Текст как явление, состояние и энергия всегда был центром моей маленькой скучной жизни. Я читала и писала с одинаковым рвением и отдачей, и как многие интровертные, часто болеющие, затюканные старшими дети находила в книгах утешение и маршрут. К сорока годам я всё же извернулась и сделала так, чтобы текст обволакивал меня изнутри и снаружи, сделав его ещё и профессией.

NB Раньше мои дети спрашивали, знакома ли я с Маяковским и Пушкиным. Теперь устало интересуются, включает ли ближний, средний и дальний круг хоть кого-то не из книжного мира.

Можешь не писать — не пиши, мы с детства об этом знаем, пренебрегаем в разной степени трепетности, иногда даже уходим в рехабы, но всё равно срываемся. Я из таких. Тех, кто видит чужой великолепный текст и «ах, зачем я, если есть вот». Или, ещё хуже, видит чужой скверный текст и «ыы, а вдруг я такое же». И не пишет. А потом крышку всё равно срывает и часа за полтора выплескивается странный, неошкуренный, пугающий не знакомых со мной близко и очень мой рассказ. И почти все, чье мнение для меня значимо, хотя я очень люблю рассказывать, что для меня нет авторитетов, говорят «автор, пиши и не жги».

На КП Нина Дашевская спросила Драгунского «Денис Викторович, как вы находите время на то, чтобы писать книги?». Сын классика и сам практически классик почти искренне удивился: «Ну как, просыпаюсь, делаю зарядку, завтракаю, сажусь за письменный стол и пишу. Вечером встаю и иду спать». Писатель здорового человека, улыбнулись мы с Ниной и решили, что обе пишем, когда форс-мажор, когда прорывает и нет сил молчать, в самый неподходящий и неудобный момент.

Потому что удобного момента не будет никогда — но здесь, наверное, все писатели согласятся.

Это очень смешно, по-моему.

О, вещая моя печаль. О, тихая моя свобода. Столько лет не вспоминала.

«Зачем вы сразу о проблемах? Давайте сначала споём, а там видно будет» (Дмитрий Захаров, «Кластер» )

Поняла, что забыла рассказать о музыке прошлого года.
Ну, кроме того, что я всё ещё слушаю всякое старье(с) и какую-нибудь АИГЕЛ, было несколько плейлистов, под которые я последние много месяцев работаю, думаю и пишу тексты (да, это часто разные процессы). Поехали.

Дима Захаров, цитату которого я вынесла в начало поста, уже несколько лет мой проводник в мир всякого милого:
Резина
Shortparis
Наадя

К слову, Яндекс.музыка на редкость удачно (за некоторыми забавными исключениями) подкатывает «треки, которые могут понравиться». Так, открытием года для меня стали исландцы sigur rós, которых агрегатор неостроумно прицепил к моим подборкам с Björk и Sidsel Endresen. Они очень разные и меланхоличные при этом.
Один в каное
Polnalyubvi
Agnes Obel
Дарья Виардо
DakhaBrakha
Сироткин
Kovacs
Сад имени Фёдора

И отдельно совсем не новое для меня, но плейлист, который появился благодаря презентации сборника «Всё как у людей» в Музее восстания машин. Тематическая и сентиментальная подборка, которую составил Шамиль абый обожаемый, на 99%, практически как огурец из воды в школьной задече, состоит из того, что я обычно слушаю и люблю с юности.

Ну и раз мы тут сегодня собрались, можно в комментарии накидать разных музык, которые мне, на ваш взгляд, жизненно необходимы в этом году.

Первая выставка этого года — «Константин Коровин и его ученики» в Новом Манеже.
Вообще в культурную жизнь этим утром мы попали благодаря моему косоглазию: торопились в кафе, и на фоне привычной кирпичной стены я краем глаза зацепила афишу экспозиции. За дружеским кофе с омлетом от девичьих радостей и осуждения человечества перешли к планированию инъекций духовного и решили не откладывать встречу с прекрасным, спасибо возможности онлайн-бронирования.

Выставка камерная и в целом ничего революционного не предлагает. Но, с другой стороны, в этом её домашняя, почти интимная прелесть: сканы трогательной переписки Коровина с Серовым, Чеховым и Шаляпиным, интерактивный рассказ о коровинском Крыме и дружбе с Чеховым и Шаляпиным, кое-какие (довольно скромные) работы самого мастера и опыты (нередко любопытные) его учеников. Все полотна из частных коллекций и галереи «Веллум».

Мои фавориты — масло Лапшина, вернее, отражение лодок в воде, натюрморты и лошади Исупова и почти авангардные портреты Шевченко.

Театральные эскизы Вильямса для постановок ансамбля песни и пляски НКВД на фоне истории, делающей чудовищно знакомый виток, выглядят ещё нарочитее и ярче. Хочется читать Мандельштама, проходя мимо обособленной стены. Со мной, к тому же, случился некоторый эмоциональный стереоэффект, если учесть новости последних недель, Вечную мерзлоту в Сторителе и Опасные советские вещи в Букмейте.

Сессий с ограниченными промежутками нет, но QR-код потребуется.

Великому и невозможному Хокингу исполнилось бы 80, но кино The Theory of Everything мы посмотрели не поэтому, а потому что там Чарли Кокс дети видели его в ТБВ и радовались, что великие учёные тоже люди.

Мы, как всегда в наивном неведении относительно первоисточника, полагали, что будет байопик со всеми атрибутами, вроде пути героя, преодоления, математики, астрофизики и космологии, борьбы с амиотрофическим склерозом, приезда в СССР и попадания в мемы. Впрочем, история с пари и годовой подпиской на Penthouse имела место.

Но получилось 2 часа сдержанных страданий «я, праведная христианка, вышла замуж за инвалида-атеиста, чтобы спасти его душу и, как мне казалось, по большой любви, а он оказался слишком гением и нимношк мудаком». Неисключено, что так увиделось только мне. Но это уже второе, основанное на реальных событиях и до рези в глазах залакированное, кино с актрисой Фелисити Джонс, после которого я чувствую себя Винсентом Вегой в известной гифке.

Фильм тем временем красивый. И Эдди Редмэйн прекрасный, Оскар вполне заслужен — хотя бы оценить, как актер вживается в изменения человека, чей организм, но не дух и не интеллект, постепенно угасает.

Но поверхностный гуглинг показал, что надо было смотреть не экранизацию мемуара бывшей жены, а старенький BBC-шный сериал с юным и никому пока не известным Камбербетчем смотреть и не выпендриваться.

Как мелодрама, наверное, хорошо. И тётеньку по-человечески жалко, не готова была тётенька к тому, что гении, как и идиоты, и среднестатистические граждане, бывают неблагодарными эгоистами. И жертва вообще роль сомнительная, как и честь посетить Королеву. Но тётенька, как ни крути, свои уроки и пользы тоже вынесла. Такая жизнь.

Как байопик — в тот же ряд, что и отредактированная обиженкой Брайаном Мэем «Богемская рапсодия».

Марта Антоничева «1003-й свободный человек» (Эксмо, 2021)

Сборник, блербы к которому написали, в числе прочих, Шамиль Идиатуллин и Алексей Сальников. И если измерять веселую парадоксальность прозы Марты Антоничевой, то, безусловно, в сальниковых. А если речь о беспощадном отражении действительности, без скидки на сентиментальность и чувствительность читателя, то в идиатуллиных.

Продолжая параллели в рубрике «С этой книгой рекомендуют», я бы добавила ещё немного Селукова. И, пожалуй, для меня миры Антоничевой это бытование в оттенках Кафки, Петрушевской, Зюскинда и, может быть, Мамлеева. Не для сравнения, а чтобы вы, обманувшись цветом обложки и названием издательства, не настраивались на женскую прозу™. Никаких вам современных золушек, и всем сестрам по серьгам будет совсем не в том смысле, что несут покетбуки в мягком переплете, забытые в электричке или оставленные в кармашке переднего кресла в самолете. На этом довольно смутные на самом деле и наверняка понятные лишь мне книжные ассоциации закончены.

Проза Марты Антоничевой ещё не идеального литья, но уже звенит и точно сбалансирована. Ее сюжеты ловко и почти незаметно для читателя переходят между настоящим и тем, что могло бы произойти. Тем, что кажется, и тем, что есть. Тем, что привычно, и тем, что пугает неожиданно — как скрип ступеньки на чердаке в пустом доме, завывание ветра в трубе, болезненное шипение в увлажнителе, который выпарил всю воду.

Марта пишет о понятном. Например, о родном человеке, которого ты, оказывается, совсем не знаешь. О ролях и играх, которые мы выбираем, не читая сценариев и правил. Об искуплении, к которому совсем не готов, если нет привычки читать мелкий шрифт. Мир каждого рассказа дополнен оживляющими и приятными для цепкого внимания деталями, которые с лихвой компенсируют где-то затянутую экспозицию, где-то чуть провисающую середину.

И в то же время язык суховатый, отчуждающий рассказчика от аудитории. Это репортаж наблюдателя, взявшего на себя ответственность за невмешательство, потому что герои сами себе выковали то, что выковали. А к чему они там стремились — личному счастью, просветлению, благодати. Дак за что боролись, как говорится.

Мои фавориты — рассказ, давший название сборнику, и история о том, как один мужик обнаружил, что его жена превратилась в боксерскую грушу. Но там все такое разное, при этом ладно скроенное и удачно составленное, у каждого читателя будет возможность выбрать что-то свое.

Словом, книжное открытие прошлого года. Хочется верить, автор это неблагодарное, но веселое дело не бросит. Быть демиургом хлопотно, хотя и не лишено приятности. В том числе для других.

Все понимают, что моя телеграмная активность уже завтра начнёт спадать. А пока в очередной раз поделюсь радостью души моей — инстаграмом с капибарами.
Кроме прочего, меня с японцами роднит восторженная любовь к южноамериканским водосвинкам. Возможно, капибара с покерфейсом, что-то задумчиво жующая в бассейне у горячего источника — мой внутренний недостижимый идеал.

А ещё у нашей семьи есть любимая капибара — она живёт в Тульском экзотариуме и покрала наши сердечки минувшей осенью.

Ритмы зарубежной эстрады на нашем канале! Flat Earth Society Orchestra в конце 1990-х основал бельгийский композитор и кларнетист Питер Вермеерш. Себя он называет музыкантом, балансирующим на грани классики, джаза и авангардного, простите, попа. Насколько я могу судить, фигура он заметная, культуртрегер и подвижник, едва ли не крёстный отец теневой стороны бельгийской эстрады.

Как продюсер помогает юным инди-дарованиям, как композитор пишет инструментовки для театра и кино, а также, цитируя Википедию, создаёт музыку ради музыки. И умеренно хулиганит в оркестре FES. У Общества Плоской Земли состав более-менее постоянный, но случаются и гостевые партии. Первый диск записали в 99-м, последний по времени в 2018. В наступившем году поклонников (их на ютьюбе примерно полтыщи, включая меня) ждёт релиз альбома с жизнеутверждающим названием «R.I.P». Как и прочие диски, насколько я могу судить, сборник представляет собой музыкальный перфоманс. С каждым треком музыкантов будет становиться на одного меньше, каждая мелодия – посвящение почившему. В финале оркестровая дюжина соберется вновь, чтобы сыграть разухабистый марш смерти. Обещают отсылки к французскому сюрреалисту Ролану Топору и его рассказу «Блюз для Гастона».

Впрочем, можно не заморачиваясь просто послушать немного веселого авангарда. Мои фавориты The Armstrong Mutations (2003) и Cheer me, Perverts! (2009). По-моему, во время прослушивания пахнет бриолином, цинковой пудрой, палёным виски, цирковыми опилками и немного серой.
Музыка бодрая, трибьют Армстронгу отдаленно похож на радиоспекталь, в альбомах иногда попадаются довольно неожиданные вещи – едва ли не с гроулом или тяжёлыми басами. Но в тех, что я ссылку дала, все пристойно. Настолько, насколько вообще слово «пристойно» подходит к сочетанию «авангардный джаз». Слоган на их сайте, кстати, гласит The most unreliable music since 1999, и себя они скромно именуют носителями мультикультурного сюрреализма (ну, вы же не рассчитывали, что я что-то приличное предложу, правда?).

Как по мне, отличная музыка для начала рабочей недели и поддержания боевого духа. Вот для затравки, например

Выставка современной графики в ГМИИ прекрасна приблизительно полностью, немного слайдов показала в фейсбуке и завтра залью в сториз инстаграм. Некоторые имена, вроде великого Пепперштайна или Гаруста, или Пономарёва, я знала. Но большинство, конечно, стали приятным открытием. Некоторые работы (Сергея Ануфриева, Валерии Матвеевой-Нибиру, Марка Диона или Анн Лакутюр) хотелось бы давать иллюстраторам как референсы. Но тогда есть риск вылететь из детского издательства быстрее, чем запустятся мои многострадальные проекты.