Спецдокладчик ООН: кто он и чем может помочь?
Вчера ООН назначила спецдокладчика по правам человека в России. Он будет отслеживать «ухудшающуюся ситуацию» в этой области и предоставлять доклады Генассамблее и Совету по правам человека (СПЧ) ООН. Это первый случай, когда наблюдателя назначили для государства – члена Совбеза ООН. Юрист Центра защиты прав человека «Мемориал» Татьяна Глушкова рассказывает для рубрики #ТолькоСпросить о его задачах и полномочиях.
– Чем занимается спецдокладчик ООН?
Это независимый эксперт, который имеет мандат от СПЧ ООН. Его задача – составлять доклады и предоставлять рекомендации по вопросам соблюдения прав человека. В некоторых случаях роль спецдокладчика могут выполнять рабочие группы экспертов от региональных групп ООН.
Спецдокладчики бывают тематические (например, по вопросам свободы выражения) и страновые (например, по вопросам соблюдения прав человека в России).
– Зачем они нужны, если есть договорные органы ООН?
С точки зрения рассмотрения индивидуальных сообщений спецдокладчик отличается от договорных органов ООН тем, что возможность обращаться к нему не зависит от воли государства. Например, подать жалобу против России в Комитет по правам ребёнка ООН нельзя – так как страна не ратифицировала соответствующий протокол.
Кроме того, к докладчику можно обратиться без исчерпания национальных средств защиты (которое может занимать месяцы и даже годы).
– С какими вопросами можно обратиться?
1) При нарушениях прав человека в конкретном деле;
2) При массовых нарушениях прав человека;
3) В ситуации, когда законопроект, законодательный акт и/или практика его применения не соответствуют международному законодательству и стандартам в области прав человека.
– Как обратиться к спецдокладчику?
Нужно заполнить форму на сайте ООН. Добавлю, что в Рабочую группу по насильственным исчезновениям и Рабочую группу по произвольным задержаниям нужно обращаться по отдельным формам.
Увы, спецдокладчики не имеют обязательства реагировать на обращения в определённый срок. Более того, невозможно отреагировать на все письма. Именно поэтому в ситуациях, когда нарушения прав человека в стране носят систематический характер – как в России – так важно учреждение мандата странового спецдокладчика. Он будет фокусироваться на конкретной стране.
– Каким может быть результат обращения?
Cпецдокладчик может направить коммуникацию властям государства, а также межправительственным организациям, предприятиям или военным компаниям. В ней будет просьба объяснить, как те или иные действия сочетаются с обязательствами соблюдать права человека. И/или требование, чтобы нарушения были предотвращены, остановлены или расследованы.
К сожалению, спецдокладчики не имеют полномочий обеспечить соблюдение государствами своих рекомендаций. Но они привлекают внимание к ситуации – и это может быть очень важным вкладом в решение проблемы.
Вчера ООН назначила спецдокладчика по правам человека в России. Он будет отслеживать «ухудшающуюся ситуацию» в этой области и предоставлять доклады Генассамблее и Совету по правам человека (СПЧ) ООН. Это первый случай, когда наблюдателя назначили для государства – члена Совбеза ООН. Юрист Центра защиты прав человека «Мемориал» Татьяна Глушкова рассказывает для рубрики #ТолькоСпросить о его задачах и полномочиях.
– Чем занимается спецдокладчик ООН?
Это независимый эксперт, который имеет мандат от СПЧ ООН. Его задача – составлять доклады и предоставлять рекомендации по вопросам соблюдения прав человека. В некоторых случаях роль спецдокладчика могут выполнять рабочие группы экспертов от региональных групп ООН.
Спецдокладчики бывают тематические (например, по вопросам свободы выражения) и страновые (например, по вопросам соблюдения прав человека в России).
– Зачем они нужны, если есть договорные органы ООН?
С точки зрения рассмотрения индивидуальных сообщений спецдокладчик отличается от договорных органов ООН тем, что возможность обращаться к нему не зависит от воли государства. Например, подать жалобу против России в Комитет по правам ребёнка ООН нельзя – так как страна не ратифицировала соответствующий протокол.
Кроме того, к докладчику можно обратиться без исчерпания национальных средств защиты (которое может занимать месяцы и даже годы).
– С какими вопросами можно обратиться?
1) При нарушениях прав человека в конкретном деле;
2) При массовых нарушениях прав человека;
3) В ситуации, когда законопроект, законодательный акт и/или практика его применения не соответствуют международному законодательству и стандартам в области прав человека.
– Как обратиться к спецдокладчику?
Нужно заполнить форму на сайте ООН. Добавлю, что в Рабочую группу по насильственным исчезновениям и Рабочую группу по произвольным задержаниям нужно обращаться по отдельным формам.
Увы, спецдокладчики не имеют обязательства реагировать на обращения в определённый срок. Более того, невозможно отреагировать на все письма. Именно поэтому в ситуациях, когда нарушения прав человека в стране носят систематический характер – как в России – так важно учреждение мандата странового спецдокладчика. Он будет фокусироваться на конкретной стране.
– Каким может быть результат обращения?
Cпецдокладчик может направить коммуникацию властям государства, а также межправительственным организациям, предприятиям или военным компаниям. В ней будет просьба объяснить, как те или иные действия сочетаются с обязательствами соблюдать права человека. И/или требование, чтобы нарушения были предотвращены, остановлены или расследованы.
К сожалению, спецдокладчики не имеют полномочий обеспечить соблюдение государствами своих рекомендаций. Но они привлекают внимание к ситуации – и это может быть очень важным вкладом в решение проблемы.
Адвокаты и юристы в соцсетях: может ли несогласный с «присоединением» работать адвокатом, следователь против дружбы адвокатов, как обхитрить противника, почему судебные речи не подходят для газет – и как адвокатам бороться с депрессией
Борис Золотухин написал «открытое обращение к пока ещё адвокатам» — то есть, к покинувшим совет ФПА Генри Резнику, Константину Добрынину и Вадиму Клювганту. По мнению Золотухина, они ушли из-за создания адвокатских палат на «новых территориях». Сам он считает это лицемерием – и спрашивает, почему коллеги не отказались заодно от статуса адвоката. Ведь «неприятие адвокатом законов и Конституции страны не позволяет ему работать в рамках российского законодательства». Позже Борис Золотухин ещё раз высказался на эту тему.
Магомед Исмаилов рассказывает, как следствие поставило ему в вину дружбу с коллегой. В процессе Исмаилов защищает обвиняемого, а его хороший знакомый представляет потерпевшего. В итоге следователь принесла судье рапорт с совместными фото адвокатов из соцсетей. И попросила не доверять показаниям потерпевшего о невиновности обвиняемого – мотивировав это «давними дружескими отношениями» адвокатов.
Сергей Узденский делится лайфхаком: что делать, если следователь заставляет подписывать отдельные листы протокола ещё до завершения допроса. Ведь он таким образом лишает защиту возможности отказаться от только что произнесённых слов. Адвокат предлагает формулировку, которая устроит следователя и оставит свободу для манёвра.
Сергей Колосовский рассказывает, как коллеге удалось пресечь попытки оппонентов перебивать её в процессе. И рассуждает о том, чем речи адвокатов отличаются от колонок для газеты – а самое сильное выступление в суде может оказаться неподходящим для публикации.
Максим Саликов признаётся, что после 21 сентября больше не может радоваться победам в суде – и даже не хочет никому о них рассказывать. «Победили, ну да, окей. Что ещё?» Он спрашивает коллег, как они справляются с этим ощущением. А у вас такое бывает?
Борис Золотухин написал «открытое обращение к пока ещё адвокатам» — то есть, к покинувшим совет ФПА Генри Резнику, Константину Добрынину и Вадиму Клювганту. По мнению Золотухина, они ушли из-за создания адвокатских палат на «новых территориях». Сам он считает это лицемерием – и спрашивает, почему коллеги не отказались заодно от статуса адвоката. Ведь «неприятие адвокатом законов и Конституции страны не позволяет ему работать в рамках российского законодательства». Позже Борис Золотухин ещё раз высказался на эту тему.
Магомед Исмаилов рассказывает, как следствие поставило ему в вину дружбу с коллегой. В процессе Исмаилов защищает обвиняемого, а его хороший знакомый представляет потерпевшего. В итоге следователь принесла судье рапорт с совместными фото адвокатов из соцсетей. И попросила не доверять показаниям потерпевшего о невиновности обвиняемого – мотивировав это «давними дружескими отношениями» адвокатов.
Сергей Узденский делится лайфхаком: что делать, если следователь заставляет подписывать отдельные листы протокола ещё до завершения допроса. Ведь он таким образом лишает защиту возможности отказаться от только что произнесённых слов. Адвокат предлагает формулировку, которая устроит следователя и оставит свободу для манёвра.
Сергей Колосовский рассказывает, как коллеге удалось пресечь попытки оппонентов перебивать её в процессе. И рассуждает о том, чем речи адвокатов отличаются от колонок для газеты – а самое сильное выступление в суде может оказаться неподходящим для публикации.
Максим Саликов признаётся, что после 21 сентября больше не может радоваться победам в суде – и даже не хочет никому о них рассказывать. «Победили, ну да, окей. Что ещё?» Он спрашивает коллег, как они справляются с этим ощущением. А у вас такое бывает?
В дайджесте содержатся ссылки на платформы, принадлежащие Meta. Организация признана в России экстремистской и запрещена.
Взрыв на Крымском мосту: что грозит за посты в интернете?
Владимир Путин «квалифицировал» взрыв на Крымском мосту как теракт – и Следственный комитет уже возбудил дело по такой статье. У этого решения есть важное последствие – реальная угроза обвинения в «оправдании терроризма». Адвокат Михаил Беньяш (внесён в реестр «иноагентов») в рубрике #ТолькоСпросить объясняет, что может грозить за неосторожный пост или комментарий.
– Почему Путин назвал взрыв терактом? Разве это не часть боевых действий между Россией и Украиной?
Власти Украины не взяли на себя официальную ответственность. Так что никто не знает, в рамках каких действий произошло это событие.
Но даже по описанию самого Путина этот взрыв больше похож на диверсию (ст. 281 УК). Цель теракта – устрашение и понуждение органов власти к принятию определённого решения. Для этого террористы и «берут ответственность», подкрепляя действиями некое своё требование. А цель диверсии – уничтожение критически важных объектов инфраструктуры. То есть именно то, о чём сказал Путин.
Решение возбудить дело о теракте лежит не в плоскости права, а скорее политики и пиара.
– Многие юристы предостерегают от одобрительных комментариев по поводу взрыва. Почему?
Не надо забывать, что мост разрушен общественно опасным способом. При взрыве погибли невинные люди, и их могло быть гораздо больше. Радоваться здесь нечему. А ещё одобрение взрыва – это «оправдание» или «пропаганда терроризма» (ст. 205.2 УК). Если совершить их в интернете, то наказание – до семи лет лишения свободы либо штраф до миллиона рублей. Условное наказание не предусмотрено.
– А если посты и комментарии были написаны до дела о теракте?
Запоздалое признание события терактом на правовые последствия его одобрения не повлияют.
– Что нужно сделать прямо сейчас, чтобы избежать ответственности?
Одобрительные посты и комментарии лучше стереть. А в будущем – тщательно обдумывать сказанное и написанное. В стране по факту существует военная и полицейская цензура. Не хотите ответственности – контролируйте свою речь.
– Предположим, человек удалил пост – а «доброжелатель» успел его заскринить и отправить в правоохранительные органы. Что тогда будет?
Преступление является оконченным с момента публикации. Поэтому удаление поста – это не аннулирование события преступления, а уничтожение одного из доказательств. Если есть другие – скрин, сохранённая страничка в кеше, перепост – то уголовное дело вполне могут возбудить.
– Как складывается практика по делам об оправдании терроризма?
Обычно доказательством служит протокол осмотра интернет-страницы, изготовленный оперативным сотрудником ФСБ. Затем проводится лингвистическая экспертиза – как правило, в экспертном центре ФСБ. Обыски, допросы, мера пресечения, суд. Оправдания по таким делам мне лично неизвестны.
Поэтому: ни в коем случае не пишите в интернете на эмоциях. Не репостьте бездумно чужие публикации. И тщательно соизмеряйте все публично сказанное и написанное с возможными последствиями.
Владимир Путин «квалифицировал» взрыв на Крымском мосту как теракт – и Следственный комитет уже возбудил дело по такой статье. У этого решения есть важное последствие – реальная угроза обвинения в «оправдании терроризма». Адвокат Михаил Беньяш (внесён в реестр «иноагентов») в рубрике #ТолькоСпросить объясняет, что может грозить за неосторожный пост или комментарий.
– Почему Путин назвал взрыв терактом? Разве это не часть боевых действий между Россией и Украиной?
Власти Украины не взяли на себя официальную ответственность. Так что никто не знает, в рамках каких действий произошло это событие.
Но даже по описанию самого Путина этот взрыв больше похож на диверсию (ст. 281 УК). Цель теракта – устрашение и понуждение органов власти к принятию определённого решения. Для этого террористы и «берут ответственность», подкрепляя действиями некое своё требование. А цель диверсии – уничтожение критически важных объектов инфраструктуры. То есть именно то, о чём сказал Путин.
Решение возбудить дело о теракте лежит не в плоскости права, а скорее политики и пиара.
– Многие юристы предостерегают от одобрительных комментариев по поводу взрыва. Почему?
Не надо забывать, что мост разрушен общественно опасным способом. При взрыве погибли невинные люди, и их могло быть гораздо больше. Радоваться здесь нечему. А ещё одобрение взрыва – это «оправдание» или «пропаганда терроризма» (ст. 205.2 УК). Если совершить их в интернете, то наказание – до семи лет лишения свободы либо штраф до миллиона рублей. Условное наказание не предусмотрено.
– А если посты и комментарии были написаны до дела о теракте?
Запоздалое признание события терактом на правовые последствия его одобрения не повлияют.
– Что нужно сделать прямо сейчас, чтобы избежать ответственности?
Одобрительные посты и комментарии лучше стереть. А в будущем – тщательно обдумывать сказанное и написанное. В стране по факту существует военная и полицейская цензура. Не хотите ответственности – контролируйте свою речь.
– Предположим, человек удалил пост – а «доброжелатель» успел его заскринить и отправить в правоохранительные органы. Что тогда будет?
Преступление является оконченным с момента публикации. Поэтому удаление поста – это не аннулирование события преступления, а уничтожение одного из доказательств. Если есть другие – скрин, сохранённая страничка в кеше, перепост – то уголовное дело вполне могут возбудить.
– Как складывается практика по делам об оправдании терроризма?
Обычно доказательством служит протокол осмотра интернет-страницы, изготовленный оперативным сотрудником ФСБ. Затем проводится лингвистическая экспертиза – как правило, в экспертном центре ФСБ. Обыски, допросы, мера пресечения, суд. Оправдания по таким делам мне лично неизвестны.
Поэтому: ни в коем случае не пишите в интернете на эмоциях. Не репостьте бездумно чужие публикации. И тщательно соизмеряйте все публично сказанное и написанное с возможными последствиями.
Президент России
Встреча с председателем Следственного комитета Александром Бастрыкиным
Президент провёл встречу с председателем Следственного комитета Александром Бастрыкиным.
Разговоры эпохи мобилизации
На прошлой неделе «Адвокатская улица» и «Закон.ру» провели войсчат о «частичной мобилизации» – и её влиянии на работу адвокатов. Участники беседы пытались понять, что делать в случае призыва, стоит ли ждать «брони» для адвокатов – и есть ли профессиональная жизнь после эмиграции. Не обошлось и без споров о «спецоперации», а на пике дискуссию слушали 235 человек. «Улица» публикует пересказ полуторачасовой встречи.
Читать: https://cutt.ly/JBzoMud
На прошлой неделе «Адвокатская улица» и «Закон.ру» провели войсчат о «частичной мобилизации» – и её влиянии на работу адвокатов. Участники беседы пытались понять, что делать в случае призыва, стоит ли ждать «брони» для адвокатов – и есть ли профессиональная жизнь после эмиграции. Не обошлось и без споров о «спецоперации», а на пике дискуссию слушали 235 человек. «Улица» публикует пересказ полуторачасовой встречи.
Читать: https://cutt.ly/JBzoMud
«Адвокатская улица»
Разговоры эпохи мобилизации
Адвокаты обсудили, как теперь работать и жить
Военно-учётная специальность: что делать, если пекаря записали стрелком?
«Улица» продолжает рассказывать о ловушках мобилизации. СМИ всё чаще сообщают о случаях, когда человеку меняют «мирную» военно-учётную специальность (ВУС) на «боевую». Юрист Алёна Савельева в рубрике #ТолькоСпросить объясняет, почему так происходит и что с этим можно сделать.
– Когда присваивают ВУС?
Гражданин получает военно-учётную специальность после прохождения срочной службы – или по окончании вуза (при посещении военной кафедры). Чему его в армии или на кафедре учили, тем он и должен заниматься в случае мобилизации. ВУС указана на 11-й странице военника.
– С какими ВУС сейчас мобилизуют?
Минобороны утверждало, что в первую очередь будут мобилизовать стрелков, танкистов, артиллеристов, водителей и водителей-механиков.
– А как на практике?
В нормальных военкоматах гражданам с другими ВУС сообщают, что они «пока не нужны», – я знаю несколько таких случаев. Но известны, увы, и случаи, когда гражданам просто переписывали ВУС с «мирных» на «боевые». Так пекари, водолазы и инженеры стали стрелками. Не могу сказать, что это массовая история, но, возможно, не всё предается огласке.
– Что делать в таком случае?
Сначала нужно попробовать пообщаться с начальником части. Скорее всего, он больше заинтересован в реальных стрелках, а не в пекарях. Если это не помогло, то надо зафиксировать изменение ВУС – сфотографировать военный билет «до» и «после». И направить жалобы – военному комиссару субъекта, в военную прокуратуру, уполномоченному по правам человека в России, а также через Госуслуги в призывную комиссию региона. Но честно скажу: шансов немного.
В идеале решение о вашей мобилизации должны отменить за «ненадобностью» вашей ВУС. Ещё один вариант – могут перевести в другую часть, где нужны военнослужащие с вашей специальностью.
– Если мне не «вернут» мою ВУС, могу ли я уйти?
По закону вы уже являетесь военнослужащим. А за самовольное оставление части или места службы предусмотрена уголовная ответственность по ст. 337 УК.
Если вы заранее оформили доверенность на представление ваших интересов, то ваши близкие могут бороться за вашу ВУС. Но жалобы рассматриваются до 30 дней. А за это время вас уже «переучат» и направят на «спецоперацию» по новой специальности. Хотя мне с точки зрения здравого смысла непонятно, как можно из пекаря стать стрелком за один месяц.
– А они могут так сделать?!
Формально – могут. В указе президента говорится: использованию военнослужащих по новой для них ВУС «как правило, должна предшествовать соответствующая переподготовка». Но сроки её не установлены. Получается, обучение в течение месяца – о котором говорит Минобороны – может считаться той самой «переподготовкой».
Впрочем, в том же указе сказано: назначение на воинские должности должно обеспечивать использование военнослужащих по основной или однопрофильной ВУС – и с учётом имеющегося опыта служебной деятельности. Другой вопрос, как будет соблюдаться это требование в условиях «спецоперации».
«Улица» продолжает рассказывать о ловушках мобилизации. СМИ всё чаще сообщают о случаях, когда человеку меняют «мирную» военно-учётную специальность (ВУС) на «боевую». Юрист Алёна Савельева в рубрике #ТолькоСпросить объясняет, почему так происходит и что с этим можно сделать.
– Когда присваивают ВУС?
Гражданин получает военно-учётную специальность после прохождения срочной службы – или по окончании вуза (при посещении военной кафедры). Чему его в армии или на кафедре учили, тем он и должен заниматься в случае мобилизации. ВУС указана на 11-й странице военника.
– С какими ВУС сейчас мобилизуют?
Минобороны утверждало, что в первую очередь будут мобилизовать стрелков, танкистов, артиллеристов, водителей и водителей-механиков.
– А как на практике?
В нормальных военкоматах гражданам с другими ВУС сообщают, что они «пока не нужны», – я знаю несколько таких случаев. Но известны, увы, и случаи, когда гражданам просто переписывали ВУС с «мирных» на «боевые». Так пекари, водолазы и инженеры стали стрелками. Не могу сказать, что это массовая история, но, возможно, не всё предается огласке.
– Что делать в таком случае?
Сначала нужно попробовать пообщаться с начальником части. Скорее всего, он больше заинтересован в реальных стрелках, а не в пекарях. Если это не помогло, то надо зафиксировать изменение ВУС – сфотографировать военный билет «до» и «после». И направить жалобы – военному комиссару субъекта, в военную прокуратуру, уполномоченному по правам человека в России, а также через Госуслуги в призывную комиссию региона. Но честно скажу: шансов немного.
В идеале решение о вашей мобилизации должны отменить за «ненадобностью» вашей ВУС. Ещё один вариант – могут перевести в другую часть, где нужны военнослужащие с вашей специальностью.
– Если мне не «вернут» мою ВУС, могу ли я уйти?
По закону вы уже являетесь военнослужащим. А за самовольное оставление части или места службы предусмотрена уголовная ответственность по ст. 337 УК.
Если вы заранее оформили доверенность на представление ваших интересов, то ваши близкие могут бороться за вашу ВУС. Но жалобы рассматриваются до 30 дней. А за это время вас уже «переучат» и направят на «спецоперацию» по новой специальности. Хотя мне с точки зрения здравого смысла непонятно, как можно из пекаря стать стрелком за один месяц.
– А они могут так сделать?!
Формально – могут. В указе президента говорится: использованию военнослужащих по новой для них ВУС «как правило, должна предшествовать соответствующая переподготовка». Но сроки её не установлены. Получается, обучение в течение месяца – о котором говорит Минобороны – может считаться той самой «переподготовкой».
Впрочем, в том же указе сказано: назначение на воинские должности должно обеспечивать использование военнослужащих по основной или однопрофильной ВУС – и с учётом имеющегося опыта служебной деятельности. Другой вопрос, как будет соблюдаться это требование в условиях «спецоперации».
«Юрист тоже человек»
«Улица» продолжает публиковать письма читателей в рубрике #ЮристТожеЧеловек. Сегодня адвокат из Санкт-Петербурга Анастасия Пилипенко рассказывает, как ей удаётся «вывозить». От отчаяния её спасает работа – причём не только по антивоенным делам. Пилипенко не собирается уезжать – потому что именно сейчас чувствует, как важна и нужна работа адвоката.
Почему я не уезжаю
Вот уже семь с лишним месяцев я держусь исключительно благодаря кофе и работе. Никогда не думала, что погружение в тяжёлую, малоэффективную защиту по уголовным делам и «административкам» будет спасать моё душевное здоровье.
С самого утра 24 февраля я поняла, что работы теперь станет намного больше. Это была вторая мысль после шока и ужаса. И я не ошиблась. Потом в УК и КоАП появились «антивоенные» статьи. Стало ясно, что выходных у меня, несмотря на отсутствие массовых протестов, в ближайшее время не предвидится.
При этом нельзя сказать, что я работаю только по антивоенным делам. «Обычные» дела никуда не деваются: людям до сих пор нужна помощь в совершенно неполитических спорах и ситуациях. И доля таких дел по-прежнему гораздо больше.
Может показаться, что я помогаю только тем, чью позицию по поводу «спецоперации» разделяю. Нет, это не так. Родственники военнослужащих, живых и мёртвых, тоже ищут помощи. А мне очень импонирует английское правило cab rank rule. Его смысл в том, что квалифицированный барристер не вправе отказаться от поручения – как первый в очереди лондонский кэбмен не мог отказаться везти клиента туда, куда тот скажет.
Так и едем. Так и везём. И пока вывозим.
Сам рабочий процесс для меня принципиально не изменился. Все проблемы, которые были у нас до 24 февраля, сохранились – разве что немного гиперболизировались. Никаких свиданий с родственниками для не признавших вину; вечное прокурорское «законнообоснованно»; собственное видение УПК следователями и судьями; «резиновые» составы в УК, которые можно вменить практически кому угодно… Всё это было с нами и раньше. Если кто-то не обращал на это внимания – что ж, завидую.
А за пределами следственных кабинетов и судебных залов – всё тот же общечеловеческий ужас. Между заседаниями лучше бы не читать новости, но я всё равно читаю. Оправдываюсь тем, что сегодняшние новости – часть моей завтрашней работы. Ни на один день с 24 февраля я не забываю, что происходит, почему, и чем это всё может кончиться.
Каждый день я вижу, как нас здесь остаётся всё меньше. Но я не уеду, потому что моя помощь нужна здесь. В конце концов, адвокаты-криминалисты умеют не сдаваться даже в самых безнадёжных ситуациях.
Присылайте письма c вашими мыслями о профессии и о происходящем вокруг на адрес gorbunova@advstreet.ru c пометкой #ЮристТожеЧеловек. Мы готовы опубликовать их анонимно, чтобы вам легче было выговориться. Постарайтесь, пожалуйста, не выходить за пределы 2000 знаков.
«Улица» продолжает публиковать письма читателей в рубрике #ЮристТожеЧеловек. Сегодня адвокат из Санкт-Петербурга Анастасия Пилипенко рассказывает, как ей удаётся «вывозить». От отчаяния её спасает работа – причём не только по антивоенным делам. Пилипенко не собирается уезжать – потому что именно сейчас чувствует, как важна и нужна работа адвоката.
Почему я не уезжаю
Вот уже семь с лишним месяцев я держусь исключительно благодаря кофе и работе. Никогда не думала, что погружение в тяжёлую, малоэффективную защиту по уголовным делам и «административкам» будет спасать моё душевное здоровье.
С самого утра 24 февраля я поняла, что работы теперь станет намного больше. Это была вторая мысль после шока и ужаса. И я не ошиблась. Потом в УК и КоАП появились «антивоенные» статьи. Стало ясно, что выходных у меня, несмотря на отсутствие массовых протестов, в ближайшее время не предвидится.
При этом нельзя сказать, что я работаю только по антивоенным делам. «Обычные» дела никуда не деваются: людям до сих пор нужна помощь в совершенно неполитических спорах и ситуациях. И доля таких дел по-прежнему гораздо больше.
Может показаться, что я помогаю только тем, чью позицию по поводу «спецоперации» разделяю. Нет, это не так. Родственники военнослужащих, живых и мёртвых, тоже ищут помощи. А мне очень импонирует английское правило cab rank rule. Его смысл в том, что квалифицированный барристер не вправе отказаться от поручения – как первый в очереди лондонский кэбмен не мог отказаться везти клиента туда, куда тот скажет.
Так и едем. Так и везём. И пока вывозим.
Сам рабочий процесс для меня принципиально не изменился. Все проблемы, которые были у нас до 24 февраля, сохранились – разве что немного гиперболизировались. Никаких свиданий с родственниками для не признавших вину; вечное прокурорское «законнообоснованно»; собственное видение УПК следователями и судьями; «резиновые» составы в УК, которые можно вменить практически кому угодно… Всё это было с нами и раньше. Если кто-то не обращал на это внимания – что ж, завидую.
А за пределами следственных кабинетов и судебных залов – всё тот же общечеловеческий ужас. Между заседаниями лучше бы не читать новости, но я всё равно читаю. Оправдываюсь тем, что сегодняшние новости – часть моей завтрашней работы. Ни на один день с 24 февраля я не забываю, что происходит, почему, и чем это всё может кончиться.
Каждый день я вижу, как нас здесь остаётся всё меньше. Но я не уеду, потому что моя помощь нужна здесь. В конце концов, адвокаты-криминалисты умеют не сдаваться даже в самых безнадёжных ситуациях.
Присылайте письма c вашими мыслями о профессии и о происходящем вокруг на адрес gorbunova@advstreet.ru c пометкой #ЮристТожеЧеловек. Мы готовы опубликовать их анонимно, чтобы вам легче было выговориться. Постарайтесь, пожалуйста, не выходить за пределы 2000 знаков.
Московская палата попросила освободить адвокатов от мобилизации
Президент адвокатской палаты Москвы Игорь Поляков попросил городские власти добиться «брони» для защитников с действующим статусом. Он считает, что льгота для адвокатов не повлияет на выполнение плана по мобилизации. А вот призыв защитников может привести к нарушению прав их доверителей – что грозит ростом социальной напряжённости. Также Поляков отмечает, что органы адвокатского самоуправления просто не смогут продолжить работу, если их членов мобилизуют.
Читать: https://cutt.ly/eBvFcVB
Президент адвокатской палаты Москвы Игорь Поляков попросил городские власти добиться «брони» для защитников с действующим статусом. Он считает, что льгота для адвокатов не повлияет на выполнение плана по мобилизации. А вот призыв защитников может привести к нарушению прав их доверителей – что грозит ростом социальной напряжённости. Также Поляков отмечает, что органы адвокатского самоуправления просто не смогут продолжить работу, если их членов мобилизуют.
Читать: https://cutt.ly/eBvFcVB
«Адвокатская улица»
Московская палата попросила освободить адвокатов от мобилизации
Это объясняется риском нарушения прав доверителей
Meta всё-таки внесли в «экстремистский» перечень
Росфинмониторинг внёс американскую компанию Meta в перечень организаций, причастных к терроризму и экстремизму. При этом Тверской суд признал компанию экстремистской ещё в марте. Тогда «Улица» писала, какие последствия ждут обычных пользователей Instagram и Facebook, которые принадлежат Meta. В частности, маркировка соцсети как экстремистской должна была стать обязательной только в случае добавления компании в соответствующий перечень. Решение давно вступило в законную силу, но Росфинмониторинг почему-то медлил.
Впрочем, отсутствие Meta в перечне не помешало столичной прокуратуре вынести предостережение 18-летней fashion-блогерке Веронике Логиновой. Глава юридической практики «Роскомсвободы» Саркис Дарбинян подробно рассказывал «Улице» об этой ситуации. «Получается, московская прокуратура считает сообщение “Подписывайтесь на меня в Instagram” призывом к вербовке новых членов экстремистской организации», – пояснил Дарбинян.
С тех пор правозащитник Павел Чиков* подтвердил, что случай Логиновой – не единственный. Он опубликовал фотографию предостережения, которое выдала Лефортовская межрайонная прокуратура Москвы. В нём ведомство грозит уголовной и административной ответственностью за публикацию постов в соцсети.
О том, законны ли претензии прокуратуры, можно прочитать в колонке Саркиса Дарбиняна для «Улицы»: https://cutt.ly/tByOwhc
* Внесён в реестр «иноагентов».
Росфинмониторинг внёс американскую компанию Meta в перечень организаций, причастных к терроризму и экстремизму. При этом Тверской суд признал компанию экстремистской ещё в марте. Тогда «Улица» писала, какие последствия ждут обычных пользователей Instagram и Facebook, которые принадлежат Meta. В частности, маркировка соцсети как экстремистской должна была стать обязательной только в случае добавления компании в соответствующий перечень. Решение давно вступило в законную силу, но Росфинмониторинг почему-то медлил.
Впрочем, отсутствие Meta в перечне не помешало столичной прокуратуре вынести предостережение 18-летней fashion-блогерке Веронике Логиновой. Глава юридической практики «Роскомсвободы» Саркис Дарбинян подробно рассказывал «Улице» об этой ситуации. «Получается, московская прокуратура считает сообщение “Подписывайтесь на меня в Instagram” призывом к вербовке новых членов экстремистской организации», – пояснил Дарбинян.
С тех пор правозащитник Павел Чиков* подтвердил, что случай Логиновой – не единственный. Он опубликовал фотографию предостережения, которое выдала Лефортовская межрайонная прокуратура Москвы. В нём ведомство грозит уголовной и административной ответственностью за публикацию постов в соцсети.
О том, законны ли претензии прокуратуры, можно прочитать в колонке Саркиса Дарбиняна для «Улицы»: https://cutt.ly/tByOwhc
* Внесён в реестр «иноагентов».
«Государство дало мне ещё один шанс послужить»
Российская адвокатура по-разному отреагировала на «частичную мобилизацию». Одни члены корпорации требуют «брони» для всех адвокатов, другие покинули страну. Но есть и те, что отправились в военкомат. «Улица» поговорила с Игорем Банарцевым – адвокатом из Казани, который приостановил статус, чтобы поступить на военную службу по контракту. Прямо сейчас он находится на границе – и «иногда заходит на территорию Украины», чтобы «выполнить свои задачи». Банарцев рассказал «Улице», почему решил принять участие в «спецоперации» – и что он думает про Генри Резника и коллег с другим мнением.
Читать: https://cutt.ly/dBnC4dK
Российская адвокатура по-разному отреагировала на «частичную мобилизацию». Одни члены корпорации требуют «брони» для всех адвокатов, другие покинули страну. Но есть и те, что отправились в военкомат. «Улица» поговорила с Игорем Банарцевым – адвокатом из Казани, который приостановил статус, чтобы поступить на военную службу по контракту. Прямо сейчас он находится на границе – и «иногда заходит на территорию Украины», чтобы «выполнить свои задачи». Банарцев рассказал «Улице», почему решил принять участие в «спецоперации» – и что он думает про Генри Резника и коллег с другим мнением.
Читать: https://cutt.ly/dBnC4dK
«Адвокатская улица»
«Государство дало мне ещё один шанс послужить»
Адвокат Игорь Банарцев рассказал, почему взял в руки оружие
«Юрист тоже человек»
«Улица» продолжает публиковать письма читателей в рубрике #ЮристТожеЧеловек. Сегодня юрист Александр рассказывает про этапы принятия решения об эмиграции. По его мнению, в последние годы российская власть последовательно уничтожала самоё возможность работать юристом – и, наконец, добилась своего. Александр больше не видит смысла заниматься legal tech в стране с военной цензурой и угрозой мобилизации.
Право в России умерло – а я не хочу
То, что право в России умирает, я понял в 2020 году, когда началось активное ограничение прав и свобод с помощью различных законодательных костылей. Это и объявление «нерабочих дней» с сохранением зарплаты, и фактический запрет одиночных пикетов через признание их массовыми мероприятиями. И, разумеется, изменение Конституции с обнулением президентских сроков.
А 24 февраля 2022 года я понял, что право в России окончательно мертво. Вскоре начал уходить иностранный бизнес. Я понял, что моя мечта – дорасти до руководителя российского юрдепартамента крупной международной компании – уже вряд ли когда-то сбудется. Ежедневная работа из режима «скоро запускаем новый продукт» перешла в режим «как бы не дать умереть текущим продуктам из-за ухода иностранных партнёров и санкций». Сфера legal tech, которая была мне так интересна, стала просто пустым звуком. Ну правда, как можно на серьёзных щах рассуждать про автоматизацию работы юристов или о лигал-дизайне документов, когда рядом за фразу « » людей на семь лет отправляют в колонию?
21 сентября президент объявил мобилизацию. С его слов, «частичную» – но за последние годы я научился понимать этот новояз и знал, что загребать будут всех. У меня категория «В», я не служил и не проходил военную кафедру. Но пока я слушал обращение Путина, то очень остро почувствовал: если мне вручат повестку, то будет поздно что-то предпринимать.
Как только закончилось обращение, я начал искать билеты. И не я один: места быстро разбирали, цены росли, сайты не справлялись с нагрузками. На покупку ушло около двух часов. И уже вечером я улетел – с одним рюкзаком.
Сейчас я не в России, но там остались жена с младенцем, родители – понятная и комфортная жизнь. Впереди же – полная неизвестность. Но я смотрю на неё со спортивным интересом. Мне ещё нет тридцати, я чувствую в себе силы построить новую жизнь, познать новую профессию, обрести новый дом. Главное сейчас – вывезти из России жену и ребенка. А с остальным мы как-нибудь разберёмся.
Присылайте письма c вашими мыслями о профессии и о происходящем вокруг на адрес gorbunova@advstreet.ru c пометкой #ЮристТожеЧеловек. Мы готовы опубликовать их анонимно, чтобы вам легче было выговориться. Постарайтесь, пожалуйста, не выходить за пределы 2000 знаков.
«Улица» продолжает публиковать письма читателей в рубрике #ЮристТожеЧеловек. Сегодня юрист Александр рассказывает про этапы принятия решения об эмиграции. По его мнению, в последние годы российская власть последовательно уничтожала самоё возможность работать юристом – и, наконец, добилась своего. Александр больше не видит смысла заниматься legal tech в стране с военной цензурой и угрозой мобилизации.
Право в России умерло – а я не хочу
То, что право в России умирает, я понял в 2020 году, когда началось активное ограничение прав и свобод с помощью различных законодательных костылей. Это и объявление «нерабочих дней» с сохранением зарплаты, и фактический запрет одиночных пикетов через признание их массовыми мероприятиями. И, разумеется, изменение Конституции с обнулением президентских сроков.
А 24 февраля 2022 года я понял, что право в России окончательно мертво. Вскоре начал уходить иностранный бизнес. Я понял, что моя мечта – дорасти до руководителя российского юрдепартамента крупной международной компании – уже вряд ли когда-то сбудется. Ежедневная работа из режима «скоро запускаем новый продукт» перешла в режим «как бы не дать умереть текущим продуктам из-за ухода иностранных партнёров и санкций». Сфера legal tech, которая была мне так интересна, стала просто пустым звуком. Ну правда, как можно на серьёзных щах рассуждать про автоматизацию работы юристов или о лигал-дизайне документов, когда рядом за фразу « » людей на семь лет отправляют в колонию?
21 сентября президент объявил мобилизацию. С его слов, «частичную» – но за последние годы я научился понимать этот новояз и знал, что загребать будут всех. У меня категория «В», я не служил и не проходил военную кафедру. Но пока я слушал обращение Путина, то очень остро почувствовал: если мне вручат повестку, то будет поздно что-то предпринимать.
Как только закончилось обращение, я начал искать билеты. И не я один: места быстро разбирали, цены росли, сайты не справлялись с нагрузками. На покупку ушло около двух часов. И уже вечером я улетел – с одним рюкзаком.
Сейчас я не в России, но там остались жена с младенцем, родители – понятная и комфортная жизнь. Впереди же – полная неизвестность. Но я смотрю на неё со спортивным интересом. Мне ещё нет тридцати, я чувствую в себе силы построить новую жизнь, познать новую профессию, обрести новый дом. Главное сейчас – вывезти из России жену и ребенка. А с остальным мы как-нибудь разберёмся.
Присылайте письма c вашими мыслями о профессии и о происходящем вокруг на адрес gorbunova@advstreet.ru c пометкой #ЮристТожеЧеловек. Мы готовы опубликовать их анонимно, чтобы вам легче было выговориться. Постарайтесь, пожалуйста, не выходить за пределы 2000 знаков.
Коллега мобилизованного адвоката подтвердил его смерть
Глава Невской коллегии адвокатов Санкт-Петербурга Александр Зеленский подтвердил «Улице» гибель Андрея Никифорова – защитника, мобилизованного 24 сентября. Вчера вечером о первой известной на данный момент смерти мобилизованного адвоката сообщило издание «Astra».
Зеленский рассказал «Улице», что Никифорову был 41 год. Он имел боевой опыт – участвовал во Второй Чеченской войне. По словам главы коллегии, представители военкомата сообщили родственникам Никифорова, что адвокат погиб под Лисичанском. «Детали, обстоятельства гибели, когда будут похороны, когда доставят тело в Санкт-Петербург – этой информации на данный момент нет».
Глава Невской коллегии адвокатов Санкт-Петербурга Александр Зеленский подтвердил «Улице» гибель Андрея Никифорова – защитника, мобилизованного 24 сентября. Вчера вечером о первой известной на данный момент смерти мобилизованного адвоката сообщило издание «Astra».
Зеленский рассказал «Улице», что Никифорову был 41 год. Он имел боевой опыт – участвовал во Второй Чеченской войне. По словам главы коллегии, представители военкомата сообщили родственникам Никифорова, что адвокат погиб под Лисичанском. «Детали, обстоятельства гибели, когда будут похороны, когда доставят тело в Санкт-Петербург – этой информации на данный момент нет».
Фото: соцсети (Зеленский подтвердил, что на снимке Никифоров).
Минюст не будет добиваться «брони» для адвокатов
Министерство юстиции ответило на запрос Федеральной палаты адвокатов о порядке мобилизации защитников. Ведомство сообщило об «отсутствии возможности» повлиять на ситуацию с призывом – и предложило ФПА обратиться в Министерство обороны. Также в документе уточняется, что мобилизация адвоката является законной причиной для приостановки статуса. Накануне стало известно про смерть мобилизованного петербургского адвоката.
Читать: https://cutt.ly/uBEsxrh
Министерство юстиции ответило на запрос Федеральной палаты адвокатов о порядке мобилизации защитников. Ведомство сообщило об «отсутствии возможности» повлиять на ситуацию с призывом – и предложило ФПА обратиться в Министерство обороны. Также в документе уточняется, что мобилизация адвоката является законной причиной для приостановки статуса. Накануне стало известно про смерть мобилизованного петербургского адвоката.
Читать: https://cutt.ly/uBEsxrh
«Адвокатская улица»
Минюст не будет добиваться «брони» для адвокатов
Ведомство предложило ФПА обратиться в Минобороны
Проверочная работа Минюста
Минюст подготовил проект Положения о государственном контроле за деятельностью «иностранных агентов». Он даёт ведомству новые полномочия – например возможность проводить проверки деятельности физических лиц. Кроме того, чиновники смогут затребовать у других госорганов и организаций любые документы, касающиеся «иноагентов». Юрист Максим Оленичев (внесён в реестр «иноагентов») письменно ответил на вопросы «Улицы» о том, кого затронет это положение – и для чего оно нужно государству.
Читать: https://cutt.ly/vBWMIDN
Минюст подготовил проект Положения о государственном контроле за деятельностью «иностранных агентов». Он даёт ведомству новые полномочия – например возможность проводить проверки деятельности физических лиц. Кроме того, чиновники смогут затребовать у других госорганов и организаций любые документы, касающиеся «иноагентов». Юрист Максим Оленичев (внесён в реестр «иноагентов») письменно ответил на вопросы «Улицы» о том, кого затронет это положение – и для чего оно нужно государству.
Читать: https://cutt.ly/vBWMIDN
«Адвокатская улица»
Проверочная работа Минюста
Юрист Максим Оленичев (внесён в реестр «иноагентов») – о желании чиновников контролировать «иноагентов»
ПАСЕ признала Россию «террористическим режимом»: что это значит?
В четверг Парламентская ассамблея Совета Европы (ПАСЕ) призвала членов Совета считать Российскую Федерацию «террористическим режимом». В той же резолюции говорится, что угрозы применения ядерного оружия «несовместимы с обязанностями ядерной державы, имеющей постоянное место в Совете Безопасности ООН». Для рубрики #ТолькоСпросить «Улица» попросила адвоката Нину Боер объяснить, какие у этого решения могут быть последствия.
– С чего вообще началась дискуссия о «террористическом режиме» в России?
Она идёт уже довольно давно. Конгресс США ещё в июле обратился к Госсекретарю с рекомендацией признать Россию «страной, спонсирующей терроризм». Тот, впрочем, пока не отреагировал. А вот ЕС молчал на эту тему до последнего времени.
– Какая именно формулировка использована ПАСЕ?
В резолюции комментируются недавние обстрелы украинских городов – «…Russia aims to advance its terrorist policy…» Я бы перевела так: «Российский режим подтверждает свою террористическую природу». А в конце документа ПАСЕ призвала членов Совета Европы «признать Российскую Федерацию террористическим режимом» – в оригинале «Declare the Russian Federation a terrorist regime».
– Было ли раньше такое в истории международного права?
США ранее использовали формулировку «государства, спонсирующие терроризм». Но формулировка ПАСЕ другая. Она очень близка к формулировке «террористическое государство» – а это новый феномен в международном праве. До сих пор такое было только в теории и книжках.
– А в чём разница между «террористическим режимом» и «террористическим государством»?
Дело в том, что в международном праве нет ни понятия «террористический режим», ни понятия «террористическое государство». Такое происходит впервые в истории, поэтому трудно определить разницу.
– Какой следующий этап у этой резолюции?
Резолюция самодостаточна, её никто не должен дополнительно признавать или подтверждать. Она обязательна для всех членов Совета Европы.
– Что конкретно означает признание российского режима террористическим?
Мы не знаем – ведь это первый такой случай. Значение этой резолюции для членов Совета Европы ещё только предстоит осознать.
– Но на Россию могут быть наложены новые санкции, ограничения?
Признание «террористическим режимом» вполне может обернуться фатальными последствиями, например для российских банков и финансовых организаций. Другим странам тоже станет сложнее и неприятнее сотрудничать с Россией.
– А как эта резолюция может коснуться россиян?
Внутри страны – может, и не особо будет заметно. Но в будущем это может привести, например, к заморозке всех платежей и сделок в евро и через еврозону для россиян.
– Получается, пока что это политическое заявление без конкретных последствий?
Я бы сказала, что это политическое заявление с неопределёнными пока последствиями.
– Резолюция может повлиять на членство России в Совбезе?
Нет, Совет Европы и любые его решения никак не связаны с членством России в ООН и Совбезе ООН.
В четверг Парламентская ассамблея Совета Европы (ПАСЕ) призвала членов Совета считать Российскую Федерацию «террористическим режимом». В той же резолюции говорится, что угрозы применения ядерного оружия «несовместимы с обязанностями ядерной державы, имеющей постоянное место в Совете Безопасности ООН». Для рубрики #ТолькоСпросить «Улица» попросила адвоката Нину Боер объяснить, какие у этого решения могут быть последствия.
– С чего вообще началась дискуссия о «террористическом режиме» в России?
Она идёт уже довольно давно. Конгресс США ещё в июле обратился к Госсекретарю с рекомендацией признать Россию «страной, спонсирующей терроризм». Тот, впрочем, пока не отреагировал. А вот ЕС молчал на эту тему до последнего времени.
– Какая именно формулировка использована ПАСЕ?
В резолюции комментируются недавние обстрелы украинских городов – «…Russia aims to advance its terrorist policy…» Я бы перевела так: «Российский режим подтверждает свою террористическую природу». А в конце документа ПАСЕ призвала членов Совета Европы «признать Российскую Федерацию террористическим режимом» – в оригинале «Declare the Russian Federation a terrorist regime».
– Было ли раньше такое в истории международного права?
США ранее использовали формулировку «государства, спонсирующие терроризм». Но формулировка ПАСЕ другая. Она очень близка к формулировке «террористическое государство» – а это новый феномен в международном праве. До сих пор такое было только в теории и книжках.
– А в чём разница между «террористическим режимом» и «террористическим государством»?
Дело в том, что в международном праве нет ни понятия «террористический режим», ни понятия «террористическое государство». Такое происходит впервые в истории, поэтому трудно определить разницу.
– Какой следующий этап у этой резолюции?
Резолюция самодостаточна, её никто не должен дополнительно признавать или подтверждать. Она обязательна для всех членов Совета Европы.
– Что конкретно означает признание российского режима террористическим?
Мы не знаем – ведь это первый такой случай. Значение этой резолюции для членов Совета Европы ещё только предстоит осознать.
– Но на Россию могут быть наложены новые санкции, ограничения?
Признание «террористическим режимом» вполне может обернуться фатальными последствиями, например для российских банков и финансовых организаций. Другим странам тоже станет сложнее и неприятнее сотрудничать с Россией.
– А как эта резолюция может коснуться россиян?
Внутри страны – может, и не особо будет заметно. Но в будущем это может привести, например, к заморозке всех платежей и сделок в евро и через еврозону для россиян.
– Получается, пока что это политическое заявление без конкретных последствий?
Я бы сказала, что это политическое заявление с неопределёнными пока последствиями.
– Резолюция может повлиять на членство России в Совбезе?
Нет, Совет Европы и любые его решения никак не связаны с членством России в ООН и Совбезе ООН.
Адвоката оштрафовали за участие в акции против мобилизации
Чертановский районный суд Москвы оштрафовал адвоката коллегии «Адвокат премиум» Камилу Сулейманову за нарушение «митинговой» ст. 20.2 КоАП. По версии полицейских, 21 сентября она присоединилась к толпе из 400 человек, протестовавших против «частичной мобилизации». Адвокат пояснила суду, что в тот момент сама шла в ОВД – «по служебной необходимости». Однако суд предпочёл поверить протоколам и рапортам полицейских.
Читать: https://cutt.ly/ZBY98Eh
Чертановский районный суд Москвы оштрафовал адвоката коллегии «Адвокат премиум» Камилу Сулейманову за нарушение «митинговой» ст. 20.2 КоАП. По версии полицейских, 21 сентября она присоединилась к толпе из 400 человек, протестовавших против «частичной мобилизации». Адвокат пояснила суду, что в тот момент сама шла в ОВД – «по служебной необходимости». Однако суд предпочёл поверить протоколам и рапортам полицейских.
Читать: https://cutt.ly/ZBY98Eh
«Адвокатская улица»
Адвоката оштрафовали за участие в акции против мобилизации
Она утверждает, что просто шла мимо протестующих
Как вести стратегические кейсы в КС и органах ООН
Институт права и публичной политики (внесён в реестр «иноагентов») открыл набор в школу-практикум «Ведение стратегического дела в Конституционном Суде и международных инстанциях». Участие бесплатное – но количество мест ограничено, их только 25.
Как, когда и где будет проходить обучение?
1) заочный этап — в ноябре-декабре 2022 года (18 онлайн-сессий).
2) выездной этап — декабрь 2022 года (работа в мини-группах с участием экспертов в Подмосковье; проживание и питание оплачивается организаторами).
Кто может подать заявку?
Практикующие юристы, адвокаты, представители НКО, преподаватели и аспиранты.
Как податься?
Заполнить заявку и направить мотивационное письмо до 30 октября 2022 года.
Где полная информации о школе?
Подробности, требования к заявке и контакты организаторов здесь.
Институт права и публичной политики (внесён в реестр «иноагентов») открыл набор в школу-практикум «Ведение стратегического дела в Конституционном Суде и международных инстанциях». Участие бесплатное – но количество мест ограничено, их только 25.
Как, когда и где будет проходить обучение?
1) заочный этап — в ноябре-декабре 2022 года (18 онлайн-сессий).
2) выездной этап — декабрь 2022 года (работа в мини-группах с участием экспертов в Подмосковье; проживание и питание оплачивается организаторами).
Кто может подать заявку?
Практикующие юристы, адвокаты, представители НКО, преподаватели и аспиранты.
Как податься?
Заполнить заявку и направить мотивационное письмо до 30 октября 2022 года.
Где полная информации о школе?
Подробности, требования к заявке и контакты организаторов здесь.
«Мобилизационные» облавы: это законно?
Правозащитники и СМИ сообщают про «мобилизационные» облавы: полицейские дежурят возле станций метро и подъездов, останавливают мужчин и вручают им повестки. В рубрике #ТолькоСпросить адвокат Максим Гребенюк, автор канала «Военный омбудсмен», рассказывает, законны ли такие облавы – и что нужно знать.
– Законно ли «выхватывание» людей на улице для вручения повесток – не по месту жительства или работы?
Нет, это незаконная практика. Военкомы не могут действовать в отношении неопределённого круга лиц – они работают с конкретными призывниками или людьми, подлежащими мобилизации.
– Полицейские имеют право вручать повестки?
Их могут вручать только работники военкомата – лично или через работодателя. Полицейские могут вручать только направление в военкомат для постановки на воинский учёт – и только конкретным лицам, обязанным сделать это.
– Можно ли отказаться брать повестку?
Тогда на месте при двух свидетелях составляется акт об отказе. Он равносилен вручению повестки.
– Что будет, если не придёшь в военкомат по выданной таким образом повестке?
Человеку может грозить ответственность по ст. 21.5 КоАП. Максимальное наказание – 3000 рублей штрафа.
– Может ли полиция доставить человека в военкомат?
У полицейского должен быть персональный письменный запрос из военкомата на доставление конкретного призывника или лица, подлежащего мобилизации.
Самостоятельно полицейские могут доставить человека только в ОВД – и только для составления протокола по КоАП. Закон не позволяет им доставлять случайных граждан в военкоматы или мобилизационные пункты.
– Что будет за отказ сесть к полицейскому в машину?
Если вы не уклонялись от явки в военкомат по повестке и у полицейского нет запроса из военкомата на вас, то ничего. Это по закону.
– А фактически?
Если вы заявите полицейским о незаконности их действий, но они не отпустят вас, то дальнейшее сопротивление может закончиться по-разному. Начиная с составления протокола о неповиновении (ст. 19.3 КоАП) – и заканчивая возбуждением уголовного дела о насилии в отношении полицейского (ст. 318 УК).
– А что же делать?
Если полицейские требуют показать документы, то делайте это, не выпуская их из своих рук. Фиксируйте на видео жетон и лицо сотрудника, который «предлагает проехать в военкомат». Возможно, они отпустят вас. Если нет – это поможет вам в борьбе за свои права.
– Что делать, если полиция всё равно вручила повестку и доставила в военкомат?
Если у вас есть основания для отсрочки, включая бронирование, медицинские справки о заболевании и т. д. – носите их с собой. В военкомате заявите о том, что вы не подлежите мобилизации.
Помните, что ваше удержание незаконно. Требуйте освободить вас и вручить вам повестку для явки на другую дату. Обратитесь с жалобой на полицейских в прокуратуру и их руководству.
А ещё лучше заранее оформить на близких нотариальную доверенность на подписание и подачу административного иска с правом передоверия. Тогда близкие с помощью адвоката смогут обратиться в суд в ваших интересах.
Правозащитники и СМИ сообщают про «мобилизационные» облавы: полицейские дежурят возле станций метро и подъездов, останавливают мужчин и вручают им повестки. В рубрике #ТолькоСпросить адвокат Максим Гребенюк, автор канала «Военный омбудсмен», рассказывает, законны ли такие облавы – и что нужно знать.
– Законно ли «выхватывание» людей на улице для вручения повесток – не по месту жительства или работы?
Нет, это незаконная практика. Военкомы не могут действовать в отношении неопределённого круга лиц – они работают с конкретными призывниками или людьми, подлежащими мобилизации.
– Полицейские имеют право вручать повестки?
Их могут вручать только работники военкомата – лично или через работодателя. Полицейские могут вручать только направление в военкомат для постановки на воинский учёт – и только конкретным лицам, обязанным сделать это.
– Можно ли отказаться брать повестку?
Тогда на месте при двух свидетелях составляется акт об отказе. Он равносилен вручению повестки.
– Что будет, если не придёшь в военкомат по выданной таким образом повестке?
Человеку может грозить ответственность по ст. 21.5 КоАП. Максимальное наказание – 3000 рублей штрафа.
– Может ли полиция доставить человека в военкомат?
У полицейского должен быть персональный письменный запрос из военкомата на доставление конкретного призывника или лица, подлежащего мобилизации.
Самостоятельно полицейские могут доставить человека только в ОВД – и только для составления протокола по КоАП. Закон не позволяет им доставлять случайных граждан в военкоматы или мобилизационные пункты.
– Что будет за отказ сесть к полицейскому в машину?
Если вы не уклонялись от явки в военкомат по повестке и у полицейского нет запроса из военкомата на вас, то ничего. Это по закону.
– А фактически?
Если вы заявите полицейским о незаконности их действий, но они не отпустят вас, то дальнейшее сопротивление может закончиться по-разному. Начиная с составления протокола о неповиновении (ст. 19.3 КоАП) – и заканчивая возбуждением уголовного дела о насилии в отношении полицейского (ст. 318 УК).
– А что же делать?
Если полицейские требуют показать документы, то делайте это, не выпуская их из своих рук. Фиксируйте на видео жетон и лицо сотрудника, который «предлагает проехать в военкомат». Возможно, они отпустят вас. Если нет – это поможет вам в борьбе за свои права.
– Что делать, если полиция всё равно вручила повестку и доставила в военкомат?
Если у вас есть основания для отсрочки, включая бронирование, медицинские справки о заболевании и т. д. – носите их с собой. В военкомате заявите о том, что вы не подлежите мобилизации.
Помните, что ваше удержание незаконно. Требуйте освободить вас и вручить вам повестку для явки на другую дату. Обратитесь с жалобой на полицейских в прокуратуру и их руководству.
А ещё лучше заранее оформить на близких нотариальную доверенность на подписание и подачу административного иска с правом передоверия. Тогда близкие с помощью адвоката смогут обратиться в суд в ваших интересах.
ВШЭ сместила Тамару Морщакову с должности главы магистерской программы
Судья Конституционного Суда в отставке Тамара Морщакова больше не будет возглавлять магистерскую программу «Юрист в правосудии» Высшей школе экономики. Об этом сообщило медиа Law Times press.
«Улице» не удалось связаться с Морщаковой, но её комментарий приводит канал Института права и публичной политики (внесён в реестр “иноагентов”). О кадровых перестановках в вузе ей сообщили на заседании департамента систем судопроизводства и уголовного права. «Меня вообще ни о чем не спрашивали и не объявляли мне лично ничего. А на этом заседании мы даже возразить ничего не могли, так как встреча проходила в формате вебинара, и наши микрофоны были выключены», – рассказала Морщакова. Её должность предложили Тимуру Соколову, который ранее возглавлял департамент систем судопроизводства и уголовного права НИУ ВШЭ. В 2011-2018 годы он был консультантом управления конституционных основ уголовной юстиции КС.
Морщакова полагает, что руководство ВШЭ хочет от неё «избавиться». До этого она «уже не раз получала неофициальные предложения уйти». «Это попадает в общее направление вымывания прежних преподавательских кадров и замены их новыми. Это продолжение тенденции, которая началась позапрошлой осенью. Всё это приведет к тому, что некому будет преподавать. Безусловно, уже привлекательность вуза падает, как падает и качество образования», – считает Морщакова.
«Улица» направила ВШЭ запрос о причинах кадровых перестановок, но ответа пока не получила.
Тамара Морщакова неоднократно комментировала в СМИ проблемы правосудия и конституционализма в России. В частности, она поделилась с «Улицей» своими мнением о конституционной реформе. А ещё она дала «Улице» интервью, посвящённое запрету на публикацию особых мнений. Морщакова прогнозировала, что засекречивание особых мнений судей Конституционного Суда обернётся снижением доверия к нему, а общество перестанет верить, что его решения не «спущены сверху». «Если поправки примут, то при несогласии у судьи КС останется один способ обелиться – уйти в отставку», – говорила она. В конце сентября именно такое решение принял судья КС Константин Арановский.
Судья Конституционного Суда в отставке Тамара Морщакова больше не будет возглавлять магистерскую программу «Юрист в правосудии» Высшей школе экономики. Об этом сообщило медиа Law Times press.
«Улице» не удалось связаться с Морщаковой, но её комментарий приводит канал Института права и публичной политики (внесён в реестр “иноагентов”). О кадровых перестановках в вузе ей сообщили на заседании департамента систем судопроизводства и уголовного права. «Меня вообще ни о чем не спрашивали и не объявляли мне лично ничего. А на этом заседании мы даже возразить ничего не могли, так как встреча проходила в формате вебинара, и наши микрофоны были выключены», – рассказала Морщакова. Её должность предложили Тимуру Соколову, который ранее возглавлял департамент систем судопроизводства и уголовного права НИУ ВШЭ. В 2011-2018 годы он был консультантом управления конституционных основ уголовной юстиции КС.
Морщакова полагает, что руководство ВШЭ хочет от неё «избавиться». До этого она «уже не раз получала неофициальные предложения уйти». «Это попадает в общее направление вымывания прежних преподавательских кадров и замены их новыми. Это продолжение тенденции, которая началась позапрошлой осенью. Всё это приведет к тому, что некому будет преподавать. Безусловно, уже привлекательность вуза падает, как падает и качество образования», – считает Морщакова.
«Улица» направила ВШЭ запрос о причинах кадровых перестановок, но ответа пока не получила.
Тамара Морщакова неоднократно комментировала в СМИ проблемы правосудия и конституционализма в России. В частности, она поделилась с «Улицей» своими мнением о конституционной реформе. А ещё она дала «Улице» интервью, посвящённое запрету на публикацию особых мнений. Морщакова прогнозировала, что засекречивание особых мнений судей Конституционного Суда обернётся снижением доверия к нему, а общество перестанет верить, что его решения не «спущены сверху». «Если поправки примут, то при несогласии у судьи КС останется один способ обелиться – уйти в отставку», – говорила она. В конце сентября именно такое решение принял судья КС Константин Арановский.
Адвокаты и юристы в соцсетях: беспомощность адвокатуры перед мобилизацией, как правильно критиковать руководство, монолог уехавшего юриста, почему не стоит сразу подписывать соглашение – и может ли «закоренелый полицейский» научиться защищать.
Александр Пиховкин напоминает, что «бронь» от мобилизации дали всем участникам системы судопроизводства – кроме адвокатов. По его мнению, это показывает реальное отношение Минюста к адвокатуре. А также абсолютную «сервильность, беспомощность и потерянность» корпорации.
Елена Сенина соглашается, что мобилизация адвокатов порождает много вопросов и проблем. Но призывает коллег не просто ругать палаты, а готовить конкретные предложения о возможных «действиях в рамках закона». Комментаторы спорят с этой позицией и предлагают варианты вплоть до забастовки.
Максим Шедогубов откровенно объясняет, почему решил пожертвовать профессией и уехать из России, «превратившейся в Мордор». Он видит корни проблемы в «имперскости» населения страны – и боится, что даже смена политического режима этого не изменит. Он надеется, что в большом мире «где-то найдет себя маленький русский с сердцем, желающим жить не по лжи».
Асад Джабиров придерживается правила не подписывать соглашение «на ходу». И после обсуждения всех деталей он всегда даёт будущему доверителю время на размышление. На примере конкретной истории адвокат демонстрирует преимущества такого «спокойного» подхода.
Евгений Гибадуллин комментирует интервью казанского адвоката Игоря Банарцева, который отправился воевать. Банарцев – бывший полицейский – объяснил, что увидел шанс «ещё послужить» стране. И признался, что «система» ему ближе, чем адвокатура. Гибадуллин считает, что не стоит судить обо всех «бывших» по этому интервью. Но сомневается, что «закоренелый полицейский» научится бороться с милой ему «системой» за интересы подзащитного.
Александр Пиховкин напоминает, что «бронь» от мобилизации дали всем участникам системы судопроизводства – кроме адвокатов. По его мнению, это показывает реальное отношение Минюста к адвокатуре. А также абсолютную «сервильность, беспомощность и потерянность» корпорации.
Елена Сенина соглашается, что мобилизация адвокатов порождает много вопросов и проблем. Но призывает коллег не просто ругать палаты, а готовить конкретные предложения о возможных «действиях в рамках закона». Комментаторы спорят с этой позицией и предлагают варианты вплоть до забастовки.
Максим Шедогубов откровенно объясняет, почему решил пожертвовать профессией и уехать из России, «превратившейся в Мордор». Он видит корни проблемы в «имперскости» населения страны – и боится, что даже смена политического режима этого не изменит. Он надеется, что в большом мире «где-то найдет себя маленький русский с сердцем, желающим жить не по лжи».
Асад Джабиров придерживается правила не подписывать соглашение «на ходу». И после обсуждения всех деталей он всегда даёт будущему доверителю время на размышление. На примере конкретной истории адвокат демонстрирует преимущества такого «спокойного» подхода.
Евгений Гибадуллин комментирует интервью казанского адвоката Игоря Банарцева, который отправился воевать. Банарцев – бывший полицейский – объяснил, что увидел шанс «ещё послужить» стране. И признался, что «система» ему ближе, чем адвокатура. Гибадуллин считает, что не стоит судить обо всех «бывших» по этому интервью. Но сомневается, что «закоренелый полицейский» научится бороться с милой ему «системой» за интересы подзащитного.
В дайджесте содержатся ссылки на платформы, принадлежащие Meta. Организация признана в России экстремистской и запрещена.«Спецоперация» над языком
«Хлопок» вместо взрыва, «отрицательный рост» вместо падения экономики, «этот гражданин» вместо имени Алексея Навального – в последние годы российские власти пытались навязать гражданам новый, «успокоительный» язык. Кульминацией этого процесса стало понятие «спецоперация» – которым власть под угрозой наказания прикрывает другое всем известное слово. В своей колонке для «Улицы» философ, бывший старший преподаватель факультета Liberal Arts в ИОН РАНХиГС, Денис Греков объясняет, зачем власть называет вещи не своими именами – и почему ей так важно навязать гражданам этот новояз.
Читать: https://cutt.ly/KBG8p9g
«Хлопок» вместо взрыва, «отрицательный рост» вместо падения экономики, «этот гражданин» вместо имени Алексея Навального – в последние годы российские власти пытались навязать гражданам новый, «успокоительный» язык. Кульминацией этого процесса стало понятие «спецоперация» – которым власть под угрозой наказания прикрывает другое всем известное слово. В своей колонке для «Улицы» философ, бывший старший преподаватель факультета Liberal Arts в ИОН РАНХиГС, Денис Греков объясняет, зачем власть называет вещи не своими именами – и почему ей так важно навязать гражданам этот новояз.
Читать: https://cutt.ly/KBG8p9g
«Адвокатская улица»
«Спецоперация» над языком
Философ Денис Греков – о том, почему власть запрещает важные слова
«Мы где-то в полях, ещё позвоню»
«Фонтанка» поговорила с сестрой Андрея Никифорова – петербургского адвоката, который погиб в Украине через две недели после мобилизации. «Улица» публикует карточки с выдержками из статьи коллег.
«Фонтанка» поговорила с сестрой Андрея Никифорова – петербургского адвоката, который погиб в Украине через две недели после мобилизации. «Улица» публикует карточки с выдержками из статьи коллег.