Рассказ по вторникам

Издательскому дому ВШЭ без малого четверть века, но знают его преимущественно те, кто читает учебную или научную литературу. Около семи лет назад запустилась магистерская программа «Литмастерство» — пусть намного моложе знаменитого Лита им. Горького, но уже легендарная и преподавателями, и многими выпускниками. К чему такой долгий заход? Недавно коллеги анонсировали серию «Фабрика слов»: и выходить в ней будут тексты тех самых магистрантов. И две книги уже есть — на минувшем нонфике их представили читателям официально.

Все началось со сборника рассказов «Зал ожидания» — и для новой серии, и для меня. Тексты разные по настроению и стилю, но объединены идеей вечного движения и вечного ожидания движения. В них слышен характерный вагонный перестук и звук набирающего высоту самолета, неразборчивое «...от первой платформы...» и строгое «подойдите к стойке регистрации». В них есть запах вокзальной еды, мозоль на пятке, синдром попутчика, тоска переселенца и вечное раздражающее ощущение себя одновременно прежнего и все же обновленного. Жизнь как дорога — аллегория нереволюционная, но вилку интерпретаций дает зубастую.

Как и бывает с антологиями, все тексты, конечно, очень разнобойные — в этом смысле книга похожа на батарейку: плюс и минус рядышком, не перепутай, когда вставляешь в подходящее настроение. Ты только привык к автору, освоился, определил себя в его поле, новый писатель нетерпеливо тащит тебя в свое. Локации мелькают как в калейдоскопе, но головокружение не вызывают. Впрочем, это ритмичное чередование кажется намеренным символом дороги без начала и конца: герои, пространства, эпохи, жанры сменяют друг друга, автофикциональное перекрывается мистическим, внахлест идет что-то нарочито экспериментальное, за ними лукавые постмодернистские опыты, но схлынут и они, а дальше — реализм, успокоительно традиционный.

Кое с кем из писателей знакома — с кем-то даже лично. Большинство — новые имена, которые, безусловно, буду искать взглядом. Приятно убедиться, что Артём Роганов и Наташа Калинникова пишут все так же созвучно мне, нечестно забыть про остальных: Елена Антар, Александра Новикова, Дарья Стаханова, Ася Михайлова, Наталия Янтер, Ваня Тимонов, Надежда Гаврилова, Гаянэ Танцырева, Илья Наумов, Ольга Шишкина, Иван Kондратенко, Анна Ширмина, Юлия Савиковская, Елена Тулушева, Анна Линская. Составитель и редактор — Денис Банников. Предисловие Майи Кучерской.

Я дочитываю «Зал ожидания» между рабочими поездками по своему неизменному центральному диаметру и сборами в первую командировку этого года — в Новосибирск, который люблю уже потому, что там есть родные люди и знакомые места, там хорошо пишутся истории. И мне кажется, что все эти совпадения — добрый знак.

Приспичило мне с читалки в почту зайти. Хороший браузер, конкурсы интересные.

Почему-то это единственная моя фотография из последней по времени поездки в Новосибирск, надо в выходные новые сделать.
31 мая, 1 и 2 июня приходите обниматься на Новую книгу в Гастрокорте. Примем не только продавцов лотерейных билетов и даже не натощак.

Регулярный подкаст по средам

Недавно был объявлен шорт иностранной номинации премии «Ясная Поляна», а значит, стартанул второй сезон подкаста «Девчонки умнее стариков». Наташа Ломыкина и Лера Мартьянова уже обсудили первую пару из лонга: попавший в финал «Завет воды» (Фантом-пресс, пер. Марии Александровой) и не попавший «Спасти огонь» (Поляндрия No Age, пер. Дарьи Синицыной).

«Завет воды» — роман монументальный, но читается легко. Здесь много пластов: семейные ценности, деколонизация Индии, история одного генетического недуга и множество историй маленьких людей — ни одна не будет лишней, можно выбрать любимого персонажа, правда, не быть уверенным, что он не погибнет в неожиданный момент. Впрочем, как это часто бывает в больших классических романах, предвестники беды иногда приходят загодя. Обычно я читаю чуть менее сентиментальные тексты, но здесь даже любовные линии подчиняются канону и не выглядят преувеличенными, как театральный шепот. Словом, Вергезе снова написал медицинско-историческую сагу, но умудрился почти сразу втащить в эту авантюру даже такое эмоциональное бревно, как я, впрочем, для этого ему пришлось придумать шотландского доктора-босоту — близкого мне ментально и отчасти душевно.

«Спасти огонь» горит… как огонь, да. Нет ничего тривиальнее и одновременно цельнее, чем связка «мексиканские страсти-пожар». Во всех смыслах. Если текст Вергезе это спокойный поток, иногда проливающийся тропическим ливнем, иногда выпадающий росой, то текст Арриаги — сценариста «Пылающей равнины», «Вавилона» и «Суки-любви» — предсказуемо пламя, не согревающее, а пожирающее изнутри и снаружи. Никакой пощады никому вообще совсем. С этой точки зрения согласна с коллегами из подкаста — критерии великой литературы, где страдают все, выдержаны.

Если бы пришлось выбирать, я — несмотря на несколько не близких мне нюансов — все же человек Гильермо Арриаги. Но мне, слава богу, не пришлось, поэтому спокойно заявляю о том, что победа текста Абрахама Вергезе меня тоже устроит: завораживает сама манера Вергезе, устройство его текстов и то, как ловко он подбирает и подвязывает хвостики, не спекулируя на эмоциях, там, где иной автор совсем ушел бы в мелодраматизм. Об обеих книгах еще напишу, а пока можно послушать девчонок.

Четверг-да-не-тот и детский день на канале
Поучаствовала в детской подборке Прочтения. Мой выбор на картинке, подробнее — на сайте коллег.

Иван Бевз «Чем мы занимались, пока вы учили нас жить» (Самокат, 2024)

Впервые этот текст я увидела чуть меньше года назад, еще бесприютный, но зато на летнем питчинге резидентов Дома творчества Переделкино. Автору тогда эксперты надавали массу советов. Пока мы учили его жить, он вежливо улыбался, кивал, но было совершенно очевидно, что Иван из тех писателей, что похожи на свои тексты — бойкий, текучий как ртуть, знающий свои цели и идущий к ним, кто бы там что ни советовал. Приятно было спустя полгода встретить и автора, и текст в серии недетских книжек издательства «Самокат» — все это походило на сложившийся пасьянс, хотя роман, уже угодивший в лонг «Большой книги», лично мне по-прежнему кажется чуть застрявшим между пресловутой прозой тридцатилетних и подростковой литературой. Это, видимо, плюс по нахлесту аудиторий, но минус, напоминающий хэштег #неопределился. Впрочем, быть ни там ни тут как раз сопрягается с пограничьем между детством и не-детством.

Итак, роман разбит на две части, два взгляда на один школьный год.
Голос раз. Средних способностей средний мальчик, ученик не престижной, но и не маргинальной школы, очевидно уязвленный своей невыразительностью, тем не менее обнаруживает в себе пару черт, присущих хватким политтехнологам, и активно их развивает. Пока разворачивается борьба за номинальную и неофициальную школьную власть, Рыжий становится кем-то вроде злодея-консультанта, постепенно приучая окружающих к новому прозвищу — Император. Номинальная власть, к слову, не педколлектив, выполняющий почти декоративную функцию, а выигравшая выборы в школьное самоуправление коварная Аляутдинова, которая, как многие социалисты, обещала блага и свободы, но укрепив позиции, лихо установила авторитаризм в отдельно взятой школе. Противостояние предсказуемо выплескивается за пределы безобидной имитации взрослой жизни и политических игрищ.

Голос два. Разумеется, коварная Аляутдинова, у которой обнаруживается имя, Стыдная Тайна, а также резоны и мотивы к свершению вполне социалистического переворота с нарочитыми отсылками к советскому школьному детства, не так коварна, хотя и не из тех, у кого горячее сердце при холодном уме. Динара как бы нехотя сколачивает из пачки местных аутсайдеров команду и методично идет к собственным целям. Но, как водится, развитый интеллект не компенсирует банальное отсутствие житейского опыта. #онижедети

В общем, когда (не без раздражения в моем случае) продираешься через избыточный, как у лихого копирайтера 2000-х, слог Императора, попадаешь в стройный, отточенный до высверка рассказ от лица Динары. Обоим героям в целом не сочувствуешь, хотя автору плюс сто к мудрости и красоте за финальные заметки о них повзрослевших.
Как бывший препод я понимаю, почему текст Ивана созвучен настроению многих читателей его возраста — тех самых 30-летних. Как читатель я не задета, потому что скорее из поколения учителей, которыми так лихо манипулируют дети в книге, но и эти взрослые-функции мне не близки. Может, поэтому роман чуть мимо меня. Что не мешает поставить его на одну полку с «Ничто» Янне Теллер, «Республикой ШКИД» Белых и Пантелеева, «Не время паниковать» Кевина Уилсона и, наверное, парадоксальный вывод, не с самим романом, но с Маленьким принцем из «Поезда убийц» Котару Исаки (в том разрезе, где он читает о геноциде в Уганде и, не помню, кажется, Сунь-цзы, впрочем, у Бевза дошло просто до небольшого ЧП районного масштаба).

Прошлогоднее фото для привлечения внимания. 5 июня узнаем шорт Большой книги, 6-го — лауреатов Лицея. Полная программа АНФ+Альпина.Проза на фестивале «Красная площадь» в канале издательства.

Гастрольный график на ближайшие дни:

6 июня, 13:00, лекторий — то, о чем так долго говорили большевики: у Шамиля Идиатуллина завтра выходит в РЕШ роман «Бояться поздно», цифровая версия одновременно появится в Букмейте, аудио озвучил Григорий Перель, встречу модерирую я.

6 июня, 16:00, лекторий — Роман Сенчин и Илья Кочергин в дискуссии «Жизнь как сюжет. Время и мы». Коварные вопросы — от меня. Сборники «Девяностые» и «Запасной выход» — в РЕШ.

7 июня, 18:15, шатер художественной литературы — поговорим с Аней Баснер, Таней Климовой и Асей Демишкевич про романы о принятии себя и других. Романы Ани «Парадокс Тесея», Тани «Письма к отцу» и Аси «Раз мальчишка, два мальчишка» вместе со мной и другими нашими книгами все эти дни на стенде Альпины.проза.

Приходите обниматься!

Тем временем пока я безбожно задерживаю полноценную рецензию на новый роман абыя «Бояться поздно», одновременно вышли написанный мной релиз на сайте АСТ, цифровая версия и начитка в исполнении Гриши-люблю-не-могу-Переля в Букмейте и бумажный том в РЕШ.

Давние поклонники Идиатуллина получат гарантированное пакетное удовольствие: негероические герои, от которых как будто бы мало толку поначалу, вшитые фрагменты общего культурного кода, аллюзии на знакомые сюжеты, хулиганские твисты и магистральную для всех книг автора тему совестливой ответственности за тех, кого любишь: «это ведь отдельное искусство — нажимать на болевые точки человека, чтобы заставить его что‑то сделать». Новых читателей ждет крепко сбитый фантастический сюжет со всеми атрибутами герметичного детектива, с той разницей, что персонажи заперты и в локации, и во временном промежутке.

6 июня мы с Шамилем напротив Мавзолея в компании друг друга и вождя мирового пролетариата обсудим петлю Курта Геделя и колебательную динамику дыхания вакуума. Шучу, Шамиль, может, и обсудит, он большой и умный, а я как девочка-гуманитарий буду все же больше о том, как провернуть книжную историю с таймлупом спустя 30 лет после выхода культового «Дня сурка» и сотен симулякров.