О чём кондак «Душе моя, душе моя...»?

Все четыре дня чтения великого покаянного канона после шестой песни поётся дивный кондак прп. Романа Сладкопевца: Душе моя, душе моя, востани, что спиши? Конец приближается, и имаши смутитися. Воспряни убо, да пощадит тя Христос Бог, везде сый и вся исполняяй. (Точнее, конечно, не весь кондак, а лишь первая его часть – так называемый, проименон. Изначально, кондак это большое многострофное произведение, типа нашего акафиста, но сейчас кондаком обычно называют только первую его строфу).

Смысл этого текста кажется предельно понятным. Он отсылает нас к теме страшного суда и евангельским притчам о бодрствовании. «Итак бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш придет» (Мф. 24:42). В самом каноне Андрея Критского есть несколько тропарей, которые звучат едва ли не парафразом этого кондака, но в них эсхатологическая тематика гораздо более очевидна. Например: «Приближается, душé, конéц, приближáется, и нерадиши, ни готóвишися: врéмя сокращáется, востани, близ при двéрех Судия есть. Яко сóние, яко цвет, врéмя жития течéт: что всуе мятемся?

Но у прекрасного отца Сергия Правдолюбова есть интересное предположение, что кондак отсылает нас не к страшному суду, а к Гефсиманской молитве. Сам Господь умоляет Своих учеников: «душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте со Мною» (Мф. 26:38). В Гефсимании Иисус Христос говорит апостолам: «так ли не могли вы один час бодрствовать со Мною? бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна» (Мф. 26:40-41).

В правоте отца Сергия убеждает и общая тематика полного кондака. Он посвящен не эсхатологии, а страстям Христовым. Кстати, очень рекомендую полный текст кондака – он крайне необычный (я как-то уже писал о нём). Там же по ссылке – исследование этого кондака, откуда я, собственно, и почерпнул эти наблюдения.

Всегда рад курсам, изучающим Священное Писание. Сегодня мне рассказали о семинарах преподавателя Владимира Сорокина, на которых будет разбираться Десятисловие, и попросили проанонсировать. С удовольствием это делаю.

Интересные парафразы Нагорной проповеди в сегодняшней утрени:

Прииди́те, сни́дем в клеть душе́вную, Го́сподеви моли́твы воздаю́ще, и вопию́ще: О́тче наш, И́же на небесе́х, до́лги на́ша осла́би и оста́ви, я́ко еди́н Благоутро́бен. (Трипеснец. Песнь 2).

Начне́м, лю́дие, непоро́чный пост, и́же есть душа́м спасе́ние, порабо́таим Го́сподеви со стра́хом, еле́ем благотворе́ния главы́ пома́жем, и водо́ю чистоты́ ли́ца умы́ем, не многоглаго́лем в моли́твах, но я́ко научи́хомся, та́ко возопии́м: О́тче наш, И́же на небесе́х, оста́ви нам прегреше́ния на́ша, я́ко Человеколю́бец. (Стихира на стиховне).

Вчера в моей тг-ленте буквально один за другим прошли два поста. Обоих авторов я очень уважаю за всё, что они делают. Первый пост о том, как глубок и содержателен чин великого повечерия, а вот покаянный канон - "бездарное византийское многословие". Второй пост, напротив, о том, что монашеское повечерие для мирян непропорционально раздуто и совершенно не сочетается со сдержанным плачем покаянного канона (и только в этом году автор почувствовал между этими частями службы определенную гармонию).

Повторю, что оба автора умны и прекрасны. В принципе, я могу понять позицию и того, и другого. И, наверное, я бы даже не заострил своё внимание на этих постах (ну, не всё в своей ленте я прочитываю одинаково внимательно), если бы не их любопытная "антифонность".

Не хочется выступать этаким котом Леопольдом или раввином из анекдота, с присказкой "и ты прав". (Тем более, моего мнения и суждения участники заочной полемики не спрашивали).

Но всё же скажу. Это правда - великое повечерие, действительно, очень глубокое и содержательное. Весьма медитативная служба (в христианском смысле этого слова). Со вторым высказыванием тоже соглашусь. Пост не представим сейчас без великого канона, и если получается проникнуться при этом не разрывными эмоциями, а тихим сокрушением, то это, несомненно, благо.

Наверное, очень здорово, что в нашем богослужении есть и повечерие, и великий канон - каждый человек имеет возможность любить или не принимать любую из этих частей.

Кстати, в нашем храме в этом году пошли на интересный эксперимент. Великий канон перенесли с начала повечерия на третью треть повечерия, после Славословия и "Сподоби Господи" (собственно, на то место, где читается обычный рядовой канон). Официально - чтобы народ с работы успевал на канон. Но, в итоге получилось очень здорово и органично. Не знаю (кто знает, напишите), почему Великий канон переполз на начало повечерия (подозреваю, что логика такая: повечерие монашеское правило на сон грядущим - прочитали канон, помолились перед сном и разошлись по келиям спать). Но в современной приходской практике в конце повечерия канон звучит более уместно. Что думаете?

Дорогие друзья!

Приглашаю Вас сегодня в 19:00 на очередную беседу о Псалтири, которая пройдёт в трансляции на этом канале. В первое воскресенье Великого поста предсказуемо поговорим о самом великопостном тексте Псалтири – псалме 50.

Вспомним историю, связанную с ним, поговорим о богослужебном использовании этого текста, обсудим покаяние в Ветхом Завете и, может быть, коснёмся практических вопросов нашего христианского покаяния.

На миниатюре из Парижской Псалтири (середине X века) пророк Нафан увещевает Давида покаяться. Прекрасная дама на этой иллюстрации – это не Вирсавия (как можно было бы подумать), а Метанойя (то есть, Покаяние), которую и возлюбил на тот момент Давид.

Дорогие друзья!

Вот запись нашей вчерашней беседы о Псалтири, на которой мы поговорили о псалме 50.

Вот ссылка на ВК

#Псалтирь

Попробовал реанимировать старинный цикл роликов, посвященных евангельской истории. Последний 23 выпуск вышел три года назад, и вот дошли, наконец руки до 24-го выпуска, посвященного Преображению.

Загадывать теперь боюсь, но очень надеюсь довести этот цикл до конца. Бог даст...

Я знаю, как распланировать двухгодичную программу изучения Ветхого Завета и двухгодичную - Нового. Если очень постараюсь, то смогу ужаться и сократить эту программу вдвое - на год и год.

Но передо мной поставлена непосильная задача - для одних образовательных курсов провести лекции по Ветхому и Новому Завету. По Ветхому - две пары, по Новому - три.

Как быть? Вопрос, если что, не совсем риторический.

Услышал от отца Александра Сатомского (в его прекрасных беседах на книгу Бытия, о которых я уже писал как-то) очевидную, как мне теперь представляется, но совершено не замечаемую мною до этого мысль.

Отец Александр Сатомский полагает, что Исаак и не думал передавать своему старшему сыну Исаву благословение Авраамово, а думал в своё время благословить этим благословением Иакова. И все эти махинации, которые Иаков со своей матерью проворачивает, чтобы обмануть отца, оказываются просто бессмысленными. Эти человеческие ухищрения напоминают то, как Сара пыталась в своё время «подкрутить» исполнение Божьих обетований и дала Авраму свою наложницу Агарь. Эта попытка «поторопить» Бога ни к чему хорошему не привела, а только породила конфликты и ссоры. Стоило просто подождать, и всё в своё время утроилось бы как надо.

Почему отец Александр Сатомский думает, что Исаак не собирался благословлять Исава благословением Авраама, а приготовил это благословение для своего младшего Иакова? Потому что так и выходит по тексту. Вот благословение, которое преподаёт своему сыну Исаак, думая, что перед ним его сын Исав: «да даст тебе Бог от росы небесной и от тука земли, и множество хлеба и вина; да послужат тебе народы, и да поклонятся тебе племена; будь господином над братьями твоими, и да поклонятся тебе сыны матери твоей; проклинающие тебя - прокляты; благословляющие тебя - благословенны!» (Быт. 27:28-29). Это пожелания земного человеческого благополучия, успеха и власти. Ни о каких более возвышенных материях тут речи не идёт! (Напомню, что Авраам получил три обетования: ты станешь отцом великого народа, этому народу будет принадлежать данная земля, через твоё семя получат благословения все народы земли). В благословении, которое Исаак приготовил для своего сына Исава, нет ни слова о том, Бог его расплодит и размножит, ни намёка на то, что его потомство будет обладать этой землей, нет никаких благословений Авраамовых!

Настоящее благословение Авраамово Исаак преподаёт Иакову, когда спустя некоторое время отпускает его в Месопотамию за невестой: «Бог же Всемогущий да благословит тебя, да расплодит тебя и да размножит тебя, и да будет от тебя множество народов, и да даст тебе благословение Авраама [отца моего], тебе и потомству твоему с тобою, чтобы тебе наследовать землю странствования твоего, которую Бог дал Аврааму!» (Быт.28:2-4) Стоило просто подождать, и Иаков всё получил бы и так, без обмана.

Надеюсь, я адекватно изложил мысль отца Александра, и он будет не против, что я это сделал.

Кстати, отец Александр Сатомский отмечает, что слова, которыми Исаак всё же благославляет своего сына Исава: и будешь служить брату твоему; будет же время, когда воспротивишься и свергнешь иго его с выи твоей (Быт. 27:40) сбываются на эдомлянине Ироде Великом, ставшем царем над Израилем.

Тоже об этом как-то не задумывался в этом ключе.

Разбирая псалом 50 на наших беседах, мы коснулись проблемы кризиса, который переживает осмысление таинства Покаяния в современной Русской Церкви. (Может быть, в других поместных Церквях тоже есть свои проблемы с исповедью, но мне их практика плохо известна. Я могу только с уверенностью сказать, что практика сложившаяся в настоящий момент в нашей Церкви не имеет аналогов ни в других Церквах, ни когда-либо в истории).

Если мы откроем любой современный Требник на главе "Последование о исповедании", то прочтем такое вступление: "Приво‌дит духо‌вный оте‌ц хотя‌щаго испове‌датися еди‌наго, а не два‌ или‌ мно‌гия, пред ико‌ну Го‌спода на‌шего Иису‌са Христа‌ непокрове‌нна". Далее, помимо знакомых нам молитв, чин исповеди предполагает подробный опрос кающегося, во что он верит и о его грехам (на мой взгляд, чересчур дотошный).

После допроса духовник обращается к кающемуся с предостережением: "От си‌х все‌х отны‌не до‌лжен еси‌ блюсти‌ся, поне‌же вторы‌м креще‌нием креща‌ешися, по та‌инству христиа‌нскому".

В завершение Таинства священник читает известную нам молитву, в которой священник просит Бога о кающемся: "примири‌, и соедини‌ его‌ Святе‌й Твое‌й Це‌ркви".

Понятно, что сложившийся чин носит на себе отпечатки двух разных пониманий Таинства. В первом восприятии, Таинство - это сугубо личное покаяние в тяжёлых грехах, после которых требуется "второе крещение", воссоединение с Церковью (в древности в Церкви существовала категория кающихся, отлученных от причастия и проходящих покаяние в течение определенного времени). Второе понимание исповеди - это регулярное свидетельство о "благонадёжности". Исповедующийся подвергался допросу, не впадал ли он в ересь, не отступал ли от веры, не совершал ли тяжких грехов. Священник должен был убедиться, что пришедший на исповедь человек, может называться христианином.

Исходя из первого понимания к исповеди люди прибегали по необходимости (или не прибегали, если такой необходимости не было). Каялись они, разумеется, не дурных помыслах, в осуждении соседа или в нарушении поста.

Второй формат исповеди появляется позднее, а в синодальный период Русской Церкви становится обязательной ежегодной процедурой. Священник выдавал людям свидетельство, что человек был на исповеди. Сведения об этом вносились в специальную книгу. Такая исповедь связывалась с говением и причастием, и проходила, как правило, великим постом. Впрочем, некоторые авторы в XIX веке настаивали на том, что говеть четыре раза в год, во все большие посты, для христианина очень похвально.

Несколько десятков лет назад, Божьей милостью, люди в Церкви стали приходить к осознанию необходимости регулярного и частого причащения. До этого эту очевидную мысль высказывали лишь очень немногие христианские авторы. Вместо причастия раз в год христиане стремятся подходить к чаше Христовой каждое воскресенье и в большие праздники, то есть раз 50 в год. При этом, практика говения существенно не переосмысляется, а так и тянется с того времени, когда причащались раз в год или раз в сезон. Также для большинства остаётся разрушимой связка исповедь-причастие.

Но при этом отношение к исповеди не может не меняться. Если исповедальную ревизию в себе ты стал производить минимум в пятьдесят раз чаще, то ты не можешь к этому относиться по-прежнему. Повторю, та практика исповеди пятьдесят раз в год возникла лишь четверть века назад, и она удивила бы и возмутила любого церковного человека, исходящего из представления о таинстве покаяния, сложившегося в Церкви в предшествующие века. Ну нельзя раз в неделю (и чаще!) креститься вторым крещением и воссоединяться с Церковью.

Продолжая тему исповеди

Как быть? Прежде всего внушать народу Божьему, что таинство исповеди - это не единственная форма покаяния, которая есть в Церкви. Мы ежедневно молимся и половина (как минимум) наших молитв имеет покаянный характер. Читая их, мы каемся или просто сотрясаем воздух? Если каемся, то слышит ли нас Бог и подаёт ли Своё прощение? Если нет, то зачем мы читаем эти молитвы?

Если человек приходит в храм после долгого перерыва, то для него исповедь и станет по-настоящему "вторым крещением" - таинством, через которое он вернётся и воссоединиться с Церковью. В этом случае, человеку потребуется не только исповедь, но и беседа со священником.

Во время эфира мне задали вопрос, как проблема исповеди решается в нашем храме. Прежде всего, призывая к частому причастию, мы не требуем исповедоваться перед каждым причастием. Напротив, мы настоятельно призываем не злоупотреблять исповедью и не превращать её в рутину. Но адекватное отношение к исповеди (и духовное руководство вообще) возможно только в сложившейся общине. Если христианская жизнь сводится только к чтению домашнего правила и посещению храма, то возможность поисповедоваться при каждом посещении храма делает твою духовную жизнь более "насыщенной". (Правда, при этом духовная превращается она в выискивание грехов, а не в стяжание духа).

В общине священник лично и не только по имени, а по духовным нуждам и запросам знает своих прихожан, он может подсказать, как им к исповеди относится и как строить своё покаяние. При нашем храме общинная жизнь отсутствует, и существует большая текучка. Так что любые наши призывы довольно мало эффективны. Те, кто ходят в наш храм достаточно давно, относятся к исповеди адекватно.

Наблюдение астрономическое

Во время подготовительных недель, когда на "Покаяния отверзи ми двери..." выключали свет, то в храме было совсем темно. Сейчас в этот момент службы светло так, что можно читать. Здорово!

А какие у вас богослужебные приметы приближения весны?

Сегодня вечером обсудим псалом 90 - известный "Живый в помощи..."

На обложке анонса - сюжет, в котором слова псалма цитирует очень неожиданный персонаж. Дуччо ди Буонинсенья. Искушение Христа (1308-1311): "Потом берет Его диавол в святой город и поставляет Его на крыле храма, и говорит Ему: если Ты Сын Божий, бросься вниз, ибо написано: Ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею. Иисус сказал ему: написано также: не искушай Господа Бога твоего" (Мф. 4:5-7).

Итак, сегодня на этом канале в 19:00

Запись нашей сегодняшней беседы, посвященной псалму 90

Паки об исповеди

Благодарен всем, кто включился в обсуждение и поделился своими мыслями. Я продолжаю думать об этом и обсуждать эту проблему. Каких-то готовых решений и ясного видения у меня меня нет. Но, мне кажется, самое первое – это осознать, что проблема есть.

Повторю. Следует осознать, что современная практика исповеди, сложившая в Русской Церкви – беспрецедентна. Никогда и нигде в истории Церкви не было подобной практики Таинства покаяния. Тут придётся приводить рациональные аргументы, а не просто цитировать Священное Писание и святых отцов. Отцы VI или XII веков могли много говорить о покаянии и необходимости каяться в помыслах, но о еженедельной (и чаще) исповеди они совершенно точно не писали. (В этом смысле, к их суждениям точно имеет смысл прислушаться – ведь они знали и другие способы покаяния кроме исповеди).

Может ли внезапно в Церкви возникнуть практика, которой никогда не было заранее? Разумеется, может. Modern problems require modern solutions ("Современные проблемы требуют современных решений"). Но необходимо понимать, что это именно «modern solution», а не хранение традиций, перед лицом модернистов, которые всё хотят поменять.

Я хорошо помню, как четверть века назад шли нешуточные споры о частоте причастия. Те, кого «антимодернисты» обвиняли в «сверхчастом причастии» (был такой термин, кто помнит) цитировали Златоуста, который говорил о том, что нельзя игнорировать слова Христа «Приимите, ядите!», говорили о практике Василия Великого причащаться четыре раза в неделю, обращались к «Душеполезнейшей книге о непрестанном причащении» прп. Никодима Святогорца. Мне кажется, сейчас эти споры, милостью Божией, канули в Лету. Церковные люди причащаются сейчас чаще, чем четыре раза в год, и причастием на Пасху никого не удивишь. (А я помню, как Чашу могли вынести, показать народу и унести назад – выглядело, как издевательство).

Но, если возвращение практики частого и регулярного причастия – это восстановление «исторической справедливости» (думаю, почти никто сейчас не сомневается, что никакого модернизма тут нет), то практика частой исповеди – это, безусловно, новая традиция. У того же прп. Никодима Святогорца, который написал книжку о непрестанном причащении, есть и книжка о исповеди, где он рассматривает исповедь, как событие, случающееся не чаще, чем раз в несколько месяцев и к которому стоит начинать готовится на две, за три недели.

В обсуждении прозвучали мысли об актуальном значении исповеди. Постараюсь их как-то обобщить.

1. В современных условиях исповедь – это необходимый допуск к причастию. Священник должен знать, кому он преподает Святые Тайны. Обязательная исповедь даёт священнику шанс, хоть как-то познакомиться с людьми, которые подойдут к Чаше.

2. Для большинства прихожан исповедь – это единственный способ как-то пообщаться со священником. И это, действительно, важно! Священник может быть сколь угодно открыт для общения, но многим людям будет всё равно неудобно просто так подойти к священнику – чего его беспокоить? А тут – мило-немило – а какое-то общение состоится. Жаль, что в подавляющем количестве случаев – очень поспешное.

3. Таинство покаяния как откровение помыслов. Словом и мыслями человек, разумеется, тоже грешит. Эти грехи, как говорил отец Иоанн Крестьянкин, имеют свойство постепенно собираться из малого снежка в большой снежный ком. Вопрос – как часто с этими помыслами следует подходить Таинству?

4. Исповедь – дисциплинирует. Человеку постыдится грешить, если он будет знать, что ему придётся рассказать об этом священнику. Но, может быть, стоит воспитывать в себе страх Божий – стыд перед Тем, Кто тебя видит непрестанно?

Интересно, что некоторые из озвученных проблем, которые решает исповедь в современной Русской Церкви, решались бы существованием церковной общины, а другие - воспитанием постоянного, а не эпизодического покаянного чувства. Пока прихожане живут с ощущением, что исповедь в храме является единственным возможным способом покаяния перед Богом, любые другие формы покаяния для него не существуют.

Отличная постановка проблемы от отца Павла Великанова. О Таинстве покаяния в контексте обсуждения документа "Об участии верных в Евхаристии". Деликатно и по существу.

Недавно слушал Великанова и наткнулся на такое получасовое видео. Прикрепил, может интересно будет.

Дорогие друзья!

Сегодня в 19:00 на этом канале поговорим о песнях восхождения - пятнадцати псалмах из кафизмы 18. (Ну, может быть, начнём этот разговор - не будем все 15 псалмов утрамбовывать в одно занятие).

На иллюстрации Введение во храм Девы Марии. Автор: Чима да Конельяно. Выбрал эту картину, потому что на ней ступеней храма именно пятнадцать.