«Освежившись "ветерком", Карлсон выключил пропеллер. На груди у него стали перемигиваться лампочки, вскоре сложившиеся в надпись:
ПОДНИМИТЕ ЖЕ МНЕ ВЕКИ!»
(Павел Пепперштейн «Мифогенная любовь каст»). Уже по меньшей мере месяц собираюсь в Центр Вознесенского на выставку Грёзы о молоке, посвящённую МЛК, и всё никак. Пока только стикеры подрезала (воспоследуют)

Сверяли тут температуру по палате — кто что дома читает.
Я (не по работе, на разных носителях и приложениях, аудио/цифра/бумага, нет, не смешивается):
Сигридур Хагалин Бьёрнсдоттир «Остров»
Павел Пепперштейн «Пытаясь проснуться»
Джеймс Кори «Пробуждение Левиафана»

Саныч:
Илья Панкратов «Слонодёмия»
Татьяна Мастрюкова «Болотница»
Спецвыпуск МирФ «Старые добрые видеоигры»

Ксю:
Жюль Верн «20000 лье под водой»
Шамиль Идиатуллин «Убырлы»
Елена Губанова «Триамир»

Через неделю на Красной площади книжный фестиваль. Год назад единственной моей покупкой (самой странной и одновременно полезной) стали четыре номера научного журнала по библиографии и книговедению, который, что ещё страньше и чудесатее, называется Библиография и Книговедение.

Книги Нигмы будут традиционно представлены на стенде магазина Москва. Я 3 числа на какой-то там отраслевой конференции, потом на всяких мероприятиях и в свободном полёте, и, кажется, пообещала великой Молдавской быть на обсуждении Книгуры в воскресенье. Давайте, в общем, случайно сталкиваться, обниматься и разбегаться по делам.

Кто сел с семьей смотреть 4 сезон, а потом узнал, что последние эпизоды в июле, тот... кхм... что ж...
В этот раз ещё немного страшнее, ещё больше отсылок, нескольких персонажей и линий можно было бы убрать без ущерба для целой истории, но в целом мило, с иронией и по-своему эстетично. Олдскулы не то чтоб сводит, но и спекуляцией особо не выглядит. Как по мне, что-то от Твин Пикса появилось. И this is horosho

Давно надо было написать, но я медленно запрягаю. Зато книгу уже можно купить везде, где дотянитесь.

Из всей написанной Сальниковым прозы «Оккульттрегер», пожалуй, самый культмассовый, что ли. В нем немало пресловутого свинцового быта, зато все паранормальное выглядит убедительным объяснением обыденного — последнее в целом вполне по Сальникову. Как и присущий ему нежный, но без щемящих эмоциональных спекуляций, мотив отношений ребенка и значимого взрослого. При том, что не всегда понятно, кто кого опекает и оберегает — заполошная Прасковья гомункула или наоборот.
Особая радость и даже guilty pleasure — длиннющие конструкции, иной раз, если отстраниться, громоздкие и тяжеловесные. Такие не простишь никому, кроме Сальникова. От него их ждешь, открывая всякий новый текст. Его предложения на целый абзац это еще не поэзия, но уже ритмическая проза.
Весь Сальников — печальная ирония о том, что мы живем, чтобы завтра сдохнуть. Но не все и не завтра.

Значит, не только мне показалось, что всё немного овертумач. Дети в восторге оба, я устала к седьмому эпизоду (предсказав ¾ ходов, остальные продремав) и вряд ли вспомню львиную долю событий к релизу финала.
Впрочем, я, по всей вероятности, не ЦА: насмотренность, начитанность и скорбная дата в паспорте делают оммаж кровожадной, по-своему красивой и очень дорогой копипастой. Настроение: я старенький и скучный.

Танцует и поёт. Там ещё и промокод на большую скидку.

Рассказала в блоге Альпины об ещё одном сборнике сказок Людмилы Петрушевской.Честь и радость писать о таких книгах. Искреннее удовольствие — читать их.

Антиутопия месяца. Горько, страшно, документально.

В первый день лета и День детей (его можно чуть не раз в месяц праздновать, если есть потребность – в каждой стране свои традиции и каждый раз смысл и наполнение праздника несколько переиначивается) напомню об одном из самых необычных, ярких и очень детских проектов, который я запустила в Нигме и который мы уже ждём-пождём из типографии.
Марина Тараненко, Юля Сиднева «А бегемота нет!» (а также Эйнштейн, Транстрёмер, внутренний бегемот и тайный мир детей внутри взрослой вселенной)

Так, и раз мы о бегемотах, чего я одна который день напеваю. Давно не было дня странной музыки. Когда, если не сегодня эту.

Диску «Всё пройдёт, милая» исполнилось 20 лет. *шевелит губами, подсчитывает* а мне ж тогда сколько? ©

Тут спрашивали, когда новая книга моей подруги Веры Богдановой выйдет в цифре. Вот официальная новость.
А о самом романе я уже писала здесь.
(К слову, аудиоверсию записала Дарья Мороз).

Что ж, что ж...

Вот и живите теперь с коротким списком большой книги

Ермаков
Басинский
Беляков
Варламов
Данилов
Яхина
Козлов
Синицкая
Мамедов
Матвеева

Дратути! (но меня там нет, я неуловимый Джо, который то здесь, то там)

Сто дней прозаик, поэт, переводчик, редактор Мария Галина пишет хроники страшных времен на берегу Черного моря. Сто дней желает доброго утра добрым людям, оставшимся людьми. Без ненависти, без обвинений, почти без усталого раздражения. Сто дней ужаса, надежды, бытописания — философского, почти спокойного, похожего на ее обычные истории.

Эта книга — один из лучших сборников современной прозы удивительного толка. Каждая повесть, каждый роман в нем многоуровневый ребус, лабиринт мистического, крепко вросшего в рациональное. Мария рисует мрачноватые, но при этом словно отстраненные от читателя картины — почти Брехтовская драматургия и немного авангардная, по-своему ироническая сценография. И над этим тихий голос ненадежного рассказчика, скользящего между фэнтезийным и публицистическим.

Сто дней этого года Мария пишет только о реальности, которую по-детски хочется обратить в страшный сон и развеять. Сто дней гребаного февраля.