Поскольку примерно до конца декабря у меня, как у большинства книжников, один сплошной рабочий полдень, сегодня будет и book of calm, и киносуббота, и рассказ по вторникам.
Начну издалека. Муж, который (по официальным данным) не читает мой канал, уже месяц спрашивает, когда же я напишу об одном там фильме. А один там фильм — киноадаптация одного там рассказа, который входил в разные там сборники.
Речь идет об одной и той же истории, с той разницей, что киношники изменили ВООБЩЕ ВСЁ, хотя продюсировала фильм дочь автора – Иза Дик Хеккет ее зовут. А отца — Филип.
Adjustment Team, он же The Adjustment Bureau, локализованный как «Корректировщики» («Команда корректировки») в книге, и «Меняющие реальность» в фильме.

Текст: некие специалисты Клерк и Пес (натурально собака в будке) следят за последовательностью событий в повседневности. Иногда они корректируют эту самую событийность, разными способами вмешиваясь в жизнь людей. Вот, например, Эд — во что бы то ни стало корректировщикам необходимо, чтобы он оказался в определенном месте в определенное время. Обычно все идет по специально разработанному алгоритму, но профессиональное выгорание и синдром хронической усталости бывает даже у сверхъестественных существ, поэтому Клерк и Пес проваливают простейшее задание, а Эд приходит на работу, но оказывается на пепелище. Ну то есть не совсем. Все выглядит как обычно, но серое и стоит коснуться — рассыпается. Люди, кстати, тоже. Но всего на несколько мгновений, скоро нормальность восстанавливается и Эд подозревает, что рехнулся (оно и понятно, 1950-е, угроза атомной зимы, чего только не привидится. NB Дика вообще эпоха маккартизма подкосила, но о его величии и паранойе лучше почитать в материалах Великого Василия @SpeculativeFiction Владимирского — в/на Мире Фантастики и других менее специализированных ресурсах). Тем временем Клерка вызывают к руководству, вставляют пистонов, сообщают, что теперь делом займется Наблюдатель, а стирание памяти Эда, ставшего свидетелем всякого, все только усугубит. Ты ничего не понял в кавээне, говорит Руководство Клерку, иди и думай. Но существование причастных к утреннему инциденту уже не будет прежним — костяшки домино уже сыплются. Эд уже стопроцентно уверен, что рехнулся, потому что в следующий приход в офисе все и всё цело. Только офис изменился. Эд довольно шустро соображает, что реальность модерируется в прямом эфире. В этот момент событийность снова сбоит, и он оказывается один на один со Стариком, любезно сообщающим, что Эд — жертва бюрократической ошибки и голосом из Битвы Цивилизаций так: и вот почему. Ну и там финал дальше. Без сантиментов, все, как мы у Дика, любим.

Теперь фильм. От рассказа осталась идея: люди и их примитивные жизни — элементы хитроумной схемы, некоего Замысла, а за Промыслом следит сложноустроенный аппарат чиновников разного ранга, уровня доступа и диапазона полномочий. Но тоже с выгоранием и синдромом книжника перед нонфиком. И в какой-то момент корректировщики сталкиваются с человеческой занозой в метафизическом персте судьбы — политиком Дэвидом, который хочет любить случайно встреченную в мужском туалете балерину Элизу и разнообразно на ней жениться, а становиться новым Кеннеди со счастливым финалом не хочет, неблагодарный. Выясняется, что Дэвид в целом с детства проблемный парень, Бюро на него кучу ресурсов — в том числе человеческих — потратило и изрядно истощилось в гуманных средствах. Руководство встречается с Дэвидом лично и недвусмысленно настаивает: все равно, мол, будешь счастливым, но так и там, где тебе скажут. Иначе мы все уроним, вообще все.
Сценарий уже не Дик писал, поэтому финал сильно отличается от оригинала и нравится консервативным подросткам.

Обе истории немудрящие, но наша семья их любит. Поэтому получились и киносуббота, и рассказ по вторникам однозначно. Ну и тексты Филипа Дика — вполне книжечка умиротворения для покрытых кракелюром романтиков типа меня.

Те, кто меня знает давно и не только в телеге, помнят краткий, но яркий миг между моим приходом в отдел любовной любви и стремительным бегством изменившимся лицом к детлиту и триллерам (ставший мемом тег светлыеконцы видела, по-моему, вся запрещённая сеть). Вот как раз один из типичных диалогов с автором.

А сегодня написала мне Оля @olgakleyman Клейман, которая умеет много разных гитик, но в свободное время выступает в стендапе — почти как миссис Мейзел, только трезвая и в книжном. Так вот. 26 ноября ребята из @bookstandup_ru обсуждают mom's porno дамскую прозу, которую как бы никто не читает, но все цитируют. Я работаю, а у вас есть шанс узнать, кого я потеряла, разбежавшись, прыгнув с этой скалы. Мне кажется, будет смешно.

Первым делом веркинский «Остров Сахалин» вспомнился.
Потом «Горячие головы» (тест на возраст).

Настроение понедельника — подготовка к главному, как говорят, книжному месяцу года и Лу Рид сотоварищи в рекламе BBC.
Уже практически все издатели получили слоты и программу на ближайший нонфик. Я в этот раз модерирую одну дискуссию у родной Прозы и ассистирую на двух там же, guest star на презентации у друзей из РЕШ, еще на нескольких подсадное лицо в зале неатрибутированным гостем, а дальше по ситуации и самочувствию, скорее всего на стенде. Подробности воспоследуют.

Рассказ по вторникам

Неуклонно стервенея в преддекабрьских рабочих коммуникациях вспоминаю небольшой, но гениальный рассказ Даниила Хармса «Сундук».

Человек с тонкой шеей забрался в сундук, закрыл за собой крышку и начал задыхаться.
— Вот, — говорил, задыхаясь человек с тонкой шеей, — я задыхаюсь в сундуке, потому
что у меня тонкая шея. Крышка сундука закрыта и не пускает ко мне воздуха. Я буду задыхаться, но крышку сундука все равно не открою. Постепенно я буду умирать. Я увижу борьбу жизни и смерти. Бой произойдет неестественный, при равных шансах, потому что естественно побеждает смерть, а жизнь, обреченная на смерть, только тщетно борется с врагом, до последней минуты не теряя напрасной надежды. В этой же борьбе, которая произойдет сейчас, жизнь будет знать способ своей победы: для этого жизни надо заставить мои руки открыть крышку сундука. Посмотрим: кто кого? Только вот ужасно пахнет нафталином. Если победит жизнь, я буду вещи в сундуке пересыпать махоркой... Вот началось: я больше не могу дышать. Я погиб, это ясно! Мне уже нет спасения! И ничего возвышенного нет в моей голове. Я задыхаюсь!..
Ой! Что же это такое? Сейчас что-то произошло, но я не могу понять, что именно. Я что-то видел или что-то слышал...
Ой! Опять что-то произошло? Боже мой! Мне нечем дышать. Я, кажется, умираю...
А это еще что такое? Почему я пою? Кажется, у меня болит шея... Но где же сундук? Почему я вижу все, что находится у меня в комнате? Да никак я лежу на полу! А где же сундук?
Человек с тонкой шеей поднялся с пола и посмотрел кругом. Сундука нигде не было. На стульях и кровати лежали вещи, вынутые из сундука, а сундука нигде не было.
Человек с тонкой шеей сказал:
—Значит, жизнь победила смерть неизвестным для меня способом.
(В черновике приписка: жизнь победила смерть, где именительный падеж, а где вини-
тельный).

30 января 1937 года.

Многие взрослые люди в неожиданный момент включают режим то ли ежика, который упал в яму и решил сходить домой за лестницей, если через час не получится вылезти, то ли человека с тонкой шеей, который залез в сундук, накрылся предполагаемыми проблемами, сам себя напугал, начал задыхаться, наобещал себе жить лучшую жизнь, если будут выполнены какие-то условия, а потом устал, отлежал себе шею и вывалился на пол, сильно удивившись тому, что вроде бы умер, но не умер, потому что проблемы не было, хотя как посмотреть.

Правда, никто не мешает читателю думать, что речь идет о дихотомии жизни и смерти и нашему к этому отношению.

Заходим в ПВЗ (нет, не за глазами, как многие могли бы заключить из воскресного поста). Сотрудница сосредоточенно смотрит на ноуте лекцию. «Что, Масянь, кругом станки?» — ехидно спрашивает муж: лекция о писательстве потому что.
Такие неравнодушные к письменным практикам и творческому письму люди встречаются мне все чаще. Вспомнить вот хотя бы дяденьку из моей коллекции Фриков фиолетовой ветки. Так что, если в отличие от дяденьки вы литературу не бросаете, приходите послушать Уну Харт @agentuna на бесплатном вебинаре о штампах в фэнтези. Мне кажется, именно как автор фэнтези она в представлении не нуждается (а реалистический триллер мы с Уной уже сдали на первую корректуру — все идет по плану!).

Подробности у коллег в канале «Литагенты существуют».

Тем временем на нонфике кое-кто заявлен как special guest star в компании мечты с Натальей @ladylibra_1410 Ломыкиной, Шамилем @idiatullin Идиатуллиным и Андреем Подшибякиным (в телевизоре).

Приходите, будет страшно интересно ©

В качественно сплетенном сюжете, где из множества персонажей и разрозненных событийных осколков к последней трети романа сложится нужное слово, проступает обычный для Идиатуллина мотив: «Семья — это свои, которых ты должен защищать. Если некого защищать, значит, ты прожил жизнь зря». Герои будут с разной степенью искренности рассуждать о судьбах родины, уходить в адреналиновые и другие зависимости, лишь бы заглушить зудящую внутреннюю пустоту, супергеройствовать и изображать супергеройство. Но вся эта суета не стоит ни единой секретной технологии, если за спиной сверхчеловека не стоит род и сам он не дал новые ветви для этого древа.

У абыя любимого вышла новая старая книга в РЕШ @shubinabooks. Гоу читать мой красивый релиз про его красивый шпионский триллер!

«Запертую лестницу» Лорри Мур (Подписные издания @izdaniya, 2023. Пер. Татьяны Боровиковой) я читала очень долго — оттягивала последнюю страницу, потому что этот роман как-то щемяще прекрасен, ужасно не хотелось расставаться. Будущую рецензию ношу в сердце, поделюсь несколькими цитатами.

Все свое детство я жаждала поскорее стать взрослой, но эта жажда прошла. Я начала замечать неожиданные повороты судьбы. Женщины средних лет казались очень усталыми, словно из них отжали всю надежду и взамен пропитали мертвенным сном, в котором человек продолжает ходить и говорить.

Подтаявший и снова замерзший снег превращается в комья, похожие на подгнившую цветную капусту с черными пятнами.
Лучше бы он и не таял вовсе.

На самом деле отец был не квазипенсионером, а квазиалкоголиком. Еще не старый, он вел себя как старик — старик в старческом маразме. Для забавы он часто выводил комбайн на сельскую дорогу, специально, чтобы замедлить движение.
«Сегодня я собрал колонну из семнадцати машин», — похвастался он однажды матери.
«Семнадцать — это уже толпа, — ответила она. — Могут и линчевать. Ты бы лучше поостерегся».
— А сколько лет сейчас твоему отцу? — спросила Сара Бринк.
— Сорок пять.
— Сорок пять! Подумать только, мне тоже сорок пять. Это значит, я гожусь тебе в... — Она запнулась, справляясь с удивлением.
— В отцы?
Шутка. Я вовсе не хотела намекнуть на ее недостаточную женственность. Если это не было удачной шуткой, значит, было комплиментом, потому что я не хотела даже в мыслях, даже на секунду уравнять эту утонченную женщину с моей матерью — существом настолько экономным и настолько ничего ни в чем не понимающим, что она однажды отдала мне — во владение! В познание! В ношение! — свои черные эластичные кружевные трусы, севшие после стирки в стиральной машине. Хотя мне было всего десять лет.

Я неоднократно сдавала плазму крови за деньги, но в последний раз меня отвергли, сказав, что плазма у меня мутная, поскольку накануне я ела сыр. Мутная плазма! В рок-группу с таким названием я бы пошла бас-гитаристом.

— это прямо в мой каталог воображаемых панк-групп.

Утром в одном из случайных тредов, где меня за каким-то бесом тегнула бывшая коллега, я открыла было рот, затем сразу закрыла, пожала плечами, ушла и подумала вот о чем.

Недавно по просьбе редакции Прочтения набросала аматорский комментарий об идеальной рецензии (спойлер: да нет таких, разве что ответ издателя на телеграмму Гюго «?» с вопросом об «Отверженных» — «!». Но вдруг это было зашифрованное «...и не присылай больше ни черта, мать твою!»). Так вот. Забыла включить пункт, который проговариваю авторам, слушателям в литмастерских, собственным детям и самой себе: обязательно отращивай кожу и продолжай возделывать свой сад. Потому что злоба и/или злость — не топливо, а топка.

Всегда найдется Некто, который совершенно точно знает, как надо делать примерно все так, чтобы было правильно, белопальтово, здорово и вечно. Не то что ты, дилетант на гонораре. Дело даже не в том, что никто не поделился с Нектой яблоками. Просто он знает, а ты — нет. Есть такие серийные поедатели кактусов, они потом еще три дня и три ночи скачут, чтобы сообщить, как они к сабжу неравнодушны. Это нормально, это очень по-человечески, я вот не могу не начинать день с рилзов о капибарах и морских свинках — мне после этого легче любить людей и эту нашу литературу, такую несовершенную, дурацкую и несвободную. Но тем временем еще классик предлагал не оспаривать и относиться равнодушно. Вот даже этот мой пост — просто колыхание пространства, противоречащее моим же установкам.

Новый сборник серии @nlobooks «Научная библиотека» предсказуемо отличный. История вопроса, немного теории и отдельный раздел о переводе. Не уверена, что прямо всем надо все бросить и читать, чтобы мгновенно самообразоваться и создать шедевр (это в любом случае не самоучитель, а исследование). Но мне как человеку, вернувшемуся в преподавание (несмотря на дисклеймер nevermore), ужасно интересно.
UPD название серии написала неверно, спасибо редактору!

Четверг-да-не-тот
Сегодня детский день на канале и, пока я малодушно готовлюсь перепостить традиционный пакет с пакетами со взрослыми (и не только) книгами от дорогого Егора Михайлова @bookninja, с понедельника пишу по электричкам очень субъективный подростковый и детский топ для non/fiction № 25. Я всегда сомневаюсь в нужности таких списков, но читатели говорят, что многим пригождается. ШТОШ.
Пост наверняка будет дополняться, поэтому не в порядке важности, а по мере вспоминания. Книги 18+ редакций детских издательств воспоследуют. Но это не точно.

У Абрикобукса обновились серии «Восьмирье» Марии Ясинской, «Семь прях» Тамары Михеевой и «Дженни Далфин и Скрытые земли» Алексея Олейникова (специально не пишу названия томов, вдруг вы еще предыдущие не видели)
Лилия Волкова «Всем выйти из кадра!» (Абрикобукс)
Евгения Овчинникова «Сокровища» (Белая ворона)
Богусь Янишевский «Экономика. То, о чем взрослые тебе не рассказывают» (Белая ворона, пер. Татьяны Агеевой)
Арина Остромина трилогия «Эйна из третьей зоны». Обратите внимание: первые две книги в ИД Мещерякова, третья книга есть и будет только на ЛитРес в цифре.
Елена Борода «Инктобер» (КомпасГид)
Мелисса Да Коста «Вся синева неба» (КомпасГид, пер. Нины Хотинской)
Ева Немеш «Белый голубь, черный слон» (КомпасГид)
Павел Боев, Дмитрий Буренко «Дикие города» (Пешком в историю)
Киеси Сигемацу «Синяя птица» (Поляндрия, пер. Екатерины Даровской)
Екатерина Мурашова, Наталья Майорова «Когда бабушка и дедушка были маленькими. Книга первая» (Поляндрия)
Мэтью Дикс «Другая мать» (Поляндрия, пер. Екатерины Даровской)
Анна Занадворова «Точки пересечения» (Розовый жираф)
Мария Пастернак «И охотник вернулся с холмов» (Розовый жираф, 2022 — не новинка, но нет повода не упомянуть)
Надя Сова «Бессмертник» (РОСМЭН)
Татьяна Мастрюкова «Блошиный рынок» (РОСМЭН)
Антонио Санта-Анна «Глаза Хаски» (Самокат, пер. Дарьи Синицыной)
Артур Гиваргизов «Сейчас-сейчас-сейчас» (Самокат)
Изабель Мейра «Ставлю лайки — значит существую. Социальные сети, журналистика и вирус под названием «фейковые новости» (Самокат, пер. Геннадия Петрова)
Вика Войцек «Я, собачка» (Самокат)

Усилием воли не смотрю малышовое и детское НО
Михаил Яснов «Азбука с превращениями» (Городец.детство)
Сабина Коллоредо «Цирк желаний» (Городец.детство, пер. Яны Арьковой)
Михаил Яснов «Большая книга зверей» (Поляндрия)

Книжный дом Анастасии Орловой обновил детский ЖЗЛ
Абраказябра, Кит, Пешком в историю и Настя и Никита продолжают поддерживать детский научпоп

Не знаю, успевают ли к нонфику сборники Строки/Альпина.дети — это как знаменитые рассказы Волчка по составу (цвет детлита: Даша Доцук, Леша Олейников, Оля Лишина, Наташа Волкова, Ая эН, Лара Романовская, etc), но с иллюстрациями и на помладше.
NB У Пяти четвертей я бы посмотрела подростковые романы «Тихие игры» Софьи Ремез и «Белый шум» Павла Шушканова (но цифры у меня нет, а бумагу я в силу расписания читаю в десятки раз медленнее, увы)

Словом, пока как-то так. О чем-то еще напишу подробнее. Что-то могла упустить — или проморгнула анонс/рассылку издательства, или до меня не достучался пиарщик, не зная, что я вернулась в мир большого детлита. Или я бы рассказала, но, как Фиби Буффе, не хочу.

Так, а теперь рубрика «пользуясь служебным положением».

Наши главные новинки на non/fiction №25. Выбор продюсера (меня, то есть).
Наши мероприятия.

Мероприятия нашей старшей сестры — Альпины Нон-фикшн.
Главные книги АНФ на non/fiction №25. Выбор главреда Павла Подкосова.

А еще приехала вторая порция серии «Главные книги русской литературы» с предисловиями проекта «Полка» @polka_academy. Вот здесь главред Альпина.Проза Татьяна Соловьева красивое показывает.

И обратите внимание: Альпина.Проза представлена отдельным стендом, с нами коллеги из двух новых издательств группы — «Бель Летр» @belles_lettres и Marshmallow Books @marshmallow_books.

Book of calm
Ни для кого не секрет, что семейные саги в целом и тексты Фэнни Флегг, Энн Пэтчетт и Энн Тайлер в частности — не совсем то, что я читаю в количествах и с интересом. Скорее, должна быть какая-то настоятельная рекомендация близких по вкусам людей, как случилось со сборником «Это история счастливого брака», который мне в довольно тяжелый для меня момент посоветовал Максим Мамлыга. Или как с «Французской косичкой»: издательство Вимбо @Vimbo_audiobooks (Аня, хорошо, что ты работаешь с аудиокнигами, а не веществами, расширяющими сознание!) и голос Натальи Ломыкиной @ladylibra_1410 — удивительное ощущение, как будто ты где-то за чашкой кофе между мероприятиями или в зоне вылета слушаешь истории об общих знакомых, но одновременно это и театр одного актера. Ну и Фантом-пресс @phantombooks никогда не предлагает слезоточивые пустышки.
Итак, Энн Тайлер «Французская косичка» (Фантом-пресс, 2023. Пер. Марии Александровой).

Шесть десятков лет, огромный клан разрозненных людей, которые больше тяготятся необходимостью считать себя семьей, чем радоваться множеству веточек родового древа, собираясь не только на свадьбы и похороны. Каждая глава — история от одного из Гарретов. И одна и та же поездка на озеро, семейный обед, знаковое событие и т. д. представляется совершенно по-иному. Недавно я читала лекцию о точках зрения и голосах рассказчика, здесь как раз блестящий пример того, как ловко автор манипулирует бэкграундом своих персонажей, их взглядами, травмами и намерениями. И тем, как их внутреннее видение себя не совпадает с внешним мнением других. И что для одних загородный отпуск, для других тягучий кошмар и ранняя ответственность, что отец считает выводом сына на новый уровень взрослой жизни, сын до конца дней будет помнить как унижение, ставшее последней каплей, переполнившей чашу разочарования в родителях. Что ценно у Тайлер, она никого не осуждает — ну вот люди такие: нечуткие, эгоистичные, настырные или, напротив, инертные, и они в своем праве. Правда, не обошлось без чуть нарочитой манеры: старшая сестра, которой с детства пришлось взять заботы о младших детях, потому что утонченная мама больше увлекалась творчеством, чем домашним хозяйством, вырастает во властную зануду, а младшая девочка, у которой были все шансы стать дурным семенем, напротив, теплая, понимающая и внимательна к окружающим. Муж, слишком старавшийся быть идеальным семьянином, так и не стал самым главным увлечением жены, просто в этом уравнении он с самого начала был знаком, а не числовым значением. И дети не так одинаково любимы. И зятья-невестки не константа. И отрезанные ломти создают крепкие семьи. И то, что казалось отчуждением, на самом деле чуткое соблюдение чужих границ. Но в жизни ведь так часто и бывает, почти как у Кормильцева:

В нашей семье каждый делает что-то,
Но никто не знает, что же делает рядом.
Такое ощущение, словно мы собираем
Машину, которая всех нас раздавит.

Наша семья — это странное нечто,
Которое вечно стоит за спиной.
Я просто хочу быть свободным и точка,
Но это означает расстаться с семьею.

При этом даже расставшись с семьей многие члены клана все равно остаются веточками этого древа — их внуки тянутся к старшей родне, обнаруживая общие фамильные черты, неродные по крови становятся ближе тех, что плоть от плоти. И финальный диалог младшего мальчика Гарретов — когда-то аутичного семилетки, долгие годы старательно копившего молчаливые обиды, а теперь пожилого преподавателя, трепетно обожающего внука, — объясняет название всей книги и ее плетеную структуру, в которой сюжетные линии где-то внахлест, где-то расходятся, но все равно оказываются собранными воедино и скрепленные лентой. Словом, довольно долго, добротно, ехидно и мастерски — идеальная семейная сага для зимних вечеров.