Кстати, о работе. Я, с одной стороны, из тех литредакторов, которые в большинстве случаев текст вмешиваются минимально мне просто лень сочинять за другого. С другой, и как пишущий человек, и как человек помогающих практик уверена: взгляд со стороны и рекомендации необходимы любому автору. Многие коллеги подтвердят, что иногда партнера найти проще, чем созвучного редактора/писателя. Поэтому мы по возможности пары не разлучаем, большинство писателей работают с одними и теми же литредами: так спокойнее вообще всем.
И вот если вы независимый пока автор в поисках своей половины и ищете подходящего специалиста, под это дело Мария Головей организовала целое редакторское бюро. У них и бета-ридеры есть.
Это совершенно искреннего дружеского участия пост, потому что потом пишущие люди приносят рукописи нам — из-себя-выводящим редакторам, а мы уж пытаемся материализовать эту чувственную идею в виде книги.

Я стараюсь не строить ожиданий, когда после яркого дебюта выходит следующая книга — да даже если не после дебюта. Авторам и так не просто: их постоянно сравнивают с ними же самими и с другими писателями. Но в случае романа «Холодные глаза» все равно опасалась, что сейчас будет «Типа я» — просто в синем ключе, судя по заявленной аннотации. А тут на какую глубину погружаться.
Если разбирать лежащее на поверхности, Артур подрос, все еще хочет стать суперкрутым и все еще учится отделять хорошее от плохого и видеть, что иногда одно прикидывается другим.
Но на самом деле все иначе. Прочитавшие уже отметили нуарную атмосферу романа — то ли Линч снимал, то ли Несбё описывал (и это тоже в целом на поверхности, но чуть глубже).
Если погрузиться дальше, крошечное дагестанское село — как и крошечное татарское, крошечное башкирское, крошечное условно русское и прочие крошечные локации, будь то научный поселок или стоянка страйкболистов, особенно запертые в лесах или затертые в горах, — идеальное герметичное сообщество с узким бутылочным горлышком. Что случилось в селе N, должно остаться в селе N.
До дна мы не доберемся, надеюсь, но «рыльце в пушку» — одна из любимых тем для писательского исследования. Поэтому вольные и невольные свидетели жесткого убийства будут так же вольно и невольно скрывать обстоятельства произошедшего. Не то что чужаку — своим неохота в это лезть, хотя трагедия, конечно.
Что самое ценное для меня в текстах Ислама Ханипаева: он очень по-человечески пишет о людях, не совершая ошибки многих неофитов, которые стараются намекнуть читателю, мол, это мальчик так хорош, загляденье просто, а про этого октябрята говорят: плоховатый мальчик.
При том, что Ханипаеву есть куда развиваться и расти, второй текст крепче сшит и ловчее сложен. Да и сказывается кинематографическая база: пресловутый «вдох-выдох» (который ретардация, дающая читателю отдохнуть от событийного всплеска, но не соскользнуть с крючка) Исламу удается. Что до национального колорита — объективации нет, это аккуратно встраивание этнического в общечеловеческое. Да, эти люди живут так — таков уклад, ментальность и генетический код. Но они все еще элемент разнообразной и довольно громоздкой системы, где частное минимально влияет на общее.
Словом, недавно рассказывая кому-то, о чем новый роман Ислама, сказала, что это как если бы Харе Холе пошел не в норвежские полицейские курсанты, а в дагестанские журналисты. И пользуясь личными связями, взяла у Арсена Абдулкеримова воображаемое интервью для блога Альпина.проза.

«Мы прибываем пшшш пшшш в город-герой Ленинград», сообщили только что по сапсанорадио.
*смешанные чувства*

Эй, Питер, Питер, ты слишком красив, чтобы быть просто другом ©
А за спинами у них стихи в виде поэзии. Культурная столица так-то.

Настроение понедельника — тишина. Ральф Дарендорф писал: «В переломные времена интеллектуалы необходимы, в нормальные времена — разве что полезны»
Стеллаж иностранной букинистики так же прекрасен, как Подписные, где он стоит. Я возвращаюсь из командировки и даже полезной себя не чувствую пока.

Уже несколько близких обеспокоены моим отсутствием, пишут в личку, в которой статусом впору ставить яниумирла.
Всё ок. Я вернулась из Питера, снова тяжело разболелась, а книги тем временем сами себя не издадут. Надо решить несколько срочных вопросов, пока есть еще, что решать.

Когда Джон и Синтия Леннон разводились, Пол-тогда-еще-не-сэр Маккартни хотел поддержать их сына и написал для него песню, в которой были слова, как ни банально, поддерживающие и меня всю жизнь:
And anytime you feel the pain, hey Jude, refrain,
Don't carry the world upon your shoulders.
For well you know that it's a fool who plays it cool
By making his world a little colder.

Я не могу взвалить на себя весь мир, но могу делать жизнь, делая книги. Чем и занимаюсь между попытками выжить.
NB на картинку надо тыцнуть

Ну и раз песня, к ней положена удивительная история. Фраза «Na Na-Na-Na-Na-Na-Na Na-Na-Na-Na Hey Jude» поется в ней 19 раз. Люблю простые числа.
У меня накопилось впечатлений о прочитанном, так что, скоро вернусь.

Посмотреть на Пушкинский Дом в Питере я не успела, но накануне вспоминала роман Андрея Битова. Как большинство литераторов, играющих в постмодернизм, я читала его в юности, но это один из тех текстов, которые интересно перечитывать раз в 5-10 лет — для юстировки.

Тем временем любимая РЕШ переиздает эту поэму о мелком хулиганстве. Недавно я перечитывала ее по заданию редакции и снова думала о вилках вероятности и о том, что жизнь почти по методу Левы Одоевцева действительно следует за литературой, но всяко не туда свернула. Или мы выбрали не ту ветку.

В любом случае, разбирая с сыном и дочерью программные тексты, сложно не впасть в грех сопоставления. Но, держа в уме Битовских героев и финал романа, получается более-менее поддерживать баланс и не драться с собственными убеждениями.

Читаю с фонариком под одеялом.
Муж, морщась:
— Что ты за человек такой! Открой уже интернет и тупи в котиков и капибар, как все нормальные девочки.
Подаренный друзьями несколько лет назад фонарик соскальзывает и невыносимо ярко бьет по глазам. И не только мне. Дети им чаще пользуются — когда в настолки у себя в темном углу играют.
*открывает читалку в телефоне*

PS Каждая книга Поляндрии No Age это еще и какой-то визуальный восторг. У Норы лаконично оформление, клапаны и вырубка. Перевод с японского Лены Байбиковой. История не очень большая, но концентрированная. Дочитаю при свете — расскажу.

Сыпать цитатами слишком легко, потому что на свете столько великих писателей и они столько всего умного сказали, что самому вроде как и напрягаться не стоит. Мартен Паж «Как я стал идиотом»

Недавно рассказывала подруге об этой книге. Там совсем небольшая повесть, на мой вкус, но великолепно абсурдная: в ней некоторая идиотия возведена в абсолют. Я впервые прочитала ее лет 10-12 назад, но вспоминаю довольно часто. Говорят, в РАМТ была постановка даже.

Суть проста, как все притчевое: интеллектуалы получают одно образование за другим, но оказываются совершенно непригодными в бытовом плане существами, невстроенными в жизнь, инородными, бессмысленными отчасти. У юного Антуана и его друзей с десяток дипломов и ни одной хоть сколько приносящей прибыль работы. И хотя все понимают, что чистоган это наносное, а духовное это наше все, но почему бы не попробовать перекроить парадигму?

Антуану, как любому простодушному и страдающему от несовершенства бытия юноше, постоянно не везет, но он вряд ли патологический неудачник. Он гений, просто не нашедший своего применения. Как сложно умному человеку в мире ширпотреба и непроходимого кретинизма! (ой, похоже на треды комментов в этом чатике и мои сообщения из прошлой жизни, а?) Наш гений беден и несчастен, тогда как все остальные счастливы и обеспечены достаточно, чтобы содержать монстров капиталистического производства. Со свойственной ему скрупулезностью и присущим всем литературным отрокам упорством, Антуан ищет пути к просветлению и благости, перебирая варианты. Алкоголизм — не выход, ну как тут спиться, если от полкружки пива впадаешь в алкогольную кому? Суицид? Теория изучена Антуаном досконально, но равно как и частичная редукция лобных долей головного мозга, метод этот необратим. Остается просто стать идиотом, что не так уж и легко, но единожды начав... (спойлер: надо стать офисным планктоном в трейдерской конторе. но это не точно).

Особого внимания заслуживают друзья Антуана. Особенно мой любимчик Ас — огромный светлячок-единственный выживший ребенок, участвовавший в неудачной программе Нестле по внедрению заменителя грудного молока в странах третьего мира и говорящий исключительно стихами.

Je suis идиот Антуан.

Мне кажется, в новой реальности эта философская байка не даст ответов, но немного утешит.

Святой Иероним Стридонский, сорокалетний старик, аскет, создатель глаголицы (на самом деле нет), спаситель львов и покровитель толмачей, трактовщиков и полиглотов. Храни коллег и нас всех немного.

С Днем переводчика всех причастных!

А Дюреровская гравюра с выставки из прошлой жизни.

Удивительное показывают у Егора Михайлова в канале. И в комментариях у него же ещё. Это круче Гоголя-Бриджертона.
И до кучи история. В местах, откуда я родом, один там граф написал свои знаменитые «Севастопольские рассказы» и примерно в это же время стал пацифистом. Но все изображения в центре города, в том числе на фасаде центральной библиотеки его имени, демонстрировали юного, красивого, с эполетами и усиками подпоручика, который сам попросился перевести его в горячую точку из Молдавии, потому что «хотел быть полезным Отечеству». Но я не об этом. Почти все дети моего поколения испытывали жесткий когнитивный диссонанс в первом же классе, когда открыв советский букварь, видели того же графа, но босого в бороде и косоворотке. И долго не могли сопоставить дедушку с юным военным.

Я не то чтоб разбираюсь в комиксах или кино, но дисишные Хранители, пожалуй, одни из моих любимых. Хотя больше собственно комикса и недурного сериала, вышедшего относительно недавно, люблю полнометражное кино и желательно режиссёрскую версию со встроенным мультом о Чёрной шхуне.

Вообще очень постмодернисткая штука и шутка, эти Хранители. Во-первых, это альтернативная история, в которой Никсон пошёл на новый срок, Дети цветов исчезли примерно так же быстро и надёжно, как наши авангардисты-обэриуты в 1930-х, а США выиграли Вьетнамскую кампанию благодаря команде людей и существ со сверхспособностями. Но это не Лига Справедливости какая-нибудь, а набор вполне себе психопатов и подонков. Кстати, когда война всё, их тоже быстро запретили, потому что даже в альтернативном раскладе революция жрёт своих детей.

А тут уж и 1985 год наступил, и думсдей клок уже на без пяти полночь. Весь мир практически по Летову в одной огромной… Холодной войне, в общем. Вроде как надо предотвратить ядерную катастрофу, которой привычно и не без оснований угрожают Советы. Тем временем странным образом погибает один из экс-Хранителей Комедиант — тип неприятный, но тоже ведь боевой товарищ, хоть и рыльце у него в пушку — а у кого не? В целом никому нет дела до пенсионера, выпавшего из окна, кроме единственного не снявшего по требованиям властей маску супергероя. Душка Роршах начинает собственное расследование, тем более что бывшие соратники то и дело неудачно падают на топор 17 раз, пропадают бесследно и вообще дела у них не очень. Пора объединять усилия, как в старые времена. Но покладистостью и открытостью намерений там и раньше никто не отличался, а теперь и вовсе.

Так что, здесь у нас психологический роман, детектив, шпионский и политический триллер, лав стори на краю апокалипсиса и пакет в пакете. «История Чёрной шхуны», что я вспоминаю выше, — комикс, который читает один из эпизодических персонажей.

У фильма отличный саундтрек, чернейшая и очень стильная атмосфера, мотивы исключительной достоевщины по глубине и мрачнейшая ирония. Довольно неоднозначное кино со строгим 21+, одно из немногих, которое не жмёт мне в дубляже.

К слову, Роршах и Комедиант — мои любимые антигерои, что многое должно рассказать обо мне понимающим людям. Но это вообще парадоксально человечная история, рассказывающая о бремени сверхчеловеческих способностей. Сейчас идея перепрошитой дихотомии «добро-зло» уже не кажется революционной, а когда комикс только вышел, полагаю, пересмотр архетипов сыграл на нужных струнах. Получилась такая себе повесть о ненастоящем сверхчеловеке — симулякр попсовых трендов, но с метамодернистским душком и утренним запахом свежего напалма. Довольно трагический, если задуматься, хотя не без хэппи-энда. Я уже много лет нахожу в нём некоторое утешение.

Nobody cares actually

Книга для отвлекающего субботнего чтения Нора Хироко Оямады хороша по многим пунктам. Рассказала, по каким именно.