А потом переписчик понимает, что сейчас у него займётся белым пламенем костный мозг и треснет голова, и рисует на полях высокоумных богословских сочинений котиков. Рисует не сказать чтобы хорошо, он же переписчик, а не рисовальщик, он не для красоты, просто чтобы не заорать и не выбросить книжку со всей её сложной алой вязью за окошко.
Котика того или иного нарисуй — и обратно.
Paris, Bibliothèque Mazarine 0988, fol. 124
Котика того или иного нарисуй — и обратно.
Paris, Bibliothèque Mazarine 0988, fol. 124
Я пропустила момент, когда этот тихий канальчик набрал тысячу подписчиков, поэтому не знаю, кому подарить картинку как юбилейному.
Но нате вам всем тогда комментов, что ли.
Но нате вам всем тогда комментов, что ли.
Не то чтобы мир рухнет, если я этого не сделаю, но уже много лет я вывешиваю в Сочельник рождественские миниатюры. В знак того, что вижу звезду — даже если она, как сегодня, скрыта пасмурью и туманом.
Французская Псалтырь второй половины XIII века.
BNF Département des Manuscrits, Smith-Lesouëf 20, fol. 9v
Вижу звезду!
Французская Псалтырь второй половины XIII века.
BNF Département des Manuscrits, Smith-Lesouëf 20, fol. 9v
Вижу звезду!
Из "Бестиария любви" Ришара де Фурниваля, середина XII века (пер. М. Собуцкого):
"...немало прекрасных слов я вам говорил и в письмах отправлял, и раз уж не принесли они мне должной пользы, то остаётся мне в этом последнем послании собрать весь мой резерв и высказать все то наилучшее, что только знаю, в надежде на вашу благосклонность. Ведь сколь бы ни были вы далеки от того, чтобы любить меня, все же изображённые здесь вещи способны немало порадовать и глаз, и слух, и память. А потому, что это послание — тот последний резерв, который я могу к вам направить, и как бы моё последнее спасение, то и подобает мне украсить его [гораздо] тщательнее, чем я то делал во все прежние разы: и будет это походить на то, что рассказывают о природе Петуха.
Ибо чем ближе к дневному времени, тем чаще он поёт; и чем ближе к полуночи, тем старательнее он поёт и тем сильнее его голос. День, а также вечер, природа коего состоит из дня и ночи, смешанных воедино, символизируют любовь не вполне безнадежную, но и не вполне могущую надеяться; полночь же означает любовь, совершенно лишенную надежды.
И [вот], поскольку я теперь уже лишился всякой надежды добиться вашего благоволения, это есть как бы полночь. Не имея никакой надежды, я нахожусь как бы в вечерней тьме. А потому изо всех сил пою все громче, и подобает мне сейчас запеть ещё сильнее".
BNF, Département des manuscrits, Français 12469 f. 2
"...немало прекрасных слов я вам говорил и в письмах отправлял, и раз уж не принесли они мне должной пользы, то остаётся мне в этом последнем послании собрать весь мой резерв и высказать все то наилучшее, что только знаю, в надежде на вашу благосклонность. Ведь сколь бы ни были вы далеки от того, чтобы любить меня, все же изображённые здесь вещи способны немало порадовать и глаз, и слух, и память. А потому, что это послание — тот последний резерв, который я могу к вам направить, и как бы моё последнее спасение, то и подобает мне украсить его [гораздо] тщательнее, чем я то делал во все прежние разы: и будет это походить на то, что рассказывают о природе Петуха.
Ибо чем ближе к дневному времени, тем чаще он поёт; и чем ближе к полуночи, тем старательнее он поёт и тем сильнее его голос. День, а также вечер, природа коего состоит из дня и ночи, смешанных воедино, символизируют любовь не вполне безнадежную, но и не вполне могущую надеяться; полночь же означает любовь, совершенно лишенную надежды.
И [вот], поскольку я теперь уже лишился всякой надежды добиться вашего благоволения, это есть как бы полночь. Не имея никакой надежды, я нахожусь как бы в вечерней тьме. А потому изо всех сил пою все громче, и подобает мне сейчас запеть ещё сильнее".
BNF, Département des manuscrits, Français 12469 f. 2
— Скажи мне, брат Альберик или, к примеру, Хризогон, — говорил, должно быть, в конце XII века настоятель французского монастыря монаху, расписывавшему поля сочинений Петра Ломбардского, — скажи, брат Эгидий или, на худой конец, Северин, зачем тебе рисовать сову в̶ ̶ч̶е̶т̶ы̶р̶е̶ ̶ш̶а̶г̶а̶? У тебя пост и послушание, тебе Кассиодор что велел?
И, видимо, тыкал брата Альберика или Эгидия тяжёлым аббатским перстнем в затылок. Но брат Хризогон, Северин, да хоть вообще Дезидерий только опускал голову к пергаменту и думал про себя: а сову эту мы разъясним. Сова никак не получалась, он стирал её и рисовал заново.
От брата Альберика не осталось и косточек, а сова вот она, восемьсот с лишним лет спустя.
BNF Département des manuscrits, Latin 14267, fol. 34r
И, видимо, тыкал брата Альберика или Эгидия тяжёлым аббатским перстнем в затылок. Но брат Хризогон, Северин, да хоть вообще Дезидерий только опускал голову к пергаменту и думал про себя: а сову эту мы разъясним. Сова никак не получалась, он стирал её и рисовал заново.
От брата Альберика не осталось и косточек, а сова вот она, восемьсот с лишним лет спустя.
BNF Département des manuscrits, Latin 14267, fol. 34r
В апокрифическом Евангелии Псевдо-Матфея есть история о поклонении зверей младенцу Иисусу по дороге в Египет.
XVIII. Они пришли к одной пещере, где хотели отдохнуть. Мария сошла с седла и несла Иисуса на руках. Были с Иосифом трое отроков, и с Марией — молодая девушка, спутники их. И вдруг из пещеры появилось великое множество драконов, и, увидев их, отроки громко закричали. Тогда Иисус, сойдя с рук Матери Своей, стал перед драконами, они поклонились Ему и, поклонившись, ушли. То, что сказал пророк, исполнилось: "Хвалите Господа, вы, сущие на земле драконы".
Младенец шел перед ними, Он приказал им не причинять никакого зла людям. Но Мария и Иосиф были в великом ужасе, страшась, как бы драконы не причинили зла Младенцу. И сказал им Иисус: "Не смотрите на меня только как на младенца. Я совершенный муж, и надлежит всем диким зверям сделаться ручными передо мной".
XIX. Львы и леопарды также поклонились Ему и сопровождали Его в пустыне. Везде они шли перед Марией и Иосифом, показывали им дорогу и, склоняя головы свои, поклонялись Иисусу.
Неизвестный итальянский художник в XIII веке изображает эту сцену. Драконов, правда, всего один, зато львы и леопарды толпой. Жалко, конечно, что Национальная библиотека Франции пока не оцифровала книгу заново, и картинка только такая, не очень качественная.
Хотя за льва, с улыбкой глядящего на святое семейство, всё отдать.
BNF Département des manuscrits, Latin 2688, fol. 6v-7r
XVIII. Они пришли к одной пещере, где хотели отдохнуть. Мария сошла с седла и несла Иисуса на руках. Были с Иосифом трое отроков, и с Марией — молодая девушка, спутники их. И вдруг из пещеры появилось великое множество драконов, и, увидев их, отроки громко закричали. Тогда Иисус, сойдя с рук Матери Своей, стал перед драконами, они поклонились Ему и, поклонившись, ушли. То, что сказал пророк, исполнилось: "Хвалите Господа, вы, сущие на земле драконы".
Младенец шел перед ними, Он приказал им не причинять никакого зла людям. Но Мария и Иосиф были в великом ужасе, страшась, как бы драконы не причинили зла Младенцу. И сказал им Иисус: "Не смотрите на меня только как на младенца. Я совершенный муж, и надлежит всем диким зверям сделаться ручными передо мной".
XIX. Львы и леопарды также поклонились Ему и сопровождали Его в пустыне. Везде они шли перед Марией и Иосифом, показывали им дорогу и, склоняя головы свои, поклонялись Иисусу.
Неизвестный итальянский художник в XIII веке изображает эту сцену. Драконов, правда, всего один, зато львы и леопарды толпой. Жалко, конечно, что Национальная библиотека Франции пока не оцифровала книгу заново, и картинка только такая, не очень качественная.
Хотя за льва, с улыбкой глядящего на святое семейство, всё отдать.
BNF Département des manuscrits, Latin 2688, fol. 6v-7r
Forwarded from Химера жужжащая
Миниатюра другая, текст прежний, тут ничего не меняется.
Это один из любимых моих сюжетов у человечества.
Ещё до зари — в сущей тьме — женщины выходят из дома, захватив всё необходимое, у них дело. Так получилось, что в этом мире у женщин любая беда — ещё и дело, всех нужно встретить, накормить, за всеми помыть, не забыть ничего, собрать заранее на завтра, чтобы поутру не перебудить отплакавший своё и уснувший дом. Что бы ни было, надо встать затемно и двигать мир, где толкая, где волоком, не потому что хочется, но потому что привычка, выучка, арматура, которая стоит, даже когда всё обрушилось.
И вот они идут, коротко переговариваются, кутаются в траурные покрывала от рассветного холода, и нет в мире ничего, кроме горя.
Есть — и сейчас они об этом узнают.
Это один из любимых моих сюжетов у человечества.
Ещё до зари — в сущей тьме — женщины выходят из дома, захватив всё необходимое, у них дело. Так получилось, что в этом мире у женщин любая беда — ещё и дело, всех нужно встретить, накормить, за всеми помыть, не забыть ничего, собрать заранее на завтра, чтобы поутру не перебудить отплакавший своё и уснувший дом. Что бы ни было, надо встать затемно и двигать мир, где толкая, где волоком, не потому что хочется, но потому что привычка, выучка, арматура, которая стоит, даже когда всё обрушилось.
И вот они идут, коротко переговариваются, кутаются в траурные покрывала от рассветного холода, и нет в мире ничего, кроме горя.
Есть — и сейчас они об этом узнают.
Вообще это, конечно, Пегас и не входящее в традиционную номенклатуру созвездие Второй Конь, описанное Михаилом Шотландцем (у нас его как только не зовут: и Михаэлем с какой-то стати, и просто Майклом Скотом — вот прям так, невежливо) в "Трактате о Тридцати шести созвездиях"... кто сказал "третий в конях"?.. вон из класса!..
Нет, нигде больше этот Equus secundus не значится, ни на одном небесном глобусе его нет, но из песни слова не выкинешь: Пегас (Конь вечерний) и Конь Второй.
А честный немец Томас Шитт из Регенсбурга в конце XV века смотрит на всё это неодобрительно, развели тут, и пишет по-своему, по-немецки: "Один конь; другой конь".
И скажите, что он неправ.
Heidelberg Universitätsbibliothek Cod. Pal. germ. 832, fol. 87r
Нет, нигде больше этот Equus secundus не значится, ни на одном небесном глобусе его нет, но из песни слова не выкинешь: Пегас (Конь вечерний) и Конь Второй.
А честный немец Томас Шитт из Регенсбурга в конце XV века смотрит на всё это неодобрительно, развели тут, и пишет по-своему, по-немецки: "Один конь; другой конь".
И скажите, что он неправ.
Heidelberg Universitätsbibliothek Cod. Pal. germ. 832, fol. 87r