Вообще давать интервью в состоянии «роялем придавленный» идея из области слабоумия и отваги больше, чем из плоскости экспертности и просветительства, но что есть.
Недавно поговорила с Друзьями Гайдаровки о королях, капусте и детлите.

Этот редактор сломался, несите следующего ©
Меня не будет некоторое время.

Поскольку друзья и коллеги волнуются, когда замолкаю надолго, буду потихоньку просачиваться в эфир, но не обещаю сразу реагировать на комментарии.

Слушала вот новые серии Фантастического подкаста МирФ. В эпизоде о спецвыпуске со старыми сериалами в одном особо трогательном месте чуть не всхлипнула. Ведущий рассказывает, что X-Files у него с ранним детством ассоциируются, приходил, мол, из садика и засыпал под заставку. Я, помнится, аттестат за неполное среднее уже получала под ту же музыку.

Зато в эпизоде о 1990-х ощущала непрерывную духовную связь с великим Владимирским. Но не только из-за контекста и бэкграунда.
Фанфакт о новеллизации X-Files запал в душу. Я, кстати, невольно прочитала почти все тома Секретных материалов. Подруге дядя передавал из столиц — она большая фанатка была вот этого всего в лаке и коллажах — а мне на мой затяжной больничный таскала в количествах и Икс-файлз, и раннего Лукьяненку, и Семенову.

Подкаст ЗДЕСЬ, но я обычно на я.музыке слушаю. А ВОТ ЗДЕСЬ не совсем в тему, но занятное видеоэссе о сложных взаимотношениях аниме и киберпанка.

Читать и писать много не могу сейчас. Поэтому буду относительно обычных постов короткой строкой.
Новинка (для меня во всяком случае) Азбуки — «Каждый в нашей семье кого-нибудь да убил» австралийского комика Бенджамена Стивенсона.

Ассоциация с заявленной в аннотации «Достать ножи» исключительно по фамильному признаку и принципу «здесь у каждого рыльце в пушку», с Агатой Кристи — ну почему и нет, раз детектив герметичный. Но сюда можно и Хмелевску в золотые годы («Все красное», например), и «Восьмой детектив» Алекса Павези. По интонации, то ли Троппер, то ли, простите, Франзен. По мрачноватой иронии, пожалуй, Гай Ричи.
Главный герой, автор руководств по писательству, сподобился наконец на собственный триллер, основанный на реальных событиях, случившихся с его семьей. Не так. Случавшихся на протяжении долгих лет. Семейка та еще, как и положено книжно-киношным кланам. И вот все родственники собираются в одной точке, оставляют парочку трупов, но разбираются наконец в своих сложных отношениях, попутно раскопав пару старых скелетов (спойлер: и это не метафора) и обсудив взаимные претензии.
Рассказчик немного заискивающе иронизирует над собой и другими, но криминальная загадка не самое главное в этой книге. Семейное бинго, составленное сводной сестрой главного героя, можно, как ту сову, на любой клан натягивать. Скажи «воссоединение», да еще и в пансионате в горах, и зубы сами собой скрипеть начинают.
Очередной бодрый и славно выписанный детективный роман о том как меня видит семья/как меня видят друзья/как себя вижу я/как это выглядит на самом деле. Правда, с проламыванием четвертой стены автор местами пережал в погоне за переосмыслением канона, но хуже от этого история не становится.
Отличное оказалось чтение для унылого больничного. Убийцу-садовника/дворецкого отгадала слету, ну так все в парадигме: в начале читателя предупреждают о набивших многим оскомину заповедях Нокса. Эрни Каннингем честный парень — следовал им, почти не жульничая (одна из заповедей как раз рекомендует не доверять рассказчику).

Кстати, о Каннингемах. Намеренно это или моя фантазия, но, если мне не изменяет память, некто по имени Чарльз Бойкотт Каннингем однажды помогал своему нанимателю, лорду Эрну, собирать аренду довольно нетривиальным для тех мест способом — вызвал армию. За что был подвержен, как сейчас говорят, порицанию и остракизму (совсем как семейство из романа), а в мировую культуру вошло понятие boycott.

О книге «Сны поездов» я узнала от Насти. Крошечная и очень, на мой взгляд, сильная вещь. Потом уже поняла, что это тот самый Денис Джонсон, который написал культовый в иных кругах сборник «Иисусов сын», по слухам, вдохновивший самого Паланика.

История Роберта Грэйньера — поэтика меланхоличной и созидательной, но все-таки боли. У меня этот текст странным и предсказуемым образом синхронизировался с «Хлыновском» Кузьмы Петрова-Водкина и даже не самим романом, а ощущениями, оставшимися от «Порою блажь великая» Кизи, который я читала лет 15 назад. И, может быть, по настроению, созвучен ему «Стоунер» Уильямса.

Это мир глазами простого человека — того самого, что из низов, с неясной семейной историей, с врожденной стойкостью к ударам и выученной настороженностью к чудесам технического прогресса. Жизнь разнорабочего Грэйньера связана с поездами, он сам будто локомотив, устремленный вдаль, направляемый то ли промыслом божьим, то ли федеральным расписанием.

Его недолгие радости так же смутны, как продолжительные печали. Он и «Мертвец» Джармуша, встречающий диковинных незнакомцев, и его же индеец Никто, и все чеховские персонажи разом. Иногда невозможно сказать, что происходит на самом деле, а что привиделось. Какое-то неглубокое конфуцианство, напоминающее нехитрую философию человека, не обремененного многими знаниями и без привычки к рефлексии. Страдание по Грэйньеру — такая же часть жизни, как метис собаки и волка, которого Роберт учил выть (сцена, поразившая меня сильнее самых трагических, коих будет немало).

Словом, текст, который хочется разбирать на тонкие томографические срезы: лаконичный и насыщенный одновременно. 80 лет Грэйньера — это конец XIX и первая половина ХХ вв в США, обозначенные скорее узнаваемыми мазками, понятными тем, кто знаком с историей Северной Америки хотя бы по краешку. Каталог больших страданий через маленькие истории, но без выжимания слезы из читателя. Трагедии здесь обыденность, как повсеместная нищета, катаклизмы рукотворные и природные, холерные бунты и гражданские волнения, вытеснение вечного современным, сиюминутным.

Триггеры: потеря близких, насилие, безысходность. В общем, страдают все, как и принято в большой литературе, не только русской. Но снова написано так, что смотришь, как устроен текст, как скупыми средствами можно выразить масштабное и показать объемное. Канонически хорош, как по мне.

Немного личного. Я ничего не знала об этой истории кроме того, что ее редактировала Маша Закрученко, а для меня это знак профессионального и читательского родства. И вот я после малого инсульта, у меня адекватное физическому статусу настроение: думы окаянные, головка забубенная. И читать не могу ничего сложнее и длиннее повести на 96 страниц в три подхода.
Но оказалось, что история двенадцатилетнего Дилана, которого выгнали из школы, история его мамы, которой нечего терять, история его деда, который уже почти все потерял — в том числе речь и мобильность, история Лебединых Полей, которые вот-вот потеряются и всех лебедей, по сути, выгонят, потому что выгода важнее традиции, — это очень моя история.

В одном из каналов был вопрос, что почитать на исходе лета. У меня это традиционный Шмараков.
В телефоне как раз нашлось фото почти в стиле «случайный ренессанс». Ироничная интеллектуальная игра неизменно регулирует (в моем случае чрезвычайно пониженное) давление и снижает уровень кортизола до безопасных значений. Сложно объяснить происходящее под обложкой, но если вы любите, скажем, Кэрролла и наследующих ему Гиллиама, остальной Монти Пайтон, Фрая&Лори, Ффорде, etc — это определенно ваша вещь.

А еще «Книжица наших забав», и «Алкиной», и вообще общий стиль самого элегантного и веселого медиевиста этой части суши. Он популяризировал сабж, когда создатели Страдающего Средневековья ходили если не в садик, то в средние классы.

PS *нарочито громко* а какой там блёрб!

Рубрика «пакет с пакетами» становится более или менее регулярной. Но сегодня ссылка не на любимые каналы, а вовсе на портал Знание. Это не альтернатива Википедии, скорее аналог БСЭ (ее я в детстве от скуки почитывала, поэтому в какой-то доинтернетный период стала носителем множества разрозненных поверхностных знаний, которые, по счастью, в большинстве уже забыла). Вдруг кому-то надо для души или неподалеких школьников.

Давно обещала, но рассказываю только теперь. Кстати, вы замечали: если наш, то разведчик, если их — то шпион?

В одном интервью меня в числе прочего спросили, как и где подростки ищут книги. Рассказала немного на примере своих (дочери 11,5 лет, сыну 13), и вот свежая история.
Саня, уболтавший меня на половину прилавка издательства Дискурс и книгу о солнце якутского Айара на прошлом Нонфике, кроме прочего смотрит несколько каналов на ютьюбе, в основном Vert Dider, ThoiSoi, Химия просто, физику в опытах на Get a class и Kurzgesagt (in a nutshell который).
Так вот, автор последнего канала Филипп Деттмер написал нонфик об иммунитете, которая ребенку, разумеется, сразу же хочу-не-могу понадобилась. Зная, что я со скепсисом отношусь к книгам блогеров, человек к просьбе прикрепил ссылки на рецензии на Годе литературы и портале Биомолекула. Такой вот подарок себе на день рождения.
Сама еще не смотрела, боюсь, ничего умного и потом не добавлю, но читает с интересом и интернетом, используя текст как гиперссылку — гуглит что-то непонятное или расширяет усвоенное.
Тут, конечно, поговорить бы о достоверности, релевантности перевода, научной редактуре и тд. Но разговор пока о другом.

PS у меня не вундеркінд и даже не отличник, а обыкновенный балбес-подросток, просто приученный спрашивать не только у родителей и ясеня. А привычка гуглить научпоп-каналы исключительно благодаря Галилео развилась.
Фото сокровища в комментах оставлю.

Всё, у меня закончились добольничные заготовки. С понедельника начинаю потихоньку нагонять упущенное, читать накопившиеся по работе тексты, закрывать долги перед сторонними ресурсами, для которых иногда пишу материалы. Еще подумываю податься критиком в новое медиа, но пока не определилась, каким текстом заявиться для вакансии.

А пока дослушала Bullet Train и выложила заметки, которые делала по ходу чтения.

...и о стокгольмском синдроме.
Подруга:
— Мало того, что ты читаешь такие страшные книги, они тебе ещё и нравятся!
Я:
*с нежностью вспоминает базовые курсы литературы на педфаке*

Он мечтал встретить столетний юбилей, но не дожил каких-то девять лет до него, зато за 91 год успел так много, что хватило бы на несколько жизней. В напряженные моменты на работе спекулятивно угрожаю коллегам его непрямой цитатой: мы с динозаврами на низком старте, мол.

Почему-то не все знают, что он писал стихи, пьесы, милые ужастики и нуарные детективы. Но по меньшей мере помнят дядин костюм с дыркой от пулевого отверстия, в котором он пришел на собственный выпускной, и фразу о том, что образование он получал по книгам.
Он утверждал, что происходит от той самой Бишоп, которую сожгли в Салеме, — и никто с ним не спорил. Все думали, что его антиутопия — плевок в политиков, а он просто боялся, что телевидение отменит чтение. Он называл людей идиотами, променявшими мечты на должность рекламного менеджера. Но мало кто любил человечество так нежно, как он.

Два года назад один там холдинг попросил написать небольшой гид по его книгам для лабиринта. Текст подсократили и отредачили, конечно. Список, разумеется, очень субъективный и несколько в рамках предложенного редакцией, но вдруг вам что-то глянется.

Сегодня Рэю Брэдбери — человеку, научившему лично меня видеть красивое в пугающем и не видеть препятствий в собственном воображении, — исполнилось бы 102 года. Я уверена, он просто собрал своих динозавров и вышел из комнаты.

дружеский репост (с) Ребят, есть кто из Твери или собирается в ближайшие выходные? в местном букинисте намечается аттракцион неслыханной щедрости

Универсальная фраза на случай срачей споров в соцсетях

Меня тут спросили, где настроение понедельника и удивительная история. Что ж, пусть будет эта, неожиданно попсовая и, относительно прочих в этом канале, довольно свежая. Рассказываю по памяти.
Канадская группа walk off the earth (WOTE) работала на стыке направлений — немного того и сего, но однажды, 10 лет назад, на рождественских каникулах они тусили на кухне у друга, записали кавер на самую известную в ту пору песню Готье, залили ролик на ютьюб, а в марте его нашел в сети и неожиданно расшарил Рассел Кроу (который гладиатор и Нэш). Видео пятерых, играющих на одной гитаре, стало вирусным, ребят пригласили в шоу к самой Элен Дедженерес, они много выступали, записали еще несколько десятков каверов, которые по-прежнему немного популярнее их оригинальных синглов и дисков, и обзавелись доброжелательным почти миллионным фандомом. А в родительских чатиках говорят, одно зло от этого нашего интернета.

В комменты положу песню о том, что и Нирвана может быть колыбельной. И наш всесемейно любимый клип, который мы смотрим исключительно ради появления чувака с попкорном.

По телеге разносится грустная новость: Storytel всё же уходит. Мы с дочерью пользовались на двоих, но больше всего мне будет не хватать, пожалуй, их блога — там выходили классные материалы.

Слайд: встревоженная редакция наблюдает за из-себя-выведущим редактором, который божился не отсвечивать с больничного, но случайно втянулся в дискуссии по работе.
В закрепе небольшой старенький пост о том, кто я, в комментариях можно рассказать, кто вы, откуда и, возможно, у вас невыносимо прекрасный канал, который я до сих пор не читаю, а следовало бы.

Сегодня все как-то сложно и странно. Расскажу околокнижную историю, которую часто вспоминаю в такие дни. Возможно, не все детали точны. Но суть в другом.

Осенью 1923 года тридцатидвухлетний Михаил Булгаков писал в дневнике, что сожалеет о годах, «брошенных на медицину». Его рассказ «Псалом» был недавно опубликован, и критик Исайя Лежнев оценил его довольно высоко. Тем временем ответа на вечное «Что хотел сказать автор этим текстом» добивался от врача-литератора дядя Миша (доктор Михаил Покровский, который позже станет лечащим врачом Булгакова. Он же брат Николая Покровского, считающийся прототипом профессора Преображенского. Одним из, вернее).

«Я могу быть одним — писателем» — это из записи, сделанной позже, в ней же Михаил Афанасьевич обещал себе написать нечто лучшее, чем «Псалом», если болезнь не помешает — он обнаружил у себя непонятную опухоль за ухом и опасался рака.

Многие читатели часто вспоминают последние строки того рассказа: «ничего, как-нибудь проживем». Это вольная цитата из песни Вертинского «Все, что осталось»:
Вот в субботу куплю собаку,
Буду петь по ночам псалом,
Закажу себе туфли к фраку...
Ничего. Как-нибудь проживем.

Только герой Булгакова решил, что туфли не купит, купит велосипед соседу Славке. Сам Булгаков сдержал слово — написал много, не лучшего, но великого.

Прошло сто лет. Авторов все еще пытают вопросом, что они хотели сказать своими текстами.
Среди отличных писателей много замечательных врачей, все еще практикующих.
Свет все так же падает на страницы Джерома, рядом дымится ароматом свежий чай в кружке.
И до сих пор многие из нас говорят себе на исходе сил:
Ничего. Как-нибудь проживем.