Все-таки, эгоизм - один из наших главных пороков. Даже война не в состоянии изменить наше отношение к жизни, сформированное последними десятилетиями на почве и без того не идеальной природы человека. У Высоцкого про нужные книжки не зря было спето, но те книжки, которые могли вдохновить поколение Высоцкого - усвоенные сейчас, резко снизят конкурентоспособность в современном мире.

Сейчас другие книжки, другие методики.... Успешность, успешность, успешность... Прав Андрей Кормухин: раньше делали героев, а теперь делают личностей - себялюбивых, зацикленных на себе эгоистов. Но делают не только из молодёжи - и старшее поколение, допущенное к власти и ресурсам, сполна усваивает правила нынешнего бытия... Сейчас время такое, что нужно отбросить личные интересы, но не до всех это доходит: соприкоснулся с производителями передовых на нашем небосклоне изделий военного назначения, и увидел, что своя рубашка ближе к телу.

Они делают вполне годный продукт, но настолько в малых количествах, что фронту от него - мёртвому припарка. Попытки склонить их к расширению производства до массового количества успехом не увенчиваются - это наше, это придумали мы, мы не хотим утратить контроль над своей интеллектуальной собственностью... На фронт бы таких парней - куски тел потаскать во множестве, которых могло бы и не быть, если бы в тылу эгоисты всех мастей меньше пеклись о дивидендах....

Прошлись с Дмитрием Стешиным по ситуации крупными мазками...

https://www.kp.ru/daily/27455.5/4709418/?show.direction=future

Распределение ответственности - одна из основных формул организации любого масштабного процесса. Процесс управления государством построен именно на таком принципе - каждый да держит вотчину свою. Но бывают ситуации, когда этот принцип производит отрицательный эффект - как сейчас, например. Появляются категории, которые, ссылаясь на этот принцип, умывают руки от ответственности, или наоборот: есть те, кто понимает, что МО самостоятельно не вывезет такой глобальной задачи, и пытаются соучаствовать, - но им быстро указывают их место, загоняя под "хозяина положения", тем самым обнуляя возможности.

Парадигма такая: это ответственность МО, - и пусть МО само разбирается. Но позиция в верхних эшелонах МО почти всегда строится на принципе: ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу. На все попытки раскрыть глаза на недостатки реакция только одна - неприятия. Все пытавшиеся получили по загривку и перестали пытаться, даже депутатам было сказано: будете лезть - лишитесь неприкосновенности и сядете за диверсионную работу.

Что дальше? Что нам всем с того, что в случае отрицательного результата мы будем знать, кто виноват? Разве стоит задача подождать, пока конкретное ведомство покажет себя недееспособным, и тогда состоятся решения? Да пусть живут и здравстуют! - Дайте нам Победу! Победа в войне - это коллегиальное дело не только в плане усилий, но и в плане соразделения ответственности, а последенее требует полномочий. Нельзя, сказать всем - это не ваше дело! Нельзя становиться в позицию: я отвечаю - я сам все буду и решать. Закончится все это очередной волной мобилизации и попытками качество заменить количеством. А это в свою очередь неизбежно отразится на внутреннем состоянии России, чего и добивается запад, и может привести к тяжёлым последствиям.

При современных способах обнаружения любая тактика должна быть подкреплена возможностью быстрого поражения артсредств противника. Статистика показывает, что девяносто процентов наших потерь происходит в результате действий артиллерии, и следовательно - она наш основной враг. Я не беру во внимание такие ситуации, как в Макеевке, а веду речь о полевой артиллерии, с которой приходится бороться и в обороне, и в наступлении.

Приходится бороться и удаётся бороться - не одно и то же. Должен сказать, что мы так и не разработали системного средства поражения, которое бы могло долетать до артиллерии противника и поражать её с высокой долей вероятности уничтожения. Есть образцы вооружения, способные решать эту задачу, но применение их хаотично, количество их не позволяет удовлетворить потребности фронта, а если добавить сюда и низкую эффективность артразведки - картина в целом не выглядит позитивно.

А теперь ещё раз верну вас к цифре - девяносто процентов. Только вдумайтесь, сколько жизней могло бы быть сохранено, если бы мы умели затыкать рот артиллерии противника на всех дистанциях, где бы она ни разместилась. Если вспомнить Павловку, впрочем, как и любое другое наше наступление - почти все потери от артиллерии. Мы идём в наступление, концентрируемся на участке, нас сдерживают минные поля и встречный огонь противника, от которого можно залечь. Но на закрытых позициях, вне зоны нашей досягаемости, стоят стволы и отрабатывают по нам 'учебную задачу" - как в тире. А от такого огня сильно не заляжешь - он падает сверху.

Сейчас очень много групп энтузиастов взялись за решение этой проблемы. Я контактирую с ребятами со всей страны - от Владивостока до Смоленска, - все они без какого-либо коммерческого интереса, на голом энтузиазме и за свой счёт создают отечественные разработки, которые в перспективе выведут нас из зависимости от Китая или Ирана. Да, есть сложности, - но преодолимые. Мы в очередной раз можем увидеть, какой неисчерпаемый потенциал у нашей земли. Они не рассчитывают на то, что государство их заметит и поощрит: их поощрение - результат и сохранённые жизни наших солдат.

На Угледарском направлении активизация. Нашим войскам дан жёсткий приказ - на запад, - приказ исполняется. На ряде участков оборона противника продавлена, идёт борьба за охват Угледара. Опыт боёв учтён - брать в лоб населённый пункт командование целесообразности не видит. Накануне противник активизировал разведку, пытаясь получить полное представление о нашей подготовке, но ПВО отработала эффективно - есть сбитые беспилотники. Нельзя сказать, что они не ожидали нашего наступления, но сканирование эфира все равно показало значительную растерянность и дезорганизацию в рядах противника. Правда, по мере нашего углубления сопротивление стало более организованным.

Самое трудное - эвакуация раненых. Группа, выносящая раненого из зоны поражения, представляет из себя крупную маломаневренную цель, которую противник легко обнаруживает и обрабатывает огнём. Транспорт можно подтянуть только до определённой дистанции, и до точки погрузки приходится нести раненого на руках, преодолевая открытые участки местности. Хорошо, что нет сильного мороза - стабильные могут ждать, не боясь обморожения.

Темпы нашего продвижения к вечеру снизились. Противник подтянул резервы и усилил сопротивление, проявив наиболее активные узлы. С рассвета и по настоящее время наша артиллерия занимается их подавлением, пехота производит перегруппирование. Наши потери существенно ниже, чем принёс первый же день наступления на Павловку, но и выраженных результатов пока нет. На некоторых участках противник был выбит с первой линии, но отошёл "за крепостные стены" шахтных коммуникаций практически в черте Угледара. Предстоит тяжёлая работа.

По Угледару пока критических изменений нет. Говорить о том, что мы уже на первых улицах города и ведём бои в городских условиях пока преждевременно, но постепенно подбираемся. Противник пытается выводить из города танки и обрабатывать наши передовые группы, но несмотря на наши беспилотные потери от РЭБ - действия противника мы видим и реагируем.

Теперь пару слов о танках, о которых в последнее время так много говорят. Я знаю тех, кто выдерживал попадание в танк восемьдесят второй мины, но не знаю никого, кто мог бы похвастаться, что после прилёта по танку сто пятьдесят второго снаряда экипаж продолжил бы воевать. Да, навесное попадание в танк корпус, может, и не пробьёт, но "запреградка" будет такая, что тяжёлые контузии экипажу обеспечены. Не видел ни одного украинского танка, который бы не пытался убежать от нашего огня, когда мы его нашупывали пусть и не бронебойным, но тяжёлым боеприпасом. Так что можно получить Абрамсы, - но где набрать железных человеков?

Наши танки рисковали выходить на прямую наводку и работать по окраине Угледара - противник бил по ним птурами с крыш многоэтажек. Пехота маневрирует, деблокирует попадающие в огневой мешок штурмовые группы, теснит противника в город. Над Угледаром был сбит украинский самолёт СУ-25. По данным разведки противник перебрасывает ресурсы из-под Бахмута, пытаясь максимально укрепиться.

Под Угледаром ночь прошла без особой активности с обеих сторон, существенных изменений в ситуации нет. Под утро противник применил хаймарс по селу Степное, считая, что там находится крупный узел управления и пытаясь затруднить нашу работу. Пока тактика противника построена на том, чтобы отсекать наши передовые группы, вклинившиеся в его оборону максимально глубоко, артиллерийским огнём с периодическими контратаками. Но контратаки не носят интенсивного характера и представляют из себя попытки небольших групп отбить какую-либо из занятых нами позиций.

Ещё во время взятия Павловки слово "дачи" прочно закрепилось в радиоэфире. Тогда мы попытались взять под контроль дачный посёлок, преграждающий путь к Угледару, но сил не хватило, и мы удовлетворились Павловкой. Сейчас один из векторов наступления нацелен был именно на него, и именно там разыгрывается сейчас основная драма.

В первый же день наступления мы достаточно глубоко вгрызлись в этот брошенный ради войны оазис шахтёрских жён. Выбить противника окончательно оттуда не удалось, и противник сделал всё, чтобы заблокировать наших "передовиков", но сходу у него это не получилось. Началась возня с переменным успехом, и понять, чья берёт, до сих пор сложно. На одних участках лезем вперёд мы, на других - противник. Арта и танки работают с обеих сторон. Сейчас это предместье Угледара - и есть то самое Куликово поле в борьбе за этот небольшой шахтный городишко.

Все в эфире сегодня с напряжением следили за попыткой противника тремя группами взять наш импровизированный опорник, образованный в подвале какой-то зажиточной дачи, хозяева которой подошли к постройке основательно, сами не понимая, что создают фортификационное сооружение. Противник быстро сообразил, что наши на две стороны слепы, и поспешил подойти из "тени". Наши чувствовали, что их зажимают, и запрашивали огонь на себя. Благо, что сохранялась возможность связи, и мы понимали, в каком положении оказалась блокированная группа. В ответ на запрос артиллеристы ударили по периметру, и противнику пришлось не сладко. Теперь уже их эфир, сканируемый нами, разразился просьбами о помощи в эвакуации раненых. Сейчас всё вроде притихло, но завтра начнётся сначала.

Для подавления позиций в Широкино, которое было частым гостем фронтовых сводок накануне и в начале спецоперации, и которое теперь все уже начали забывать на фоне новых инфоповодов, потребовалось только реактивных снарядов к БМ -21 тысяча двести штук. Это Широкино - пара улиц между Новоазовском и Мариуполем, - и не сказать, что этих снарядов хватило: всё равно противник не был до конца подавлен и при штурме оказал сопротивление.

Это было начало, когда всего было вдоволь. Тогда мы просили Краснополи, и нам не отказыаали; тогда один фронт шёл на запад, а второй окружал и брал Мариуполь... Но и при достатке средств "силам" приходилось напрягаться и нести потери. Когда ребята из Корпуса вывели Восток под стены Мариуполя, честно передав эстафетную палочку, - между моими позициями и первыми рядами многоэтажек было всего сто восемьдесят метров. Но только когда мы вгрызлись в первые здания и достигли паритета по высотам - противник почувствовал себя некомфортно.

Здания - это мёртвые зоны. Здания - это множество огневых точек. Здания в городе - это укрытия, которые не берёт сверху ни миномёт, ни снаряд, если сидеть не на верхнем этаже: только прямая наводка, которая не всегда возможна, потому что плотная застройка не позволяет, - и тогда только авиация (поэтому я сетовал на нехватку таких пушек, как Нона-К, которые можно было бы катать и руками, как наши деды в ту войну) Но до зданий нужно дойти и в них нужно закрепиться. Мало того - потом снабжать штурмовые группы и эвакуировать раненых по маршрутам, которые противник наблюдает и простреливает. Напомню, что моя первая штурмовая группа провела заблокированной двадцать два дня, и нам стоило больших усилий организовывать её снабжение, пока мы не собрались с силами и не продвинулись вперёд, деблокировав парней.

Поэтому всё так непросто с городами и городками, особенно в нашем нынешнем положении, когда мы подсели на диету. Не ждите от наших парней чудес и не сотрясайте воздух легковесными заявлениями. Слушаешь рассуждения о том, что взятие того или иного населённого пункта чуть ли не откроет прямую дорогу на Киев, и думаешь: взятие очередного городишки откроет путь к взятию следующего - путь трудный и кровавый Когда сторона готова сопротивляться - другой стороне может не хватить армии, чтобы далеко пройти, преодолевая городок за городком. Конечно, это не должна быть наша стратегия.

Продолжать думать об утверждении, что Украина - не Россия, - никогда не лишне. Тут много граней, и каждая - хороший повод провести сравнение. Зачем? А просто затем, что многое, воспринимаемое украинцами, как отличие, свойственно и многим в России. Украинцы эволюционировали в своём отрицании дальше и глубже, но и в самой России много таких, кто с радостью при удобном моменте отрекутся от того, что они русские. Не дай Бог нам проиграть - и улицы заполнятся отреченцами, которые под знамёнами каких-нибудь навальнят будут доказывать, что с них спроса нет - они к русским даже генетически не относятся, а в общем и целом - носители западных ценностей.

Почему это так проникает, что даже на нашей стороне находится много таких, кто нюхает под хвостом у нашего жизненного противника и тычет нас носом в наше "несоответствие мировым трендам"? Сегодня, разбирая эту тему с другом, для придания большей образности я вспомнил одну ситуацию.... Был у меня приятель, который в довоенное время затеял покупать у белорусов кондитерку. Белорусы тогда забрали у частников фабрику Спартак, и вместе с Коммунаркой стали обладателями первоклассного шоколадного производства. Там было всё, как батька любит - всё по советским ГОСТам. Какао-бобы покупали в Южной Америке, перерабатывали, делали какао-порошок, какао-масло, а отходы - всякие хвостики и шелуху - назвали "какао-велла" и продавали.

Масло и порошок шли на собственную кондитерку, объём экспорта порошка был лимитирован, а вот всю эту срань под названием "какао-велла" с удовольствием скупали донецкие фабрики типа Киев-конти, пичкали красителями и ароматизаторами - и во множестве продавали в то время, как натуральный белорусский продукт шёл не очень хорошо из-за более высокой цены. Приятель обратился к одному тертому бизнесмену за вливаниями, чтобы нарастить оборотку и сделать продукт более массовым, но тот отказал: сказал, что не верит в успех.

Он сказал, что обывателю в массе своей не очень важно, из чего сделано изделие: сладкое, вкусное, дешёвое, - зачем переплачивать? Именно потому, что изделие по внешним признакам соответствовало запросу, и хоть и было говном, но говном дешёвым - распространялось оно хорошо. А в это время натуральный продукт плохо шёл, потому что он не мог быть таким дешёвым, как говно, и его продавать было сложнее....

Россия несёт в себе истинные ценности, но им тяжело конкурировать с дешёвым говном, которое пипл хавает, не задумываясь над тем, что то, что в него входит, мало отличается от того, что из него выходит. Что называется - проблема маркетинга. Как и в истории с конфетами - у нас тоже много поддельного. Да простят меня авторы чудо-стихотворения в духе окон Роста - но в страдающем и воюющем Донецке строчки на огромной растяжке "Вместе мы большая сила - вместе мы страна Россия" на центральном проезде - смотрятся не в унисон с настроениями людей. "Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой" - этому поверят. Поверят закопченным и забинтованным героям на билбордах, а не фото а-ля на паспорт.... Да, правда, - наш натуральный "химсостав" мы подать и "продать" не умеем. Пытаемся гнаться за их обертками, но и тут не преуспеваем (слава Богу) - в вопросах производства говна, простите, нам до них далеко.

Под Угледаром без особых перемен - локальные стычки, артобмены.... Погода нелётная - аэроразведка практически слепа. Противник дистанционно забросал ряд направлений лепестками, досталось даже селу Никольское - тяжёлой технике это не навредит, но колёса на легковой посыпятся.

Вчера на подступах к Угледару взяли пленных из числа мобилизованных. Их показания оказались довольно интересными: плотность обороняющихся высокая, с их слов - рота, в которой они числились, насчитывает более полутора сотен человек, а контролируют их не свои начальники, а неизвестные им военные, которые следят за тем, чтобы мобилизовснняе не смогли избежать своей участи. Что же, война имеет все шансы стать, действительно, войной до последнего украинца. Тут прибалты выступили за отказ от красных линий в войне с Россией... Может, пора вернуться к разговорам о ТЯО? Отказ так отказ, - чего мелочиться? Насколько бы я ни считал себя гуманным, но воспринимать такие заявления спокойно не могу, и в порыве эмоций готов разнести это гнездо к такой-то матери... Но нельзя: эмоции - не лучший советчик.

Должен сказать, что наши наступательные действия противника в панику не вгоняют - это нужно учитывать. Мы можем полагать, что он сейчас задергается, отменит все планы и перебросит силы туда, где мы создаём напряжение, но он резервирует на острых для себя участках ровно столько, сколько достаточно для нашего сдерживания, а сам продолжает строить собственные наступательные планы. Вчера ночью, левее от фронта нашего наступления на Угледар, он пытался влезть в наши порядки. Мы его отогнали, но сам факт того, что он пытается дерзить - примечателен. Но это на локальном куске, а речь больше идёт о более масштабном замысле. .



.

Конечно, всё, что связано с предателями Родины, как Власов, или нацистскими прихвостнями, как Бандера - нужно стирать с лица земли. Но кидаться в масштабные переименования, как-будто именно это залог нашей победы - это поступать, как фокусник, который намеренно к чему-то привлекает ваше внимание, чтобы вы чего-то не заметили, чего вам не должно замечать. Помните, я сделал нашумевшую публикацию о восстановлении памятников Ленину в Херсоне, в которой подверг это решение сомнению? Где сейчас Херсон и что с этими памятниками? Не подталкиваю вас к мысли, что тут присутствует какая-то мистика, все совпадения, конечно же, случайны, - но лично я бы сначала довёл общую ситуацию до развязки, а потом путём народного голосования, как было с аэропортами, выбирал бы новые-старые названия улиц и городов.

На условно угледарском направлении противник прощупывает оборону двое последних ночей, вызывая подозрения в готовящемся контрнаступлении. В подтверждение этих выводов сегодня замечена переброска значительных сил противника со стороны Димитрова предположительно в сторону Угледара. Согласно данным разведки перебрасывается количество сил и средств, способное существенно повлиять на ситуацию на участке фронта. Наши войска приведены в состояние максимальной боевой готовности.

Мне нередко задавали вопрос: как удары по инфраструктуре влияют на боеготовность украинской армии? На этот вопрос можно ответить только гипотетически, потому что ни степени разрушений, ни важности для армии поражаемых обьектов мы доподлинно не знаем, а наш собственный опыт выживания в условиях, когда ни электричества, ни мобильной связи, ни водопровода, ни привычного транспортного сообщения в местах, где мы воюем - нет, - показывает, что это не так и критично.

Мы привыкли воевать при минимуме ресурсов - хватало бы топлива для транспорта и генератороа, да БК и дров к буржуйкам - остальное на морально-волевых. Противник адаптирован не меньше нашего, поэтому удары по инфраструктуре мгновенного результата не дают. Куда ценнее для фронта было бы уничтожение колонн, которые, как позавчера, идут на помощь противнику; уничтожение эшелонов с техникой, которые разгружаются на ж/д станциях, складов с БК и складов с ГСМ....

Правда, есть ещё один способ - бить по кошелькам. Если начать бить по карману украинской элиты - эффект может быть гораздо более ощутимым. Попасть в порт или металлургический завод куда проще, чем в эшелон, и урон может быть таким, что теряющие свои активы и доходы соучредители ООО "Украина" почувствуют, что такое война, на своей шкуре. До этой поры им всё равно, сколько "быдла" отправлять на фронт.

Представим, что вам нужно доставить жизненно важное лекарство в точку Б, и добираться вам предстоит... пусть, на велосипеде. По дороге у вас пробилось колесо, порвалась цепь, свело судорогой ногу, или ещё чего приключилось, - но вы должны добраться, и вы хоть ползком, но добираетесь. Или вот другая ситуация: вы запланировали велопробег в ту же точку Б, чтобы прогнать организм, но где-то на полдистанции с вами тоже что-то приключается, и вы поворачиваете обратно с мыслью, что в следующий раз вы обязательно дотянете до конца...

Тут разница в целеполагании: в первом случае преодолеть дистанцию любым способом - значит добиться решающего результата; во втором случае преодоление, его способ и связанные с ним последствия и есть результат, и не важно, на каком этапе вы остановитесь - вас удовлетворит даже частичный результат, тогда как в первом случае это невозможно.
Применительно к войне её участники разделились на эти две категории. Одним победа настолько жизненно важна, что хоть на брюхе, но они будут ползти в её направлении. Для других участие в процессе - это способ извлечь вторичные дивиденды. Последним проиграть вроде как и не доставит удовольствия, но и не поставит вопрос ребром.

Если для Донбасса и его защитников проигрыш смерти подобен, то для многих, кого на войну погнала невозможность сидеть в стороне от большого замеса, потому что пацаны затыкают пальцами - поражение станет поводом сетовать на несовершенство мира долгими зимними вечерами. Я не говорю уже о той категории, которой война сулит прямые выгоды.
И здесь вывод простой: чем больше тех, для кого поражение фатально - тем больше вероятность победы. Хочу напомнить, что в нынешней ситуации всё именно так: не останется никого, кроме откровенных врагов, по кому поражение не проедет асфальтным катком , и если кто-то ещё думает, что можно свернуть с дистанции и вернуться - тот ооочень наивен.

Если посмотреть на дофордовскую автомобильную линейку - она будет отличаться предельной пестротой. Как только стало возможным и доступным реализовать принципиальную схему автомобиля - многие бросились в конкурентную борьбу, стремясь оставить свой след в автомобилестроении. Появились даже экземпляры с двадцатидвухлитровыми моторами с мощностью всего в десятки лошадиных сил... Потом родилась концепция массового автомобиля, конвейер - и в итоге Советский Союз во время войны, многие заводы которого помогали строить американцы в период депрессии, вышел на пике производства на один Т-34 в минуту.

Естественно, что по результату анализа боевых действий я сделал для себя вывод, что наличие у нас объективной и непрерывной полевой аэроразведки повысило бы нашу эффективность на порядки. А если к ней добавить ещё и управляемые оператором боеприпасы - то не только эффективность разведки, но и эффективность поражения возрасли бы кратно. Тем более, что и в средствах разведки, и в средствах поражения много универсальных принципов что в конструкции, что в управлении.

Я начал изучать наши возможности и пришёл к выводу, что мы в создании БПЛА стоим на "дофордовском" уровне. Бросились в изобретательство очень многие, но даже при поверхностном ознакомлении с "рынком" становится понятно, что большинство дублирует друг друга и часто идёт в неверном направлении. Стремясь "удивить мир", при этом основываясь во многом на китайской компонентной базе, общей для всех, изобретатели и изготовители делают продукт, который в большинстве своём не соответствует нашим тактическим задачам. Простой вопрос: а как вы летаете в дни с низкой облачностью, которых у нас восемь дней из десяти? - часто ставит производителя в тупик. И действительно - все суперизделия не летают ниже облачности на двухстах метрах, - а что нам делать восемь дней, если коптеры короткобойные? Объявлять перерыв в войне, пока ветер тучи не разгонит? Такого не предусмотрено.

Я сформулировал простые принципы: достаточность, воспроизводимость, тиражность. Достаточность с точки зрения характеристик борта, чтобы его нижний предел возможностей удовлетворял нашим потребностям и обусловливал бы относительную дешевизну. Воспроизводимость - это простота в изготовлении, что даст возможность поставить производство на поток и обеспечит высокую тиражность. Я не устаю повторять: универсального средства нет, но есть универсальные компоненты; абсолютной защищённости нет, но есть предел возможностей нашего противника с нами бороться, и если мы не справимся с ним технически - мы справимся с ним тактически при наличии у нас достаточного количества средств.

Сейчас стоит задача создать систему, которая бы удовлетворяла не потребности отдельного подразделения, но потребности фронта. Очень важно сейчас уходить от капиталистического подхода и желания сделать себе имя или деньги на нуждах армии. Пока что большинство из тех, кто подвизается в этой теме, носят в себе этот синдром, но время и обстоятельства всё отчётливей твердят нам - пора менять подходы.