— Щоб не габаритну насипну сировину великим вантажем експортувати, а більш складні товари контейнерами, продукти переробки? 

— Фізичні обсяги зменшуються тільки за рахунок збільшення собівартості.

Експортувати можна ешелон кукурудзи, а можна цистерну біопалива, яку вироблено з цієї кукурудзи.

І цистерну можна везти не лише залізницею, але й спиртовозом по автошляхах.

Ось це зменшення фізичних обсягів. 

І тут потрібні механізми, як те ж мито на експорт сировини або скасування пільгової ставки при експорті аграрної сировини.

Зараз у нас майже на всі товари ПДВ при експорті нуль.

А тут йдеться про те, що на сировинні товари скасують пільгову ставку - спочатку буде 5%, потім 10%, ще пізніше 15%.

Ось це буде розумітись, як державний імпульс до зміни структури економіки.   

Однак фіскальний крок річ необхідна, але недостатня.

Ми можемо втратити агроекспорт, а нових експортних товарів не з'явиться.

Відтак одразу ж треба робити другий крок - нові стимули.

Держава має забезпечити необхідний кредитний імпульс для створення нових виробництв. 

Держава каже, що от у нас є нові фіскальні умови, але ми ці гроші вам повернемо у вигляді компенсації за процентні ставки по кредитах чи тіла кредиту на програми структурних змін.

Ці гроші повернуться в економіку, але на виробництва з більшою доданою вартістю. 

І тут є ключовий момент, чому не працює 5-7-9%  і подібні кредитні програми, бо вони направлені або на кредити торговельним підприємствам, або на погашення старих кредитів.

А треба робити так, щоб ці кредити направлялись на капітальні інвестиції, CAPEX, будівництво, купівлю обладнання та технологій. 

Після цього третій крок - інфраструктура.

Ми от збираємо мита з експорту, але збираємо ці гроші в спеціальний національний фонд, а з нього фінансуємо інфраструктурні проєкти.

Наприклад, підключення підприємств до енергетичної інфраструктури, підведення гілки залізниці чи будівництво автошляху.

Тобто інвестиції в інфраструктуру. 
 
—  А про які суми може йтись? 

— За моїми розрахунками, якщо б з 2010 року брали від 5 до 10 відсотків мита на експорт сировини, то могли б накопичити від 20 до 50 млрд доларів.

Ці гроші лишились би в економіці. 

Далі четвертий крок - підготовка людського капіталу.

У нас зараз повністю знищена середня технічна освіта.

Мені тут одразу кажуть: ви хочете радянські ПТУ відновити? 

— Ну, при всіх легендах про трудолюбство українського народу, але поваги до кваліфікованого майстра в нашій культурі немає, всі одразу в начальство хочуть… 

— Немає престижу робітничих професій.

А на це має бути направлена державна політика.

Відновлення технічних компетенцій і навичок.

Зараз на виробництво знайти токаря чи слюсаря досить проблематично.

У нас зараз система освіти відірвана від реального сектору економіки.

Програми розвитку освіти, як і програми розвитку енергетики, відірвані від реальної економіки. 

Крім того, повернення українців в Україну можливе лише в промисловій моделі.

Якщо буде аграрно-сировинна, то вони не тільки не повернуться, але ще й виїдуть ті, що ще лишаються.

Репатріація можлива тільки на нові робочі місця, а це промислова модель. 

Зараз усвідомлення катастрофи, руйнування нашої економіки ще не прийшло, мало хто це розуміє.

А після війни буде важке усвідомлення.

І якщо ми не вийдемо в промислову модель, лишимося в інерції нашого попереднього розвитку, то ситуація буде тільки погіршуватись. 
 
— А українське суспільство взагалі здатне "випригнути" за межі інерційного розвитку? 

- Важко сказати.

Тут показовим був дискурс щодо відновлення греблі Каховської ГЕС.

Людей, які розуміли, що це судноплавство Дніпром, зрошення агровиробництва, що це подача технічної води на промислові підприємства - їх не так і багато. 

Ключове, що лунало - нарешті відновимо Великий Луг!

Але люди забувають, що Великий Луг існував в Дикому полі. Це ж не урбанізоване середовище.

Фонд управления активами "подопечной" страны. Иракский опыт и выводы для Украины.

Продолжаю тему неоколониальной политики в 21 веке.

О неудавшейся попытке США взять под контроль природные ресурсы Афганистана, а также о "запросах" на защиту Америки со стороны ДРК Конго и Сомали, я уже писал.

Продолжаем историей Ирака.

После поражения во второй американо-иракской войне, Ирак согласился на создание специального Фонда по управлению его доходами от экспорта нефти.

Фонд управляется представителями США.

С тех пор, каждый президент США продлевает действие указа президента Буша-младшего о зачислении доходов от продажи иракской нефти на спецсчет американского казначейства в Федеральном банке Нью-Йорка, который входит в структуру ФРС.

Эти ресурсы формируют Фонд защиты Ирака, но тратятся по запросам иракского правительства лишь после одобрения специальной американской администрации фонда.

Для чего это делается?

Фактор использование иракских денег для вложения в американские трежерис, конечно, играет свою роль, но второстепенную.

Главная задача - политический контроль и военный.

Без самостоятельного управления нефтяными доходами, Ирак не может проводить суверенную внешнюю и внутреннюю политику и финансировать сектор обороны.

Любые закупки оружия и увеличение расходов на армию, требуют денег, а они, в основном, в Фонде развития Ирака под управлением США.

А теперь спроецируем данную ситуацию на нашу ситуацию, в контексте подписания соглашения о Фонде инвестирования в Украину.

Если этот Фонд будет обладать основными украинскими активами, то и внутреннюю экономическую политику станет определять именно он, а не правительство.

Более того, в Фонд будут стекаться все основные рентные доходы от украинских активов, а на государственный бюджет будут повешены социальные расходы и обслуживание долгов.

Таким образом, расходы на оборону Украины будут напрямую зависеть от учетной политики Фонда.

Фонд будет определять не только развитие экономики, но и сектора ВПК.

Очевидно, что вся ликвидная часть Фонда будет вложена в американские трежерис, а не в украинские ОВГЗ.

Что касается расходов на оборону.

Как известно, одно из требований РФ в этой войне, так называемая "демилитаризация Украины".

Естественно, украинская власть не пойдет на такие ограничения суверенного оборонного потенциала.

Но в данный момент, США ведут с РФ переговоры об условном "обмене нейтралитетами": РФ сохраняет нейтралитет в противостоянии Китая и США, а Америка дистанцируется от противостояния с РФ.

Пока это лишь гипотетический сценарий и возможно он и не будет реализован.

С другой стороны, создавая Фонд инвестирования в Украину, США фактически могут взять под свой контроль и динамику экономического развития Украины, и уровень ее вооружения, и динамику развития ВПК и даже характер внутриполитических процессов.

В Вашингтоне как бы говорят Москве: у нас будет Фонд, ключевые активы Украины и доходы от их использования.

Эти деньги могут лежать в американских облигациях, а могут быть потрачены на покупку американского оружия.

Как говорил кузнец в старом фильме Марка Захарова: "Здесь все от МЕНЕ ЗАВИСИТЬ".

Но в таком варианте, система принятия решений может выскользнуть из наших рук: без рентного дохода от использования ключевых ресурсов, сложно будет развивать экономику, ВПК и армию.

В такой ситуации, прибыль осядет в Фонде, а условные убытки в виде расходов на социалку и долги - на госбюджете.

И социальные расходы лишь увеличатся: ветераны, выплаты семьям погибших.

Кроме того, отдав в управление Фонду Энергоатом, Укргаздобычу и ГТС, мы лишимся возможности реализовывать этими компаниями режим ПСО, то есть поставлять населению электроэнергию и газ по регулируемой цене.

Все эти расходы уйдут в госбюджет, из которого отминусуют рентные доходы от использования природных ресурсов в размере до 2 млрд дол в год в эквиваленте.

Кстати, Фонд развития Украины будет работать, пока не компенсирует США 100 млрд дол.

С учетом капитализации нашей экономики, он сможет собирать не более 5 млрд дол в год, то есть эта история на десятки лет.

По справедливости, рентные доходы в Украине должны идти на выплаты семьям погибших, ветеранам, инвалидам и ВПЛ.

По рациональному размышлению - также на развитие экономики, армии и ВПК.

Но в рамках соглашения, которое может быть подписано между Украиной и США, появляется третий сценарий, когда доходы Фонда будут парковаться в американских трежерис, как сейчас паркуются на миллиарды долларов резервы НБУ.

Схема уже отработана.

Правда в контексте Ирака и создания аналогичноро фонда, следует отметить, что эта страна проиграла США в войне. При чем, дважды.

А Украина и США позиционировали свои отношения как партнерские.

Хотя для неоколониализма в 21 веке вовсе не обязательно военное присутствие другой страны.

Важна лишь ЗАВИСИМОСТЬ как таковая.

А в геополитике зависимость - это патогенная форма отношений.

Один из моих прошлогодгих прогнозов - РФ признает режим Талибана в Афганистане и в этой стране стоит ждать усиление влияния ряда региональных игроков, прежде всего Китая.

Прогноз по признанию Талибана сбылся - Верховный Суд РФ исключил Талибан из списка террористических организаций.

В чем заключается важность Афганистана и попробуем разобраться.

Афганистан — это дорога или как может измениться "Новый шелковый путь" Китая.

Выход американцев из Афганистана создал в этом регионе две равновероятностные и альтернативные друг другу модели развития.

Вариант первый.

У талибов ничего не получается в части объединения всей страны под своей властью и слабо контролируемые ими полевые командиры начинают экспорт экстремизма в соседние государства.

Ключевое направление такого экспорта — Средняя Азия и Китай.

То есть выход американцев из Афганистана — могло стать началом проблем для Москвы и Пекина.

Совпадение или нет, но в ноябре 2020-го американская администрация исключила из списка террористических организаций "Исламское движение Восточного Туркестана", которое борется с государственными органами власти в Синьцзян-Уйгурском автономном районе КНР.

Аргументация такого решения выглядела, по крайней мере, странно.

Как заявил тогдашний госсекретарь США Майк Помпео, причиной такого шага стало "отсутствие на протяжении более десятилетия заслуживающих доверия свидетельств, что ИДВТ все еще существует".

Подобные действия США вызвали бурю негодования в Пекине, зато после этого решения транзакции ИДВТ перестали блокироваться в банках. По крайней мере, американских.

В этой модели Афганистан может стать скальпелем по вскрытию сосудов в виде границ северо-западных территорий Поднебесной. Но может и не стать.

Вариант второй.

Талибы берут под контроль всю территорию страны, включая и земли, занимаемые так называемым Северным альянсом (таджики и узбеки), и создает формат религиозного государства, где жесткие политические и социальные ограничения идут в паре с гарантиями для инвесторов и выполнением долгосрочных обязательств перед международными партнерами.

И кто сказал, что подобный формат нежизнеспособен?

Страны Персидского залива — это примеры того, как экономическое и инфраструктурное развитие может происходить по законам шариата.

Но для подобной синергии нужен один базовый ингредиент — деньги. Много денег.

В ближневосточных монархиях поток долларов обеспечивается нефтью и газом.

Пекин может стать инвестором для кабульского режима.

При соблюдении базовых условий: защита инвестиций и преемственность решений и обязательств в долгосрочной перспективе.

В таком случае Китай с помощью мягкой силы в виде миллиардов долларов сможет сделать в Афганистане то, что не удалось добиться жесткой силой трем империям — Британской, Советской и Американской. Добиться успеха.

Триллионы долларов в песок

Казалось бы, американцы тоже обильно умащивали прежний лояльный к себе политический режим миллиардами долларов.

"Афганский проект" стоил для американского налогоплательщика то ли один, то ли два триллиона долларов. Точную цифру в Вашингтоне так и не назвали.

В частности, $137 млрд были потрачены на проекты по восстановлению, пока в стране были американцы.

Трамп после своего первого прихода к власти в 2016 году пообещал узнать, сколько Америка потеряла в Афганистане за время президентства Обамы.

В 2017 г. американская контрольная организация, ответственная за восстановление Афганистана, заявила, что с 2006 по 2017 гг. $15,5 млрд были потеряны из-за мошенничества, растрат и злоупотреблений.

В организации также отметили, что американские деньги преимущественно приводили к обострению конфликтов, коррупции и… усиливали поддержку талибов.

В результате в Афганистане в те года сформировался компрадорский, коррупционный режим с демократической риторикой, а главным злом для местных жителей стала коррупция чиновников и беспредел полиции.

"Талибы не делают ничего полезного для людей и не строят домов или клиник, но они хотя бы не воруют", — так комментировали действия поддерживаемого США демократического правительства Афганистана недовольные жители страны.

А если талибы сейчас начнут строить жилье и клиники за китайские деньги? А также дороги и инженерную инфраструктуру…

Новый путь мягкой силы

Концептуально китайский транснациональный проект "Один пояс и один путь" (или "Новый шелковый путь") можно разделить на несколько направлений:

Северный — через Казахстан, РФ и Беларусь;

Срединный - через Казахстан и Закавказье;

Южный — через Центральную Азию, Иран и Турцию. Но часть маршрута может пройти и через Афганистан, Пакистан и Иран в зону Персидского залива;

Есть также морской маршрут — через вьетнамский порт Хайфон и далее Ситуэ в Мьянме, Читтагонг в Бангладеш, Гвадар в Пакистане, Момбаса в Кении, Джибути и Пирей в Греции.

Но с учетом последних геополитических сдвигов Пекин сделал несколько очень важных выводов: крайне опасно базировать дорогостоящие логистические проекты на странах, которые могут попасть под санкционное давление.

Тем более что риск санкций Вашингтона в отношении Пекина реален как никогда.

Если посмотреть на карту, становится очевидным гигантский замысел Китая в Центрально- и Южно-Азиатском регионе.

Устанавливая контроль над Афганистаном, КНР соединяет в единый пазл сеть своего влияния в Средней Азии, но что еще более важно — формирует полноценный региональный конгломерат из своих наиболее перспективных союзников Пакистана и Ирана, получая надежный сухопутный доступ к Персидскому заливу, включая его нефть.

И это уже не рисковые маршруты по частично контролируемым территориям, а защищенный от морских сверхдержав сухопутный конструкт.

Кроме того, Китай получает выход в Индийский океан через порты в Пакистане и максимально удобную логистику со своими проектами в Африке (Эфиопия).

Китайцы также берут в клещи своего ключевого соперника в Азии — Индию.

Соединяя данный геополитический пазл, Китай из сухопутной империи становится сухопутно-морской, а сам Афганистан в этой новой модели паназиатского доминирования Поднебесной становится срединной землей — Хартлендом, если использовать терминологию британского историка Хэлфорда Маккиндера.

На данный момент морские амбиции Китая успешно сдерживаются американцами в Тихом океане с помощью Тайваня, Японии и Южной Кореи.

Пекину остается лишь намывать острова в Южно-Китайском море.

Но с выходом китайцев в Индийский океан происходит глобальная перестройка всей архитектоники мировой безопасности: евроатлантический оборонный союз в виде НАТО становится вторичным и безопасность самой Европы передается в руки осевого континентального государства — Германии.

А сам евроатлантизм сменяется на индо-тихоокеанскую зону безопасности, которая становится ключевой как для США, так и для его основного союзника в регионе Австралии.

С подключением к данному союзу Великобритании.

Именно этим и объясняется столь поспешное создание блока AUKUS (США, Великобритания, Австралия).

Три колеи

Но вернемся к Афганистану.

В рамках проекта "Нового шелкового пути" ожидается строительство железной дороги из Узбекистана по территории Афганистана в Иран.

Ожидается и ускорение реализации проекта строительства газопровода из Туркменистана в Афганистан, Пакистан и Индию (ТАПИ).

Железнодорожный маршрут из Ирана в Афганистан (Герат) может быть продлен до границы с Китаем.

Трансафганский транспортный коридор (ТАТК) — это не только увязка в единый пазл интересов Китая в Центральной и Южной Азии, но и доступ к природным ресурсам Афганистана, которые оцениваются в триллионы долларов.

Китайские компании уже завершили предпроектную разработку концепции развития в этой стране месторождений меди (вторые по величине в мире) — сумма инвестиций оценивается в $2-3 млрд, а количество новых рабочих мест в новосозданной горнорудной отрасли составит до 100 тыс.

Плюс месторождения нефти и редкоземельных металлов.

Китай получает из региона Ближнего Востока до 50% нефти от общего объема своего импорта, который транспортируется по длинному маршруту Тегеран-Кашгар-Шанхай (13 800 км и стоимость доставки $160 за тонну).

Задействование потенциала ТАТК — это 3500 км и уже $90 с тонны груза.

Кроме того, выход туркменского газа в Индийский океан — это возможность строительства заводов по производству СПГ в Пакистане (потенциал роста добычи газа в Туркменистане — до 240 млрд кубов в год при внутреннем потреблении на уровне 20 млрд и поставках в Китай по газопроводу до 65 млрд).

К проекту СПГ будет подключен и иранский газ в соответствии с разработанными логистическими маршрутами.

Между тем Китай уже активно осваивает экономическое пространство Пакистана.

Крупнейший порт страны Гвадар построен с помощью китайских инвестиций и является частью китайско-пакистанского экономического коридора (КПЭК).

Сам проект КПЭК оценивается в $62 млрд и уже вызвал у экспертов ассоциации с Планом Маршалла, так как включает не только логистику, но и обновление энергетической системы страны и создание новых промышленных объектов.

По расчетам пакистанских экономистов, недостаточная развитость инфраструктуры лишает страну ежегодно 3,5% ВВП, и КПЭК должен устранить данную проблему, создав до 2030 г. 2,3 млн новых рабочих мест и ускорив рост экономики на 2-2,5% в год.

Сама капитализация КПЭК превышает весь объем прямых иностранных инвестиций (ПИИ), полученных Пакистаном с 1970 г. При этом 80% средств в рамках проекта — это не кредиты, а инвестиции.

Китай планирует усилить влияние в регионе за счет активного развития в Афганистане сети железных дорог, так как данное направление открывает колоссальное окно возможностей по соединению в единый транспортный хаб и стыковке в этой стране трех систем железнодорожной колеи: российской из Средней Азии (1520 мм), европейской из Ирана (1435 мм) и Пакистанской (1676 мм).

Афганское направление получает приоритет еще и потому, что практически все маршруты КПЭК, которые разрабатывались без фактора Кабула, имели одно слабое место: прохождение на стыке Пакистана и Китая через Гилгит-Балтистан (пакистанская часть Кашмира), где сильны сепаратистские движения, а Дели рассматривает эти территории как часть "Большого Кашмира" (в Индии есть штат Джамму и Кашмир).

То есть стык Пакистана с Китаем (в районе Синьцзян-Уйгурского автономного района) крайне нестабилен как вследствие действий местных боевых групп.

В этой связи афганский проект Китая становится уникальным добавлением в систему КПЭК, существенно диверсифицируя его риски.

При этом Китай достигает своей главной цели: его логистические маршруты в данном регионе опираются на союзников, которые никогда не пойдут в фарватере политики США: Афганистан под руководством талибов, Туркменистан и Иран.

Что касается Пакистана, то он хоть и является союзником США вне НАТО, но его дрейф в сторону Китая происходит достаточно быстро.

Кроме того, Китай может использовать свою экспансию на Ближний Восток для создания экономической смычки с Турцией.

В таком варианте Украина опять сможет стать участником "Нового шелкового пути", который выйдет в Черное море через турецкие порты или через грузинские с использованием транспортных коридоров Казахстана и Азербайджана.

В таком варианте из Китая в ЕС будут идти товары китайского экспорта, а в обратном направлении — немецкое оборудование, ближневосточная нефть, украинская руда и зерно, афганская медь и редкоземельные металлы.

Но для встраивания в подобные проекты, необходимо формировать соответствующие геополитические стратегии.

Например, подать заявку на вступление в Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (АБИИ, китайский аналог МВФ) или начать переговоры с Китаем о создании китайско-украинского экономического коридора (по аналогии с КПЭК).

Другой вопрос, насколько сейчас Украина может делать подобные геополитические ставки и получить по ним свой дивиденд?

Хотя ЕС уже пытается сделать свою ставку на новый формат отношений с Китаем, реагируя таким образом на "атлантический разворот" США.

Это сложная игра, но и ставки высоки.

Скорее всего, данный глобальный пасьянс произойдет уже без нашего участия.

Нам сейчас не до таких сложных геополитических моделей.

Хотя перспектива реализации концепции Евразийского украинского степного коридора остается достаточно реальной.

Вимушена міграція українців за кордон під час повномасштабної війни породила таке історичне явище. як «розсіяне європейське українство».

Яким може бути вплив цієї громади на розвиток України — ми і спробуємо визначити.

За даними європейської статистики, кількість українців за кордоном під час повномасштабної війни досягла 4,3 мільйона осіб.

Але це не повна цифра. Частина українців перебуває в Європі нелегально, частина не зареєструвалась як отримувачі соціальної допомоги в країнах перебування, а отже, ці групи не перебувають на радарах статистичного обліку Євросоюзу.

За різними оцінками, в ЄС може перебувати приблизно 5 мільйонів українців.

Їхня структура виглядає так: 45% — це жінки, 32% — діти, 23% — чоловіки. Можна припустити, що серед неврахованих груп біженців чоловіків суттєво більше.

Частина українських біженців працевлаштована — таких близько 1,6 мільйона осіб, тобто трохи більше 37%.

Водночас, якщо визначати такий показник, як подушовий валовий продукт, фактор працевлаштування не є визначальним.

Як правило, подушовий ВВП визначається як результат ділення загальної чисельності населення на показник валового продукту.

При цьому у зазначеній вище формулі під чисельністю населення розуміють всіх жителів країни: і пенсіонерів, і дітей, і безробітних, і працюючих.

Передусім тому, що в формуванні валового продукту бере участь усе населення переважно через процес споживання, адже споживають усі соціальні групи.

Крім того, кількість зайнятих в європейській економіці українців постійно зростає: в перший рік війни таких було не більш як 10%.

Але діти дорослішають і теж включаються в групу економічно активного населення.

Якщо війна не завершиться у найближчий час, кількість зайнятих на роботі українців в ЄС перевищить 50%.

За оцінками НБУ, 2025 року кількість біженців з України в ЄС може зрости ще на 500 тисяч осіб, зокрема, у січні цього року було зафіксовано 25,5 тисячі таких людей.

Потрапляючи в іншу економічну систему координат, більш ефективну та капіталізовану, українці «раптом» починають отримувати на порядок більші доходи, ніж на Батьківщині: це і соціальні виплати, і заробітна плата, і підприємницький дохід.

Звісно, більші і витрати.

Ба більше, в рамках іншої економічної матриці відбувається миттєва конвергенція подушового валового продукту українців із середньоєвропейським: переїжджаючи з країни з подушовим ВВП у 5 тис. дол. у країну з таким показником на рівні, наприклад, 40 тис. дол., українець, можливо, не завжди стає багатшим, але точно стає більш капіталізованим і як соціальний клас, і як робітничий, і як підприємницький.

Проаналізуємо ці трансформації.

ВВП України торік становив 188 млрд дол.

За чисельності населення на рівні 30 мільйонів осіб (приблизна оцінка) це передбачає показник подушового ВВП на рівні 6,3 тис. дол. (2021 року за чисельності населення на рівні 40 мільйонів осіб і ВВП у 200 млрд дол. цей показник був меншим — 5 тис. дол.).

А тепер спробуємо оцінити аналогічний показник українських громад у ЄС.

У таблиці в статті наведено чисельність українських біженців у країнах ЄС (проаналізовано країни з найбільшими показниками міграції з України за час війни).

Найбільше українців за останні роки переїхало в Польщу та Німеччину — трохи менше та більше мільйона осіб, відповідно.

В інших країнах сформовано громади українських біженців від кількох десятків тисяч до кількох сотень тисяч.

Подушовий ВВП у країнах ЄС нерівномірний: від 12,4 тис. дол. на рік у Румунії до майже 92 тис. дол. в Ірландії. У розрахунок взято номінальні показники, а не ВВП за паритетом купівельної спроможності.

Середній рівень подушового ВВП у ЄС становить 44,6 тис. дол., і цей показник нам ще знадобиться.

У кожній із вказаних вище країн українські громади в екзилі формують суттєвий рівень внутрішнього валового продукту. Назвемо його ВПГ — валовий продукт громади.

Найбільший ВПГ українців у Німеччині — майже 52 млрд дол. Це досить закономірно: в Німеччині перебуває більш як мільйон українських біженців, а подушовий валовий продукт у цій країні становить 44 тис. дол.

На другому місці ВПГ українців у Польщі — майже 17 млрд дол.

За рахунок надвисокого подушового валового продукту в Ірландії ВПГ українців у цій країні перевищує 10 млрд дол.

Сукупно за групою країн, наведених у таблиці, ВПГ українців у ЄС становить 130 млрд дол.

Проте це не всі країни і не всі обліковані біженці з України. Решту ВПГ у контексті мільйона необлікованих українських біженців розрахуємо за середнім подушовим валовим продуктом ЄС у 44,6 тис. дол.

Це становить ВПГ у розмірі приблизно 45 млрд дол.

Отже, орієнтовний ВПГ українських біженців у ЄС становить 175 млрд дол.

Це майже дорівнює ВВП України за 2024 рік — 188 млрд дол.

Але в Україні проживають 28–30 мільйонів осіб, просто це населення працює і отримує соціальні виплати за стандартами менш заможної економіки.

Наведений промовистий факт свідчить про те, що в найближчій перспективі українська громада в екзилі на території ЄС за купівельною спроможністю дорівнюватиме внутрішньому українському споживчому ринку.

Це призведе до того, що значна частина українських виробників рано чи пізно розпочне освоювати цей новий ринок, і хто зробить це раніше, той і переможе своїх конкурентів.

Передусім будуть розвиватися логістика та транспорт, зокрема система поштових відправлень, яка обслуговує горизонтальні зв’язки між українцями, що залишилися вдома, і тими, хто поїхав до ЄС.

На другом етапі розпочнеться задоволення попиту українських громад у ЄС на певні українські продукти та навіть ліки. А також попиту на культурні проєкти — книжки для дітей, підручники для самоосвіти за кордоном, концерти та спектаклі українських митців.

В Україні може виникнути цілий прошарок туристичної медицини, зокрема, стоматології, планових хірургічних операцій, аналізів, профілактики тощо, але націленої не на іноземців, а на українців, які опинилися за кордоном. Умовно кажучи, працювати в ЄС, а лікувати зуби вдома.

Але як інтегрувати потенціал розсіяного українства і спрямувати його на розвиток України у такий спосіб, щоб це було не просто предметом гуманітарної чи меценатської підтримки, а й стало вигідно громадам українців у європейському екзилі?

По суті, для цього необхідно запускати максимально зручні, прості та дистанційні проєкти «народного фінансування».

Робити це на платформі максимального спектра фінансових інструментів: акцій, у тому числі привілейованих, облігацій, сертифікатів пайових венчурних фондів, проєктних криптовалют у вигляді запуску проєктів ICO — Initial coin offering, ICO або «первинна пропозиція монет, тобто форма залучення інвестицій у нові технологічні проєкти та стартапи у вигляді емісії та продажу інвесторам нових криптовалют».

Як проєкти необхідно розглядати максимальний портфель стратегічних природних ресурсів, економічних активів та інфраструктурних об’єктів.

Це можуть бути видобування корисних копалин, українські порти, залізниця, логістика, енергетика, зокрема атомна, газотранспортна система та підземні сховища газу, інше.

Умовно кажучи, на екрані смартфону має бути з десяток «іконок» із назвами проєктів, куди розсіяне українство зможе в один клік інвестувати від ста до тисяч євро і більше.

У цій моделі, правда є один якір: усі ці ресурси та активи або управляються українськими олігархічними ФПГ, або їх хочуть після війни взяти під контроль міжнародні ТНК.

Як зробити розсіяне українство та українство на Батьківщині хоча б міноритарними акціонерами національного надбання?

Це один із найважливіших ребусів розвитку країни після війни.


https://zn.ua/ukr/macroeconomics/vid-bizhentsiv-do-investoriv-chas-dumati-jak-povertati-triljoni-rozsijanoho-ukrajinstva-dodomu.html

Четыре ловушки Китая или почему о четвертой из них "молчит Си".

На 18-м съезде КПК в 2012 году лидер Китая Си Цзиньпин назвал три экзистенциальные ловушки Китая:

1) «Ловушку Тацита» - риск внутреннего недоверия общества действиям правящих элит, даже если они правильные и эффективные.

Например, "ловушкой Тацита" для России стало избрание Временного правительства в феврале 1917 года.

2) «Ловушку Фукидида» - это когда Гегемон нападает на соискателя титула в качестве превентивной меры, чтобы преимущество претендента на гегемонию не выросло до критических параметров.

Термин родом из древней истории: в ходе Пелопоннеских войн, Спарта напала на Афины, так как боялась ее возвышения.

Цитата историка Фукидида: "... именно возвышение Афин и страх, который они внушали Спарте, сделали войну неизбежной".

3) «Ловушку среднего дохода» - рост подушевого дохода и развитие среднего класса, который начинает претендовать на политическое влияние в стране.

В Китае средний класс уже оставляет 400 млн человек и в ближайшее десятилетие он может увеличиться до 800 млн.

В "ловушку среднего дохода" (автор - экономист Барри Джулиан Эйхенгрин), например, Украина попала в 2014-м году.

Но есть еще одна "ловушка", о которой Си не упомянул:

Профессор Гарвардского университета Джозеф Най сформулировал концепцию четвертую ловушки — «ловушку Киндлбергера» - нехватка потенциала большой страны для глобального доминирования.

Чарльз Киндлбергер в своей работе «Мировые финансовые кризисы. Мании, паники и крахи» обосновал теорию, согласно которой, мировая финансовая система является иерархической структурой.

В рамках глобальной иерархии, страна-гегемон должна выполнять роль "высшего центрального банка" или кредитора последней инстанции.

Это крайне необходимо для обеспечения глобальной финансовой стабильности.

Сейчас такой страной является США и доллароцентричная финансовая система.

Без юанизации мировой финансовой системы, Китай никогда не сможет стать "настоящим Гегемоном".

Именно в рамках указанных выше четырех ловушек и формируется современный трек Китая как соискателя титула "абсолютного чемпиона".

Любая попытка "не заметить" указанные выше ловушки, приведет Китай к ослаблению.

Си уже пытался в 2024 году на полях 31-й неформальной встречи руководителей Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС) в Лиме убедить президента США Байдена, что:

"Ловушка Фукидида" не является исторической неизбежностью. Важно иметь правильное стратегическое представление.

Новая холодная война" не должна вестись и не может быть выиграна... сдерживание Китая неразумно, неприемлемо и обречено на провал".

Но как видим, это мало повлияло на команду Трампа.

В общем, ловушка Тацита для Китая - это риск "кризиса доверия в правящим элитам".

"Ловушка Фукидида" - глобальная атака США в качестве превентивной меры, пока Китай не стал "слишком большим, чтобы проиграть" (хотя, возможно, уже стал и Америка, в отличие от Спарты, опоздала лет на 10-15).

"Ловушка среднего дохода" - риск "социальной революции среднего класса" и смена политической модели развития.

И "ловушка Киндлбергера" - риск оставаться "вечно вторым" в тени глобального доминирования долларовой системы.

Кризис рейнской модели капитализма или конец эпохи "великой нормальности".

Осевая экономика ЕС, немецкая, переживает не просто рецессию, которая длится уже третий год к ряду, но фактически глубокий структурный кризис, в основе которого лежит, прежде всего, кризис базовой идеологии общества.

Идеологии, которая формирует ключевые политико-экономические общественные отношения.

После Второй мировой войны, именно модель "рейнского капитализма" привела и Германию, и Скандинавию, к нынешнему пику развития.

Тогдашнюю экономическую модель ФРГ можно было назвать термином "социальный либерализм", который предусматривает, с одной стороны - обеспечение максимальных экономических свобод и раскрепощение духа предпринимательства, а с другой - наличие мощного блока социального обеспечения населения, гарантированного государством.

Концепция социально-рыночной экономики впервые была сформулирована, как это ни парадоксально, в тяжелые послевоенные годы немецким экономистом Альфредом Мюллер-Армаком.

Как оказалось, даже в трудные времена можно успешно формулировать "миксовые" идеи, представляющие собой смесь рыночных и государственных механизмов влияния на свободный рынок.

Согласно концепции Мюллер-Армака ни государство, ни частный бизнес не должны обладать монополией на принятие глобальных решений, и в своей конечной цели все они должны служить простым людям и их интересам.

Эта теория стала антиподом доктрине Laissez-faire, или "позвольте делать", в которой роль государства сводится к минимуму (прекрасно описана в книге Айн Рэнд "Атлант расправил плечи").

Можно выделить базовые принципы немецкой социально-рыночной модели экономики:

- стремление к полной занятости;

- социальная справедливость;

- защита свободной конкуренции путем ограничения монополий;

- всемерная поддержка постоянного экономического роста;

- стимулирование экспорта и стабильная национальная валюта.

Но на практике главный системообразующий элемент этой модели - наличие консенсуса между государством, бизнесом и наемными работниками относительно перераспределения национального продукта.

Именно наличием/отсутствием этого консенсуса и объяснялось прежде богатство/бедность различных стран и уровень теневой экономики в них.

Но не бывает вечных моделей развития, равно как и не бывает "вечных двигателей".

Как известно, процесс внутреннего трения явился ключевым фактором несостоятельности модели perpetuum mobile.

Точно также и "вечный двигатель" социально-рыночной экономики невозможен по причине нарастания процесса "социального трения" виде старения населения, пропорционального старению увеличения социальных расходов государства и снижению общей эффективности экономики, включая и критическое падение показателя предельной отдачи капитала.

Сейчас средний возраст населения в Германии составляет 46 лет, при том, что еще в 1995 году он был ниже 40 лет.

Частично данная проблема решается трудовой миграцией, но лишь отчасти. Мигранты не могут в краткосрочной перспективе заменить граждан страны, а их инклюзия в немецкое общество - достаточно длительный и сложный процесс.

Европа в целом сейчас постепенно перезагружается на платформе ценностей нового неолиберального атеистического Антропоса, религией которого становится не ВЕРА, а УВЕРЕННОСТЬ в биморфической свободе, трансгендерстве, зеленом курсе и гедонизме.

Как написал Хосе Ортега-и-Гассет в своей работе "Восстание масс" про суть нового европейства:

«Мы чувствуем, что внезапно стали одинокими, что мертвые умерли всерьёз, навсегда и больше не могут нам помочь.

Следы духовной традиции стёрлись.

Все примеры, образцы, эталоны бесполезны.

Все проблемы, будь то в искусстве, науке или политике, мы должны решать только в настоящем, без участия прошлого".

Европа утратила то, что было всегда ее силой - ТРАДИЦИЮ.

Так как Медиевализм или представление о Средних веках в культуре последующих эпох - это уже не питающая традиция, а историческая оппозиция нынешней эпохи, в отличие от того же Китая, где традиция продолжает быть "живой".

Испанский философ пишет:

"Мир сегодня глубоко деморализован, и один из симптомов этого — разнузданный бунт масс.... с Европой происходит что-то странное и нездоровое. Европейские заповеди утратили силу, а других пока что не видно....

... Впервые споткнувшись о национальные границы, европеец ощущает, насколько его экономические, политические, интеллектуальные запросы — то есть его жизненные возможности, жизненный размах — несоизмеримы с тем коллективным телом, в котором они томятся ....

Те единства, что до сих пор именовались нациями, приблизительно век назад достигли своего апогея.

С ними нечего больше делать, кроме одного — преодолеть их».

И если Хатингтон писал о "столкновении цивилизаций", то Шпенглер в "Закате Европы" пишет о "столкновении культуры и цивилизации", при том, что двигателем истории является как раз культура.

Шпеглер пишет о том, что отныне судьба Европы - это не внутреннее развитие в виде доминирующей культуры, а конвульсивные попытки территориального расширения, но и они вскоре прекратятся:

"Мы не в состоянии изменить того факта, что мы родились во время начинающейся зимы, в эпоху цивилизации, а не в полдень зрелой культуры, в эпоху Фидия или Моцарта.

Крайне важно уяснить себе это положение, эту судьбу и понять, что относительно нее можно ошибаться, но избежать ее нельзя.

Кто этого не понял, тот утрачивает всякое значение среди людей своего поколения.

Такой человек остается дураком, шарлатаном или педантом....

..... Для западноевропейского человека уже нечего ожидать великой живописи или музыки. Его архитектонические возможности вот уже сто лет как исчерпаны....

.... Современность есть фаза цивилизации, а не культуры.

Этот факт отсекает целый ряд жизненных содержаний как невозможных.

Мы можем скорбеть об этом и облекать свою скорбь в наряд пессимистической философии или лирики – так оно впредь и будет, – но изменить это мы не в состоянии".

Современную фазу развития ЕС в одной из своих статей я назвал "затухающе - гормональной", подразумевая под этим термином общее старение населения и затухание глубинного драйва развития.

На эту же перспективу намекал и Шпенглер:

"Быть может, понятия рождения, смерти, юности, старости, продолжительности жизни, лежащие в основе всего органического, имеют в отношении истории еще никем не раскрытый строгий смысл?"

Как бы то ни было, но новая "атеистическая религия" Европы - это "зеленый курс", который с помощью высоких цен на энергию формирует общий тренд деиндустриализации и трансгендерная модель общества, которая усиливает общий тренд на депопуляцию.

Да, в рамках третьего демографического перехода есть и масса иных факторов сокращения рождаемости, но трансгендерная модель несомненно усиливает данную тенденцию.

Точно также как атеистический гедонизм разрушает модель архаичной, патриархальной семьи и замедляет процесс возобновления популяции европейцев, когда рост численности населения поддерживается лишь потоком мигрантов.

В этих условиях, социальная нагрузка растет, а предельная отдача капитала/инвестиций, наоборот, падает. Наступает системный кризис проектности как проявление кризиса воук-идеологии.

В этих условиях ЕС может постулировать новую индустриализацию и даже возврат в век "угля и стали", вот только возврат этот происходит и без угля, и без стали.

ЕС нужно сокращать социальные расходы, минимизировать уровень бюрократии и понижать планку базовых налогов, но как это сделать без Великого Социального Шока?

И как это сделать в условиях постоянного демократического вотума доверия, не потеряв власть на первом же шаге реформ?

Но главная проблема - это отсутствие новой идеологии роста, так как на воук-идеологии динамичное развитие априори невозможно.

Зато возможно состояние геополитического анабиоза и гомеостаза. Но для этого необходимо иметь "зонтик безопасности" со стороны США, а его уже в прежнем формате не будет.

Европа как "лавка древности" - это слишком большая цель для других, более агрессивных геополитических игроков, чтобы они смогли "промазать".