.

Ничего другого за концепцией поголовного привязывания людей к фармацевтическим препаратам не стоит. В данном случае и глобальные фашисты, и их российские подшефные действуют, как банальные драгдилеры: подсаживают людей на дозу. Российским даже объяснять ничего не надо — они начинали свою трудовую деятельность в этом качестве. Достаточно вспомнить молодые годы.

В России есть такая интересная штука, которая называется конституция. На нее принято придыхать и восторженно закрывать глаза. Президент даже носит почетное звание ея «гарант». Правда, что это такое — сказать сложно. Есть даже не более вразумительное присутственное место с названием «Конституционный суд». В общем, всё как у взрослых.

Проблема в том, что всё это сильно напоминает банальный карго-культ. Вроде бы положено иметь эту штуку, а вот для чего она — туземцам не объяснили. Заканчивается это всегда одинаково: когда туземные жители приходят к выводу, что толку с этого никакого, на него перестают обращать внимание. В сущности, российская конституция стала просто неким предметом, на который при очередном вступлении Путина в должность положено класть длань.

История с явочным порядком введенными куар-кодами только подтверждает «карго-культовость» упомянутого документа. Статья 19 конституции гарантирует от имени государства равенство прав, свобод и всего вот этого всем гражданам, а также прямо запрещает любые формы ограничения этих прав по признакам социальной, языковой, религиозной и прочих принадлежностей.

Хитрость в том, что куар-коды делят население страны на две социальные группы: вакцинированных и невакцинированных. Фактически вводят идентификационный признак, по которому эти группы могут быть определены и отделены друг от друга. В отношении не имеющих заветного кода вводятся ограничения под вывеской заботы об общественном благе (и это я еще не упоминаю про декларируемую добровольность любых видов медицинских процедур и вмешательств).

По факту — любые законы и нормативные акты, вводящие кодирование населения и введение разного правового режима для разных групп по отношению к этим самым кодам — прямое нарушение 19 статьи конституции. Вопрос — а как сработали механизмы, которые должны пресекать нарушения конституции? Механизм известен: прокуратура выдает предписание органу, выпустившему противоречащее действующему законодательству решение. Либо, если это закон, президент его не подписывает. Если на этом этапе пресечь незаконные инициативы не удается, следует обращение в конституционный суд. Решение которого окончательно. И как?

Формально Конституционный суд не может по своей инициативе принимать к рассмотрению дела. Но уж мнение судей суда у них никто не отнимал. Они вполне могут выступить в личном качестве и сообщить: вы тут, ребята, совсем берега теряете. Но председатель Зорькин публикует пространную статью, в которой он клянется приверженности, но тут же делает реверанс в сторону «общественного блага» и намекает, что надо бы искать баланс между ним и правами человека. Вместо того, чтобы сказать вслух: вы что там, совсем охренели? - председатель много и путано ходит вокруг да около.

Вывод вполне очевиден — механизмы, которые должны защищать конституцию, не действуют. Их нет. А раз их нет — то вся конструкция, основанная на утверждении, что конституция — это основной закон, перестает существовать.

По сути, любая власть, которая придет после Путина, получает полное право принять политическое решение вообще об отмене нынешней конституции и всех связанных с ней механизмов вне имеющихся процедур. «Мертвое умереть не может». Умершая конституция подлежит погребению просто из соображений гуманности. Соответственно, любая власть, принявшая это решение, получает возможность строить новый правовой режим буквально с чистого листа.

Разрушив правовую основу государства, нынешние окончательно делегитимизируют свою власть, а значит — она лишается в будущем аппелировать к закону, пытаясь оправдать свои действия.

В Нижнекамске (Татарстан) в ТЦ Березка протестующие против введения QR-кодов захватили вход и пропускали людей без предъявления кодов.

Подобные неорганизованные действия вряд ли будут иметь какой-то эффект, но здесь речь о прорывающемся недовольстве, которое находит выход в подобных эксцессах. Регионы, конечно, реагируют на происходящее гораздо острее столиц, которые более разобщены, атомизированы, и в которых сконцентрирован основной потенциал террора.

Прошло буквально несколько дней после введения на всей территории страны режима деления людей на чистых и нечистых, и регионы начинают закипать. Пока это как в чайнике — просто пузырьки пара. Но аналогия вполне уместная — рост социальной температуры идет достаточно быстро и активно.

Если террор в столицах сопровождался одним (хотя и достаточно действенным) ответом людей — бойкотом, то «подтягивание» регионов к собянинскому фашизму и попытки внедрения в регионах практик и технологий, которые апробированы в Москве, приводит к появлению еще двух видимых стратегий поведения. Первая — традиционная: обращения к царю-батюшке. Особенно это заметно по Крыму, который в силу специфики «присоединения» всё ещё сохраняет иллюзии относительно «хорошего царя и плохих бояр». Понятно, что эти обращения не будут иметь никакого эффекта, а значит — крымчанам придется либо принимать новую реальность, в которой надеяться не на кого, либо бороться с ней.

Показать медиа

Вторая стратегия — неорганизованные и спорадические протестные выступления методами партизанских действий. В Нижнекамске (Татарстан) несколько протестующих захватили вход в торговый центр и пропускали людей без предъявления ими QR-кодов, не давая охране проводить эту проверку. Конечно, такие действия бесперспективны, а их участники с высокой долей вероятности будут репрессированы.

Но здесь речь идет о другом. Рост температуры в закрытом объеме неизбежно будет подводить систему к точке фазового перехода. Есть методы принудительного снижения социальной температуры. Их немного, но они есть. Это внешняя угроза и даже война, это усиление террора с принудительным изъятием из социума центров кристаллизации протеста, это организация гражданского конфликта.

Модель внешней угрозы уже почти не работает. Для ведения войны позиции режима сейчас откровенно слабы — сейчас для Кремля любая, даже очень локальная, война с любым противником может обернуться катастрофой. Да и нет уже таких противников. Если в 14 году им была впавшая в кому Украина, то сегодня повторение тех событий уже просто невозможно.

Террор — да, Кремль может нажать на эту возможность, но она и так близка к исчерпанию. Повышать уровень насилия на нынешнем уровне управления — ничуть не менее чревато, чем воевать.

Остается гражданская война. Этот ресурс еще не востребован по понятной причине — управлять гражданским конфликтом занятие предельно нетривиальное. Особенно, если он распределен равномерно по всей стране, а не локализован на отдельных территориях. Украина в 14 году сумела сбросить накопленную социальную энергию в войну на Донбассе, где «сожгла» избыточный потенциал, востребованный в ходе событий Майдана. Но для Украины это было относительно просто, так как локализация конфликта позволила управлять им на относительно приемлемом для рухнувшего украинского управления уровне. Плюс подсобили кремлевские коллеги, решавшие примерно схожую задачу — куда стравить внезапно вспыхнувший революционный потенциал, который Кремль сам поднял, аннексировав Крым.

Сейчас организация гражданского конфликта — дело не в пример более сложное. Противостояние, которое власть формирует («ваксеры-антиваксеры»), распределено по всей территории. Технически можно попытаться спровоцировать какие-то отдельные регионы и повторить опыт украинских коллег, но опять-таки: потянут ли кремлевские столь непростую задачу?

В любом случае пока можно констатировать рост напряженности. Причем достаточно быстрый. И с этим режиму нужно что-то делать.

Депутат Госдумы Вассерман (тот самый, который «эрудит» заявил, что противники вакцинации против ковида должны привлекаться к уголовной ответственности, а сама вакцинация должна стать принудительной.

Я не очень понимаю, зачем Вассерману рассказывать про украинский фашизм и бандеровщину, от которых он бежал в гостеприимную Россию, чтобы здесь насаждать ровно тот же самый фашизм в самом его людоедском виде. И как это вообще совмещается в одной конкретно взятой голове. Тараканы, по всей видимости, там даже аплодировать устали.

Впрочем, от человека, который неоднократно пытался стать народным избранником — и дома на Украине, и здесь, в России, и в конце концов прошедшего по «списку Собянина», было бы неправильно кусать руку дающую. Если хозяин создает в Москве хороший такой и добротный Освенцим — то как можно не оправдывать доверие?

На Урале медицинские работники вынуждены скрывать настоящие показатели смертности от коронавирусной инфекции. Об этом со ссылкой на источник — врача-инфекциониста — сообщает URA.RU. По словам собеседника СМИ, медперсоналу приказали не обнародовать истинные цифры летальных исходов, чтобы не вселять в людей страх. «Нам велели не раскрывать реальную статистику, чтобы не было паники. По крайней мере, в Свердловской области цифры о смертности от коронавируса недостоверны», — передают журналисты слова медика.

Тут, конечно, есть два нюанса. Первый — анонимность источника сама по себе позволяет относиться к информации на уровне «верю-не верю».

Второй момент менее очевидный, но его нужно понимать. Проблема заключается в том, что отказ от всех ранее действовавших методик позволил крайне волюнтаристски подходить к статистике как таковой. Действует сразу несколько показателей: смерть «от» ковида, смерть, наступившая вследствие осложнений от ковида, смерть «с» ковидом в качестве сопутствующего заболевания и так далее. Понятно, что каждым из этих показателей в отдельности, равно как и всеми ими суммарно можно манипулировать в весьма широком диапазоне, подтверждая текущую установку. Изменится установка — теми же показателями можно будет манипулировать немного иначе, и снова все будет сходиться.

Во-вторых, смертность — показатель интегральный. Она не зависит от одного конкретного фактора. Нужно понимать, что существенное падение качества системы здравоохранения носит комплексный и системный характер. А значит — смертность сама по себе в условиях стремительного развала медицины просто обязана расти. Ковид в этом случае играет роль спускового крючка, но причина — в крахе системы. Не стоит забывать и идущий два года подряд масштабный информационный террор, который самым негативным образом влияет на людей, находящихся буквально в состоянии наведенного психоза. Даже люди с крепким здоровьем и бронебойной психикой будут в этих условиях попадать в тяжелое положение. Что говорить о тех, у кого и то, и другое гораздо более уязвимо.

В итоге мы получаем картину, которая манипулируема «в обе стороны». И вместо сколь-либо реального положения дел мы находимся в состоянии информационного хаоса, который выгоден кому угодно, только не тем, кто хочет понимать настоящую картину происходящего. Тем самым формируется мифология, на базе которой строится позиция. Ровно ту же картину можно было наблюдать на примере украинских событий, где именно мифология, создающаяся буквально с колес, сформировала две абсолютно непримиримые позиции, ставшие субъектами вспыхнувшей в стране гражданской войны. Собственно, эти мифы остались и по сей день, и именно они делают невозможным любое гражданское примирение в этой стране.

Теперь то же самое проектируется и в России. Повод другой, но техника разделения народа на два антагонистических друг по отношению к другу лагеря та же самая. При этом реальные убийцы остаются в стороне от будущей схватки, полагая, что они будут режиссировать процессом.

Неутомимый Гинцбург сообщил, что разработан тест, позволяющий проверить, поддельный ли сертификат о вакцинации у человека или нет. Тут, конечно, встает вопрос о том, что тест может и ошибиться: человек принял чудо-вакцину, а тест показывает, что нет. И как быть?

Но более интересно здесь другое. Система начинает жить своей жизнью. А значит — создавать функционал, пригодный лишь для обслуживания самой себя. Для нас это означает лишь одно: вся жизнь начинает вертеться вокруг одной-единственной задачи. Мы живем, чтобы сделать укол, который затем нужно будет доказывать с помощью куар-кодов, тестов, а потом, конечно, придумают что-то еще новенькое. Полгода — и всё заново. А в промежутке между уколами — ежедневная доза промывки мозгов и заряд ненависти из телевизора. Эдак скоро привитых начнут собирать на собрания с целью пятиминутного скандирования здравиц в честь Гинцбурга и Путина, и еще пять минут — на проклятия уклоняющимся. А раз так — то нужны будут специальные люди, бдительно следящие за искренностью воплей. Неискренним будут заламывать руки и волочь на тестирование — а не куплен ли у тебя сертификат, сволочь?

Именно так возникает самодостаточная система, которая работает сама на себя, у которой нет никаких других целей и задач, кроме обслуживания себя и захвата новых территорий и рынков «сбыта» своей продукции и своих навязанных принудительных услуг. И если кому-то это может показаться излишним алармизмом, то стоит вспомнить — мог ли сегодняшний кошмар всерьез рассматриваться года два назад? Представим, каким бы смехом и улюлюканьем встретила бы публика в начале 20 года репортаж из ноября 21. Так что тенденция вполне просматривается.

Парадокс, но эта система построена только на одном-единственном и весьма шатком основании — принудительности вакцинации. В случае, если вакцинация снова станет делом добровольным, вся эта конструкция, которую выстраивает Гинцбург, рассыпается как песок.

https://music.yandex.ru/album/495720/track/49235722

Уровень российской пропаганды стремительным домкратом сметает все на своем пути вниз. Братва, захватившая власть в нулевые годы, сделала многое, чтобы ввести в неприкосновенный официальный оборот жаргонизмы и выражения плинтусного уровня. Уличное арго стало официальным языком, на котором изъясняются дипломаты, чиновники, публичные лица. Про президента и говорить нечего - без сальной шутки ниже пояса любое его выступление уже давно неинтересно. В ту же кассу работает и пропаганда.

Сильно сомневаюсь, что американцам известно слово "хана". Да и комментатор, скорее всего, простой лахтинский труженик, чей комментарий и стал примером мнения глубинного американского народа. Пропаганда стала уже настолько прямолинейной, что даже как-то неловко.

Агентство Печати "Новости" - предшественник нынешнего РИА - было местом, куда собирали "белую кость" советской журналистики. Профессионалов исключительно высокой квалификации. Их пропаганда была практически искусством. Увы, нынешние - какая-то убогая подделка под легенду.

Регионы продлевают локдаун. Томская область на неделю до 15 ноября, Челябинск и Курск — до 12. Песков сообщил, что централизованного решения о продлении не принималось, теперь инициатива за регионами. Точно так же вводятся и QR-коды: вразнобой по срокам и по порядку их применения. Москва, по заявлению Собянина, продлевать локдаун не будет, но QR-коды останутся и будут действовать и после него.

Будь в стране хоть как-то работающая административная машина, подобные меры означали бы, что правовое пространство страны буквально разрушается. Но ситуацию спасает рахитичность управления. В сущности, введение тех или иных ограничений в регионах мало что меняет в них — исполнение решений об ограничениях пока крайне спорадическое и зависит только от степени присутствия у мелких начальников «синдрома вахтера».

Однако сам факт того, что новые нормы внедряются, пусть и в таком крайне хаотичном режиме, выглядит тревожно. Страна действительно переходит к состоянию, из которого будет крайне сложно собираться в единое пространство. С другой стороны, возможно, что цель как раз и состоит в переходу к фрагментации страны, распаду ее на обособленные феодальные территории.

У удельных князьков неизбежно появятся противоречия, которые в силу самоустранения федеральной власти возникнет соблазн решать либо по понятиям, либо силой. Мы уже проходили в 90 годы перекрытие границ регионов, теперь же в силу колоссальной милитаризации страны соблазн решить проблемы именно силой будет достаточно большим. Плюс неформальная иерархия регионов, когда к наиболее сильным будут тяготеть соседние, создавая пока неформальные, а затем и все более формализующиеся макрорегиональные кластеры.

Собирать страну долго и сложно, а вот распад — дело очень быстрое. Правда, потом такой распад нужно фиксировать и закреплять, но тут главное — нАчать, как говорил последний генсек.

Сидящий в подвале президент, который видит страну в основном на экране монитора, возможно, и сохраняет иллюзию того, что он тут главный. Но обстановка постепенно складывается таким образом, что возникнут и другие варианты. И не один.

В Москве и Подмосковье студентов на очные лекции будут пускать по QR-кодам.

И правда: нам не нужны умные, нам нужны покорные.

Мишустин объявил о введении эмбарго на экспорт азотных удобрений из России сроком на полгода. Причина — резкий рост цен на газ, как сырье для их производства.

Нюанс в том, что Россия потребляет всего 31% производимых в стране азотных удобрений (собственно, и другие виды удобрений тоже российский рынок «переварить» не в состоянии — на экспорт идет 77% производимых калийных и 76% фосфорных удобрений. Причина известна: по данным сельскохозяйственной переписи 2016 года общая площадь заброшенных пахотных земель составляла 97 млн гектар или 44% всех пахотных земель страны. Почему так, тоже особого секрета нет — российское животноводство находится на крайне низком уровне. В 2018 году поголовье крупного рогатого скота составляло 19,3 млн голов. В последний год существования СССР в РСФСР насчитывалось 57 млн голов КРС. 19 миллионов голов — это почти в два раза меньше, чем во всей Российской империи в военном 1915 году (тогда их было 33 млн голов). В 2000 году общее стадо крупного рогатого скота насчитывало 27,5 млн голов.

Скот — основной потребитель зерновых, отсюда и заброшенная пашня. Неудивительно, что производимые в стране удобрения не находят в ней спрос.

В этом смысле запрет на экспорт мало что меняет — возникает вопрос, что делать заводам по производству удобрений эти полгода. Работать на склад? Или останавливаться? Кстати, многие из них — градообразующие, а значит — на полгода замирает и зависящий от них город. Это вдовесок к ковидному террору и локдаунам.

Основной покупатель российских азотных удобрений — Бразилия. И в этом смысле вспоминается 2010 год, когда эмбарго на экспорт российского зерна в Египет спровоцировал там революцию. В Бразилии обстановка из-за пандемийных событий тоже не самая спокойная, как, впрочем, и по всей Латинской Америке. Возможно, Кремль хочет повторить Арабскую весну, но уже в Латинской Америке. Сгорел сарай — гори и хата.

Вопрос лишь в том, насколько суверенно принятое решение. Оно очень вписывается в угрозу голода, которую объявила ооновская продовольственная структура еще год назад. Причем голода не товарного (продовольствия производится достаточно много, с производством проблем нет вообще), а ценового — еда есть, но из-за высоких цен люди не могут ее купить.

В этом смысле решение российского правительства ложится в политику международных бюрократических группировок, которые развязали войну вокруг «пандемии», а теперь готовятся запустить и продовольственную войну. Уже поэтому вопрос, а насколько самостоятельно российское правительство в принятии подобных решений, выглядит как минимум обоснованным.

Председатель комитета по здравоохранению Санкт-Петербурга Дмитрий Лисовец назвал два условия смягчения коронавирусных ограничений. Чтобы снизить коронавирусные ограничения нужно достигнуть 80% вакцинации взрослого населения Северной столицы. Кроме этого, важно, чтобы число госпитализированных и зараженных пациентов COVID-19 уменьшилось. Об этом Лисовец рассказал журналистам телеканала «Санкт-Петербург».

При этом из требуемых 80% вакцинированных взрослых на сегодня таковых насчитывается 45 процентов (не всех жителей города, а именно взрослых). По сути, нужно «обилетить» практически такое же число людей. А вакцинация, кстати, идет уже одиннадцатый месяц.

В принципе, в предыдущие годы, когда ОРВИ были будничным и тривиальным событием, безо всякой паники, насилия и террора прививалось примерно такое же число людей. Каждый сезон. С одной стороны, ни у кого это не вызывало паники, с другой — все проходило без надрыва, гонки за процентом и уж тем более безо всяких нынешних эксцессов. Что самое любопытное — этого вполне хватало, сезонная вспышка развивалась столь же традиционно и в конце концов угасала. До следующего сезонного перехода.

Сейчас всё не так. Надрыв, паника и давай-давай. И запреты, штрафы, угрозы.

Кстати, начальник санкт-петербургской медицины ведь не о прекращении террора говорит, а лишь о «смягчении». То есть, даже достигнув 80 процентов уколотых и снижения заполнения коек ограничения будут лишь смягчены. Проще говоря — это не закончится никогда. Теперь мы живем только для того, чтобы всю жизнь бороться с ковидом. Других смыслов в жизни нет и не предвидится.

Некий петербуржский рэпер Yung Trappa (первый раз о нем слышу) по обвинению в сексуальном досуге без взаимного согласия уехал в СИЗО, а затем, скорее всего — на новый срок. Вроде бы банальная история. Но тут вот какой вопрос: то есть недобровольный принудительный секс — дело подсудное и уголовное (что в целом, безусловно, правильно). А вот недобровольная принудительная вакцинация — это забота об общественном благе и вообще - крайне скрепное мероприятие.

Упомянутый рэпер угрожал удушением и выбрасыванием в окно. Угрозы лишения работы для достаточного числа людей не сильно лучше такой перспективы.

Так в чем разница-то?

Вчерашнее требование Росздравнадзора обращаться в прокуратуру и следственный комитет с доносами на граждан и врачей, сомневающихся в вакцинации от ковида, является логичным шагом после того, как уже невозможно скрывать провал всей кампании. За провал должен кто-то ответить, поэтому следует перевод внимания от себя на внутренних врагов — это не мы, это всё они.

Кстати, не самый глупый ход — у каудильо объяснение про внутренних и внешних врагов вызывает в силу профдеформации понимание и сочувствие. Он и сам по любому поводу ищет врагов везде где можно.

Другой вопрос, что это сильно напоминает борьбу с терроризмом. Сложно называть террористами десятки и сотни тысяч людей, ведущих борьбу за свою свободу с диктаторами и иностранными интервентами. Здравый смысл в таком случае начинает отказывать. С требование Росздравнадзора ситуация аналогичная: жесткими противниками нынешней вакцинации стали миллионы российских граждан. Не по своей дремучести, а, скорее, наоборот — они в курсе про свои права, и пытаются отстаивать их даже в условиях фашистской диктатуры. Как именно бороться уголовным наказанием с миллионами — вопрос риторический. Никак. Посадить случайно схваченных гестапо несколько человек так можно. 60 процентов населения страны — точно нет.

Праздник народного единства в стране, которая делит людей куар-кодами на чистых и нечистых, окончательно стал выглядеть фарсом.

Сливаться в едином порыве с фашистами - увольте.

Провал «борьбы с эпидемией» в России с течением времени становится всё более очевидным. Причем очевидным не только на «ощущательном» уровне, но и на уровне статистических и математических моделей.

Даже при той «кривой» статистике, которая выдается официальными органами (и я читаю не первого врача, который говорит о том, что данные оперштаба он просто не смотрит по причине их полной неадекватности) статистические модели все равно создаются, и могут служить вполне достоверным фактом оценки эффективности проводимых мероприятий.

Чем-то это похоже на моделирование электорального процесса «по Шпилькину», когда даже откровенно фальсфицированные данные ЦИК позволяют оценить и масштаб фальсификаций, и даже количественные показатели вбросов. Математику сложно обмануть, тем более, таким убогим шулерам, как нынешние.

Провал кампании (кстати, не только в России) подтверждается сугубо эмпирическим наблюдением — вакцинация вообще никак не отражается на заболеваемости и смертности. По логике вещей, там, где мероприятие по «охвату» населения живительными уколами продвигается, там показатели «эпидемии» должны падать. Но этого не происходит.

Сравнительный анализ показывает, что данные десяти наиболее привитых» и десяти наименее привитых регионов если и отличаются, то оценить эти различия не представляется возможным, так как разница между показателями меньше доверительного интервала ошибок измерений: «...В десяти регионах с наименьшей заболеваемостью в среднем 38% привитых взрослых, в десяти с наибольшей заболеваемостью — 44%. По оперативной ковидной смертности — 43% и 41% соответственно. По уточненной ковидной смертности за сентябрь — 51% и 42% соответственно. По общей смертности в сентябре — 45% и 42%. Такой же уровень различий, если рассматривать снижение смертности за месяц. То есть и таким способом эффект вакцинации не удается различить. По средним значениям он есть, но очень небольшой и статистически незначимый. Все говорит о том, что сам фактор ковида является малозначимым для общей смертности, и сколько ни вакцинируй население — итоговый результат от этого почти не изменится, так как воздействовать на малозначимый фактор бесполезно...»

Вспоминается по этому поводу поговорка: если насморк лечить, он проходит за неделю. Если не лечить — за семь дней. Что-то похожее происходит и сейчас. Ожесточенная борьба с ковидом не дает никаких результатов, если под таковыми считать заболеваемость и смертность. И так продолжается уже два года, но режим не в состоянии остановиться, оценить происходящее и зафиксировать «убыточный результат». Он продолжает ту же неработающую стратегию. Либо мы имеем дело с клинической глупостью, либо российский режим в вопросах борьбы с «пандемией» не обладает суверенитетом. А потому вынужден проводить внешние по отношению к себе решения. Какой вариант лучше — вопрос спорный. Оба хуже.

Между тем реальная причина происходящей катастрофы давно известна — коллапс всей социальной системы государства, не только здравоохранения. Коллапс рукотворный, коллапс создан задолго до текущих событий, и сейчас он просто «выстрелил».

Безусловно, вкачивание ресурса в малозначимый фактор и полное игнорирование основного и должен выглядеть так, как мы это наблюдаем. Но режим с упорством какого-то невменяшки продолжает биться о бетонную стену. Никаких решений, кроме поголовной вакцинации, которая не приносит никаких результатов, у него нет.

Еще одной гранью идеологии «новой нормальности» и свидетельством её несамодостаточности является полное игнорирование её идеологами и исполнительными адептами существующее в объективной реальности рассогласование между материальными и культурными технологиями как в глобальном масштабе, так и на уровне макрорегиональном, региональном и страновом.

В идеале материальные технологии должны быть сбалансированы культурными — то есть, способностью своевременно адаптировать психику человека как на индивидуальном, так и на коллективном уровнях к резко усложняющемуся технологическому окружению.

Рассогласование культурных и материальных технологий приводит к тому, что в материальном мире возникает структурная избыточность, что приводит к утрате системных признаков. Системный распад всегда приводит к росту (причем в возрастающем порядке) катастрофических явлений и процессов.

Проблема состоит в том, что системный крах техносферы всегда тянет за собой и коллапс культурных (иначе — гуманитарных) технологий управления. Возникает та же картина — система теряет связность, структура перестает адекватно транслировать свой функционал, возникает рост катастрофических явлений уже в сфере этих отношений.

Здесь и заключается слабое место «новой нормальности» - ключевой проблемой сегодня является слишком быстрое развитие в сфере материального производства, за которым не успевает психическая адаптация. «Новая нормальность» пытается разрешить возникающую проблему через ускоренный переход к материальным технологиям нового (пост- или за-индустриального) технологического уклада, сопровождая это насаждением культурных и гуманитарных технологий управления индустриальной и даже доиндустриальной эпохи.

В том и проблема, что феодальная система управления социумом не работает в индустриальной фазе развития. Не работает и не может работать. В постиндустриальном будущем «новой нормальности» невозможно управлять социумом практиками технофашизма, так как фашизм есть атрибут и технология управления исключительно индустриальной фазы развития. Мало того: создание антиутопических конструктов, где цифровой фашизм будет являться составной частью управления нео-феодальным социумом, тоже обречено на неудачу, так как для феодализма в любом его исполнении фашизм как модель управления тоже неэффективна. Они друг другу полностью не соответствуют.

«Каждому овощу — свой сезон», Каждой системе управления — свой уровень развития объекта управления. Но идеологи «новой нормальности» создают крайне эклектичный проект, в котором намешано несовместимое. И естественно, что этот проект будет нестационарным, а значит — потреблять ресурс в количествах, больших, чем будет производиться. Создавать нестационарную систему, сразу же находящуюся в состоянии системного кризиса, перманентно уходящего в катастрофу — ну, прямо скажем, выглядит это как-то даже глупо. Что, кстати, не очень удивительно, так как катастрофический кризис гуманитарных технологий управления затрагивает в первую очередь именно управляющие элиты. В период кризиса элиты «глупеют» гораздо более высокими темпами, чем управляемый ими социум. Что видно по нынешним политикам — они с каждым поколением буквально вырождаются по отношению к предшественникам. Это справедливо и для западной цивилизации, и для иных. Про Россию я вообще не хочу говорить — при том, что предыдущие поколения правителей явно не блистали, нынешних можно сразу спиртовать в банках для Кунсткамеры как аномалию развития головного мозга.

Пока, в общем, проект «новой нормальности» при внимательном к нему отношении выглядит все менее и менее здравым. И перспективы у него, прямо скажем, весьма сомнительные. Как по целям и задачам, так и по тому, что в итоге у него получится.

Печально я гляжу на наше поколенье...

Системный кризис с следующей за ним катастрофой выбора не оставляет. Как только события перетекают в катастрофический сюжет, пространство решений немедленно детерминируется. Система попадает в жесткий дуальный выбор: либо она преодолевает фазовый барьер и переходит на новый уровень развития, в котором предыдущие противоречия перестают быть значимыми, либо (если фазовый переход не удаётся) происходит размонтирование текущего состояния до предыдущего. А если дела обстоят плохо, и на попытку фазового перехода был израсходован совершенно неадекватный ресурс, то и предыдущее состояние вполне можно «проскочить по инерции».

Нынешняя ситуация как раз такова. Накопленный и неразрешенный системный кризис капиталистической системы (а другой на планете нет) поставил вопрос о переходе на новый уровень развития. Причем времени, как это было в аналогичных ситуациях ранее, нет.

Человечество дважды проходило через подобные истории. Первый раз — когда архаичная фаза менялась на традиционную. Второй раз — традиционная переходила в индустриальную. Теперь индустриальная фаза исчерпала себя, и вопрос фазового перехода встает в полный рост.

При этом первый переход занимал тысячи лет, второй — примерно тысячу, если считать крах Римской империи, не сумевшей его пройти, с последующим откатом в Средние века. Вторая попытка удалась буквально за три столетия — с эпохи Возрождения до эпохи Великих революций, за которыми новая фаза развития еще порядка полутора сотен лет распространялась по планете. Сегодняшний переход в острой фазе при таких предпосылках должен будет занять считанные десятилетия, но этого времени критически мало. А потому всё меньше и меньше надежд, что такой переход состоится — во всяком случае в этом подходе.

Для нас, обычных людей, радости мало в любом исходе: в случае перехода нам нет места в дивном новом мире. Мы все — и бумеры, и зумеры, и индиго — атавизмы и динозавры для этого мира, а потому нас туда не возьмут. Вопрос лишь, пожалуй, в уровне проявленного гуманизма по отношению к нам. Сюжет «людены-человечество», описанный Стругацкими, нас не коснется: люденам было куда уходить, поэтому они не истребили человечество, расчищая под себя площадку. Человек нового мира останется здесь, а потому ему придется решать вопрос с оставшимся бесполезным балластом — то есть, нами. В случае демонтажа нынешнего миропорядка, проседания и деградации ситуация меняется слабо: нынешняя численность человечества критически зависима от технологий индустриального уклада. Даже сейчас, когда перегруженные кризисом технологии материального производства работают с возрастающими сбоями, население развитых и тем более периферийных по отношению к развитым странам вроде России буквально вымирает: численность уже не может поддерживаться распадающимися системами, которые ранее поддерживали, обеспечивали и создавали базу для дальнейшего развития. Если в России сегодня смертность зашкаливает почти до военной, можно себе представить темпы вымирания, когда мы на самом деле начнем сваливаться (причем очень быстро в доиндустриальную эпоху).

В общем, что в лоб, что по лбу. Любое прямое решение — скачок и выход на новую фазу развития или демонтаж и падение на предыдущий уровень — неприемлемо для большей части человечества. Ни один нормальный человек не готов платить столь высокую цену, но кто его спрашивает.

Любопытно, но решение всё равно можно найти. Если прямого решения нет и быть не может, выход нужно искать в непрямом.

Далее: https://el-murid.livejournal.com/4939285.html