Пока болели, втянулись с Колей в Billions, который мне ребята в копичатике ещё пару лет назад советовали.
Причем личная победа — смотрим в оригинале с сабами. После этого, конечно, никакой дубляж не выдерживает цензурной критики.
Мы оба любим Джаматти, по-новому взглянула на Льюиса. Он здесь такой безбородый лепрекон — рыжий, лукавый, безжалостный и непредсказуемый для окружающих.

Сначала немного раздражало, что раскладывала и предвидела поступки и даже отдельные фразы персонажей. Колька, которому я верными догадками не один детектив и драму запорола, бесился, бурчал про профдеформацию. Затем решила, что буду просто смотреть на игру приятных актёров, на Нью-Йорк, вообще на фильм, где почти никто не умер неестественной смертью (со мной такое редко).

Третий сезон уже совсем бодро идёт. Ну и наконец впервые после Good Omens и The Stranger Things сериал, который можем смотреть вместе.
А это наша любимая сцена (мы такие банальные, её половина интернета любит, оказывается)

Люблю Светлану Лаврову, сил нет

Что-то хорошее

Я посмотрела на зиму, можете убирать

Надо как-то пережить эту зиму. Да тут и осталось немного совсем. Либо я её, либо она меня. В голове совсем не осталось букв. Настроение какое-то такое

Когда занимаюсь всей этой мутью с документами, вспоминаю Дельфинова: «радуйся, что идёшь на почту, а не куда-то нахер»

Вот с одной стороны, ух-ты! А с другой, может, не надо? 🙄

Женя Шафферт посоветовала очень клёвую книгу, которая объясняет мою жизнь в целом и мои аккаунты в телеге и фейсбуке в частности
«Творчество — это и способ освоения реальности. А если посмотреть шире — способ жить, эмоционально осваивая и принимая отторгаемые сознанием аспекты реальности. В творчестве значимым для автора является как процесс, так и результат. Именно творческие занятия способны обучить «людей результата» находить удовольствие в процессе, а «людей процесса» замотивировать на результат. Каждому приятно почувствовать себя творцом, который из ничего создает нечто» .

Склад неразобранных мыслей. Оставлю это здесь, чтобы поразмышлять позже.
Ночью после приступа подумала об Апдайке и его Иствикских ведьмах, там Сьюки больше всего боялась боли, и это был почему-то единственный зацепивший меня в юности момент. Я-то как раз не боли всегда боюсь, а последующего периода отупляющего восстановления.

От ведьм незаметно перешла к Американским богам и связке Тень-Среда и их архетипическим отношениям — один ищет отца, второй подыгрывает и манипулирует, в целом-то избитый, но успешно работающий прием, размышления о котором привели меня к Петрову и Игорю — с одной стороны, хрестоматийному трикстеру, с другой, персонажу с явным глубоко зарытым подвохом.

Сальников последовательно всплыл утром, когда читала новости и подумала, что меня затаскивает во вселенную его Отдела. В общем, этой дорогой липких читательских ассоциаций можно ходить круглыми сутками, не выныривая в реальность, все больше напоминающую тяжелый сон под димедролом.

Погоревав над собственной банальностью, сейчас нажму на enter и займусь двумя рабочими задачами: новость о двести тридцать каком-то романе Донцовой и статья о Фаулзе и его дважды рожденном «Волхве». Казалось бы, при чем тут метамодернизм.

смех делает отчаянье бледней.
похоже, монтировщик этих дней
беспомощный нанизыватель бедствий.
переминаясь с пяток на мыски,
за нами едут наши мясники:
честь отрасли предателеловецкой

бесправных выбиватели кишок:
у них для нас дубинка и мешок,
электрошокер и «заткнись, уебок»:
но мы все смеем из своих коробок
идти в метель отогревать тугой
чугунный воздух, свернутый дугой

все потому, что мы хотим успеть
так многое оплакать и воспеть,
не выбивая нищенскую квоту;
нам нужно что-то вам сказать вблизи:
покуда вы нас месите в грязи,
чтоб облегчить историкам работу,

чтоб раскалить эпоху добела.

не верится, что в ней и я была:
детей купала, сумки волокла,
в глаз получала деревянной рыбкой,
и выходила в снег, когда везло,
то передачу отнести в сизо
то сунуть сотню бабушке со скрипкой.

Вера Полозкова
2021

Когда слышу, как человек говорит про собственного ребёнка, мол, да он у нас неудачный какой-то, самое сложное – не вцепиться в глотку. Я лет до 35 покорно слушала, как мало из меня вышло, как жалко, что абортивные средства были недоступны, что я серая ни на что ни годная моль, характер-тряпка, сама кюхля, при этом, как ни странно, чтосамаяумнаяштоле. Только к сорока вдруг поняла, как мало отношения ко мне это всё имеет. Что не помешало, конечно, всю жизнь сидеть в углу и на всякий пожарный не отсвечивать – ну кто я, кто, чтобы в центр комнаты и мною все любовались. Всю жизнь ждать чужого одобрения. И избаловать детей по самое не могу – вот уж кто растет, уверенный в собственной прекрасности.

Никогда, даже в шутку, не говорите детям, что они «какие-то неудачные». Черт его знает, каким швом вы зашиваете им в этот момент рот и мозг. В тексте сейчас прилетело, так накрыло меня этим, что работать не могу.

СЯУ, что мальчик и девочка в семье — pigeon pair. Как-то упустила раньше, а теперь это не даёт мне покоя. Сидят там сейчас в кухне, курлычат (курлыкают?).

Ну вооооот. А в шорт КоРы я не прошла. Было бы гораздо легче пережить, если бы не едкий текст Олейникова про то, какую херню прислали на фоне пары десятков жемчужин. Но то такое. Он, конечно же, прав. Но всё же не каждый день узнаёшь о себе, что ты графоман без чувства меры и вотэтоговсего. Хотя вроде как на жизнь этим зарабатываешь в неназываемом издательстве.

Было бы ещё легче, если бы знакомые писатели не ломанулись в личку с «А ты посылала? Это же твой жанр! А чо, не прошла, да?» Но то тоже такое. Тем, кто с таким запросом пришёл, трусливо не ответила. Переживу. Там такой шорт классный, этим людям не стыдно проиграть.

Но на этом моё героическое хождение по литературе считаем завершённым. I've had my share of sand kicked in my face. But I've come through.

Про смирение. Не любишь, зараза, Джека нашего Лондона, а вот тебе задание от редакции номер один. Не ценишь Фаулза? Муххаха. Пиши предисловие к Волхву.
Или это Стокгольмский синдром, или Фаулза хотя бы я уже почти люблю. Хотя редактор всё комментит и комментит. Проще, говорит, надо. Чёта сложно.
У нас с Фаулзом как статус в вк Всё Сложно

Писала для рубрики «познавательно» статью об эволюции книжного вампира. По запросу, в свете последних янг-эдалт премьер, упор надо было на любовную любовь сделать. Слово за слово, но в перечне оказались и Empire V с Бэтмен Аполло. Годы шли, а Ватсон уже не мог без Пелевина 👀.

Тревожит имплицитная судьба метатекстуального Фаулза. Но редактор молчит, а я тем временем прикинулась ветошью.

Затейливая лента фейсбука принесла возмущенный пост мааасковской девы, испытывающей невыносимые муки при чтении современной книги, в которой училка внесла оценки в бумажный журнал, как в далёком сссре. позор и всё такое, кипятилась дева. Бумажный журнал, надо же, придумают страшно далёкие от народа писатели.

И только рыдающим всей маршруткой жителям некоторой провинции у моря было смешно и лень объяснить незнакомой деве, что за МКАДом случается временной парадокс. Стагнация, так сказать. Например, там, за МКАДом, нет старбаксов и электронных журналов. И у учителей зарплаты по 12-14 тыр, поэтому у многих из них нет собственных компов и телефонов с телеграмом и инстаграмом тоже нет. Но зачем это и деве, и жителям провинции.

И вдогонку недавняя история. Надо было осенью найти редкую старую книгу. Сайт ЦБС Севастополя показал единственный экземпляр на весь недомиллионник и, по счастью, в центральном филиале главной детской библиотеки. Пришла, заполнила стописят формуляров, задыхаясь от восторга — записали сына, не меня, библиотека ведь детская. Пока писала заявления, показали с гордостью котов-воителей (свежее поступление!). И раритетного Остера начала 2000-х. Но нужную мне книгу не нашли. Даже сходив в архив с моим смартфоном, в котором был мобильный интернет (а в библиотеке в центре города не было) и фонарик.

Потому что, возможно, книга в одном из филиалов ̶в̶ ̶ж̶о̶п̶е̶ ̶м̶и̶р̶а̶ ̶. А на сайт не смотрите, девушка, его неизвестно когда заполняли для начальства, заставили потому что . Беда от этих компьютеров только, никакой пользы.

Ps в дальнем филиале книги тоже не было. Может, на руках, может, потерялась
Да и вы уверены, что такой автор есть? Джеймс Олдридж какой-то. Впервые слышу.

Не, ни в чём не уверена. Я в компьютере весь день сижу. Беда от него только, никакой пользы.

Pps в школе, где учились мои дети, элжур ввели в конце прошлого учебного года. Но он постоянно вроде как ломался и обнулялся. Поэтому отметки вносили оптом раз в четверть, а домашку примерно никогда. В школе, где учатся дети моей одноклассницы, элжур не подключен до сих пор.

С приветом из сссра пойду переплету лапти.

О, и картинка почти в тему предыдущего поста

СавваИгнатьич косплеит меня, читающую комментарии и цепенеющую от бессилия. По классике поппсихологии, ребёнок ненавидящих друг друга авторитарных родителей, я сразу падаю с единорога, когда люди начинают выяснять отношения. Только я начала думать, что доросла до гибрида Нянюшки Ягг и Матушки Ветровоск, жизнь возвращает меня в Двацветка

Надо бы написать, о том, как тяжело идёт текст, как будто пишу его выжимкой из собственных жил.

О ярмарке, на которой я всегда немного другая, словно в чемодане между косметичкой и особым московским свитером лежит моя северная тень — болтливая, свободная, с размытыми расслабленными очертаниями. Или тень это я южная, чужак в родной земле?

О первом в жизни снежном апреле и снулой саламандре на хрусткой от льда тропинке в Новом Иерусалиме.

О том, что совсем нет сил ходить и впитывать любимый город, его звуки и краски.

О тёплых встречах и холодных письмах.
О книгах, с которыми работаю. Книгах, которые слушаю. Книгах, которые читаю для души. Книгах, которые прикладываю к сердцу.

О том, что грядут перемены. Запоздалые, как всё в моей бестолковой жизни.

О том, как хорошо и нежно написала обо мне Нина Дашевская, и как забанила подруга жизни — за одно и то же.

О том, что надо бы поплакать и подвести итоги.

А я сижу и всё думаю о том, знала ли та саламандра, куда ползёт, неуверенно перебирая кривоватыми лапками, или древний инстинкт гнал вперёд, к источнику, даже если это просто лужа талого льда. Сожрал ли её огромный рыжий монастырский кот, неубедительно изображающий поволжскую сироту, безошибочно выделяя туристов среди толпы на паломнтческой тропе. Понимала ли она, что проснулась, или думала, что всё ещё спит, вмёрзнув ярко-алым пузичком в обильный истринский снег. У этой истории открытый финал, а мне впервые важно знать, чем всё закончилось.

Потому что это я прислонилась зеленоватой щекой к слякотной подмосковной весне и медленно лежу в направлении перемен. Задержавшихся, как этот студеный апрель.

каждый раз поражаюсь, как из какой-то неведомой душевной хтони всплывают душные люди из прошлого. Можно молчать 15 лет, а потом появиться в тот самый момент, когда ты стоишь на карнизе в настроении «то ли окно помыть, то ли полетать» . и ютьюб безошибочно угадывает настроения. Старший Брат бдит.

Люблю летать, даже чай и кофе аэропортовские люблю. Теперь уж неизвестно, когда следующий раз