Между тем, птица Феникс осознавала прямую пользу самоизоляции с незапамятных времён, о чём свидетельствует Клавдиан:
haec fortunatus nimium Titanius ales
regna colit solusque plaga defensus iniqua
possidet intactas aegris animalibus oras
saeva nec humani patitur contagia mundi
И даже когда к Фениксу приходит за пророчеством сам Александр Великий, мудрая птица держит дистанцию — вот как на миниатюре из прозаического "Романа об Александре" середины XV века.
Будь как Феникс, в общем.
Вскорости расскажу про дивную птицу подробнее в рамках преодоления Апокалипсиса, следите за объявлениями.
BL Royal MS 15 E VI, fol. 18v
haec fortunatus nimium Titanius ales
regna colit solusque plaga defensus iniqua
possidet intactas aegris animalibus oras
saeva nec humani patitur contagia mundi
И даже когда к Фениксу приходит за пророчеством сам Александр Великий, мудрая птица держит дистанцию — вот как на миниатюре из прозаического "Романа об Александре" середины XV века.
Будь как Феникс, в общем.
Вскорости расскажу про дивную птицу подробнее в рамках преодоления Апокалипсиса, следите за объявлениями.
BL Royal MS 15 E VI, fol. 18v
Об этом хочется отдельно, не в качестве открыточки.
Про Микелино Молинари, которого чаще называют Микелино да Безоццо, итальянского художника и миниатюриста первой половины XV века, мы не так много знаем. Работал на миланских Висконти, после смерти герцога Джан Галеаццо уехал в Венецию, видимо, не найдя общего языка с наследником — что не удивительно, в общем.
Что до живописи и миниатюры — готика, проторенессанс, все положенные слова. "Обручение Святой Екатерины" кисти Микелино да Безоццо, висящее в Сиене, прекрасно, поищите-поглядите, но я о другом сейчас.
В библиотеке Авиньона хранится часослов, роспись которого приписывается Микелино да Безоццо. Почему "приписывается" — с тогдашними книжными миниатюрами всё сложно, как вконтактике, они чаще всего создаются мастерской методом бригадного подряда; мог сам, могли ученики, но школа видна, рука узнаваема.
Сложность и в том, что авиньонский часослов сохранился не очень хорошо, миниатюры поосыпались и подстёрлись, но в этом, пожалуй, есть своё волшебство. Тени фигур, скорее угадывающихся, чем явленных, обретают, как ни парадоксально, собственную жизнь, дышат даже полнее, чем дошедшее до нас нетронутым.
У Микелино да Безоццо Мария рожала не в одиночестве — ну не могут многие художники позднего средневековья представить себе такое: как это, не нашлось никого помочь Богоматери? В хлеву толпится народ, одна из женщин пробует рукой воду в тазу, Младенца купать, другая разматывает свивальник, ангел в розовом парит над дырявой крышей, пастухи идут, вон, первый уже у дверей со своими овцами... и выставил мягкие бархатные уши осёл, и растрёпанная Мария оторвалась от книжки, подняла тонкую руку, и нимб её расцветает венком.
И мы смотрим на это сквозь шестьсот лет, а оно лежит себе в Авиньоне, и его никто сегодня даже не открывал.
Avignon, Bibliothèque municipale, 0111 (anc. fonds 487), fol. 21
Про Микелино Молинари, которого чаще называют Микелино да Безоццо, итальянского художника и миниатюриста первой половины XV века, мы не так много знаем. Работал на миланских Висконти, после смерти герцога Джан Галеаццо уехал в Венецию, видимо, не найдя общего языка с наследником — что не удивительно, в общем.
Что до живописи и миниатюры — готика, проторенессанс, все положенные слова. "Обручение Святой Екатерины" кисти Микелино да Безоццо, висящее в Сиене, прекрасно, поищите-поглядите, но я о другом сейчас.
В библиотеке Авиньона хранится часослов, роспись которого приписывается Микелино да Безоццо. Почему "приписывается" — с тогдашними книжными миниатюрами всё сложно, как вконтактике, они чаще всего создаются мастерской методом бригадного подряда; мог сам, могли ученики, но школа видна, рука узнаваема.
Сложность и в том, что авиньонский часослов сохранился не очень хорошо, миниатюры поосыпались и подстёрлись, но в этом, пожалуй, есть своё волшебство. Тени фигур, скорее угадывающихся, чем явленных, обретают, как ни парадоксально, собственную жизнь, дышат даже полнее, чем дошедшее до нас нетронутым.
У Микелино да Безоццо Мария рожала не в одиночестве — ну не могут многие художники позднего средневековья представить себе такое: как это, не нашлось никого помочь Богоматери? В хлеву толпится народ, одна из женщин пробует рукой воду в тазу, Младенца купать, другая разматывает свивальник, ангел в розовом парит над дырявой крышей, пастухи идут, вон, первый уже у дверей со своими овцами... и выставил мягкие бархатные уши осёл, и растрёпанная Мария оторвалась от книжки, подняла тонкую руку, и нимб её расцветает венком.
И мы смотрим на это сквозь шестьсот лет, а оно лежит себе в Авиньоне, и его никто сегодня даже не открывал.
Avignon, Bibliothèque municipale, 0111 (anc. fonds 487), fol. 21
