book of calm
Чуть захлебываясь в рутине, успела набросать мини-гид по вымышленным антикварным лавкам и букинистам из книг Альпины.Проза @alpinaproza.

Добавлю в чуть более личный список «Магазин работает до наступления тьмы» Дарьи Бобылевой (Букмейт/АСТ, 2023), «Повести л-ских писателей» Константина Зарубина (РЕШ, 2023) и «Истории книжных магазинов» Марии Ивашкиной (Миля, 2023), намеренно не упоминая переводные издания типа серии Шона Байтелла, или каирских хроник Нади Васефф, или Диковинных разговоров в книжных с главой от Подписных изданий, потому что вот так мне захотелось и потому что планирую читать второе издание «Книжных магазинов» Хорхе Карриона (Ad marginem, 2024), а это совсем другие истории.

Подумала тут, мы на самом деле живем в мире без Стругацких. Люди из телеги читают в Букмейте «Когнату» Сальникова и задаются вопросом: зачем, мол, автор такое имя герою выбрал неудобное — Константин Константинович Константинов. Может быть, потому что человек Костя это такой инопланетян в земле драконов, — предполагаю я и понимаю, что меня почти никто не понимает.
Ушла эпоха ©

Ps хотя в интервью ПЖ Егор задал вопрос об имени, как мне кажется, будто специально с позиции простодушного, а Леша отшутился. Но, возможно, и я вижу смыслы там, где их нет.

Два многочисленных обеспокоенных подписчика спросили в личке, где настроение понедельника. Такой уж сегодня день — Master of Puppets, только за леску дергаю не я, а меня.

Прекрасной иллюстрацией к тому, как сегодня срочные дела цепляются одно за другое и одно другого безумнее, служит следующая не самая очевидная цепочка: вы наверняка знали, но я все равно напомню, что соло-гитарист Metallica Хэммет — поклонник Боуи, поэтому для «Кукловода» позаимствовал один или два риффа из песни, посвященной Дэвидом художнику Энди Уорхоллу. Вот и мне пригодился кадр хроники, что смотрела еще в феврале на выставке «Уорхолл и русское искусство». Если кому не видно, Уорхолл держит пластинку Курехина. Вот и я сегодня по Курехину немного Ленин, но не вождь мирового пролетариата, а немного гриб, немного радиоволна.

Светлана Тюльбашева «Лес» (Дом историй @domistorii, 2024)

Хотя мастер блербов Шамиль Идиатуллин еще в конце осени предупредил меня, что «Дом Историй» готовит к изданию отличный жутенький, как мы с ним оба любим, роман, все равно хотела убедиться, можно ли верить написанному на задней сторонке обложки. Спровоцированные абыем ожидания, хоть обычно стараюсь не строить их перед чтением, оправдались многократно. Очень рассчитываю, что Светлана не остановится на начатом.

«Лес» — бодрый триллер о том, что люди вечно оказываются не теми, кем казались. Кто-то уже потихоньку подтаскивает к ассоциациям сериал «Топи», из которого лично я знаю только великий OST дивы АИГЕЛ, поэтому замечу, что для меня атмосфера «Леса» скорее Линчевская и отчасти с настроением «Мещанинова-Хлебников»: олдскул в духе «Твин Пикс» с ложными кульминациями, подвешенными скримерами, семейной драмой и своеобразным пониманием возмездия, помноженный на сцены жизни глубинного народа, как нынче пишут в этих наших интернетах.

Дочка папы-олигарха и ее приятельница из куда более простой семьи уезжают в спонтанное путешествие по Карелии прочь из Москвы, в которой от жары плавится асфальт, а от скуки — мозги. Для одной переночевать в провинциальной гостиничке уже авантюра, вторая намного прочнее стоит на земле, что, впрочем, не помешало обеим заблудиться буквально в трех карельских соснах. И если бы не страдающий похмельем пейзанин, в лесу бы девушки и остались. Хотя, как знать, может, лучше и остались бы. Параллельно развивается история Гриши и его своеобразной семьи, где экспрессивная тетушка, промышляющая профессиональным гаданием и снятием порчи синхронно с венцом безбрачия, не самый странный персонаж. В отличие от Гришиной бабушки, которая иной раз выражается как тинейджер, но по модусу практически Васса Железнова. Истории эти, разумеется, на первый взгляд, не связаны никак вообще совсем. Затем читатель начнет подозревать, что все же связаны, — но совсем не так, как читатель подозревал. Бонусом в магистральные сюжетные жилы вплетаются интерлюдии вполне кинговского уровня, и сначала они порядком путают, но затем выясняется, что хоть это и были яркие предметы в отвлекающей руке фокусника, манипулирующего вашим вниманием, объяснение найдется самое тривиальное. И узнаваемые картинки, почерпнутые из реальной жизни российской глубинки, традиционно напрягут сильнее, чем незнакомое Нечто, зловеще клацающее зубами в непролазных кустах на опушке леса, в котором то и дело кто-то исчезает бесследно.

Тюльбашева не конструирует неофольклор, как это делает, положим, Женя Некрасова, зато выстраивает региональное потустороннее (или прикидывающееся таковым) в той же плоскости, что и поднаторевшая в нагнетании жути собирательница быличек Татьяна Мастрюкова. Но делает это Светлана лихо и очень по-своему, оставив на долю читателей решать, что это было: отборная хтонь карельского разлива или полудокументальная древнерусская тоска, существующая как бы сама по себе вне времени и пространства.

Пока была занята на работе, по сетям разлетелся лонг Ясной Поляны-2024 в номинации «Иностранная литература». Интересно, как будет выглядеть шорт этого года и что обсудят в подкасте «Девчонки умнее стариков», буде он продлится.

Дополняйте списки легкого чтения, пока тг-каналы не выкатили дайджесты ожиданий от нонфика, к которому издательства подтягивают приход ярких новинок.

Всемирный день поэзии, говорят.

2014
Сидеть, накачиваться кофе
И ждать. Рассвет вот-вот наступит,
Ночь, сны заталкивая в кофры,
Сбежит по крышам, как преступник.

И пальцы в хруст, и вены в узел,
Баррэ по нервам — чтоб звенело.
Наклон, прицел, щелчок — и в лузу
Несется стих, но музы немы.

Страдать. Искать в себе ответы —
Дырявой ложкой черпать в жиже.
И покачнувшись, как от ветра,
Вступить на грабли новой жизни.

2023
Отяжелеть на скорбный опыт.
Осточертеть друзьям и близким.
И в день, когда бедой затопит,
Лакать ее, как кот, из миски.

Бежать, не чувствуя лодыжек.
Ползти, локтей не сохраняя.
Но знать: пока на сердце дышат
Слова —
сама еще живая.

КДПВ и утешения таких же, как я, не проходящих возрастной ценз писателей.

Премия «Лицей» завершила прием работ и отчитывается:

В восьмом сезоне подано 2052 заявки (1117 – в номинации «Проза», 935 – в номинации «Поэзия») от авторов из 329 городов России (от Светлогорска Калининградской области до Магадана и от Махачкалы до Норильска) и 28 стран мира: Армении, Белоруссии, Германии, Индии, Испании, Казахстана, Киргизии, Молдавии, Португалии, Украины, Узбекистана, Филиппин, Франции, Японии и других.

25 апреля объявят лонг, 16 мая — шорт, 6 июня — лауреатов.
И пусть это вдохновит нас на подвиг. ©

Как только влюбилась в Питер, так и не могу с тех пор вырваться хотя бы на пару дней. Поэтому устроила себе внутренний Петербург, поучаствовав в новой рубрике нашей редакции. Такая вот book of calm сегодня.
Эй, Питер, Питер, ты слишком красив, чтобы быть просто другом ©

Написала для Прочтения о тексте Лены Бурковой «Так громко, так тихо» (Лайвбук @livebooks, 2024)

Это книга о том, как вместить в себя весь этот двадцать-с-чем-то опыт, который традиционно, еще по Марине Цветаевой, сплошная грусть. Но со скидкой на невысокую зарплату и квартирную аренду. А так — проклятая работа, проклятый транспорт, проклятые толпы, проклятые созависимые отношения с проклятой работой и проклятыми толпами в проклятом транспорте. И проклятое одиночество, потому что когда со всем этим еще отношения устраивать. С кем — с таким же винтиком в чертовом колесе? И это все внутри, потому что снаружи пузырь, к которому приближаются четыре всадника апокалипсиса — чума уже здесь, достаньте маски и санитайзеры, — и этот пузырь вот-вот лопнет, заливая тебя чем-то перебродившим, оглушающим, ослепляющим, вязким.
Только знаете, чем отличается проза двадцатилетних от всей остальной? В ней есть надежда на надежду, свет и немного любви, хотя и там, конечно, будет непросто. Но мы уже выяснили в начале, что молодым быть нелегко.

Мы с семьей в безопасности. Списываемся с друзьями и коллегами. Берегите себя все.

Я писала это для CWS-марафона несколько лет назад, но часто вспоминаю. Это был марафон, в общем-то, о событиях повседневности. А это такое наблюдение, которое стало для меня событием.

***
Знаете, какое слово последние две недели я вижу в постах, сообщениях и рабочих письмах чаще всего? Нет, не эквивалентное апокалипсису и созвучное полярной лисе. И не универсальное отчаянное даблѣ. Вовсе нет.
ОБНИМАЮ.
Вне социальных дистанций, километров и килобайтов, национальных и ментальных различий, музыкальных и гастрономических предпочтений, люди пишут друг другу «Обнимаю».
В этом слове и поддержка, и принятие, и границы — не те, что отделяют. Но те, что оберегают, прячут от беды, согревают и дают приют. Пусть временный, но дарящий передышку.
Обнимают друг друга коллеги и соседи по <запрещенной сети>, вконтакте, телеге, продолжите список.
Обнимают друг друга вчерашние научные оппоненты и непримиримые спорщики.
Обнимают друг друга случайные люди – пассажиры Титаника, которыми стали все мы.
Обнимают друг друга сердцем, душой, мыслью, чем-то невыразимым. Обнимают в знак выражения любви, участия, сочувствия, поддержки.
Зревшая долгое время беда прорвала, шумно и мерзостно выталкивая из открывшейся раны накопившийся гной. Она развоплотила и разобщила многих из нас. Но не меньшее число объединила.
Сегодня к полудню я написала «обнимаю» десятки раз. Это не было пустой формальностью, необязательным хвостиком в конце обязательного письма. Я получила много физически осязаемого тепла в ответ. Это то остатнее, что поддерживает в нас человеческое. Людей в людях.

Обнимаю вас.

О Кате я рассказываю с удовольствием чаще раза в год, но чем не повод сделать это еще раз. Она удивительный художник: у мышкозавров уже образовался небольшой фандом, а обложки, которые Катя рисовала, по-моему, ни с чьими не перепутать. Она потрясающий автор с такими редкими сейчас прозрачными, но не примитивными структурами и чистыми образами, вмещающими плотные смыслы, — мне посчастливилось быть редактором ее рассказа в антологии «Мир без Стругацких», а некоторые ее тексты вошли в англоязычные сборники. А еще Катя тоже любит рассказы и пишет о не самых очевидных в одном из своих каналов. Ну и соавтор Чехов — отдельная любовь. В общем, она из тех людей, что делают чужую жизнь чуть светлее.

Рассказ по вторникам

Наконец в редакцию приехал сборник, который я ждала, будто собственный. Впервые я увидела, как пишет Аня, в книге со сказками про травлю. Через время немного другая, чем на фото, «Скоро Москва» вышла в финал прошлогоднего Лицея, и уже после объявления лауреатов я сначала написала краткий отзыв, а затем написала самой Ане. Потом был июльский питчинг в Переделкине. И вот меньше года спустя в @alpinaproza новинка — дополненная новыми рассказами.

Анина проза точная, цельная, иногда бескомпромиссная и будто чуть звенящая, как натянутая тетива. Но сквозь все эти порой мрачноватые истории девочек, девушек, женщин и тех, кто их окружает, плотно сжимая кольцо, пробивается освежающая ирония. И мне очень нравится обложка: дождь, как слезы, умоет стекла, а за ними распогодившееся, похожее на саму надежду, небо.

Этот неловкий момент, когда в ноябре согласился прочитать цикл лекций, который запустится в мае, и весь март наблюдаешь рекламу чужого похожего курса, который пройдет в апреле.
А скажут, что нас было четверо ©

А потом выяснилось, что жизнь гораздо сложнее, что она порой не менее трудна для понимания, чем
сны, и радость оттого, что непроницаемый, стеклянный колпак разбит, обернулась иллюзией. У многих тогда опустились руки: поэты вновь садились на хлеб и воду, замыкались в молчании. Короткий и счастливый миг сбора урожая довольно быстро сменился годами тоски и уныния. Одни вернулись в мир снов или углубились в работу — неважно какую, какая подвернется, лишь бы
как­то прожить; конечно, после такого общего апофеоза любая работа казалась серой и ничтожной, и мало-­помалу все забыли об иллюзии всеобщей сопричастности. Много лет никто не занимался своим делом, ибо каждый был уверен, что может и должен делать одновременно кучу самых разных дел; лишь спустя какое­то время мы взялись за свои дела, каждый стал тянуть свою лямку и вновь приспособился к бремени своего одиночества, осознав, что только на этом пути можно как­то помочь ближнему, задавленному точно таким же одиночеством.

Наталия Гинзбург «Семейный лексикон» (Подписные издания @izdaniya, 2024. Пер. Генриха Смирнова под ред. Марии Громыко, предисловие Анны Ямпольской)

Сейчас столько всего навалилось поверх навалившегося раньше, что не успеваю вообще ничего. Мысленно уже написала краткую рецензию на недавнюю премьеру Подписных, но буквами пока не получается. Это история внутри Истории: скупая на рефлексию, но полная нежности и искренности летопись большой и, разумеется, шумной семьи, которую далеко не по касательной коснулась история Италии и остальной Европы в первой половине ХХ века.

28 марта в 19:00 в Еврейском музее и центре толерантности @jewishmuseum презентация «Семейного лексикона». Если будет возможность, сходите послушать переводчиков Марию Громыко и Анну Ямпольскую, они расскажут об этой книге и готовящейся к публикации серии других переводов Наталии Гинзбург. Модерировать встречу будет Арсений Гаврицков, главред «Подписных изданий». Вход свободный, но нужна регистрация. Мне кажется, разговор будет очень интересным.

Книги против думскроллинга. Собрали с коллегами по Прочтению @Prochtenie десять подходящих. У меня — «Магазин работает до наступления тьмы» и Даша @inomirj Бобылева, чей голос два сезона работал моим персональным книжным терапевтом, когда книга еще была оригинальным аудиосериалом Букмейта.