Когда в овощном ларьке, зажатом между печальной поликлиникой и унылым детским садиком, вдруг начинают принимать карты, испытываю некоторую растерянность, граничащую с паникой.

С одной стороны, моя хлипкая вера в человечество вдруг получает +50 к выносливости, ибо не всякий магазин в городе боевой славы готов к безналичным расчётам с гражданами. И это бередит мою чёрствую душу, заставляет лучше относиться к землякам, а я не всегда готова.

С другой, а вдруг последние времена настают, и обладающая тайным знанием продавщица Наташа, эта кустодиевской грации фаталистка, 15 лет не меняющая возраст и фартук, хлопнув мозолистой ковшовой ладонью по хлипкой спине верного друга и многолетнего партнёра по бизнесу Джезара, грудинно сказала «ай, подключай ты этот терминал-шмерминал, сколько нам тут осталось уже».

Как бы там ни было, прижав к астматичной груди сетку с килограммом картохи несуществующего в интернете, но популярного на малой родине сорта «шершавка», я впервые в этом году была счастлива, потому что наличных нет, а жалкий сберовский пластик в местах, откуда я родом, иной раз всего лишь ничего не выражающий символ возможной цивилизации.

Моя прошлогодняя ирландская кинотройка (внезапное) и ещё один хороший фильм бонусом. Лонгрид, простите.

Подумала тут, что в Сорвиголове одним из самых неожиданных и интересных для меня мотивов — отношения Мэтта с Богом. Вообще я не то чтоб разбиралась в супергероях, но, кажется, это единственный католик среди них. Он сомневается в себе, сомневается в том, что делает и как, пытается жить по правде (получается так себе, учитывая объём лжи, неизменно нарастающей на костяк любого героя в маске). И выходит, что Бог и непоколебимая вера — единственная константа его подвижного мира. И священник там с человеческим лицом, конечно.

Представила какой-нибудь наш супергеройский сериал, где протагонист, сморкаясь в ушанку или тельник, приходит к духовнику, а тот сидит, весь в золоте и красивостях всяких, и сочным оперным басом нараспев затирает ему за скрепы. И содрогнулась. Хотя можно, конечно, сделать красиво и достойно. Но будет не скрепно.

Пора ставить метку 18+ чувствую, еще пару романов и радости секса меня оставят навсегда совсем. Пиши своё, говорит мужколечка, но я не умею сказать таких красивых слов. Ведь еще пару часов назад Героиня «играючи ловила бедрами член, на который насаживалась до самого основания». При этом Герой наваливался на неё всем телом, высоко удерживая её длинные ноги(с).
На вопрос, как эта эквилибристика в принципе возможна с чисто анатомической точки зрения, автор высокомерно поинтересовался, бывали ли в жизни редактора светлые моменты соития. Редкий случай, когда в кармане, в который полез редактор, слов для парировать не оказалось

Я совсем плохо соображаю, чтобы отвлечься, сломала уже один чат, порозжигаю-ка в другом. Вот Оруэлл — это великий Голышев или не менее великий Таск? (оригинал для чистоты эксперимента не берем).

О! И ноосфера подбросила ссылку с новым вариантом (на самом деле ужасно интересно)
https://www.alpinabook.ru/blog/novyy-perevod-1984/
Новоречь и криводум: зачем мы сделали новый перевод «1984» Джорджа Оруэлла - Блог издательства «Альпина Паблишер»

Ага, ну и новости потребителей тормозной жидкости. У Оруэлла паблик домейн, родное неназываемое издательство запускает 1984 и Скотный двор в переводе Шепелева. Словом, да будет сраааа...зу много поводов отвлечься от расово верных толкований Поттерианы. Эта музыка будет вечной

Пока болели, втянулись с Колей в Billions, который мне ребята в копичатике ещё пару лет назад советовали.
Причем личная победа — смотрим в оригинале с сабами. После этого, конечно, никакой дубляж не выдерживает цензурной критики.
Мы оба любим Джаматти, по-новому взглянула на Льюиса. Он здесь такой безбородый лепрекон — рыжий, лукавый, безжалостный и непредсказуемый для окружающих.

Сначала немного раздражало, что раскладывала и предвидела поступки и даже отдельные фразы персонажей. Колька, которому я верными догадками не один детектив и драму запорола, бесился, бурчал про профдеформацию. Затем решила, что буду просто смотреть на игру приятных актёров, на Нью-Йорк, вообще на фильм, где почти никто не умер неестественной смертью (со мной такое редко).

Третий сезон уже совсем бодро идёт. Ну и наконец впервые после Good Omens и The Stranger Things сериал, который можем смотреть вместе.
А это наша любимая сцена (мы такие банальные, её половина интернета любит, оказывается)

Люблю Светлану Лаврову, сил нет

Что-то хорошее

Я посмотрела на зиму, можете убирать

Надо как-то пережить эту зиму. Да тут и осталось немного совсем. Либо я её, либо она меня. В голове совсем не осталось букв. Настроение какое-то такое

Когда занимаюсь всей этой мутью с документами, вспоминаю Дельфинова: «радуйся, что идёшь на почту, а не куда-то нахер»

Вот с одной стороны, ух-ты! А с другой, может, не надо? 🙄

Женя Шафферт посоветовала очень клёвую книгу, которая объясняет мою жизнь в целом и мои аккаунты в телеге и фейсбуке в частности
«Творчество — это и способ освоения реальности. А если посмотреть шире — способ жить, эмоционально осваивая и принимая отторгаемые сознанием аспекты реальности. В творчестве значимым для автора является как процесс, так и результат. Именно творческие занятия способны обучить «людей результата» находить удовольствие в процессе, а «людей процесса» замотивировать на результат. Каждому приятно почувствовать себя творцом, который из ничего создает нечто» .

Склад неразобранных мыслей. Оставлю это здесь, чтобы поразмышлять позже.
Ночью после приступа подумала об Апдайке и его Иствикских ведьмах, там Сьюки больше всего боялась боли, и это был почему-то единственный зацепивший меня в юности момент. Я-то как раз не боли всегда боюсь, а последующего периода отупляющего восстановления.

От ведьм незаметно перешла к Американским богам и связке Тень-Среда и их архетипическим отношениям — один ищет отца, второй подыгрывает и манипулирует, в целом-то избитый, но успешно работающий прием, размышления о котором привели меня к Петрову и Игорю — с одной стороны, хрестоматийному трикстеру, с другой, персонажу с явным глубоко зарытым подвохом.

Сальников последовательно всплыл утром, когда читала новости и подумала, что меня затаскивает во вселенную его Отдела. В общем, этой дорогой липких читательских ассоциаций можно ходить круглыми сутками, не выныривая в реальность, все больше напоминающую тяжелый сон под димедролом.

Погоревав над собственной банальностью, сейчас нажму на enter и займусь двумя рабочими задачами: новость о двести тридцать каком-то романе Донцовой и статья о Фаулзе и его дважды рожденном «Волхве». Казалось бы, при чем тут метамодернизм.

смех делает отчаянье бледней.
похоже, монтировщик этих дней
беспомощный нанизыватель бедствий.
переминаясь с пяток на мыски,
за нами едут наши мясники:
честь отрасли предателеловецкой

бесправных выбиватели кишок:
у них для нас дубинка и мешок,
электрошокер и «заткнись, уебок»:
но мы все смеем из своих коробок
идти в метель отогревать тугой
чугунный воздух, свернутый дугой

все потому, что мы хотим успеть
так многое оплакать и воспеть,
не выбивая нищенскую квоту;
нам нужно что-то вам сказать вблизи:
покуда вы нас месите в грязи,
чтоб облегчить историкам работу,

чтоб раскалить эпоху добела.

не верится, что в ней и я была:
детей купала, сумки волокла,
в глаз получала деревянной рыбкой,
и выходила в снег, когда везло,
то передачу отнести в сизо
то сунуть сотню бабушке со скрипкой.

Вера Полозкова
2021

Когда слышу, как человек говорит про собственного ребёнка, мол, да он у нас неудачный какой-то, самое сложное – не вцепиться в глотку. Я лет до 35 покорно слушала, как мало из меня вышло, как жалко, что абортивные средства были недоступны, что я серая ни на что ни годная моль, характер-тряпка, сама кюхля, при этом, как ни странно, чтосамаяумнаяштоле. Только к сорока вдруг поняла, как мало отношения ко мне это всё имеет. Что не помешало, конечно, всю жизнь сидеть в углу и на всякий пожарный не отсвечивать – ну кто я, кто, чтобы в центр комнаты и мною все любовались. Всю жизнь ждать чужого одобрения. И избаловать детей по самое не могу – вот уж кто растет, уверенный в собственной прекрасности.

Никогда, даже в шутку, не говорите детям, что они «какие-то неудачные». Черт его знает, каким швом вы зашиваете им в этот момент рот и мозг. В тексте сейчас прилетело, так накрыло меня этим, что работать не могу.

СЯУ, что мальчик и девочка в семье — pigeon pair. Как-то упустила раньше, а теперь это не даёт мне покоя. Сидят там сейчас в кухне, курлычат (курлыкают?).

Ну вооооот. А в шорт КоРы я не прошла. Было бы гораздо легче пережить, если бы не едкий текст Олейникова про то, какую херню прислали на фоне пары десятков жемчужин. Но то такое. Он, конечно же, прав. Но всё же не каждый день узнаёшь о себе, что ты графоман без чувства меры и вотэтоговсего. Хотя вроде как на жизнь этим зарабатываешь в неназываемом издательстве.

Было бы ещё легче, если бы знакомые писатели не ломанулись в личку с «А ты посылала? Это же твой жанр! А чо, не прошла, да?» Но то тоже такое. Тем, кто с таким запросом пришёл, трусливо не ответила. Переживу. Там такой шорт классный, этим людям не стыдно проиграть.

Но на этом моё героическое хождение по литературе считаем завершённым. I've had my share of sand kicked in my face. But I've come through.

Про смирение. Не любишь, зараза, Джека нашего Лондона, а вот тебе задание от редакции номер один. Не ценишь Фаулза? Муххаха. Пиши предисловие к Волхву.
Или это Стокгольмский синдром, или Фаулза хотя бы я уже почти люблю. Хотя редактор всё комментит и комментит. Проще, говорит, надо. Чёта сложно.
У нас с Фаулзом как статус в вк Всё Сложно