Book of calm
Ни для кого не секрет, что семейные саги в целом и тексты Фэнни Флегг, Энн Пэтчетт и Энн Тайлер в частности — не совсем то, что я читаю в количествах и с интересом. Скорее, должна быть какая-то настоятельная рекомендация близких по вкусам людей, как случилось со сборником «Это история счастливого брака», который мне в довольно тяжелый для меня момент посоветовал Максим Мамлыга. Или как с «Французской косичкой»: издательство Вимбо @Vimbo_audiobooks (Аня, хорошо, что ты работаешь с аудиокнигами, а не веществами, расширяющими сознание!) и голос Натальи Ломыкиной @ladylibra_1410 — удивительное ощущение, как будто ты где-то за чашкой кофе между мероприятиями или в зоне вылета слушаешь истории об общих знакомых, но одновременно это и театр одного актера. Ну и Фантом-пресс @phantombooks никогда не предлагает слезоточивые пустышки.
Итак, Энн Тайлер «Французская косичка» (Фантом-пресс, 2023. Пер. Марии Александровой).

Шесть десятков лет, огромный клан разрозненных людей, которые больше тяготятся необходимостью считать себя семьей, чем радоваться множеству веточек родового древа, собираясь не только на свадьбы и похороны. Каждая глава — история от одного из Гарретов. И одна и та же поездка на озеро, семейный обед, знаковое событие и т. д. представляется совершенно по-иному. Недавно я читала лекцию о точках зрения и голосах рассказчика, здесь как раз блестящий пример того, как ловко автор манипулирует бэкграундом своих персонажей, их взглядами, травмами и намерениями. И тем, как их внутреннее видение себя не совпадает с внешним мнением других. И что для одних загородный отпуск, для других тягучий кошмар и ранняя ответственность, что отец считает выводом сына на новый уровень взрослой жизни, сын до конца дней будет помнить как унижение, ставшее последней каплей, переполнившей чашу разочарования в родителях. Что ценно у Тайлер, она никого не осуждает — ну вот люди такие: нечуткие, эгоистичные, настырные или, напротив, инертные, и они в своем праве. Правда, не обошлось без чуть нарочитой манеры: старшая сестра, которой с детства пришлось взять заботы о младших детях, потому что утонченная мама больше увлекалась творчеством, чем домашним хозяйством, вырастает во властную зануду, а младшая девочка, у которой были все шансы стать дурным семенем, напротив, теплая, понимающая и внимательна к окружающим. Муж, слишком старавшийся быть идеальным семьянином, так и не стал самым главным увлечением жены, просто в этом уравнении он с самого начала был знаком, а не числовым значением. И дети не так одинаково любимы. И зятья-невестки не константа. И отрезанные ломти создают крепкие семьи. И то, что казалось отчуждением, на самом деле чуткое соблюдение чужих границ. Но в жизни ведь так часто и бывает, почти как у Кормильцева:

В нашей семье каждый делает что-то,
Но никто не знает, что же делает рядом.
Такое ощущение, словно мы собираем
Машину, которая всех нас раздавит.

Наша семья — это странное нечто,
Которое вечно стоит за спиной.
Я просто хочу быть свободным и точка,
Но это означает расстаться с семьею.

При этом даже расставшись с семьей многие члены клана все равно остаются веточками этого древа — их внуки тянутся к старшей родне, обнаруживая общие фамильные черты, неродные по крови становятся ближе тех, что плоть от плоти. И финальный диалог младшего мальчика Гарретов — когда-то аутичного семилетки, долгие годы старательно копившего молчаливые обиды, а теперь пожилого преподавателя, трепетно обожающего внука, — объясняет название всей книги и ее плетеную структуру, в которой сюжетные линии где-то внахлест, где-то расходятся, но все равно оказываются собранными воедино и скрепленные лентой. Словом, довольно долго, добротно, ехидно и мастерски — идеальная семейная сага для зимних вечеров.

Очень люблю «Дни Савелия», печалюсь, что Григорий Служитель пока не написал ещё что-то. Зато подсмотрела у Майи Кучерской @mayakuch ссылку на его открытый вебинар по городской прозе. Мне кажется, будет интересно и симпатично — он очень приятный рассказчик.

Давно не было диаметральных заметок.
Долгий, гулкий наземный переход с кольцевой. В толпе пристроилась в кильватер к огромному парню: со спины и когда вертит головой в ушанке с одним торчащим, как у дворняги, ухом — готовый типаж для римейка «Девчат», странно, что он здесь со мной, в сторону Зеленограда, а не за туманом и за запахом тайги. Хотя как знать. Гудит в телефон:
—...ты должен понимать: в любой херне скрыт огромный потенциал. Это надо знать... — замялся, —...ну, короче, об этом пишут везде. Ремарк, там. Мартин Иден. Это с детства читать надо! — Молча слушает трубку, резко оборачивается, упирается в меня. У него большое гладкое лицо молодого пирата: красноватое, с кромкой клочковатой бороды от виска до виска, рассеченная бровь. — Вот девушка книги, наверное, читает. Девушка, вы книги читаете?
Я, изрядно польщенная девушкой и только что закончившая модерировать чудную беседу с Владиславом Отрошенко, автором совершенно борхесовских по уровню абсурда и иронии миниатюр, постмодернистской биографии Гоголя и тру-крайма о Сухово-Кобылине, бодро отвечаю голосом Басилашвили в «Служебном романе»:
— Я? Как вы вообще могли обо мне такое подумать?!
Парень, нависая, глядит мне прямо в глаза (у него гетерохромия, конопушки и кривоватый нос, и я срочно впитываю, разбиваю его на детали, чтобы запомнить побольше и потом пересобрать заново в каком-нибудь рассказе), сурово сообщает трубке:
— Поэтому ты в своем Зажопинске и живешь. — укоризненно: — И вы, девушка, тоже не в Хамовники в лимузине, а в теплушке в Крюково едете. — посторонившись, пропускает, продолжая гудеть почему-то про криворуких бэкендеров.
Романтическая молодежь, думаю: в лимузине по Хамовникам всяко вряд ли участницы книжного клуба разъезжают. Зато девушка, ишь. А я ему в матери гожусь.

***
На Моссельмаше после всех обязательных «следующая станция...» двери закрываются, но вместо «пшшшшш» звучит объявление: «Моторвагонному депо станции Крюково с ноября по март требуются работники снегоочистки. Оплата почасовая...» Поезд, что характерно, стоит. Понимая, что, пока не наберут снегоборцев, с места не двинемся, подумываю написать мужу сообщение «Выезжаю с докладом в Новохоперск. К обеду не жди. Твой суслик», вспоминаю, что пишу так перед поездкой в редакцию обычно. Решаю не волновать. И думаю, как всегда 24 ноября, о Николае Олейникове — почему-то день гибели помню лучше, чем день рождения. Смотрю в запотевшее синее окно, бормочу: «Так шуми же, мутная Невская вода», среднеазиатский дядечка в спецовке, сидящий справа, подхватывает и чуть напевно заканчивает:
— Не поплыть карасику больше никуда.

Когда слушатели спрашивают, где брать героев, искренне удивляюсь. На третьем диаметре хотя бы вот.

​​Неделя до non/fiction № 25. Тем временем мои внутренние котята и фоновая работа, которая никуда не делась.

Четверть века назад, едва ли не на вводном занятии в нашей педагогической фазанке, историк (разумеется, бывший военный) сообщил, что наставники и люди творческих профессий — испокон века одни из самых опасных для любой идеологии. Поэтому их убирают одними из первых — и свои, и чужие. Он доводил нас до цугундера немилосердными блицами и внезапными налетами, но очень любил поэзию, знал много стихотворений наизусть, каждый год перед 8 марта обязательно всю пару декламировал кусочки прозы и стихи писателей Серебряного века, обэриутов и шестидесятников нам, будущим училкам, но начинал всегда с рассказа о ленинградском писательском деле. Наверное, поэтому я до сих пор помню дату смерти Макара Свирепого.

Читаю «Дурную компанию» Юрия Юркуна (дополнила серию «Репринт» и ушла в печать в издательстве «ДА» @dabookpublisher, скоро расскажу чуть подробнее) и слышу голос Николая Александровича, хотя о Юркуне он упоминал скорее как о посетителе «Бродячей собаки».

В @shubinabooks скоро выйдет первый том автобиографии Михаила Шемякина «Моя жизнь: до изгнания» — период от рождения до выдворения из Отечества, где, как и было заявлено, пророка нет. Он и мифотворец великий, конечно, читать эту документальную пикареску легко, но это и большая работа души. Для меня даже не сцены в психиатричке были самыми тяжелыми — это советское «Над кукушкиным гнездом» соткано как притча, а авторская графика впечатление только усиливает, — а воспоминания о родителях (отец напивался и гонял мать по коммуналке, мать Мише тырцюлей выписывала только в путь, но без нее, как знать, не было бы Шемякина, которого мы знаем, именно она надоумила сына поступить в художку, чтобы задержаться в Ленинграде). Большую вдумчивую рецензию я еще готовлю, на сайте у коллег будет мой релиз, пока вот один из моих любимых отрывков — «Бабушка, в шкафу лежащая»:

В один из приездов в Ленинград я, шестилетний, на целый день остался один с бабушкой. С утра она занялась стиркой, потом собралась вешать бельё и стала натягивать верёвку для сушки от стены до большого платяного шкафа. Вбив один гвоздь в стену, а другой в стенку шкафа, решила проверить её прочность и, уцепившись обеими руками за верёвку, на несколько секунд повисла на ней… В этот же момент шкаф под весом её тела стал наклоняться, дверцы его открылись, и он упал прямо на бабушку, поглотив своим нутром.
Можно представить мой ужас, когда на месте, где только что стояла моя бабушка, лежал шкаф. “Бабушка! — истошно заорал я. — Где ты?” И из-под шкафа, вернее из его глубины, донёсся спокойный, но грозный голос: “Тихо. Не кричи. Никуда не выходи и никого из соседей не зови. Я в порядке. Всё хорошо. Сядь на стул и смотри книжки. Будем ждать, когда вернётся с работы Пепа, он поможет”. (Пепа — так домашние звали второго мужа моей бабушки, Петра Савельевича.)
И вот весь день я в слезах сижу на стуле рядом с бабушкой, тихо лежащей в темноте шкафа среди пиджаков и платьев и запаха нафталина. “Бабушка, — тяну я сквозь слёзы, — ты как?” И голос из шкафа отвечает мне: “Всё хорошо, сиди тихо”. Наконец в семь часов вечера дверь отворяется и в комнату входит Пепа. “Где бабушка? Что случилось? — с тревогой спрашивает он меня, обводя глазами комнату. — Маруся! Ты где?” И спокойный голос из шкафа: “Пётр, я здесь. Подними шкаф”.

Для тех, кто не может без пакета с пакетами.
Пока нет сводной таблицы главных книжных новинок года от Егора Михайлова, Татьяна Соловьева собирает список тех, кто составляет списки, ее пост обновляется в режиме реального времени.

Киносуббота

Кино выбирал сын, поэтому смотрим экранизацию романа Джона Ле Карре «Ночной администратор» (я читала издание Вагриуса еще образца середины 1990-х в переводе Алексея Прокопьева, но потом текст переиздал Corpus в 2016).

Безупречный до безликости Джонотан Пайк работает в отеле в Швейцарии, куда на отдых прибывает известный олигарх и филантроп Роупер, на самом деле паук в центре паутины мировой торговли оружием, виновный в смерти любимой женщины Пайка. Тот вообще-то супербоец на пенсии по выслуге и после психологической травмы, но вспоминает, что бывших спецназовцев не бывает, месть это благородно, а Роупер все равно негодяй. Пайк становится агентом под суперприкрытием, а манипулирующий им и всеми, до кого дотянется, агент Берр в это время ведет собственную игру, бодаясь с другими конторами на внутреннем и внешнем уровне. В фильме Берра играет Оливия Колман и это случай, когда смена гендера реально персонажу на жутковатую пользу.

Мне книга понравилась больше: она медленнее, жестче, ближе к жизни и оставляет больше вопросов, чем ответов, в отличие от сериала BBC (2016), где зато можно смотреть на Тома Хиддлстона, Оливию Колман, Тома Холландера и Хью Лори. Ну и на Элизабет Дебики в роли самой себя. Помню, у романа были нелучшие отзывы, потому что вообще-то Ле Карре не Флемминг, в пику которому писал свои не самые динамичные, но полные рефлексии, монотонности и беспросветной, неблагодарной, убивающей азарт бюрократической маеты шпионские триллеры. Его персонажи рефлексируют и скрупулезно взращивают в себе мотивацию любить человечество, которое знают с такой себе стороны. А разведка — это просто работа, которая отнимает больше, чем дает.

Тем временем во время разбора заметок случайно сформировалось тематическое трио — вдруг кому-то пригодится перед обдумыванием новой жизни с нового года:

Дэвид Гребер «Бредовая работа» (Ad Marginem @admarginem, 2022. Пер. Армена Арамяна, Константина Митрошенкова) — утешительная (нет) мысль от Гребера: чем ты полезнее, тем меньше тебе платят.

Жорж Вигарелло «История усталости» (НЛО @nlobooks, 2023. Пер. Ольги Панайотти) — эволюция усталости от автора с говорящей фамилией. Печально и захватывающе.

Сара Джаффе «Дорогие коллеги. Как любимая работа портит нам жизнь» (Individuum @individuumbooks, 2023) — занятное нереволюционное размышление о том, что спать лежа и есть ртом надо вдумчивее и осознаннее, и любить работу как процесс и как кластер единомышленников — тем более.

О первых двух уже немного писала, цитата из третьей:

Одна из особенностей здравого смысла – часто он оказывается не таким уж и здравым. Более того, на каком-то уровне мы можем даже это осознавать. В конце концов, раз вы читаете эту книгу, значит, что-то внутри сказало вам: «А что, если это с работой что-то не так, а не со мной?» Но нам необязательно искренне верить в идеи «здравого смысла», чтобы соглашаться с ними. Многие из нас просто делают вид, что верят, и этого достаточно.