Что ж, что ж...

Вот и живите теперь с коротким списком большой книги

Ермаков
Басинский
Беляков
Варламов
Данилов
Яхина
Козлов
Синицкая
Мамедов
Матвеева

Дратути! (но меня там нет, я неуловимый Джо, который то здесь, то там)

Сто дней прозаик, поэт, переводчик, редактор Мария Галина пишет хроники страшных времен на берегу Черного моря. Сто дней желает доброго утра добрым людям, оставшимся людьми. Без ненависти, без обвинений, почти без усталого раздражения. Сто дней ужаса, надежды, бытописания — философского, почти спокойного, похожего на ее обычные истории.

Эта книга — один из лучших сборников современной прозы удивительного толка. Каждая повесть, каждый роман в нем многоуровневый ребус, лабиринт мистического, крепко вросшего в рациональное. Мария рисует мрачноватые, но при этом словно отстраненные от читателя картины — почти Брехтовская драматургия и немного авангардная, по-своему ироническая сценография. И над этим тихий голос ненадежного рассказчика, скользящего между фэнтезийным и публицистическим.

Сто дней этого года Мария пишет только о реальности, которую по-детски хочется обратить в страшный сон и развеять. Сто дней гребаного февраля.

Покрала в коммьюнити Изнакурнож.
Моя любовь к Смешарикам началась лет за 5 до рождения первого ребёнка, то есть с первой серии, году эдак в 2004. А Кузинатра, к которой шёл Лосяш в Смысле жизни, запечатала эту привязанность навсегда. Хотя полнометражные фильмы и серии 3D я уже не видела, укуси меня пчела.

Пока я жду отпуск, чтобы наконец сесть читать свежую книгу Джона Гарта «Толкин и великая война. На пороге Средиземья», МирФ вспоминает старую статью о фанфиках последователях

Настало время <удивительных> историй ©
Люди, знающие меня давно и близко, заметили непонятную фразу, которую я иногда говорю вроде бы невпопад: у Джона Томса был списочек. Ее, возможно, помнит несколько моих одноклассников и наверняка тот, кто в 1995 году стырил из школьной библиотеки том в отвратительной лаковой обложке. Книга Майкла Грея «Нити смерти» из леденящей неподготовленный взгляд и неокрепшую душу серии «Чёрный скорпион» была выловлена библиотекарем Ольгой Петровной из кучи макулатуры, поставлена на особый баланс и имела бешеный успех.

NB Я, кстати, в той же куче на хоздворе нашла номера Иностранной Литературы за 1984 год с «Мёртвой зоной» Кинга в переводе Таска, и с тех пор считаю это лучшей вещью мастера и лучшим переводом (хотя много лет спустя увидела оригинал без купюр и была удивлена). Upd 2023 года — одноименный сборник тоже там был, вспомнила, что любимые рассказы там же и тогда же читала. И тут же без перехода напомню о рассказе Шамиля Идиатуллина «Стране нужна бумага». А еще передам привет всем, кто нес макулатуру домой вместо того, чтобы ее выносить. *подумала* и продолжает этим заниматься.

Так вот, «Нити Смерти». Это такая дивная концентрация 1990-х, настолько скверная, что даже великолепна: кровища, мясо, секс, штампы, закомплексованный психопат — словом, отборная жесть. Ну, ЕВПОЧЯ. Не эта наша рафинированная лавкрафтщина или эдгарповщина, а фильм категории В, только на газетной бумаге и под китчевой обложкой с непременным коллажем.
История проста и пронзительна. Инженер-обиженка с тончайшей и острой, как скальпель, синтетической нитью наперевес убирает всех неприятных ему людей. Идет методично, по списочку. Каждая история возмездия за невидимые миру слезы, собственно, начинается с моей любимой фразы. На этом все.

В 14-15 лет таким структурированным бредом еще интересно зачитываться (на дворе, напомню, середина 1990-х), исчезновение книги меня не то чтоб сильно расстроило, но на развалах иногда искала взглядом, каюсь. Просто в какой-то момент книги издательства Крим-пресс, как и прочие похожие, на территории одного там острова канули в Лету вместе с растворимыми напитками и истерических цветов лосинами. В интернете не смотрела, да и зачем. Достаточно было никому не понятной цитаты и легкой ностальгии.

Вот. А сегодня у меня был небольшой перерыв между встречами на книжном фестивале. Мы с подругой вышли с площади, чтобы поговорить и, может, спокойно поесть, долго мыкались от одной переполненной столовки на Никольской к другой, затем наконец приземлились. И вдруг за Дашиной спиной я увидела знакомую обложку на полке для буккросинга. Книга в совершенно скотском состоянии, не удивлюсь, если Та Самая. Почти как в кино Serendipity. Только с разницей в 27 лет и 2000 км.

Нет, я ее не забрала, лишнее. И мы из древних легенд и других хоррров знаем, что иногда артефакты не стоит уносить с места обнаружения.
Но вышло забавно посреди разговора о добрых знаках и необходимости в небольшом бытовом чуде.

Много лет моей традиции: на любой книжной выставке первым делом ищу взглядом очередь, змеящуюся к Норштейну. Мне кажется, мы все уйдем, а Юрий Борисович и рисунки Франчески Ярбусовой останутся.

У Норштейна я больше всего люблю Сказку сказок, у Джармуша — Мертвеца и Сигареты и кофе. Мне кажется, сделай они общий фильм, дивный, простите, коллаб вышел бы.

Ps я помню, что Coffee and Cigarettes 😉

Ну что, понеслась.
Вопросы и ответы о Книгуру ЗДЕСЬ.